Глава первая. Арест «крестного отца»

АЛЕКСЕЙ БИРГЕР

ТАЙНА СПЯТИВШЕГО КОМПЬЮТЕРА

ПРЕКРАТИ, СЛЫШИШЬ?

Как ни странно, смех сразу смолк.

Совсем обезумевший — честное слово, компьютер довел меня до точки, иначе бы я не вступил с компьютером в переговоры, будто герой какого-нибудь там фантастического фильма — я напечатал:

ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?

Повисла долгая пауза. Честно говоря, я и не ждал ответа. Просто я выдохся, вот и сидел, положив руки на клавиатуру. И к тому, что произошло дальше, я был совсем не готов.

Компьютер взял и выделил в черный прямоугольничек слова «арестовали Степанова», буковки внутри этого прямоугольничка сделав белыми!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ОТЧАЯННЫЙ ПЛАН

— Точно, идея блестящая, — согласился я. — Потому что она очень простая. Смотри, все ищут, кто и как мог передать — через телефон или через и-мэйл — наш разговор с Мишей, находясь в компьютерном салоне. Но никому не приходит в голову, что этот разговор можно было просто подслушать.

— То есть? — спросил Ванька. — О чем ты говоришь?

— О том, что, представь, кто-то поднимается в компьютерный салон. Он слышит, начав приоткрывать дверь, как я говорю по телефону. Ведь я говорил довольно громко, от волнения, да и все притихли, едва схватили, что я говорю не с кем-нибудь, а с начальником ФСБ. Услышав все, что я сказал, из-за двери, он не заходит в салон, а тихонько спускается назад, выскальзывает прочь из здания, и готовит нам ловушку. Вот и все, и не надо искать никакие приспособления, никакие хитроумные способы передачи сообщения. Мы на технике зациклились, понимаешь? И представить, что вся эта ловушка для нас могла обойтись без всякой техники, мы уже не могли! И, главное, никто не мог! А было попросту человеческое ухо за дверью, вот и все!

— Здорово пашешь! — восхитился Ванька. — Но ведь за дверью мог кто угодно оказаться, так?

— Конечно, кто угодно, — согласился я. — Но у нас есть одна зацепка. Допустим, Виталик сразу после нашего ухода звонит отцу на работу и сообщает с восторгом, что теперь в компьютере стоит дорогущая антивирусная программа, и эту программу мы дали, а нам ей пришлось обзавестись, потому что в компьютере, подаренном нам Степановым, завелся вирус, залетевший от нашей дискеты… Вполне естественное дело, рассказать такое, верно?

— Верно, — согласился Ванька.

— Виталик попадает либо на отца, либо на одного из сослуживцев отца, если его отец отошел, и тогда он просит передать то-то и то-то… ну, все, что я изложил. В любом случае, он попадает на человека, имеющего непосредственное отношение к запуску вируса в компьютер Степанова, и этот человек соображает, что вся затея провалилась! Степанов взял и обновил и компьютеры, и дискеты, а старые подарил нам! И влипли мы, а не Степанов! И этот человек получает ответ на загадку, над которой последние дни ломал голову: почему Степанов встретил этих мужиков с севера не с распростертыми объятиями, а с кулаками, и пришлось затевать подставу с обращением в РУБОП, чтобы хоть что-то выжать из этой ситуации! Этот человек, с которым беседует Виталик — либо его отец, либо сослуживец отца — спрашивает, что за чудесная антивирусная программа, или какой-то подобный вопрос задает. И Виталик отвечает, что программу мы брали у Павла, в компьютерном салоне, и теперь пошли возвращать её в этот компьютерный салон. Человек мчится в «Палладу» — и, подойдя к двери, слышит мой телефонный разговор с Мишей. Дальше он решает срочно предпринять меры… словом, дальше все ясно.

— Словом, нам надо выяснить, звонил ли Виталик отцу, а если да, то на кого попал — на отца или его сослуживца, — подытожил Ванька.

— Совершенно верно! — сказал я. — И остается выяснить, с кем разговаривал Виталик: со своим отцом или с сослуживцем отца. И, кстати, у тебя абсолютно нормальный повод позвонить Виталику: узнать, как сработала антивирусная программа.

— Сейчас и звякну! — Ванька соскочил с кровати. — …А если он вообще ни с кем не разговаривал?

— Тогда, значит, «истина где-то рядом», — ухмыльнулся я. (Ванька обожал «Секретные материалы» — ну, сериал, который идет под этим слоганом — а я что-то перестал этот сериал воспринимать; то, что Курильщик — настоящий отец Малдера, иначе с чего бы ему так отмазывать Малдера, едва решают, что Малдер зарвался и на него нужно выслать наемных убийц, и что он прибрал подставного отца Малдера — ну, мужа матери Малдера — чтобы тот не путался под ногами и не портил картинку, я догадался серий за пятьдесят до того, как это стало известно; а увидев, что моя догадка подтвердилась, вообще перестал смотреть сериал; но Ванька все равно продолжал тащиться, потому что ему только подавай про экстрасенсов, колдунов и инопланетян — любит он все чудесное в кино, хотя в жизни над байками о чудесах посмеется и пошлет куда подальше, вот так устроен мой братец.)

— До истины все равно докопаемся! — бодро заявил он. И пошел звонить. А я вытянулся на кровати и задумался. Зрела у меня одна идея, вот только побаивался я доводить её до конца. Хотя чувствовал, что в конце концов я перед этой идеей не устою.

Главным для меня было понять, почему, имей Степанов неверные сведения, он бы рад-радешенек был этим мужикам и не вздумал бы наезжать на них. Кое-что брезжило в уме. Я встал, прошел в «компьютерную», включил компьютер, открыл диаграмму и ещё раз распечатал её, для себя. С листком распечатки я и вернулся в комнату, и стал изучать диаграмму по новой.

В итоге, все оказалось очень просто. Может, если вы вернетесь назад и поглядите на диаграмму, то сами все поймете. Мне, конечно, и Мишины объяснения помогли — так сказать, мозги в нужном направлении включились.

Ванька разговаривал минут пятнадцать. Вернувшись, он доложил:

— Значится, так, — эти слова он сказал, естественно, подражая голосу Высоцкого-Жеглова. — У Виталика вирус оказался только в «Лайнс», больше никуда не пошел…

— Да, такое может быть, — кивнул я. — Павел ведь объяснял, что вирус может и не расползтись, если файл или программу, в которую он проник, не открывали и не пользовались ими. Значит, все дни с появления вируса Виталик не играл в «Лайнс».

— Это понятно, — сказал Ванька. — Но слушай дальше. Да, он сразу позвонил отцу на работу, чтобы порадовать его, как здорово удалось установить в компьютер антивирусную программу…

— Ну? — не выдержал я, когда Ванька затянул паузу.

— Гвозди гну! Минут через двадцать, может, через полчаса, может, больше, может, меньше, отец перезвонил Виталику и спросил, где его приятели — то есть, мы — брали антивирусную программу. Виталик ответил, что в компьютерном салоне «Паллада», и что мы как раз пошли туда эту программу возвращать, поэтому её можно будет взять кому-нибудь другому. Отец Виталика сказал, что передаст это своему сослуживцу.

— Интересно, реальный это сослуживец или мифический? — вопросил я.

— Реальный, реальный! Даже имя его известно: Варягин Игорь Анатольевич. Но вся штука в том, что он не пошел в «Палладу»! Во всяком случае, до конца рабочего дня не пошел, потому что у них возник закрут по работе!

— Ну и ну! То есть, либо он послал сообщника: мол, пойди проверь, что это за ребята, которым досталась вирусная дискета Степанова, то ли он вообще ни при чем. Кстати, ты не выяснил, на какую страховую компанию работает отец Виталика — и его сослуживец, соответственно, этот Варягин — на «Сонату» или «Гарант»?

— Ни на одну из них! — сообщил Ванька. — Он в этой фирме… Так ведь сам Виталик объяснял, что его отец работает не на страховую компанию, а на такую юридическую фирму, которая помогает страховки правильно составлять: ну, чтобы по закону ни к чему нельзя было придраться, чтобы страховщики не отказались деньги выплачивать, если что, и чтобы, наоборот, клиенты не могли содрать со страховщиков лишнего. За это ему и платят такие деньги — за то, что он умеет во всем разобраться! Ведь если в страховке что-нибудь будет не так — можно потерять намного больше денег, чем юристу заплатишь!

Я вздохнул.

— В общем, у нас есть три подозреваемых: Павел, отец Виталика и этот его сослуживец, Варягин. Причем каждый из подозреваемых может быть только сообщником преступника, а не главным преступником. И, честно говоря, ни один из этих подозреваемых меня не устраивает. То есть, формально мы обязаны их подозревать, как Миша говорил, но по сути, по человечески, ни один из них как-то… как-то не укладывается. Меня другое волнует…

— Что? — спросил Ванька.

— То, что для Степанова, конечно, Павел окажется подозреваемым номер один. И, несмотря на все предупреждения Миши вести себя помягче, Степанов может устроить Павлу ещё тот допрос с пристрастием. Увезет в тихое место, прикует наручниками к батарее, и… — я махнул рукой.

— Точно! — Ванька сразу помрачнел. — Раз уж он Фонтана заподозрил, хотя против Фонтана было меньше улик, чем против Павла… Слушай, нам надо как-то это предотвратить! Но как? Позвонить Степанову и поклясться, что мы уверены в невиновности Павла?

— Глупо, — сказал я.

— Пусть глупо! У тебя есть план получше?

— Есть. Но…

— Что — «но»?

— Но ты готов получить от родителей такой втык, которого мы в жизни не получали?

— Ради правого дела — готов! — мужественно ответил мой братец. А что ты предлагаешь?

— Сегодня ночью нам надо будет сбежать из дому, — сообщил я.

— И…

— И дальше все узнаешь. А сейчас нам надо позвонить Павлу.

— Чтобы он забрал нас с острова?

— Да. К тому же, для того, что я задумал, Павел нам необходим. Пошли звонить.

Мы отправились к телефону. Раньше у нас был только один аппарат, в кабинете отца, а недавно поставили второй, в гостиной, чтобы всем было удобно.

— Стой на стреме! — сказал я. — Где родители?

— Мама на кухне, готовит ужин, — доложил Ванька. — Отец в кабинете, проглядывает какие-то бумаги.

— По телефону не говорит?

— Нет, — сообщил Ванька, проверив.

— Хорошо. Если он снимет трубку, чтобы кому-нибудь позвонить, я услышу. А ты следи, и, если отец или мама направятся в гостиную, сразу махни мне рукой.

— Не беспокойся, все сделаю.

Времени было больше восьми вечера, и я засомневался, куда мне звонить Павлу, домой или на работу. В конце концов, я сперва набрал номер компьютерного салона — Павел сам говорил нам, что порой задерживается на работе допоздна, просто потому что любит повозиться с компьютерами.

Я не ошибся. Павел был в салоне и взял трубку.

— Привет, Павел! — сказал я. — Это Борис Болдин. Как у тебя дела?

— Ни шатко, ни валко. А что?

— Степанов на тебя ещё не напрыгивал?

— Пока нет. Но, сам понимаешь, я как на иголках… Надо ж было, чтобы на мне все так сошлось!

— Послушай, у меня есть одна идея, которая всем поможет, в том числе и тебе. Но ты должен нам помочь.

— А что я должен сделать?

— Приплыть к острову после двенадцати. В половину первого ночи, скажем. И ждать нас возле нашего берега. Возле луга, знаешь, где это?

— Разумеется, знаю. А потом?

— А потом мы отправимся в твой компьютерный салон. И я объясню, что надо делать.

— Ты уверен, что знаешь, что затеваешь?

— Абсолютно уверен! Послушай, это и твой шанс доказать свою невиновность!

— Хорошо, — сказал Павел. — Я буду.

И положил трубку.

— Вот так, — повернулся я к моему братцу. — Ты понял?

— Понял, — кивнул он. — В полпервого ночи, когда все будут спать, мы тихо сбежим через окно… и попробуем каким-то образом выследить преступников через компьютеры?

— Вот именно.

— И как ты собираешься их выследить.

— А ты подумай. Наверно, и сам догадаешься.

Тут нас позвали ужинать, а после ужина мы покорно отправились спать.

— Ой, — сказал Ванька, улегшись. — Как же я устал за сегодня! Боюсь, я не сумею проснуться.

— Я тебя разбужу, — успокоил я.

Я поставил будильник на четверть первого и положил его к себе под подушку, чтобы его приглушенный звонок был слышен только мне. Потом я приготовил все, что нам понадобится, чтобы спросонья не прыгать и не искать. Теплые куртки — ведь осенние ночи уже стали довольно холодными — ботинки, шапки. В карман своей куртки я положил заразную дискету, которую заранее забрал из «компьютерной». Вроде, все, подумал я, ничего не забыл. Я разделся и лег.

Устал я не меньше, чем мой братец, поэтому сразу уснул, как во тьму провалился, едва моя голова коснулась подушки. И три с лишним часа, с девяти до четверти первого, спал крепко, без сновидений.

ХУЛИГАНЫ НОВОЙ ЭРЫ

В прошедший вторник деловая жизнь Города была парализована больше половины дня: свирепый компьютерный вирус одновременно поразил все компьютеры ведущих городских фирм, и панику и растерянность, возникшие при этом, можно смело описать, как близкие к истерическим. Специалисты по наладке компьютеров с ног сбились, чтобы в кратчайшее время привести в порядок весь компьютерный парк, а владельцы фирм перезванивались между собой, обсуждая, кто мог этой злостной (можно сказать, и злобной) хулиганской выходки. В том, что это злостное хулиганство, сомнений не возникало ни у кого.

Учитывая масштаб произошедшего, дело взяло в свои руки местное управление ФСБ. Глава ФСБ Зозулин Михаил Дмитриевич высказал предположение, что это — дело рук подростков. «Сейчас, в нашу компьютерную эру, — сказал он, — и преступления становятся все более «компьютерными». Можно вспомнить, сколько было финансовых афер и мошенничеств, связанных с использованием компьютеров в банковской системе. Нынешние четырнадцати — и шестнадцатилетние оболтусы, имеющие доступ к компьютеру уже не удовлетворяются тем, чтобы калечить лифты и поджигать подвалы, оставляя подобные «простенькие» шалости детям из «неблагополучных» семей. Они уже открыли, что компьютер предоставляет намного больше возможностей «повеселиться по-крупному». Мне думается, это лишь первый тревожный звоночек. Можно напомнить, что в Америке, стране, компьютеризированной намного больше, чем наша, несовершеннолетние хулиганы однажды едва не сорвали запуск космического корабля, взломав системы защиты компьютеров космического ведомства США. В том случае, дело могло кончиться крупной катастрофой, и даже гибелью астронавтов. А, я надеюсь, вы сами понимаете, что их системы защиты намного надежнее систем защиты местных фирм, которые не стоит труда взломать даже начинающему хакеру. Одно могу сказать: мы этого так не оставим и будем бороться с подобными явлениями, чтобы они не повторялись впредь и впредь.»

Итак, первый тревожный звоночек…

Дальше в газете идет ещё много соплей и воплей по этому поводу. А вот то, что не попало ни в одну газету — это как головорезы Степанова дежурили при всех компьютерных специалистах и вычеркивали из списка все фирмы, которые этих специалистов вызывали. И вместе с «братками» Степанова дежурили люди Миши. Степанов тут же позвонил Мише и рассказал, что происходит, и Миша решил отконтроллировать ситуацию: а то вдруг Степанов, первым найдя преступников, решит разобраться с ними «по-свойски», несмотря на все его обещания пальцем никого не трогать и отдать преступников милиции или ФСБ. Взрывной характер Степанова был Мише хорошо известен…

Разумеется, Миша не стал нас разоблачать, хотя через неделю и сказал нам «пару ласковых», что мы ещё те свинтусы и что применять подобные методы, абсолютно недопустимые, мы не имели права. И, мол, повезло нам, что мы в точку попали и выиграли, иначе бы он нас вообще взгрел по первое число, невзирая на все хорошее отношение. Так почти для всех и осталось тайной, почему большинство компьютеров города вдруг взяли и спятили, и кто в этом виноват.

А Степанов подъехал к нам ближе к вечеру, часов, наверно, около шести. Сиял он будто начищенный пятак, и подарков он навез нам видимо-невидимо: компакт-диски и с компьютерными играми, самыми последними и красивыми, где все уже выглядит как в кино, настолько объемное и натуральное и цвета естественные, со множеством оттенков, и с электронной версией Большой Детской Энциклопедии, и с фильмами, чтобы с лазерного диска их можно было смотреть на компьютере как на видео… Отцу он привез великолепный карабин, с которым можно и на медведя пойти, с классным инкрустированным прикладом, маме — хитроумный агрегат для варки кофе, весь на электронике, в него надо только засыпать кофейные зерна и налить воду, а потом ты просто кнопки нажимаешь: «маленькая чашка», «большая чашка», «эспрессо», «по-турецки», «капуччино» (для капуччино имелись ещё два отделеньица, чтобы засыпать какао и чтобы залить сливки, и агрегат сам эти сливки взбивал, перед тем, как подать в чашку) и так далее. Надо было только нажать нужные кнопки, потом подставить чашку, потом нажать кнопку «пуск», и агрегат начинал тихо жужжать, меля зерна и кипятя нужное количество воды — и через полминуты у тебя была чашка ароматного дымящегося кофе, по любому рецепту. И красивый был этот агрегат до невозможности, весь белый-белый и обтекаемых форм. Вещь, может, больше пижонская, чем необходимая, но кухню она сразу украсила, да и приятно сварить с утра кофе в такой штуковине. И к ней Степанов приложил три больших пакета лучших сортов кофе в зернах, даже пакет «Карт Нуар» был среди них. И ещё он приволок торт, и закуски всякие, и соки для нас, и напитки для родителей… Словом, как говорит отец, «размахался мужик».

— Ну и ну! — сказал отец. — С чего такое?

— С меня ещё и не так причитается! — сказал Степанов. — Ведь это ребята навели нас на след и, можно сказать, меня выручили! — он подмигнул нам: мол, храню вашу тайну. — Раскусили мы этих голубчиков, раскусили как миленьких!

— И кто это оказался? — спросил Ванька.

— «ВКМ» — то есть, «Ваши Квадратные Метры», риэлтерская контора такая… ну, фирма по торговле недвижимостью. Погодите, я вам все по порядку расскажу!

— Давайте сразу обновим этот кофейный аппарат, — предложила мама. — А потом сядем в гостиной.

Так и сделали. Мама сварила (то есть, заправила агрегат, а уж агрегат сварил) четыре чашки кофе (взрослым — по полной, нам с Ванькой — одну напополам, и чтобы мы наши чашки молоком долили доверху), мы устроились в гостиной, где и торт уже был нарезан, и закуски, красиво разложены на нескольких блюдах, Степанов взялся за большую бутыль с янтарной жидкостью и с черно-серебряной тисненой этикеткой и сказал:

— А это, как говаривал один мой приятель, «такая аглицкая штука, виска называется». Очень хорошо в кофе добавлять. А можно и коньяку, по классике, а можно и вот этот ирландский сливочный ликер, вкус от него такой мягкий становится, и отдушка ароматней некуда…

Мама капнула в кофе ирландского ликера, отец и Степанов — по чуть-чуть виски, и Степанов стал рассказывать.

— Я многих подозревал, но они мне в голову не приходили. А ведь я у них на дороге стоял, и очень основательно стоял! Дело в том, что взялись эти «ВКМщики» приобрести землю под крупное строительство. То есть, не надо объяснять, что они не только квартирами, но и землей занимаются, да? Так вот, задумали одни очень большие люди туристский комплекс в наших местах отгрохать, чтобы там все супер было. Вроде, считали да рассчитывали их спецы, и получилось, по всем прогнозам, что на нашем направлении туризм резко подскочит в ближайшие годы, в том числе и иностранный. И наша северная природа становится все интересней для многих, и условия все улучшаются… Словом, может оказаться такой комплекс золотым дном. Вот и подрядилась ВКМ приобрести землю под этот комплекс. Сделка — на миллионы, потому что компании, этот комплекс задумавшей, удалось и западных инвесторов привлечь. А лучшее место, где этот комплекс можно поставить — мысок вот там к северу, километров пять после заповедника. Там и пейзажи вокруг красивейшие, коммуникации удобно подвести, и охрану удобно наладить, только мысок перегороди, получается место и тихое, отгороженное от мира, и поблизости от всех благ цивилизации, и пристань можно сделать со своими прогулочными катерами и «ракетами», потому что как раз на полпути место получается между Кижами и другими красотами и достопримечательностями, теми, что к югу. Экскурсия в тот же Кирилло-Белозерский монастырь в один день уложится, между завтраком и ужином, а обед можно на «ракете» подать… И, главное, сама земля там самое оно, ну, её строение геологическое. В общем, говорю, все сошлось, ещё долго можно достоинства перечислять… Одно «но» возникло. Этот мысок я в свое время приобрел, моя он собственность. Я-то почему его брал? Потому что там, кроме прочих всех этих достоинств, минеральный источник есть, а вы сами знаете, какой сейчас спрос на минеральную воду — любая вразлет расходится, такой прибыльный бизнес сделался, чуть ли не на уровне торговли оружием. Ну, это я, конечно, хватанул маленько, но прибыль ещё та выходит! Только скважину толковую пробури, наладь разлив воды в полуторалитровые эти пластиковые бутыли, придумай красивое название, типа, там, «Святой отшельник», батюшку призови, чтобы он этот источник освятил и чтобы можно было написать на этикетках «Разлито под благословением и покровительством Русской Православной Церкви», народ на это клюет, и денежки сами к тебе в карман потекут, вода-то, она хлещет и хлещет… Вот и хотел я заняться этим делом, когда руки дойдут. Сперва надеялся этой осенью заняться, да втянулся в историю с электроинструментальным заводом, все остальное побоку пошло. Ну и ладно. Земля отдыхает, кушать не просит, ещё тебя накормит когда-нибудь, а налог на землю в наших краях такой смешной, что его и во внимание брать не стоит. И когда подъехали ко мне эти ВКМщики, с предложением этот мысок продать, послал я их куда подальше. Они и другой, и третий раз удочки закинули, да только мне эта сделка совсем не в кайф, вот они на мне и обломились. Запросили так, аккуратненько, московских своих клиентов, не хотят ли они другое место, а те — ни в какую. Нет, никакого другого не хотим, а если у вас не получится, то есть у нас на примете другое место, намного южнее, но сделку по нему мы уж не вам поручим, а другой компании. Время терпело, потому что зимой какое строительство, но к маю сделка обязательно должна была либо состояться, либо не состояться. Вот и стали в этом ВКМ думать и рядить, как бы сделать так, чтобы крутые деньжищи от них не уплыли. И что надумали, гады? Если я понесу крупные финансовые потери, то поневоле придется мне этот мысок продать, чтобы дырки заткнуть. Есть у них компьютерщик хороший, фанат, можно сказать, вот он и предложил прощупать мои компьютерные данные. Взломали системы защиты, залезли в мои файлы — и наткнулись на мои сводные расчеты, когда у меня такая отдача с рынка набежит, что я смогу начать завод поднимать по-настоящему. По реальным цифрам, увидели они, получается, что смогу я взяться за это дело — в смысле, чтобы и станки из Германии заказывать, и все уж махом довести до конца, не затягивая реконструкцию — где-то в мае, в июне. И вот, подумали они, если цифры покажут, что я могу взяться за это дело уже в марте, то и возьмусь я, и к концу апреля возникнет у меня крупнейший пролет со средствами, и я поневоле должен буду продать этот несчастный мысок, потому что реконструкцию завода мне никак нельзя будет останавливать.

— Я это понял, — сказал я. — В смысле, я понял, в чем суть подделки.

— Да ну? — весело удивился Степанов. — И как ты это уразумел?

— По разрывам между «Оптом» и «Розницей». Получалось, что розничные цены растут намного быстрее оптовых, а в этом было что-то ненормальное. И потом, я где-то читал, что в среднем разница между оптовой и розничной ценами может составлять никак не больше четверти. Что даже если один товар в рознице на треть или вполовину дороже своей оптовой цены, то другой, наоборот, будет дороже всего на одну пятую или одну шестую, и в целом больше одной четвертой получаться не должно. А тут сумма товаров в целом — ну, усредненная сумма всех товаров вместе — получалась больше одной четвертой — а значит, какие-то данные подтасованы. Ну, прибыльность завышена…

— Молодец! — сказал Степанов. — Хотя, ты знаешь, Россия — такая страна, для которой закон не писан, у нас в розничной торговле можно такое накрутить… Лишь бы черным налом шло, чтобы под налоговый пресс не попасть. Но, в общем, ты прав. Они исказили реальные цифры совсем не намного, процентов на пять, но этого было бы достаточно, чтобы внушить мне: все прогнозы показывают, что выгодней привечать и пускать на рынок тех, кто торгует дешевле дешевого, потому что можно будет очень эффектно сыграть на разрыве между оптом и розницей и остаться в крупном выигрыше, и уже во второй половине марта начинать реконструкцию завода…

— Дискету они мне подбросили очень просто, и зря я кого-то из моих сотрудников подозревал в предательстве, — продолжил Степанов. — Они явились ко мне в офис, якобы в последний раз попробовать меня уговорить, я их, конечно, послал, но они этого и ждали. Главное — они успели незаметно засунуть дискету с вирусом среди прочих. Через некоторое время они решили пустить пробный шар и прислали на рынок купленных ими мужичков: если я дам этим мужичкам «добро» и отмахнусь от жалоб других торговцев, то, значит, их ловушка сработала. То, что я расшумелся на этих мужичков, было для них неожиданностью. Но они решили и из этой ситуации выжать максимум, и, заплатив мужикам дополнительно, велели им обращаться с жалобой в РУБОП. А вдруг удастся торпедировать меня так, чтобы я уже не выплыл? Но, как мы теперь знаем, даже РУБОП сразу стало понятно, что происходит наглая подстава…

— Что касается вас… — Степанов пригубил кофе, потом отправил себе в пасть огромный кусок торта, да за секунду этот кусок и проглотил. — Один из них засек вас на улице, когда вы шли в компьютерный салон, и, размахивая руками, обсуждали, достаточно громко, всю историю с вирусом в компьютере, который получили в подарок от меня. Этот человек, естественно, напрягся, и решил за вами проследить. Он прошел за вами до двери компьютерного салона, но в салон заходить не стал. И, естественно, слышал весь ваш разговор с Мишей. Вот и все. Дальнейшее понятно. Вызвонив по «мобильнику» подмогу, он устроил вам засаду.

— А самое плохое в этом деле то, — вздохнул Степанов, — что эти гады засветили меня перед Михал Дмитричем. Ведь я и в самом деле планировал провернуть хорошую операцию, вместе со страховой компанией, и Михал Дмитрич правильно угадал, что в диаграмму включены и секретные расчеты, сколько мне надо будет выплатить страховой компании и сколько я на этом получу. Теперь эту операцию не провернешь, Михал Дмитрич доходчиво объяснил мне, что будет, если я её все-таки прокручу. Жалко, такие деньжищи могли бы выпасть!.. Но ничего, я теперь честный предприниматель, раз взялся жить по закону, то и буду жить по закону. И потом, продам я мысок этим московским акулам, пусть строятся…

— Продадите? — удивился Ванька.

— Ну да, — кивнул Степанов. — ВКМщики не сказали мне, кто их клиенты. Боялись, наверное, что я с этими клиентами договорюсь напрямую, и они останутся на бобах. А я как узнал, кто их клиенты — так чуть не упал! С такими людьми, я вам скажу, лучше поддерживать хорошие отношения. Вот я и налажу отношения с ними… Бог с ним, с источником, пусть строят над ним минеральные ванны, а мне их деньги как раз восполнят то, что я не получаю из-за отмены операции со страховой компанией. И конкурентами они мне быть не могут. «Княжеская» на туристов совсем иного типа рассчитана, с другими запросами, кошельками и маршрутами путешествий. Так сказать, дорогая, но не эксклюзивная… Завтра же факс в Москву отправлю, что, мол, никогда не был против продать им этот мысок, но посредники нас всех дурили, и, вообще, мошенниками оказались эти посредники — если хотите, мол, можете в местном ФСБ подробности узнать — и давайте договариваться напрямую. Думаю, они оценят. А такого союзника в Москве всегда хорошо иметь.

— А что будет с этим ВКМ? — спросил отец.

— Моя бы воля… — Степанов осекся. — Но я вмешиваться не буду. Пусть ими занимаются милиция и ведомство Михала Дмитрича, и пусть с ними поступят по закону. Я закон теперь уважаю — и других буду учить уважать! В этом я милиции первый помощник! А кто у меня закон уважать не будет — того я… — и Степанов непроизвольно рыкнул.

…Когда Степанов уехал, мама сказала:

— Что-то мне это напоминает — его желание учить всех жить по закону…

— Еще бы! — рассмеялся отец. — Помнишь финал «Айболита-66», когда Айболит перевоспитывает Бармалея, и Бармалей собирается делать добро, и говорит при этом: «Я всех научу!.. А кто у меня не будет добрым и не станет делать добрые дела, того я убью, зарежу, повешу, расстреляю!..» И Айболит обращается к зрителям с экрана, что «если вы встретите Бармалея, который хочет делать добрые дела, поймайте его и поставьте в угол»!

— Точно! — воскликнул Ванька. — Степанов у нас получается такой вот перевоспитанный Бармалей! Но ведь и мы с Борькой помогали ему перевоспитываться, верно?

— Верно, — с улыбкой согласился отец.

АЛЕКСЕЙ БИРГЕР

ТАЙНА СПЯТИВШЕГО КОМПЬЮТЕРА

ГЛАВА ПЕРВАЯ. АРЕСТ «КРЕСТНОГО ОТЦА»

— Ну и дела! — сказал отец, вернувшийся из Города, куда ездил по делам. — Степанова арестовали, представляете?

— Неужели? — изумились мы с мамой. — Как такое может быть? За что?..

— Говорят, за «наезд», — отец пожал плечами. — Странно это. Мне казалось, у Степанова давно отпала необходимость на кого-либо наезжать…

И, открыв дверцы стенного шкафа, он стал убирать туда подвесной лодочный мотор — в Город отец ездит с острова на собственном катерке, и малая городская пристань как раз напротив нашего острова, Соленый Скит, а сам остров расположен на одном из озер, входящих в систему Волго-Балта. И получается, что с одной стороны (с дальней от нашего дома) — широченная гладь озера, только дальний берег еле виден, а с другой стороны остров граничит, через воду, с Городом и подступающим к нему заповедником, которым и заведует отец, Болдин Леонид Семенович, крупнейшим заповедником на весь северо-запад России. Понятно, что отец не последний человек в наших краях. Сами можете представить, что такое полновластный хозяин заповедника, чащобы которого обступают Город практически с трех сторон, охотничьи угодья которого, с их охотничьими «гостевыми комплексами» раньше считались «объектом ЦК», а теперь объектом всероссийского значения являются. Ссориться с главой такого лесного царства — последнее дело, и, конечно, отец вполне спокойно мог бы не снимать мотор с катерка, а оставлять его в катерке на причале. Но ведь недаром говорят, что береженого Бог бережет. Народ у нас попадается совсем шалый, и тащит порой что ни попадя. Лодочный мотор — огромная ценность по здешним понятиям, и мало ли кто может на него соблазниться.

Насчет Степанова я немало рассказывал — в прошлых историях, которые взяли и сделались книгами. Начинал он, говорят, как самый натуральный бандюга: «для души», дань с местных киосков и торговых палаток собирал за «охрану», а «для дела» имел полномочия одного крупного банка на выколачивание кредитов с должников. С этим банком его отец в свое время свел. Дело в том, что Степанов работал у нас шофером, до того, как из-за всяких кризисов финансирование заповедника урезали и ставку шофера сократили. Служебная «нива» отца уже невесть сколько лет пылится в гараже при одном из «гостевых комплексов» заповедника, и у отца все руки никак не доходят её починить. То есть, в заповеднике такая жизнь, что и без всяких ставок прожить можно, и, скажем, кабанья ветчина у нас никогда не переводится, и не было ещё такого Нового года, чтобы мама не подала на стол дикого гуся под брусничным или клюквенным соусом. А деньги, и немалые (по понятиям наших мест, во всяком случае), отец всегда мог заработать и как егерь — организатор охоты для купивших лицензию на отстрел кабана или лося, и как проводник по сотням квадратных километров дикого леса, мимо медвежьих берлог и волчьих логов, до исторически памятных мест. «До мест боевой и религиозной славы», как пошучивает отец. И в самом деле, в глубине заповедника есть и древние могилы святых отшельников, и чудотворные источники, и много ещё чего. На одной из окраин заповедника, в старом русле реки Удолицы, нашлись и следы древних поселений славян, там даже археологи копали, и много чего нарыли, да и мы время от времени находим там то позеленевшие медные монетки и острия стрел, то костяные изделия, а разок нашли даже женские украшения: очень крупные серьги и нечто вроде обруча на голову. В других местах можно найти следы битв самых разных времен и проходивших войск. И это тоже привлекает немало любопытных. А соваться в огромный заповедный лес без опытного проводника — это, сами понимаете, можно и голову сложить…

Впрочем, я отвлекся от Степанова. А со Степановым история вышла такая. Отец, по его просьбе, переговорил с одним банкиром, неплохо знакомым отцу. Этот банкир любил отдых «на природе» и охоту, и каждый год недели на две приезжал в самый роскошный гостевой комплекс, с лицензией на отстрел того или иного зверя. Банкир на Степанова поглядел и решил, что из такого мужика «выйдет толк», и дал ему «старт в новую жизнь». Степанов случая не упустил. Через два-три года он взял в аренду, а потом и выкупил у Города старинные, семнадцатого века, торговые ряды, отреставрировал их и превратил в современный удобный рынок, перекрыв внутренний двор этих рядов (их галереи образуют замкнутый четырехугольник) стеклянным куполом. Со всех торговцев на рынке он собирал дань, которая, надо понимать, была повыше официально назначаемой платы за торговое место, но при этом и порядок на рынке установился. Раньше это был какой-то хаос из самых разнообразных продуктов, товаров, прилавков, лотков, перевернутых ящиков, с которых торговали вяленой рыбой и семечками, и груд мусора, которые каждый день сгребали в сторонку, поближе к мусорным контейнерам, но вывозили редко. Освоив рынок, Степанов развернулся во всю мочь, и сейчас ему принадлежали несколько заводиков в округе, старый туристский теплоход, навечно пришвартованный к городской пристани и превращенный в круглосуточный ресторан, гостиница «Княжеская» (бывшая «Интурист»; несколько мордоворотов Степанова с приплюснутыми боксерскими носами обязаны были по очереди дежурить у дверей гостиницы в золоченой форме швейцара, и очень они это дело не любили, потому что в этой форме казались себе шутами гороховыми, но ослушаться босса, естественно, не осмеливались), ювелирный магазин и ещё куча всего. В частности, он стал совладельцем (а практически, главным владельцем) самой крупной городской газеты. Отец, случалось, с кислой усмешкой называл Степанова «наш крестный папочка местного разлива», но при этом отмечал, что «в Степанове всегда есть что-то мальчишеское, и он намного лучше большинства банкиров, чиновников и «братков», с которыми мне приходится иметь дело».

И с милицией, да и с ФСБ у Степанова за последнее время отношения наладились. Если раньше он был для них головной болью и бельмом на глазу и они с удовольствием укатали бы его на всю катушку, сумей доказать его причастность хоть к одному из криминальных «подвигов», да только были вынуждены отпускать его за недостатком улик, то теперь Степанов играл по цивилизованным правилам и даже помогал поддерживать порядок в городе. Решил, видимо, что ему самому так будет спокойней: ведь раз он занимается легальным бизнесом, то чем меньше криминала вокруг, тем лучше. Несколько раз его «охрана» действовала сообща с милицией и другими службами, утихомиривая «отморозков», от которых никому житься не было. Степанов даже создал фонд помощи семьям сотрудников милиции, погибших или покалеченных при исполнении служебных обязанностей.

С налоговыми службами у него до сих пор сохранялись несколько напряженные отношения (Степанов, как любой бизнесмен, налоги платить не любил), но и там, вроде, ситуация понемногу выравнивалась.

Поэтому известие об аресте Степанова грянуло для нас громом с ясного неба.

— Что за наезд? — спросила мама.

— Откуда мне знать? — ответил отец. — Я ни с кем из милиции не виделся. А в городе разное говорят. Есть даже слух, что наконец раскрутили до Степанова всю ниточку от убийства Коня.

«Конь» (все так привыкли называть его «Конем», что уж не упомню точно его имени; что фамилия у нег<