Женщины продолжают вполголоса разговор. Время от времени мы слышим его отдельные реплики. Надя с некоторым беспокойством ожидает возвращения Аллы. Входит Алла.

Надя. (Алле, тихо.) Ушел?

Алла. Нет. Умоляет выйти хотя бы на одну минуту. Неужели тебе его не жалко?

Надя. Это ничего не изменит.

Алла. Меня бы такой мужчина позвал – не на минуту, на всю бы жизнь пошла. Ты поклонниками избалована – уж не знаю почему, но они всегда к тебе липли, - но такой, как Валентин, раз в сто лет попадается. А родители у него какие!.. И собак любит.

Надя. (Улыбнувшись.) Значит, и меня любить будет? (Матери продолжают тихо разговаривать в глубине сцены, и только отдельные фразы долетают до нашего слуха).

Антонина Прокофьевна. У меня дочка – школьница. Думаете, легко?

Мария Николаевна. Когда целое поколение не так растет, тут уж семья и школа не помогут.

Надя. Скажи лучше, как у тебя дела с тем… брюнетом… Не помню, как его зовут.

Алла. (Неохотно.) Я тоже уже не помню. Мы теперь не встречаемся.

Надя. Уже?

Алла. (Сухо.) Мы с тобой договаривались эту тему не затрагивать.

Надя. А также многие другие. Может, лучше нам как-нибудь встретиться и все выяснить?

Алла. В свое время уже выяснили, хватит.

Надя. (Обняв Аллу за плечи.) Ну, Алла, улыбнись, ты же на свадьбу пришла.

Алла. (Улыбнувшись.) Все в порядке. (Входит Зинаида Зиновьевна, сменившая вечернее платье на деловой костюм. В руках у нее пурпурная лента).

Зинаида Зиновьевна. Корнилова, быстро паспорта. Скоро ваша очередь. Пойдете за Мурашкиной.

Надя. Пожалуйста. Вот мой, вот Гришин.

Зинаида Зиновьевна. Жених на месте?

Надя. Сейчас будет. Можно пока оформлять.

Зинаида Зиновьевна. Нет, без него нельзя. Не положено.

Неловкая пауза.

Антонина Прокофьевна. Пожалуй, позвоню, узнаю. Верно, их бабуля задержала. Вечно она копается. (Достает мобильный телефон и выходит.)

Зинаида Зиновьевна. (Наде.) Кого вы выбираете в свидетельницы?

Надя. Алла, иди сюда.

Алла. (Поколебавшись.) Нет, только не меня.

Надя. Ну-ну, не кокетничай.

Алла. (Серьезно.) Правда, не надо.

Зинаида Зиновьевна. Пожалуйста, не отказывайтесь. Красивые свидетельницы украшают свадьбу. (Повязывает Алле через плечо широкую пурпурную ленту.)

Антонина Прокофьевна. (Возвращаясь.) Не могу дозвониться. Но, минут через десять будут.

Зинаида Зиновьевна. (Наде.) Тогда зайдете с паспортами ко мне. (Уходит.)

Вера возвращается с вазой и ставит туда цветы. Входит Лариса – молодая, не очень красивая и нескладная женщина.

Лариса. (Наде.) Можно вас на минутку?

Надя. (В недоумении.) Пожалуйста.

Лариса. Меня зовут Лариса Анатольевна. Можно просто Лариса. Я социолог из университета и провожу на базе Дворца бракосочетаний научные исследования. Вы не согласитесь мне помочь?

Надя. Я?

Лариса. Не пугайтесь, это очень просто. Я дам вам небольшую анкету, а вы ответите на ее вопросы. Только и всего. (Вручает анкету.) Присутствующие заинтересованно следят за разговором. Тем временем в комнату нерешительно входят две женщины, одетые в дорогие, но чересчур броские наряды. У каждой в руках по букету. Держатся женщины довольно скованно, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Мы будем называть их Первой и Второй Гостьями. Потоптавшись у дверей, они осторожно подходят к Алле – у той лента через плечо – и о чем-то шепчутся с ней. Та утвердительно кивает. Женщины садятся рядышком, но поодаль от остальных гостей.

Антонина Прокофьевна. (Наде.) А ну, что тут написано?

Надя. «Кто из супругов, по вашему мнению, должен вести домашнее хозяйство? Кто должен быть главой семьи? Кто должен распоряжаться деньгами?» (Опуская листок.) И еще несколько вопросов.

Антонина Прокофьевна. Ну ее к лешему, эту анкету. Еще что-нибудь не то напишешь, потом объясняться придется. Да и как можно, не зная замужества, отвечать на такие вопросы?

Вера. Действительно. (Протягивает руку.) Дайте лучше мне. Уж я напишу…

Лариса. Нет, только невесте.

Вера. Дайте хоть посмотреть.

Анкета идет по рукам.

Первая гостья. (Немного освоившись, Второй гостье.) А невеста – ничё, правда?

Вторая гостья. Невесты всегда красивые.

Первая гостья. И платье интересное.

Вторая гостья. А я люблю свадебные чтобы со шляпкой. Знаешь, плоские такие.

Первая гостья. Нинку помнишь – на штукатурке работала? Симпатичная была, но невезучая. Каждый раз, как ей делали предложение, она заказывала свадебное платье, а потом с женихом ссорилась. Четыре платья в комиссионку снесла.

Антонина Прокофьевна. (Ларисе.) С каких это пор анкеты стали наукой называться? Зачем все это?

Лариса. Ну, допустим, Надя считает, что хозяйство надо вести вместе с мужем, досуг проводить в театрах, расходами распоряжаться жене. А ее жених считает, что хозяйством должна заниматься только жена, свободное время надо отдавать футболу и телевизору, а деньги должен контролировать муж. При таком несовпадении взглядов на совместную жизнь мы делаем вывод о неустойчивости заключенного брака. И наоборот.

Алла. Выходит, вы можете предсказать, какая пара разведется, а какая нет?

Лариса. В какой-то мере. (Наде.) Только заполнять анкету надо не коллективно, не хором. Пойдемте, я лучше посажу вас в служебную комнату. Там вам никто не будет мешать.

Надя и Лариса выходят. Оставшиеся женщины рассаживаются по диванам и креслам, причем как-то само собой получается, что они разбиваются на пары: обе матери, две гостьи и Вера с Аллой.

Первая гостья. А у тебя какие взгляды на брак?

Вторая гостья. (Озадаченно.) У меня? Никаких. А какие могут быть взгляды? (Немного подумав.) Чтоб все было, как у людей.

Первая гостья. А для меня главное, чтоб не пил. Чтоб совсем не пил.

Антонина Прокофьевна. (Марии Николаевне.) Уж за свадьбу краснеть не придется. Стол на двести человек, и рыба заливная, и язык… А торт – двадцать восемь килограмм! Моя гордость. В виде двух сплетенных сердец. Весь кондитерский цех трудился, девочки даже от выходного отказались. Знаете, такой голубой и розовый, голубой и розовый… А наверху… Нет, не буду говорить… Сами увидите, когда мы его на тележке в зал вкатим.

Мария Николаевна. Напрасно вы такую свадьбу закатываете. Купечество какое-то. Лучше было бы отдать деньги молодым, пусть устраиваются.

Антонина Прокофьевна. О деньгах не ваша забота. Хотя другие за дочерьми кое-что дают, но я понимаю – дело вдовье, да и профессия ваша, извините, к деньгам отношения не имеет.

Мария Николаевна. Нет, почему же, я от своей доли не отказываюсь…

Антонина Прокофьевна. Ах, бросьте, какая у вас может быть доля? Оставьте ее себе на шпильки и булавки. Горячее тоже будет. Я все думала – судак «орли» или котлеты по-киевски? А девочки говорят – в чем проблема, Антонина Прокофьевна? Сделаем и то, и другое.

Мария Николаевна. Свадьба, по-моему, дело семейное, интимное… Созывать целую толпу…

Антонина Прокофьевна. Да мне бы потом проходу не дали: шеф-повар, а единственному сыну свадьбы не сделала! Меня весь город знает – как же я могу людей не порадовать? Вы увидите, в каком виде наши официантки сегодня явятся – все при полном параде, как на приеме к персидскому шаху.

Мария Николаевна. А как они будут считаться – в гостях или на работе?

Антонина Прокофьевна. Кто дежурит, те на работе, а кто свободен, те, конечно, в гостях. С мужьями и все как положено.

Мария Николаевна. (Вздохнув.) Будет очень весело.

Антонина Прокофьевна. Еще бы! (Почуяв иронию.) Но вы не думайте, что будут только официантки. Я же говорю, придет весь город.

Вторая гостья. (Первой.) Та, толстая – мать невесты, что ли?

Первая гостья. Не похожа. Невестина рядом. А та, должно быть, Гришкина.

Вера. (Алле.) С тех пор, как ты с Надей не работаешь, я с тобой и видеться перестала. Ты чего из больницы-то ушла?

Алла. А что там хорошего? Кровь, гной, запахи, ночные смены, умирающие старики, стоны, жалобы… И платят гроши. Это для таких, как Надя, а не для нормальных людей.

Вера. (Улыбаясь.) По-твоему, она ненормальная?

Алла. Ну… Ты ведь ее знаешь. Не от мира сего… Недаром сестры ее сначала не любили – думали, выслуживается или на взятки напрашивается. Ночами не спит, сидит у постелей, прибегает по первому звонку, белье меняет… Потом поняли – такая уж она есть, не переделать.

Вера. А как больные к ней?

Алла. Ждут ее дежурства как праздника. Вот и Гришка, когда болел, там в нее и втрескался…

Антонина Прокофьевна. А сколько хлопот было с музыкой!

Мария Николаевна. Почему?

Антонина Прокофьевна. Сначала самой собой разумелось, что играть будут Гришкины «ковбои». Еще бы: оркестрант женится! Тут уж дело святое – играть до утра, а то и три дня подряд.

Мария Николаевна. Так в чем же хлопоты?

Антонина Прокофьевна. А в том, что наш, ресторанный, оркестр, конечно, обиделся. Элеонора – это наша солистка, она и по-английски поет, на самом деле ее просто Елена зовут, - так вот, Элеонора говорит: «Чем, Тоня, мы тебе не угодили? Или наша музыка тебе не нравится?» Ну что тут будешь делать? В конце концов договорились – играть будут в очередь: вечером мальчики, ночью девочки.

Мария Николаевна. (Отупело.) Какие девочки?

Антонина Прокофьевна. У нас ведь оркестр – женский, разве не знаете? Весь город знает, а вы нет, просто странно. Он так и называется – «В джазе только девочки». В нашем ресторане вообще одни женщины – и хозяйка, и бухгалтер, и даже грузчицы. Только на мясе двое мужиков остались, и тех скоро выгоним: пить пьют, а дела не делают.

Вера. (Алле.) Ну и как тебе работается в парикмахерской?

Алла. Во всяком случае, лучше, чем в больнице. И зарабатываю втрое больше. И при этом контакт с людьми, связи…

Антонина Прокофьевна. (Марии Николаевне.) Комната, что вы молодым отдаете, хорошая, ничего не скажешь. Но начинку, конечно, придется сменить.

Мария Николаевна. Там вполне приличная мебель.

Антонина Прокофьевна. Ну что вы, Мария Николаевна, к ним же люди ходить будут. Надо, чтобы не стыдно было.

Мария Николаевна. К нам тоже ходили люди.

Антонина Прокофьевна. Вы – другое дело, вы – учительница. А молодежь любит, чтобы красиво. Вы уж не спорьте. Сделаем гарнитурчик, обои… Ну и половичок постелим тоже не соломенный. А потом и о квартирке подумаем.

Вера. (Алле.) Я все хочу спросить… У вас с Надей, по-моему, холодок какой-то появился… Если не кошка, то кошечка черненькая между вами пробежала… Или мне кажется?

Алла. (Неохотно.) Просто повзрослели, и выяснилось, что мы немножко разные.

Вера. И давно это выяснилось?

Алла. Как-то, еще в больнице, меня парень один бросил. Довольно тошно было… Так Надя меня же и виноватой считала. Ищу мол, легких путей, любить не умею… В общем, «утешала»… Вот тогда мы крупно и поговорили.

Вера. Поссорились, что ли?

Алла. Да нет… Пятнадцать лет дружбы просто так не перечеркнешь… У нас все нормально.

Вера. (Показывая глазами в сторону Первой и Второй Гостий.) Не знаешь, кто эти женщины?

Алла. Понятия не имею. Ну, а ты как живешь?

Вера. Как видишь… Старею.

Алла. Ты-то? Хоть передо мной не кокетничай. Вон какая пикантная… Бальзаковский возраст. Самое оно.

Вера. Возраст, быть может, действительно самый лучший. Все уже и еще есть – красота, зрелость, опыт… Но если это некому отдать, то хуже возраста нет.

Антонина Прокофьевна. (Марии Николаевне.) И приодеть вашу дочку не мешает. Как вы там учите – «У человека все должно быть красиво»?

Мария Николаевна. Надя ни в чем не нуждается. Можно подумать, она в лохмотьях.

Антонина Прокофьевна. Уж не знаю, в чем она, но завидовать не приходится. И то сказать - медсестра, какой у нее доход? Работала бы в гинекологии, там, глядишь, бывает еще кой-какой приварок, а в хирургии что? Цветы да шоколадки.

Надя. (Возвращаясь.) Гриша не приехал еще? (Молчание). Я уверена – что-то случилось.

Антонина Прокофьевна. Не говори ерунды. Что могло случиться? Сейчас явятся все как один.

Звучит «Свадебный марш» Мендельсона. Появляются Бабушка и Света.

А вот и они! Наконец-то! Света, скажи Грише, чтоб сразу шел документы подавать. Ведь расписываться пора, да и в ресторан опаздываем. Или нет, пусть сначала заглянет сюда, чтобы с Надей вместе. Знакомьтесь, кто не знает. Это бабуля Гришина, а это доча моя, Светка. В девятом классе учится, скоро сама невестой будет.

Надя. Все живы-здоровы? Я уж волноваться начала.

Бабушка. (Она немножко окает, говор у нее певучий и радостный.) Все здоровы, золотко мое, что с нами сдеется? Снегу-то навалило, гришин клубный автобус, на котором мы все ехали, и застрял. Ну, и мотор заглох…

Антонина Прокофьевна. Света, чего стоишь? Зови брата.

Света. Гриша еще не приехал.

Антонина Прокофьевна. Как «не приехал»? Разве вы не вместе?

Света. Нет. Он послал нас на такси вперед, чтобы мы не мерзли, а сам остался помогать. И папа там же. (Наде.) Гриша просил перед тобой извиниться. «Передай, - говорит, - что я ее люблю и скоро-скоро буду».

Мария Николаевна. (Сухо.) Когда «скоро»?

Света. Сказал, минут через пятнадцать. Они уже к грузовику трос прилаживают и толкать приготовились.

Надя. От сердца отлегло. (Обнимает мать.)

Мария Николаевна. Не понимаю, чему ты радуешься. Я вообще ничего не понимаю. Почему он присылает сестру, почему не мчится сам? Ведь у него свадьба, единственный, неповторимый день в жизни! А он привязывает какой-то трос!

Антонина Прокофьевна. Не бросать же ему отца и друзей.

Мария Николаевна. Отца он мог взять с собой на том же такси, а друзья и без него управятся.

Бабушка. Хорошие мои, не сердитесь. Праздник ведь, не расстраивайте невестушку!

Надя. Мама, успокойся. Бывают же поломки, заносы… Нас Гриша предупредил, в чем же его обвинять? Все равно мы бы не стали регистрироваться без его друзей.

Мария Николаевна. Ну хорошо. Пятнадцать минут я подожду. Но ни секундой больше.

 Демонстративно посмотрев на часы, усаживается в кресло, всем своим видом показывая, что она «ждет». Другие гости тоже располагаются кто где, листая журналы, шепчась, прохаживаясь и т.п. Их позы и жесты передают томительное и нервное ожидание.

Первая гостья. (Второй, тихо.) Откуда у Гришки оркестр?

Вторая гостья. Тут вообще дело темное. Мне сказали, что он женится на Галке из стройтреста, а эту Надей зовут.

Первая гостья. Ну, история обыкновенная. Вчера Галя, сегодня Надя.

Вторая гостья. А может, обстоятельства принудили?

Первая гостья. Какие еще обстоятельства?

Вторая гостья. Будто не знаешь. Сделал невестушке подарочек. До свадьбы.

Первая гостья. По ней незаметно.

Вторая гостья. Может, рано еще.

Первая гостья. Ох уж эти подарочки. Красили мы недавно спортзал нитролаком, и Зойку вдруг тошнить стало. Ну, уложили ее на ватник, вызвали врача, сами красим, а она причитает: «Ой, девочки, влипла, только не знаю, от кого: от Мишки или от Николая». А врач приехал, - оказалось от нитролака: отравилась.

Вторая гостья. А мы недавно красили эпоксидкой, так тоже еле живы остались. Шатало, как пьяных, все тело в волдырях… Так все способности потеряешь.

Первая гостья. Хоть заплатили?

Вторая гостья. Как же, дождешься от них. Сказали, и так, мол, зарплату получаете.

Первая гостья. А свадьба – слышала? - с оркестром будет. Шикарно.

Вторая гостья. Как думаешь, пригласят?

Первая гостья. Должны. Знала бы, другие туфли надела. У меня для танцев, видела, такие серебряные.

Антонина Прокофьевна. (Тихо, Свете.) Кто эти крали?

Света. Первый раз вижу. Наверное, Надины подруги. (Входит Зинаида Зиновьевна).

Зинаида Зиновьевна. Надя, где ваш жених?

Надя. (Виновато.) Сейчас будет. Понимаете, неполадки с транспортом … (Понизив голос.) Скажите, а бывает, что кто-нибудь не приходит на свое бракосочетание?

Зинаида Зиновьевна. Сколько угодно. То оба не являются, то жених, то невеста. Чаще, конечно, жених. (Спохватившись.) Но ваш-то обязательно придет. (Спешит в свой кабинет и сразу нажимает клавишу переговорного устройства. Мария Николаевна следует за ней.) Рая!

Голос. Да?

Зинаида Зиновьевна. Ставь на ковер тридцать пятую.

Голос. А Корнилова и Черных?

Зинаида Зиновьевна. Пропускаем.

Голос. Совсем?

Зинаида Зиновьевна. Пока.

Мария Николаевна. (Входя в кабинет) Можно? У меня к вам просьба… Очень важная…

Зинаида Зиновьевна. (Вздыхает, предвидя неприятный разговор.) Присаживайтесь. Попьемте сначала чайку, а потом уж и о деле. Что-то голос сел, горяченького хочется… (Звонит по местному телефону.) Клава, принесите, пожалуйста, чаю.

Мария Николаевна. Сколько народу во Дворце…

Зинаида Зиновьевна. Не говорите. Как на стадионе! Погода мерзкая, холод, эпидемия гриппа, половина наших сотрудниц на больничном, а женихи и невесты явились как один. Ничто их не берет. К тому же, пятница - самый пик. А тут еще скоро выпуск в военном училище.

Мария Николаевна. При чем тут училище?

Зинаида Зиновьевна. Ну как же? Перед тем, как разлететься, курсанты женятся, и всем нужно срочно. Вот и крутимся. И, как всегда, не успеваем.

Мария Николаевна. А как-нибудь ускорить процедуру нельзя?

Зинаида Зиновьевна. Как? На регистрацию приходят теперь по сто человек. Пока все перецелуются, перефотографируются, ужас сколько времени тратится, а норма все та же – пятнадцать минут. И мамаши плачут так, будто их дочки в гроб ложатся, а не в брачную постель. Пока всех успокоишь, выпроводишь… И каждая пара думает, что она единственная, неповторимая, и она по-своему права. Но у нас таких единственных знаете сколько? Только за прошлый год – четыре тысячи восемьсот тридцать семь. (Звонит телефон. Зинаида Зиновьевна извиняется и нажимает клавишу). Слушаю.

Голос. Зинаида Зиновьевна, тут молодые подают заявление, а девушке восемнадцати нет.

Зинаида Зиновьевна. Так отправьте их по домам.

Голос. Она очень настаивает.

Зинаида Зиновьевна. (Понизив голос.) Беременна, что ли?

Голос. Нет. Говорит – любит и не может без него жить.

Зинаида Зиновьевна. (Вздохнув.) Пусть зайдет сюда. (Выключает аппарат.)