Пришла Раиса Сергеевна, с ней полицейский Гастарбайтер, и Иосиф бежит следом.

ВСЕ ХОРОМ. Ой, Рая наша пришла! Ой, споем!

Все поют и пляшут: «Рая, Рая, Рая! Рая, пей до дна!»

РАИСА. Стоп, стоп, спасибо. Это самое, как сказать, да? Петр Степанович сказал и вот я скажу, это самое, как сказать, да? То есть, мы в ваших услугах, так сказать, не нуждаемся, товарищи цыганы. Можете, это самое, как сказать, да, уходить.

КОЛЯ. Это самое, как сказать?

РАИСА. Ну, так. Нам не надо вас. Мы уже посмотрели на сцене вас, нам это очень не понравилось. Особенно Петру Степановичу. Он говорит, что это чернуха полная. Самодеятельность у нас лучше. Вот. Так что я очень не рада, что вы тут выступали. И рекламация на вас. Петр Степанович пожаловался, что в него долетело со сцены.

КРИСТИНА. Что долетело?

РАИСА. Ну, слюни или ботинок кто-то кинул в него.

КОЛЯ. Да что такое? То есть, время 12 ночи, мы тут сидели после концерта, устали, ждали, ничего не дождались, а как так? За бесплатно?

РАИСА. Слушайте, а у вас разрешение на работу есть? Вы какой нации? Из какой страны? Я ведь могу позвать иммиграционную службу и проверить вас. Товарищ сержант, проводите их. Я сказала – идите. Что непонятного?

КРИСТИНА. А почему?

РАИСА. Говорю же, Петру Степановичу не поглянулось. Самоделка, отстой, барахло. Грязные костюмы. Чернуха полная. К тому же, все цыгане в прошлом богатых ублажали, баринов всяких, графьев. А у нас совсем другое время. А что завтра в газетах напишут про нашего мэра? Что он цыган заказывал? Вы в своем уме? Он кристально чистый человек. Гвозди бы делать из этих людей-кристаллов. Я расплатилась с вашим Будулаем, ну и всё.

ЛЮБА. Чего?

РАИСА. Того.

КОЛЯ. Как?

РАИСА. А так.

ВОВА. А сбор весь, был полный зал, а сбор куда пойдет?

РАИСА. Я ему отдала. 50 на 50.

ИОСИФ. У нас договор. 80 на 20.

РАИСА. А с этой бумажкой сходите в одно место.

ЛЮБА. Куда?

РАИСА. Куда? На улицу Труда.

КРИСТИНА. А что там?

РАИСА. Ничего там. Эту бумажку можно по назначению употребить.

ИОСИФ. По какому?

РАИСА. По такому. По прямому. В суд сходите. Они вас пошлют подальше. Потому что советский суд самый гуманный в мире.

ЛЮБА. Вы с ума сошли?

РАИСА. Всё, ступайте. Товарищ сержант, проводите их. Охрана, охрана! Проводите их!

ИОСИФ. Какая охрана? Вот эти бабки?

РАИСА. Почему же? Это работники вахты Дворца Молодежи. А у Петра Степановича четыре охранника. Но, я думаю, это самое как сказать, до этого дело не дойдет? Очистите помещение Дворца культуры. Бессовестные. Я отдала вам половину – до свидания.

Ушла. Все стоят, молчат. Сержант Гастарбайтер кашлянул.

ГАСТАРБАЙТЕР. Я это, на улице подожду, да? Но Петр Степанович недовольный сегодня, а мы с начальством солидарность проявляем. Я начальник – ты дурак. Ты начальник – я дурак. Понимаете? А главный цыган ваш на папу моего похож. Он уже умер. Вот. На старого Гастарбайтера похож. Так жалко, что завтра вас не увижу. Но я теперь цыганам всегда буду это, помогать, что ли. Ладно? Вы им всем скажите: пусть приезжают в Дощатов, у нас хорошо. Понимаете?

Молчание.

ЛЮБА. Понимаем. Идите. Мы скоро.

Гастарбайтер ушел.

ИРИНА. Ну, что, Ёся? Вот тебе и облом на последнем концерте.

ИОСИФ. А ты что, рада?

ИРИНА. Ну и Рая из сарая. Поражаюсь. Как же она с этим жить будет? Взять и так вот всех нас кинуть, и хоть бы ей что. Как она будет жить? (Смеётся). И что будем делать?

ИОСИФ. Ничего. В гостиницу, а утром поезд и домой.

Все сидят, молчат.

ИРИНА. Дак ты нам вообще не заплатишь? Ни за один концерт?

ИОСИФ. Деньги украли.

ИРИНА. Как украли?

ИОСИФ. Ну, всё, что я копил, я возил с собой и прятал. А тут я их спрятал вон там в пожарном ящике на лестнице и сейчас посмотрел и - нету.

ЛЮБА. Как - нету?

ИОСИФ. Не знаю. Да там было немного. Что получил, всё ушло на бензин, на автобус, на поезд, на суточные вам, на гостиницу, ещё - аренда залов. Что они, бесплатно давали, что ли, залы нам?

ЛЮБА. Это что мы, работали за идею и еду? Но ведь на обоих концертах был биток?

ИОСИФ. Ну, украли.

КРИСТИНА. Кто?

ИОСИФ. Откуда я знаю. Кто-то из наших видел, наверное, как я прятал.

ИРИНА. Костя, это не ты?

КОСТЯ. Это я. Конечно, мамочка. История повторяется. Только не Новый год сегодня. И не год Свиньи. Я свинью вам не подкладывал.

ИРИНА. Да это ты, кроме тебя некому!

КОСТЯ. Заткнись, заткнись, ненавижу тебя! Я хочу, чтобы ты умерла! (Рыдает).

КРИСТИНА. Но ведь был биток в зале?

ИОСИФ. И что? Она только 50 процентов отдала.

КОЛЯ. Ты врешь. Но эта половина – это же куча денег, где они?! Отдавай сейчас же! Да чтоб ты сдох, и весь твой клуб брошенных жён чтоб сдох, и твои выродки чтоб сдохли!

ИОСИФ. Ты полегче с проклятьями, полупидор в полукедах.

КОЛЯ. Что? Что ты сказал? Слушай, Йосип, ты ведь её-то, свою грёбаную семейку, не оставишь так, им-то дашь чего-то, а нам – нет, так? Давай!

КРИСТИНА. Да он врёт. Ничего никто не украл. Если не в левом, то в правом кармане наскребешь, не так? Наскребешь!

ЛЮБА. Дак что нам делать?

ИОСИФ. Да что хотите.