Коля и Вова едят. Костя ушел. Иосиф стукнул по столу кулаком, тоже ушел в гримуборную.

КОЛЯ. Что вы так все сегодня завелись?

ИРИНА. День зарплаты потому что.

КОЛЯ. Неизвестно, даст он нам или не даст.

ВОВА. Даст. Нам все дают. Или мы его отметелим.

КРИСТИНА. Добавляй: по-мужски.

КОЛЯ. Да, по-мужски. Меньше пены, Ляля Черная. Чья бы корова мычала.

КРИСТИНА. Хочешь, сокол, мысли отгадаю? Дай, тебе на картах погадаю! (Смеется).

ЛЮБА. Куда пошел Костя?

КРИСТИНА. Помолиться. Говорю же: у него же ПэГээМ. Православие Головного Мозга. Он потому и не работает нигде, что ему молиться надо. Человеку 20 лет, а он и дня не работал. От армии его Будулай откупил. И теперь Костя в церкви прислуживает. Попивают еще с мамой вместе. Странно, что с нами поехал. Ведь это грех, грех, грех!

ИОСИФ (пришел, встал у зеркала, поправляет парик). Не твое дело. Он хочет быть с отцом.

КРИСТИНА. Вот семейка! Мама киряет, сынок молится неделю, неделю пьет, потом снова. Алкаши на богомолье. То заливает за шиворот, то вдруг молиться давай.

КОЛЯ. Жалок тот, в ком совесть нечиста. Шекспир.

ИРИНА. Ох, доскёшь ты ногами, ох, доскёшь! Ох, дождёшься ты, Кристиночка!

КРИСТИНА. Да не пугай. Выпьет на копейку, а воняет на миллион. (Коле). Что ты скачешь, когда Ёся тут? А выйдет – ты тренировки прекращаешь? А?

КОЛЯ. ИБД, ПГМ. Сами вы ДДД: три Дуры… Надоели. Я молчать не собираюсь.

ЛЮБА. Не трогай ты их, Кристина. Вечером уедем, завтра расстанемся и больше - никогда, никогда …

ВОВА (вдруг). Я вот разносчиком работал – один адрес, одно письмо: пять рублей. Я 160 писем разнес и получил 800 рублей. А тут сколько дадут?

КРИСТИНА. Позорище. Ряженые разносчики. Ваня Пригожий. А?!

КОЛЯ. И что? А ты сама-то там, дома, в гардеробе ресторана, нет? Вы все тут работяжки. К искусству никакого отношения. Ирина – в киоске овощном, Костя – в церкви, Ёся на рынке, торгаш, Любушка – из бочки квасом торгует на улице. Я один с актерским образованием, вот такушки. Я артист.

ИРИНА. Из тебя артист, как из меня балерина.

ИОСИФ. Да сидите ровно, а?! Хватит, ну?!

ЛЮБА. Что вы их задираете? Что вы их задираете? Как с цепи все сорвались?

КОЛЯ. А что вы нас всё время разделяете? Что вы всё время отделяете – их, их? Вы - одна линия фронта, мы – другая, так, что ли? А с чего это? Вам что не нравится?

ИРИНА. Мне всё нравится.

ИОСИФ. Так, тихо, помолчите, а?! Бабки сидят вон, слушают, передадут потом по всему городу. И так городок на ушах: цыгане приехали. У них тут с войны 12 года не было никого, никаких иностранцев.

КОЛЯ. А мы иностранцы, что ли?

ИОСИФ. Мы – иностранцы. Мы – цыгане! Послушайте, хватит жрать.

КРИСТИНА. А что? Я сижу, тихо примус починяю. Я только кусочек тортика взяла!

ИОСИФ. Хорошо, ешь и молчи! Послушайте. Итак, через 15 минут концерт. Концерт без антракта. Полтора часа. Потом директор Дворца Молодёжи Раиса Сергеевна проводит свой день рождения, она мне только что сказала это.

ИРИНА. И что? Ещё и для неё прыгать? Только за отдельную плату. Я устала.

ИОСИФ. Старуха Изергиль, заткнитесь, пожалуйста! Очень прошу! Кто бы выступал, но только не вы в свои годы! Где вы ещё найдете такую халяву, такую работу?

ИРИНА. Это работа? Это не работа. Это преступление, вообще-то. Выдаём себя Бог знает за кого, а на деле – какие-то голодранцы. И что я, крайняя? Я украшение коллектива. Я яркое пятно, я зерно! Я больше всех похожа на цыганку.

КРИСТИНА. Как клюшка на шайбу.

ИРИНА. Да. Потом, второе, у меня чёрные от природы волосы, мне не надо парик.

КРИСТИНА. Не бывают от природы чёрные. Крашеные, седину закрасила.

ИРИНА. Да. У меня длинные косы, я сама чёрненькая. Я и есть цыганка. То, что я в киоске работаю – ничего не значит. Это так, для души. На деле, я зарабатываю ворожбой.

КРИСТИНА. Ну, что вот она буровит? С каких это пор ты стала цыганкой потомственной? Только что придумала, что ли? До синевы наквакается и бредит. Да тебе надо вшить «торпеду» и мозгов прибавить, а то всё уже посинело и повысыхало от синевы твоей, которую ты в глотку себе заливаешь! Алик ты местного пошиба!

ИРИНА. Я тут контрапункт в вашем коллективе!

КРИСТИНА. Напилась совсем, видите? Да ее нельзя в таком виде выпускать на сцену. Контрапункт, ага. Пуп земли. Пошла молоть. Ну, что скажешь: не всех Чернобыль стороной обошел. Клизьма, знай своё место!

ИРИНА. Сама клизьма. Сама иди на место.

КРИСТИНА. Идите, Старуха Изергиль, прилягте там подальше. Желательно на рельсы.

ИРИНА. Еще один «вяк» в мою сторону сделай, ну? Да я, я даю такой шарм на сцене, такой колорит придаю всему. Я в центре стою, и вокруг меня всё вьётся, вьётся.

КРИСТИНА. «Вьётся, вьётся, в рот пускай забьётся! Полковое знамя впереди!».

ИРИНА. Да! Все в восторге от меня. Ты забыла, какой вчера был именно мне невозможный прием? Мы пол-Сибири проехали и везде – я, я, я!

КОЛЯ. Слушайте, ну какой пол-Сибири? Один концерт был вчера, что за преувеличение? Это алкоголь так действует? Какие-то фантазии, ей-Богу. Она главная на сцене, а мы что? Мы что - сбоку-припёку?

ЛЮБА. Да ему просто алименты платить не хочется. Вот он и собрал всех, чтобы сами себе денег заработали.

ИОСИФ. Так, тихо, послушайте, я прошу с Раисой Сергеевной говорить по-цыгански.

ИРИНА. Пожалуйста.Руле кыштэ манде калыш дидук.

ИОСИФ. Что ты сказала?

ИРИНА. Это по-цыгански. Перевод: «Никаких проблем, барин боярин». Я знаю по-цыгански всё.

КРИСТИНА. Да ты на ходу сочиняешь какую-то херь, какой это цыганский язык?

ИРИНА. Докажи.

ИОСИФ. Ну, прошу, не жрите вы так много, художник должен быть голодным!

ЛЮБА. А кто тут художник?

ИОСИФ. Ну, нельзя так себя показывать, вы себя позорите! Я отвечаю за вас! Ира, ты думаешь, просто было всё организовать? Да у меня опыт! У тебя ж опыта нету!

ИРИНА. У меня жопы-то нету, правда. У твоей средненькой она есть. И у младшенькой растет.

ЛЮБА. Выведи глистов – такая же будешь.

ИРИНА. Что? Ты что такое говоришь, деревня?

ИОСИФ. Молчать! Сидите ровно! Я возил ансамбль Турецкого, я возил Пугачеву, Аллегрову, я возил … Кого я только не возил, идиотки! Я всех возил! А вы …

КРИСТИНА. Да что ты гонишь? Кого ты возил? А что сейчас не возишь, возила?

ИОСИФ. Потому что эта молодежь залезла и всех старых продюсеров растолкала! А что они могут? Ничего! А я собрал вас, непрофессионалов, показал вам фильм «Мой ласковый и нежный зверь», и заставил вас делать то, как в фильме. И всё! Потекли денежки!

ЛЮБА. Где они, денежки? Не вижу.

ИОСИФ. Вот они, идут сами к вам, идут, приготовьтесь!

Входит Раиса Сергеевна.

Ей 55 лет, она вся в брюликах, у нее приклеенная улыбка на лице, у нее прическа, укладка. Всё у неё, как полагается провинциальной чиновнице, директору Дворца Молодежи. В руках у Раисы Сергеевны сумочка с камнями переливающимися.

Вся группа «Ромалы» мгновенно преображается. Все вдруг встали и резко стали цыганами. Развязно смеются, машут руками, руки в боки, всё стало эдакое цыганское вдруг. Коля и Вова быстро парики черные напялили. Раиса Сергеевна тычет пальцем в них, смеётся.

РАИСА. Ой, а я думала, это самое, так сказать, вы от рождения чёрненькие, да? Когда вас первый раз увидела, вы были чёрненькие, да? А это у вас парики, да? Ой, это самое …