У меня умерла старшая сестра, и у нее остался восьмилетний ребенок. Как сообщить ему о смерти матери?

 

Он спрашивал уже о матери? Нет. Пока нет вопроса – нет и ответа. Вы можете сколько угодно придумывать различные концепции, а ребенок может еще полгода ничего не спросить. А может спросить с неожиданной для вас интонацией – например, со смехом. Может и глубокий вопрос поступить: «А что такое смерть? А я тоже умру?» Но и к этому готовиться не нужно, потому что ребенок может задать совсем поверхностный вопрос. Никогда заранее не угадать, как ребенок спросит. Единственный выход – формулировать ответ в тот момент, когда спрашивают, тогда ответ будет самый адекватный и самый уместный. Как спросит – так и ответите. Спросит весело – весело ответите, спросит грустно – грустно ответите. Тогда вы не транслируете ему ничего своего. Но взрослым порой хочется поиграть в свои игры. Ребенок спрашивает весело, а мы ему говорим: «Сядь. Понимаешь, это не простой вопрос. Давай поговорим. Не знаю, как тебе сказать…» Начинается нагнетание трагедии, создание ореола, игра в мудреца. Это все о нас – как мы играем, как хотим выглядеть умными, сосредоточенными, торжественными.

 

Личная жизнь родителей

 

«Если бы не дети, у меня было бы больше времени, в квартире был бы порядок, ужин для мужа был бы готов вовремя, я бы не жила так плохо, не чувствовала бы себя такой уставшей и замученной. Ведь с появлением детей я полностью лишилась собственной жизни – не хожу в магазины, не езжу в отпуск, не слежу за собой, не могу выспаться, понежиться» – я слышал это на консультациях не раз. Это такая игра, которую ведут родители: детей надо воспитывать, они требуют много внимания, поэтому мы «должны, вынуждены и обязаны». Словно дети – нагрузка, которая делает жизнь родителей несчастливой и несостоявшейся, лишая их необходимого каждому человеку личного времени и личного пространства. Все это – отличные условия для формирования в детях комплекса неполноценности и ощущения, что они – единственная причина несчастья своих родителей.

В отсутствии личной жизни родители виноваты сами, так подсаживая детей на свое внимание, что однажды они начинают «съедать» их жизнь. Дети с беспощадностью требуют внимания к себе, а родители, оказывается, не готовы к тому, чтобы давать его в таком количестве и в ежедневном режиме. Ведь они рассчитывали, что ребенок пойдет в первый класс – и можно будет отдохнуть. Отдыхать не получается – нагрузка только растет. Они думают: «Пойдет ребенок в институт – вот тогда отдохнем… Выйдет замуж – отдохнем…» Но проблем становится все больше, что начинает тяготить родителей. Чтобы этого не происходило, нужно каждый день делегировать детям кусочек их собственной жизни, который они проживут без контроля, при доверии родителей и с правом на ошибку. Обычно такую возможность получают лишь «уличные» дети, большая часть жизни которых проходит без контроля и оценки, и потому они социально здоровы – смышленые, ушлые, адекватные, не подавленные, предприимчивые, бесстрашные. А «домашние» дети первые 20 лет своей жизни проводят в теплице, под охраной перепуганных родителей, боящихся «как бы что не вышло», а потом слышат: «Ну, теперь, сынок, давай сам. Ты же уже взрослый». А он не взрослый – он капризный, зависимый и боится жизни. И пока он будет таким, не появится у родителей никакой личной жизни, потому что все внимание и все время придется тратить на ребенка, который без родителей не может и шагу сделать.

 

 

На Алтае мы встретили замечательную семейную пару, знакомство с которой стало чудом. Первая встреча произошла пять лет назад – мама, папа и мальчик лет трех, сидящий у него на шее. Этим летом мы снова увидели это семейство, только мальчик уже нес свой рюкзак, а на шее у папы сидела девчушка лет трех. Это замечательные гармоничные родители, которые не отправляют детей на время отпуска к бабушке, а берут их с собой, потому что вместе им интереснее. Но сегодня это довольно редкое явление.

Родители начинают обвинять детей в том, что те лишают их личной жизни, и требуют эту жизнь вернуть. И начинается: «Поедем в отпуск без детей, хоть отдохнем от них, а то они нам ни жить не дают, ни отдыхать». Дети тут ни при чем, если вы сами не способны выделить время лично для себя. И оправдание, что дети требуют слишком много времени, – это такое вранье. Ведь когда ребенок плачет, а мама хочет пойти в туалет, она же не терпит, а идет. Значит, какое‑то время на личную жизнь мама в состоянии себе выделить, независимо от того, сколько у нее детей, чем они занимаются и что требуют от нее. Поймите, это время можно выделять себе еще чаще, чтобы хватало не только на туалет, но и на то, чтобы заниматься собой, своим увлечением, карьерой, здоровьем и всем тем, что важно и ценно для вас. Когда мне удалось выделить часть своего времени и реализовать нечто заложенное во мне, то моя жизнь удалась, я – счастливый родитель, и каждый раз, когда подхожу к детям, я передаю им это свое ощущение счастья.

 

 

Когда ребенок плачет, а я пью кофе, то я его все‑таки допиваю, а не мчусь сразу в детскую. Ничего, ребенок подождет и потерпит еще пару минут. Не предавайте себя, пожалуйста. Жертвенность в поведении – мне ничего не нужно, лишь бы ребенку было хорошо – появляется, когда мы боимся, что нас кто‑то упрекнет в том, что мы плохие родители. Если этот страх есть, то мы оказываем больше помощи и внимания, чем нужно ребенку. Поверьте, если мы выделяем время, чтобы заняться чем‑то для души, для собственного развития, это не значит, что мы не любим своих детей, что мы их бросили. Если я очень занят чем‑то, то все равно остаюсь папой, я свою дочь не разлюбил, просто в эту минуту мне очень важно то, что я делаю. Когда дети рождаются, они требуют огромного количества внимания, но чем старше они становятся, тем больше времени вы можете оставлять для себя.

Наличие у родителей личной жизни – обязательное условие для формирования в детях ответственности и самостоятельности. Если вы влюбитесь в какое‑то дело, в какого‑то человека, если вам в этой жизни станет важно что‑то еще, помимо ребенка, только тогда вы сможете убрать внимание и контроль, прекратить вмешательство в его жизнь, ее оценку и интерпретацию. И тогда ребенок почувствует себя один на один с жизнью, научится сам принимать решения и видеть их последствия, потому что мама не присутствует в его жизни каждую минуту и какие‑то вещи ему просто приходится решать самому. Так мы достигаем сразу двух целей – мы живем сами, реализуемся в разных ролях, и дети растут ответственными.

Моя жена, когда дочери было всего три месяца, нашла ей няню и пошла строить свой салон красоты. Это пример реализации женщиной своего права на личную жизнь, и я жену в ее решении только поддержал. Я знаю, если человек реализует то, что хочет, он счастлив, и тогда выигрывают все – и мама, и папа, и ребенок. А если мама сидит с ребенком, потому что «должна», то через три года она будет напоминать человека, вышедшего из тюрьмы – вся в понятиях и с ощущением, что весь мир ей должен.

Поверьте, когда вы чего‑то хотите лично для себя, то тем самым вы никого не предаете. И если вы себе это позволяете, то и не возникает желания отдохнуть от детей, от мужа или жены, потому что вы от них не устаете. И тогда вы начинаете заниматься чем‑то не для того, чтобы на какое‑то время «забыть, что я мать» («я – отец»), а просто потому, что это вам нравится, необходимо и доставляет удовольствие. Я могу сейчас уехать с друзьями на мотоциклах на два месяца в Монголию, и моя дочь не обижается, не капризничает, потому что она точно знает – даже когда меня нет рядом, я ее люблю и помню о ней. Она может попытаться манипулировать, кидаться на пол, плакать, но я не реагирую и все равно занимаюсь тем, чем хочу. Дети, когда капризничают, не осознают, что мама, которая сделала, что хотела, – это счастливая и удовлетворенная мама. А та, которая скрепя сердце во всем себе отказывает, чтобы чаще быть с ребенком, – злая и несчастная. Поверьте, если вам хорошо, то детям рядом с вами не может быть плохо.

Я знаю человека, чей сын живет в другой стране и за пять лет своей жизни видел отца всего пару раз, потому что отец много путешествует, занимается своими проектами, увлечениями – Живет. Просто будьте такими родителями, рядом с которыми и пять дней в году могут изменить жизнь, навсегда отложиться в памяти и стать поводом для гордости.

 

Вопросы

У меня первый ребенок, и я испытываю с ним тотальный мандраж – он то не спит, то не ест, то худеет, то болеет. Все очень экстремально, мне постоянно нужно находиться около него, нет времени на себя, на мужа, потому что объективно ребенок забирает очень много времени и сил. Как в таких условиях можно организовать личную жизнь, о которой вы говорите?

 

Вы можете обвинять условия, делать из обстоятельств непреодолимые препятствия, но если быть честным, то какую‑то часть суток вы действительно нужны своему ребенку, а остальное время он может обойтись без вас. Люди любят слово «постоянно». Но не бывает ведь круглые сутки шесть месяцев подряд температура и рев ребенка. Это для создания памятника собственному героизму мама подругам и мужу говорит, что ребенок вообще не спит и все время плачет. Вам это время может казаться часами, но в реальности это минуты. Давайте будем честными – не постоянно, не всегда и не каждую ночь ребенок плачет и требует вашего присутствия. Просто вы навязываете ребенку такую игру – «когда у тебя что‑то болит и ты плачешь, я становлюсь такой суетливой и заботливой». И теперь ребенок знает, что надо орать – и тогда все вокруг него будут крутиться. Необходимость, уместность и достаточность проявляются в том, что я подхожу к ребенку и что могу, то делаю – подгузник меняю, пить даю. А если я ничего сделать не могу – я отхожу. Иногда ребенок плачет потому, что просто ему хочется плакать. Пока у него немного способов общения с миром, и плач – один из них.

 

Усталость от ребенка, который забирает много сил, порой переходит даже в негатив к нему. Можно ли честно с мужем поговорить на тему того, что мне нужна его помощь, ведь я вижу, как он устает на работе?

 

Синдром усталости – это стрессовое состояние. Усталость появляется в результате неуместных, ненужных, бесполезных действий. Мы устаем от бесполезной или глупой работы, от собственного притворства, самолюбования, имиджа. Усталость исчезает, когда мы занимаемся любимым делом. Вы устаете не от ребенка, а от собственной паранойи, от собственных тревог, а ребенок здесь просто повод. Еще один способ стать усталым – реагировать. Реакция – это выводы по поводу того, что уже произошло. Замените реагирование участием. Участие – когда ты думаешь о том, что сейчас можешь сделать. Например, если ребенок обжегся, что толку орать, ругать или жалеть его – уже произошло. Что ты можешь сделать прямо сейчас? Повязку. А инквизиции и ругань ничего, кроме усталости, не дают.

 

 

Если ваш муж на работе устает, значит, у него неинтересная работа. Кроме того, многие мужья одевают маску усталости, чтобы к ним не приставали. Честность уместна в любом случае, и откровенно разговаривать с мужем стоит всегда. Пока вы жалеете его за то, что он устает на работе, и скрываете, как вам трудно, вы делаете из него ребенка.

 

Я запланировала, что в девять месяцев ребенок пойдет в детский сад, а я начну заниматься собственным бизнесом. В садик мы походили ровно три дня, потом ребенок начал болеть, температура сменяет насморк, затем стали резаться зубы. Свои дела приходится постоянно откладывать, и от этого я живу в постоянном стрессе и раздражении. Как стабилизировать ситуацию?

 

Какая стабильность? У вас есть ребенок, и сейчас у него режутся зубы, потом он научится ходить, станет везде лезть, затем начнет говорить и еще много чего делать. Никакой стабильности не будет еще очень долго. Когда вы планировали пойти на работу, у ребенка еще не резались зубы, и вы не учли, что как раз через пару месяцев они и полезут. Если мы чего‑то не учитываем в своих линейных планах, то это не значит, что этого нет. Например, вы планировали отдать ребенка в детский сад, а он не готов туда пойти, потому что в нем еще не созрела потребность в общении. Когда наши планы иллюзорны, оторваны от реальности, возникает стресс. Строя планы, нужно учитывать, что мир меняется, дети растут. То, что я вижу, – это и есть реальность. А все, что я придумала, спланировала в своей голове, – это мы выбрасываем и влюбляемся в то, что есть. Давайте будем честными – вам не обязательно отказываться от своей мечты выйти на работу. Вы можете нанять ребенку нянечку и заняться своими делами. Но проблема в том, что мамам нравится чувствовать себя значимыми, важными, нужными, поэтому не каждая женщина согласится оставить ребенка с няней.

 

Я сижу с ребенком дома и очень хочу найти няню, чтобы хотя бы на несколько часов получить возможность заниматься своими делами. Но муж считает, что присутствие няни негативно скажется на ребенке, который должен быть с мамой. Как мне переубедить мужа?

 

Зачем вы делаете из ребенка якорь для себя? Можно не сидеть с ним дома, а ходить по городу, заниматься своими делами, ходить по магазинам. Не делайте из ребенка причину, мешающую вам жить. Ничего не поменяется, пока вы не начнете что‑то менять. Перестаньте считать ребенка своей нагрузкой – и ваше сидение дома тут же прекратится. Вы сможете целыми днями с ним путешествовать по городу и развлекаться, тем самым и ребенку показывая, как можно жить – интересно, насыщенно, не видя никаких препятствий, чтобы заниматься тем, чем хочется, видя только одни возможности. Не знаю, зачем вашему мужу фиксировать вас около ребенка и придумывать причины, по которым няня может негативно сказаться на ребенке. Это ваша игра идет. Постарайтесь сами себе ответить на вопрос: почему ваш муж не хочет, чтобы вы выходили из дома?

 

Количество детей

 

В многодетной семье ребенок вырастает более общительным, так как с детства тренируется в коммуникабельности на многочисленных родственниках. Зато он менее самостоятельный, ведь существующая в больших семьях клановость позволяет рассчитывать на помощь братьев и сестер. Единственный ребенок в семье вырастает абсолютным эгоистом, зато благодаря тому, что родители все свободное время уделяют ему одному, он хорошо учится и более успешен в социальной жизни. Это все стереотипы, навязанные псевдопедагогами, псевдопсихологами и прочими дураками, считающими себя учеными.

Поверьте, что количество детей в семье не имеет для их будущего никакого значения. Значение имеют способы воспитания и искренняя любовь родителей. Любовь не проститутская (за пятерки люблю, за двойки – нет), а та любовь родителя с абсолютным принятием, уважением, заботой о ребенке, для которой не важны оценки, внешность, количество грамот и прочие внешние атрибуты.

Многодетным семьям принято приписывать множество положительных сторон, но это больше политические ходы. Нельзя объяснять свои неудачи, списывая их на количество детей, мол, было бы два ребенка, наш бы не вырос таким замкнутым; был бы у нас один ребенок, мы им больше занимались бы, а так просто не хватает времени. Существует стереотип: если детей двое, то нужно в два раза больше времени, а если трое – то в три раза больше, а если десять – то мне даже спать будет некогда. «Где же взять время? – оправдываются родители. – Негде. Поэтому у нас один ребенок». Можно подумать, что количество времени имеет значение, но значение имеет лишь наша личная готовность и желание иметь много детей, и все. Одному родителю не хватает времени на единственного ребенка, а другой завел четыре семьи, и его хватает на каждую – он настолько изобилен, что любит своих пять, восемь, двадцать детей и даже весь мир. И каждая встреча с таким изобильным и цельным человеком создает для другого плюс. Не можешь так же – не берись, иначе пойдет одно за счет другого: младшему уделяю внимание, старшему – некогда, старшему купил игрушки, младшему – забыл.

 

 

У меня простой подход: сначала стань изобильным, а потом пусть у тебя появятся дети. Под изобилием я не имею в виду деньги. Богатый тот, кто не жадный. Заходишь к моей бабушке – она ставит на стол вареную картошку, приготовленную с душой, так красиво выложенную и благоухающую, что это вкуснее тех блюд, что готовят в лучших ресторанах. Это и есть естественное душевное изобилие, когда человек способен отдавать без ожиданий, но оно редко встречается. Я считаю, что если у нас есть дети, значит, мы уже взяли обязательство быть изобильными. Это значит – не тяготиться ими, не отдыхать от них в отпуске, а проводить с ними время, понимать их желания, интересоваться их чувствами, участвовать в их играх, когда дети того хотят, и оставлять их в покое, когда они самостоятельно берутся за что‑то для них важное.

Чаще дети появляются как бегство от одиночества или осуждения окружающих. Социальное давление мы испытываем каждый день и потому перестаем его замечать. Нам навязывают, что к определенному возрасту мы должны иметь определенные вещи: работу, машину, дом, семью. И если отсутствие дома или машины еще можно как‑то оправдать, ссылаясь на внешние обстоятельства, то есть факторы, которые невозможно ничем оправдать, например отсутствие семьи для женщины. Отсюда и разговоры: «Сколько тебе? Восемнадцать? Ну, успеешь еще, родишь. А тебе сколько? Тридцать? И что, детей нет? И замужем не была? Хоть живешь с кем‑то? Ну, хоть мужик‑то есть какой‑нибудь?» Все, тебе тридцать и ты не замужем – ты полный урод.

У мужчин свои стереотипы. В Турции, например, есть три момента, которые делают тебя «мужчиной»: если есть сын, если ты обрезан и если служил в армии. Что‑то из перечисленного отсутствует – не можешь себя считать настоящим мужиком. И вот у турка восемь дочерей, и ему после первой на остальных дочек наплевать, и каждая из них знает, что папа ждет сына. Или так бывает – родился мальчик, следующую ждут девочку, а рождается снова мальчик. Таких Лиз Бурбо, основатель самой крупной школы личностного роста в Канаде, называла в своих книгах «исчезающий тип» – они худые, незаметные, тихие, как тени, боятся, что их бросят, и сами себя бросают. Дети, которые родились нежеланными, не принятыми, и специальности себе потом выбирают аутичные, для одиночек. Становятся, например, фотографами, художниками (то есть теми, кому не нужна команда) или бухгалтерами, которые имеют дело с прошлым, учитывают прошлое, живут этим и не любят ничего нового, вычеркнув себя из будущего.

Родители могут «делиться» с детьми своей изобильностью, когда состоялись как люди, как женщины и мужчины, как профессионалы – то есть как дочери и сыновья, как подруги и друзья, как любовники, как муж и жена, как специалисты в чем‑либо. Дело не в престижности профессии, а в том, что человек смог проявить свои уникальные неординарные качества. Не обязательно быть банкиром – достаточно стать таким водителем, которого любой предприниматель в городе готов нанять к себе на работу. Перед появлением детей человек должен состояться психологически и социально, а если не состоялся, то будет компенсировать и срывать свое зло на детях, видя в них причину собственных неудач: «если бы не ты, у нас было бы больше денег»;

«если бы не ты, я бы сделал карьеру»; «если бы я тебя не родила, я бы дописала докторскую»; «если бы не ты, дома был бы порядок»; «если бы не ты, я бы не была такой нервной и издерганной».

Порой дети женщинам нужны еще и как громоотводы, как возможность повесить себе медаль «Я родила». Многие дети – спасители родителей. Ты родился – ты мамин спаситель. Ты «спасаешь» ее от социального давления – теперь она мать, и, по мнению окружающих, у нее все в порядке. Ты «спасаешь» ее и от нее самой, потому что мама перекладывает на тебя всю ответственность за то, что она никак не состоялась в этой жизни, – это оправдание перед самой собой, это ее успокаивает. Все, не будет никакого детства – ты должен угождать ей всю жизнь, вести себя так, как ей нравится. Этого не случается, когда родители счастливы и жизнь удалась. Они приходят домой и делятся с ребенком эмоциями, впечатлениями, знаниями, временем.

 

 

Впрочем, есть повторяющиеся модели воспитания, которые приводят к одинаковым результатам в разных семьях. Например, если в семье двое однополых детей, то мы встречаем комплекс второго ребенка. В один прекрасный момент дети становятся антиподами в каких‑то проявлениях: в карьере, в семье – в том, что является ценностью для родителей. Так, если младшему постоянно говорят: «старший – умный, и ты будь, как он», – младшему захочется быть тупым, чтобы отомстить и тем самым сохранить свое право не быть как кто‑то, а быть самим собой (пусть даже со знаком минус). Например, если в семье ценят карьерные достижения, то один становится великим ученым, а другой идет в бандиты и таким образом привлекает к себе внимание родителей. Если первый брат алкоголик, второй – успешный бизнесмен, у одного темпераментная жена, у другого – спокойная, у одного много детей, у другого – один или вообще нет семьи. В семьях балуют всегда больше второго ребенка, но любят – первого. Как правило, если первый ребенок не состоялся, тогда шанс состояться и проявиться в жизни выпадает второму – так было у Александра и Владимира Ульяновых. В семьях, где больше двух детей, исключительными становятся первый и последний ребенок. Точно так же первого больше любят, последнего больше балуют, а все, кто между ними, страдают от нехватки любви и внимания.

В семьях, где больше одного ребенка, часто появляется оценка и сравнение. От этого страдает та часть, присущая каждому человеку, в которой он ощущает свою индивидуальность: «Я – уникальный, неповторимый, особенный, а меня с кем‑то сравнивают, значит, меня не принимают». Родители же любят приговаривать: «Делай, как старший, он у нас умный, а ты – дурак». Между прочим, донашивание одежды иногда воспринимается как оскорбление, неуважение. Младший сопротивляется, возмущается, бузит, и родители постоянно перед ним извиняются – поэтому и балуют больше.

Там, где есть давление и сравнение, неизбежно будет и сопротивление. Отсутствие в семье поддержки индивидуальности каждого ребенка со стороны старших может спровоцировать конкуренцию, невротичность и истерики. Нужно просто перестать сравнивать. Любой ребенок – первый, потому что он один такой, первый и последний со своим уникальным набором качеств, со своей индивидуальностью. Требования к старшему ребенку формируются не из того, что он старший, а из того, что он это может, умеет, хочет делать. Точно так же с младшим.

Такое качество, как коммуникабельность, формируется в детях не по количеству братьев и сестер. Конечно, в многодетных семьях возникает больше ситуаций, когда можно поупражняться в таланте переговорщика (например, когда котлета одна, а за столом сидят восемь человек, или телевизор один, а перед ним пятеро, и каждый хочет смотреть что‑то свое). Но если в своем единственном ребенке родители увидят личность и будут его на равных привлекать к участию в семейном совете, принимать с ним сообща решения, договариваться – в нем будут развиваться все те качества, которые отвечают за коммуникабельность.

Сейчас со мной живет только моя младшая дочь – она у нас одна, но куда бы мы с женой ни пошли, у нас везде появляется куча друзей. Разве наша дочь может вырасти некоммуникабельной? Если родители легкие и простые в общении, то и дети будут точно такими же. Если ты делаешь что‑то от души, не задумываясь и не напрягаясь, дети научатся тому же и точно так же будут с легкостью вовлекаться во что‑то, влюбляться, бросать это, когда надоест, и находить новое. В Индии мы как‑то восстанавливали размытую дождем дорогу к храму – собирали белые камушки и выкладывали ими дорогу. Подошел маленький мальчик, увидел, чем мы занимаемся, и тоже стал собирать камушки. Он не ждал, когда его позовут, не спрашивал, можно ли ему с нами, просто подошел, увидел и стал участвовать. Такого не нужно заставлять трудиться. «А как не трудиться‑то?» – спросит он. Так же как не нужно заставлять его дышать. «А как не дышать‑то?»

Заблуждение: заводить много детей ради того, чтобы хотя бы один пошел по твоим стопам, был похож на тебя, продолжил твое дело. Для этого достаточно завести одного ребенка, но быть таким, чтобы он влюбился в тебя и мечтал стать таким, как ты. Покажи собственным примером, что твое занятие полезно и престижно, что оно – возможность для самореализации, проявления ума, воли, повод увлечься и возможность влюбиться в свое дело, и ребенок захочет быть «как папа» и выберет твою профессию. Выберет не потому, что хочет стать банкиром, а потому, что образ папы‑банкира кажется ему самым привлекательным.

 

 

Если же ты неудачник и желаешь детям только хорошего, то, скорее всего, шансов, что они смогут чего‑то добиться в жизни, немного. Ты успешный, жизнерадостный – ребенок тянется за тобой и хочет быть на тебя похожим. Ты неудачливый, озлобленный – он бежит из дома и стыдится тебя. Вопрос не в том, какой ребенок и сколько у тебя детей, а в том, какой ты.

 

Вопросы

Если родители испытывают чувство вины перед первым ребенком, так как им кажется, что из‑за занятости они не достаточно в него вложились, то они готовы «постараться», чтобы со вторым такого не случилось. Что из него вырастет тогда?

 

Одержимость родителей впендюрить младшему все, что они не впендюрили старшему, может привести к тому, что младший просто погибнет. Родители поглощены страхом ошибиться, хотят сделать все «правильно», а ребенок, в отличие от «мертвых» родителей, еще «живой» и пользуется мощнейшей поддержкой со стороны Природы. Принимая игру родителей и разыгрывая для них истерики и все, что они от него ждут, он может играть еще и во что‑то свое и сохранять свою индивидуальность. Но когда родители требовательны и преследуют его повсеместно – в комнате, на улице, под одеялом, то личного пространства и свободы для развития индивидуальности у такого ребенка нет. Подобный контроль со стороны родителей – идеальные условия для развития шизофрении. Поэтому в психиатрических клиниках нет дворников – там только «сталины», «гитлеры», «карлы марксы». Все шизофреники – лидеры, у которых не было возможности проявить свои лидерские качества, поэтому они берут готовый образ и развивают его в себе.

Второй вариант – младший вырастет с иллюзией, что он всегда будет получать от мира столько внимания, сколько ему сейчас уделяют родители. Он будет жить с требованием от окружающих заботы, внимания, справедливости – от жены, начальника, соседей. Ребенок вырастает, но будет лишен ответственности за свою собственную жизнь, зато с ощущением, что весь мир ему должен. Перекармливание младшего приведет к аппетиту и ненасытности таких размеров, что снаружи не окажется никого, кто будет готов их удовлетворить.