Глава 15. Я столько всего пропустил

 

 

Джек

 

Прошло пять лет с тех пор, как наша с Кэсси семья стала больше; пять лет с рождения нашего чудесного сына Ченса. Каждый новый день я любил Кэсси сильнее, чем в предыдущий. И не было никаких сомнений, что завтра мои чувства станут еще крепче, чем сегодня. Ведь моей любви к этой девочке не было конца.

Она сделал меня лучше. Она стала матерью моего ребенка. И не было никакой возможности объяснить словами мои чувства к ней. Я знал только то, что с каждым днем мое сердце становилось все больше и больше, чтобы уместить всю любовь, что я испытывал к моему Котенку.

Как только Ченс немного подрос, Кэсси стала пропускать все больше моих игр, даже домашних. Она, конечно, старалась по возможности посещать все домашние игры, когда я был на подаче, с нашим малышом или без него. А на выездные игры она ездила только тогда, когда Дин и Мелисса могли присмотреть за Ченсом. Но сейчас, когда наш сын собирался пойти в подготовительную школу, она чувствовала себя слишком виноватой, оставляя его одного дома.

Я пытался убедить ее брать его с собой на выездные игры, но это было слишком проблематично во время учебного года. Кэсси настаивала на том, чтобы позволить Ченсу по возможности расти обычным ребенком, и в её планы не входило таскать его с собой по бейсбольным стадионам.

Хотя выходные дни были другой историей. Спасибо, Господи, за игры по выходным. Однако сейчас, когда Ченс начал играть за детскую бейсбольную лигу, даже по выходным они посещали не все мои игры.

Я определенно был у моего сына на вторых ролях. И знаете что? Меня это совершенно не задевало. По сути меня чертовски сильно задевал только тот факт, что я пропускал важные события в жизни Ченса. Ведь моя собственная жизнь проходила преимущественно на стадионе или в разъездах.

Не было никакой нужды кому‑то говорить мне, каким потрясающим бейсболистом я являлся. Я это и так знал. Но никто не сказал мне, как сложно будет найти баланс между семьей и бейсбольной карьерой. Вы не знаете, почему мне никто об этом не сказал?

Да потому что это невозможно.

Нет никакого баланса.

Бейсбол всегда выигрывает. Этот вид спорта не предполагает никаких выходных или отпусков, чтобы отпраздновать годовщины, праздники, дни рождения и другие события твоей семьи.

Одно дело, когда наша семья состояла только из меня и Кэсси. Конечно, это было отстойно, и я чувствовал себя натуральным козлом, но Кэсси никогда не жаловалась. Ни разу. И совершенно другое дело, когда ты пропускаешь дни рождения собственного сына. Каждый год с момента его рождения, я пропускал это событие. Конечно, я получал некоторое удовольствие, просматривая фотографии с праздника, которые делала Кэсси. Но это было не то же самое, как если бы я присутствовал там лично.

Завтра Ченс собирался первый раз пойти в подготовительную школу. Это был его первый день во «взрослой» школе, как он сам любил выражаться, а я в это время торчал в очередном шикарном отеле в Аризоне. Я знал, что Кэсси справится и без меня, но я злился оттого, что опять пропускал важный день в жизни сына.

Набрав номер Кэсси, я не смог сдержать улыбку, когда вместо неё на звонок ответил Ченс.

– Алло? Папа?

– Привет, приятель. Готов завтра идти в школу?

– Угу. Прямо сейчас мы ходим по магазинам.

– О, понятно. Ты можешь позвать маму к телефону?

– Нет.

– Ух, почему нет? – я еле сдерживал смех.

– Потому что сейчас моя очередь с тобой разговаривать. Она и так всегда с тобой разговаривает, – сказал он как само собой разумеющееся.

– Ты прав. Но мне нужно кое‑что сказать ей, а потом она вернет телефон тебе, хорошо?

– Хорошо, – его голос поник, когда он протянул трубку своей маме.

– Привет, малыш, – сказала Кэсси со смехом.

– Что вы покупаете?

– Боже, в школе нам дали целый список всего необходимого для занятий. Ты должен видеть размер этого списка. Я тут бегаю между прилавками, пытаясь отыскать все это дерьмо.

– Плохое слово! – прокричал Ченс на заднем фоне, и Кэсси извинилась перед ним.

– Знаешь, как странно смотреть на него и видеть тебя? У него твои глаза, Джек. И когда я смотрю на нашего сына, то скучаю по тебе еще сильнее.

– Я тоже по тебе скучаю. Как бы мне хотелось быть сейчас с вами. Сделай фотографии его первого дня в школе и пришли мне их потом. Только не забудь.

Я настаивал на том, чтобы Кэсси присылала мне фотоотчеты со всех мероприятий, которые я пропускал. Фотоальбомы в моем телефоне были переполнены фотографиями с различных праздников, на которых я не смог присутствовать лично, но Кэсси заботилась, чтобы я регулярно получал сообщения с фотографиями.

– Не забуду. Ченс дергает меня за рубашку. Он хочет поговорить с тобой.

– Я люблю тебя, Котенок. Скучаю по тебе, – сказал я, прежде чем услышал шорох в трубке.

– Папа, знаешь что?

– Что?

Ченс втянул в себя воздух.

– Я пойду завтра в школу, а Коби расстроился, что не сможет пойти со мной. Он должен еще ходить в садик, а я уже буду ходить с большими ребятами.

Я улыбнулся.

– Значит, ты в предвкушении предстоящего события?

– Ага! Пока, папочка. Я люблю тебя, – вдруг выпалил он и повесил трубку. Я сидел на кровати в гостиничном номере с отвисшей челюстью, не ожидая такого резкого завершения разговора.

Маленький засранец.

На мой телефон тут же пришло сообщение.

 

«Прости. Он уже наговорился. РЖУНИМАГУ. Позвоню тебе позже. Люблю».

 

От мысли, что все дерьмо, которое необходимо подготовить к школе, свалилось на плечи Кэсси, я ощущал себя полной задницей. Я чувствовал себя так, словно мое сердце превратилось в бумажного змея, который вырвался из рук. Мой отец ушел от меня и моего брата и никогда не возвращался. Моя мама тоже решила оставить нас. Я никогда не оставлю свою семью, но чем я был лучше моих родителей? Хоть я и не ушел от Кэсси с Ченсом, меня все равно никогда не было дома.

Я проворочался всю ночь, пытаясь уснуть. Вместо того, чтобы сконцентрироваться на завтрашней игре, я думал только о том, что мой пятилетний сын пойдет первый раз в школу, хоть и в подготовительную. А я опять пропущу это, так же, как пропускал и другие события в его жизни. Теребя волосы, я вынуждал себя не раскисать от одной только мысли, что моему сыну было уже пять лет. Куда ушло время? Как пять лет могли пролететь так быстро?

Я, черт возьми, ненавидел быть вдали от своей семьи, а особенно я ненавидел пропускать такие важные события, как первый день сына в школе. И от этого я чувствовал себя никчемным отцом. Кэсси никогда не сказала мне дурного слова по этому поводу. Да никто не сказал. Все утверждали, что прекрасно понимают меня, но я единственный, кто не был столь снисходителен к самому себе.

 

* * *

 

На следующее утро мне пришло сообщение с фотографией Ченса. Он смотрел в камеру с кривой улыбкой на лице, отчего на щеках вспыхнули ямочки, его волосы торчали вверх, а за спиной висел необъятных размеров ранец. Хотя ранец, скорее всего, был нормальных размеров, просто выглядел большим, потому что Ченс был еще маленьким для него.

На телефон пришло еще одно сообщение с совместной фотографией Кэсси и Ченса, и мое сердце сжалось в груди. Я чувствовал, как оно гулко стучало, пока я смотрел на свою красавицу жену и нашего сына. Её глаза были такими зелеными, а улыбка такой широкой, что мне захотелось залезть в телефон и вытащить оттуда эту фотографию. Сияющее лицо Ченса было прижато к лицу его мамы, и он поднял большие пальцы вверх, показывая, что у них все о`кей.

Еще один пропущенный важный день. Еще один потерянный момент, который я никогда не смогу вернуть.

Жизнь складывалась так, что я возненавидел единственную вещь, которую всегда любил. За исключением Котенка.

 

* * *

 

Вечером после игры я позвонил Кэсси, пока наша команда ждала в аэропорту свой рейс.

– Как все прошло? Ему понравилось?

Она зевнула.

– Понравилось. Он завел много новых друзей и всем вокруг сказал, что его папа играет за Энджелс. Думаю, его учительница очень заинтересовалась тобой. Сегодня, когда я забирала его из школы, она так и рыскала глазами по сторонам, надеясь, что ты тоже придешь.

Я рассмеялся.

– Звучит очень заманчиво.

– Я знала, что ты это скажешь. Ченсу уже задали домашнее задание.

– Что? С каких пор в подготовительных классах стали задавать домашние задания?

– Понятие не имею, но до пятницы у него уже немалый список дел. – А я даже помочь ему не смогу, потому что меня, черт возьми, никогда нет дома. – Джек?

– Я здесь.

– Ты в порядке? Твой голос звучит расстроено.

– Я в порядке, Котенок. Скоро увидимся.

– Когда ты будешь дома?

– Поздно. Не жди меня.

– Ничего страшного. Разбуди меня, когда приедешь, – сказала она мягким голосом. – Обязательно разбуди. Понял?

От её слов я почувствовал, как мой член начал твердеть, я посмотрел вокруг, чтобы убедиться, что никто не заметил, как я поправил свои штаны. В полувозбужденном состоянии я был готов сам сесть за штурвал самолета и улететь домой, но вместо этого я вышагивал по залу ожидания в аэропорту. Я не хотел торчать здесь, вдали от Кэсси. Мне нужно было как можно скорее попасть домой.

– Что случилось, Картер? Ты в порядке? – спросил наш кэтчер Френк, вынуждая меня остановиться на полушаге.

Я косо посмотрел на него, прежде чем выпалил:

– Я просто устал постоянно быть в разъездах. Ты чувствуешь что‑нибудь подобное?

– Черт, конечно, приятель. Я ненавижу быть вдали от Кристины и наших детей. Это худшая сторона жизни бейсболиста. – Он допил остатки того, что было в его стакане. – Ну, если не брать в расчет деловой аспект, то именно этот факт портит для нас всю прелесть этого вида спорта. Пропускать такие, незначительные на первый взгляд, вещи как приготовление детям обеда в школу, помощь с домашней работой и проектами для научной ярмарки, посещение спортивных состязаний – полный отстой.

– Правда? У меня такое чувство, что я трещу по швам. Я не могу прожить еще раз все пропущенные мною важные события в жизни моей семьи. Ченс сегодня пошел в подготовительную школу, и все, что у меня есть, это его фотография. Я пропустил его первый день в школе. И это, черт возьми, убивает меня, – признался я.

– Тебе нужно выпить. – Он махнул рукой в сторону бармена. – Скотч со льдом.

– Я не пью скотч.

– Сегодня пьешь, – решительно сказал Френк.

Я пожал плечами, желая сделать хоть что‑нибудь, чтобы успокоить волнение в моей душе.

– Как много сезонов ты отыграл, Картер?

Я знал, к чему он вел. Он хотел узнать, насколько я был близок к мифическим десяти сезонам. Это было тем, к чему мы все стремились, десять сезонов, которые давали нам право на полную пенсию.

– Этот сезон десятый.

– Что ты собираешься делать, когда сезон закончится?

– Пока не знаю, – солгал я. Я уже точно знал, что сделаю, когда закончится этот сезон, но я не собирался говорить об этом своим товарищам по команде раньше, чем сообщу своей жене.

– Нелегко на это решиться. Знаешь… – сказал Френк, после того, как покончил со своей стопкой, – … всегда одно и то же. Наши жены сидят дома и растят наших детей без их отцов. Самое ужасное, когда Кристине нужна помощь, чтобы приучить мальчиков к дисциплине, а меня нет рядом. Они не слушают её, и никто не помогает ей держать их в узде, понимаешь? Я чувствую себя полной задницей, когда она звонит мне в слезах.

Это меня убивало, хотя Френк вел разговор даже не о моей семье. Я задавался вопросом, как он мог так спокойно относиться к плохому поведению своих детей. Если бы Ченс сотворил что‑либо подобное с Кэсси, я бы прилетел домой первым же рейсом, чтобы надрать ему задницу. Или возможно нет, потому что сидел бы на скамейке в дагауте.

Черт.

– Вот сейчас мы сидим здесь… – я показал рукой на темное пространство зала ожидания, – … в ожидании рейса домой, вместо того, чтобы работать на обычной работе, как весь остальной мир, и быть с нашими семьями.

Он улыбнулся.

– Эх, остальной мир не настолько удачлив, чтобы жить так, как живем мы. И ты прекрасно понимаешь, что если бы им выпал шанс, то они бы его не упустили. Ни один здравомыслящий человек не откажется от такой возможности.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, пока я думал, что сказать в ответ.

– Не думаю, что игра в бейсбол делает тебя крутым чуваком. Забота о своей семье и нахождение рядом с ними, вот что делаем тебя по‑настоящему крутым.

Френк посмотрел мне прямо в глаза.

– Но мы заботимся о них, Картер. Мы обеспечиваем им такую жизнь, которую не могут обеспечить своим семьям большинство мужчин. Я знаю, большую часть времени мы проводим вне дома, но есть немало мужчин, которые находятся в постоянных командировках, чтобы заработать хорошие деньги. И поверь мне, их работа далеко не такая крутая как наша.

Сегодня Френк определенно относился к категории людей, для которых стакан был наполовину полон, а я же к тем людям, для которых стакан был наполовину пуст.

– Не такую жизнь я себе представлял, – сказал я. Мои мысли путались от выпитого скотча.

– Ну, карты в руки. Есть миллион других парней, которые с радостью займут твое место.

Хотя его комментарий разозлил меня, он был прав. Я не мог усидеть на двух стульях. Либо я играю в бейсбол до тех пор, пока могу на должном уровне бросать мяч, либо я провожу время дома со своей семьей. В любом случае, мне нужно было прекратить скулить, как маленькая девочка. Боже, я стал говорить словами Дина.

 

* * *

 

Когда я добрался до дома, то в первую очередь выключил свет на крыльце, который Кэсси оставила для меня. Я набрал код сигнализации, бросил дорожную сумку на пол в коридоре и тихонько прокрался по лестнице наверх.

Заглянув в комнату моего маленького задиры, я наклонился и чмокнул его в щеку. Его веки дрогнули, но он не проснулся.

Потом я пошел в свою спальню, поцеловал спящую жену и скользнул рукой ей под футболку пижамы. Она повернулась и сонно прошептала:

– Джек?

– А ты еще кого‑то ждала? – подразнил я, когда она открыла глаза.

– Возможно, – засмеялась Кэсси, но я заставил её замолчать, прижавшись поцелуем к её рту. Я скользил по её губам, пока она не раскрыла их, чтобы я смог углубить наш поцелуй. Её язык переплелся с моим в безумной танце.

– Я скучала по тебе.

– Я тоже скучал по тебе. Прости, что меня постоянно нет рядом. – Я перекатился на локти и навис над Кэсси так, что теперь мог видеть её красивое сонное лицо.

– Не извиняйся, Джек. Я сотни раз говорила тебе, что знала, за кого выходила замуж. – Она обхватила мое лицо своими ладошками, и мне захотелось навечно запечатлеть этот момент в своей памяти.

– Но знала ли ты, что я оставлю тебя одну тогда, когда у нас будет ребенок? Ты подписывалась на то, чтобы все время быть матерью‑одиночкой?

– Я не мать‑одиночка, – выдохнула Кэсси, прежде чем столкнула меня с себя. – Что ты хочешь услышать от меня, что иногда это отстойно? Что я ненавижу те моменты, когда тебя нет рядом? Потому что временами так оно и есть, Джек. Я, в самом деле, злюсь, когда Ченс делает что‑то интересное или говорит какую‑нибудь супер смешную фразу, а тебя нет рядом, чтобы разделить этот момент со мной. Я хочу смотреть на тебя и вместе смеяться над очередным сумасшествием нашего сына, но когда он что‑то такое вытворяет, тебя нет. И именно это больше всего меня огорчает.

Если Кэсси хотела разрушить мои последние сомнения по поводу принятого решения относительно продолжения карьеры, то она проделала хорошую работу.

– Именно об этом я и говорю.

– Но большую часть времени, я справляюсь. – Она развернулась лицом ко мне. – Мы в порядке. И такие моменты, когда я расстраиваюсь, происходят нечасто. Конечно, я всегда желаю, чтобы ты был рядом, но когда действительно тяжело, это всего лишь вспышки в нашей повседневной жизни. Понял?

– Я и не знал, что женился супер щенщине.

– Не знал? А на ком еще мог жениться Гарри Поттер? – засмеялась она над прозвищем, которое дала мне несколько лет назад. Я даже не предполагал, что оно так приклеится ко мне на все эти года. Я же намного круче, чем Гарри, мать его, Поттер.

 

Глава 16. Конец мечты

 

 

Джек

 

Я ничего не собирался скрывать от Котенка, но было кое‑что, что я должен был сделать сам. Я как‑то упоминал при ней в начале года, что, скорее всего, это будет мой последний сезон в бейсболе. На что она улыбнулась и погладила меня по руке, будто, черт возьми, хотела успокоить.

Она определенно не верила, что я говорил серьезно. Но я был серьезен.

Очень серьезен.

Позже я начал ненавидеть себя за такую скрытность. Но я знал, что должен так поступить, чтобы сохранить безопасность моей семьи и свое душевное здоровье, я должен был принять такое решение. По сути, для меня был только один вариант.

Весь этот сезон я играл так, словно он был для меня последним. Я прощался с каждым стадионом, с каждым бейсбольным полем, на которых, как я знал, мне больше не предстоит играть. Я больше смеялся, наслаждался каждой игрой, меньше испытывал стрессов. У меня было легко на сердце от мысли, что это решение я принял на собственных условиях.

Я еще никому не сказал о нем. Ни моим агентам, ни Дину.

Я достиг этих неуловимых десяти сезонов и теперь мог рассчитывать на полную пенсию. Конечно, дерьмово, что все было завязано на деньгах, но на самом деле, мое решение было связано не столько с деньгами, что и так подразумевалось, сколько с целью обезопасить мое будущее. Будущее моей семьи. Я не мог вечно играть, и каким бы ценным игроком я не был, каждый день рождались парни, которые ни сегодня‑завтра будут бросать мяч сильнее и быстрее меня. Кто знает, может однажды им станет и мой сын. Или мой племянник.

Я, наконец, был готов попрощаться с единственной страстью, которой был одержим практически всю жизнь. В моей голове вспыхнули воспоминания о том, как я получил травму и потом восстанавливался несколько недель. С тех пор я прошел долгий путь. Я помнил, как боролся со страхом, что моя карьера закончится. Но сейчас я не чувствовал ничего подобного. В этот момент принятое мной решение казалось правильным.

Черт, я не мог дождаться, чтобы сообщить об этом моей девочке… и моему мальчику.

И что, черт возьми, станет делать моя семья, когда их папочка целый год будет торчать дома? Я, скорее всего, сведу их с ума; и Кэсси, в конце концов, убьет меня, пока я буду спать. Уверен, что заслужу это, но сейчас мне было плевать. Я просто хотел быть с семьей.

Когда я ехал домой после игры, мой разум был слегка затуманен от чувства свободы. По правде говоря, я немного боялся признаться моим агентам, что завершаю карьеру, но я сам являлся хозяином своей судьбы, и мне нужно было наконец‑то начать жить нормальной жизнью. Я был активным участником только одной её части, тогда, как по отношению к другим, был подобно дальнему родственнику, которого навещают раз или два в год.

Сквозь открытую дверь гаража, я услышал смех на верхнем этаже нашего дома.

– Где моя семья? – крикнул я в ту сторону, откуда раздавался смех, когда вошел на кухню.

– Папочка! – закричал Ченс и понесся вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Когда он спустился, то тут же помчался в мои объятия.

– Хэй, приятель. Как прошел день?

– Хорошо! Мы с мамой пекли шоколадное печенье, и я ел тесто.

– Хм‑м, – промычал я, когда у меня потекли слюнки. – Как думаешь, мама оставила мне немного теста для печения?

– Угум, – он быстро замотал головой вверх‑вниз. Я положил руку ему на макушку, чтобы он остановился. – Она оставила тебе немного в коробке, – хитро добавил Ченс.

– В коробке? – Я посмотрел на него игривым взглядом, когда Кэсси вошла на кухню.

– Он имеет в виду пищевой контейнер. В холодильнике. Привет, малыш. – Она прижалась своими губами к моим, и я практически забыл, что у нас был зритель, который нетерпеливо дергал меня за рубашку.

– Папочка, ты поплаваешь со мной? Мама сказала, что я должен дождаться тебя, чтобы потом вместе пойти плавать. Сейчас ты дома. Пойдем плавать. Пожалуйста. Я хочу поплавать.

Мои глаза расширились, пока он тараторил со скоростью сто слов в минуту.

– Конечно. Только дай мне минутку поговорить с мамой, идет?

Его плечи поникли, когда он удрученно ответил:

– Ну, хорошо.

Кэсси опустилась на колени, чтобы быть на одном уровне с нашим сыном, и посмотрела ему в глаза.

– Почему бы тебе пока не подняться наверх и не переодеться в плавки, взять круг и нарукавники, хорошо?

Ченс надул губки и выпятил их вперед. У него губы были, как у Кэсси.

– Мне не нужны нарукавники, мам!

Она поднялась и уперла руки в бедра.

– Ченс, если ты не наденешь нарукавники, то не сможешь плавать в бассейне. Ты знаешь правила.

– Никогда не ходить в бассейн без нарукавников или кого‑то из взрослых, – отчеканил он монотонным голосом, и я подавил улыбку, когда понял, сколько правил мне предстоит выучить.

– Правильно. Сейчас иди и переоденься. Папа придет к тебе в комнату, как только мы поговорим.

– Хорошо! – Его настроение моментально улучшилось. Ченс бросился вверх по лестнице, с воодушевлением прыгая по ступенькам то влево, то вправо, просто так, потому что ему было весело.

– Святые угодники, малыш, он выматывает, – сказала Кэсси. – Он как кролик Энерджайзер [28], никогда не устает. Никогда, – выдохнула она и вытерла лоб тыльной стороной ладони.

Я взял её за руку и притянул ближе к себе, когда еще раз обдумал все, что собирался ей сказать, после чего выпалил на одном дыхании:

– Я официально решил, что после этого сезона больше не буду играть. – Пока я прижимал к себе свою жену в ожидании ответа, я молился, чтобы она правильно меня поняла.

Кэсси подняла на меня глаза и, сдерживая улыбку, осторожно спросила:

– Ты уверен?

Я кивнул.

– Я же говорил тебе в начале года, что, скорее всего, это будет мой последний сезон. Весь сезон я мысленно прощался со всеми. Я готов оставить спорт, – сказал я и был счастлив оттого, что имел в виду именно то, что сказал.

– Джек, если ты готов уйти из спорта, то тогда не могу дождаться момента, когда ты наконец‑то будешь дома, – улыбнулась она, и слезы увлажнили её глаза.

Выдохнув с облегчением, я притянул Кэсси ближе к себе и зарылся лицом ей в волосы, вдыхая аромат её шампуня. Ощущение её тела около моего не только возбуждало меня, но и успокаивало. Эта девочка была моей жизнью. И сейчас я держал свою жизнь в собственных руках. Теперь я знал, что без бейсбола со мной будет все в порядке.

– Не могу дождаться, когда, наконец, смогу быть дома, Котенок, – сказал я ей в волосы. – Я столько всего пропустил. Больше не хочу ничего пропускать. А этот жестокий бизнес того не стоит.

Кэсси знала, о чем я говорил. Деловой аспект бейсбольной индустрии имеет способность принизить все твое умение, если ты позволишь им это. Я хотел уйти из спорта на своих собственных условиях, прежде чем спорт заставит меня возненавидеть себя.

– Ты уверен? На сто процентов уверен, что хочешь уйти? – Она отклонилась назад и посмотрела мне в глаза.

– Без сомнения. И знаешь, что самое лучшее во всем этом? – спросил я и стал наблюдать, как её длинные светлые волосы заколыхались, когда она отрицательно покачала головой. – Я чувствую облегчение.

– Значит, ты принял правильное решение. – Улыбка Кэсси стала шире, когда она вновь прижалась своими губами к моим и крепко обняла. Потом она отстранилась и спросила: – А Дин знает? А Марк и Райан? Они знают?

– Еще нет. Последнее время они получили немало предложений от других команд, так как мой контракт с Энджелс подходит к концу. Есть отличные предложения, но я их даже не рассматриваю.

– Папочка, я готов! – прокричал Ченс, стоя на лестнице.

– Сейчас поднимусь. Дай мне две секунды, – прокричал я в ответ и заметил, как он пнул ногой перила. – Не пинай, пожалуйста, перила, приятель. – Ченс остановился и уселся прямо на лестницу, по‑турецки скрестив ноги, и стал меня ждать.

– Ты должен сказать Дину, – настаивала Кэсси. – Хочешь, пригласим их на ужин? Коби нравится плавать в бассейне.

– Отлично звучит. Можем пригласить бабушку с дедушкой.

– Конечно. Я позвоню всем. А ты иди поплавай со своим парнем.

Быстро чмокнув её, я помчался наверх, чтобы переодеться.

 

* * *

 

Кэсси все организовала, пока я купался с Ченсом в нашем бассейне. Он плескался и барахтался в воде, но больше всего ему нравилось, когда я подбрасывал его в воздух, а потом он плюхался в воду. Играть с этим ребенком было получше любой тренировки в спортзале. К тому времени, как приехали Дин и Мелисса, у меня уже болели плечи. Их сын, мой племянник, тут же прыгнул к нам в бассейн и стал умолять меня подбрасывать и его тоже.

– Подбрось меня, дядя Джек, подбрось меня! – в возбуждении кричал Коби, и его щеки стали ярко‑красными.

Я схватил его и подбросил в воздухе, отчего он завизжал. Когда он плюхнулся в воду, его личико сразу же замелькало на поверхности воды.

– Жилет, который на тебе сейчас надет, – крутая вещь, – сказал я Коби, поражаясь, сколько сейчас есть всяких разных вещей для детей, обеспечивающих безопасность в воде.

– Это для малышей. Я ношу нарукавники для взрослых детей, – сказал мне Ченс и указал на один из нарукавников на своей руке.

Мой брат Дин появился из ниоткуда и с разбегу прыгнул в бассейн, обрызгав всех вокруг. Он подплыл к нам троим и кивком поздоровался со мной.

– Дети всегда так соперничают друг с другом? – спросил я его после того, как еще раз подбросил наших детей в воздух.

– Не могу ручаться за других детей, но наши соперничают.

– Мы не были такими, – настаивал я, пока пытался вспомнить, как обстояли дела, пока мы с Дином росли.

Он рассмеялся.

– Нет, ты хотел сказать, что я не был таким. А ты точно вел себя так же.

– Не вел.

– Еще как вел.

– Тогда спросим у бабушки.

– Спросите меня о чем? – голос бабушки привлек наше внимание, я вылез из бассейна и заключил её в объятия, намочив всю её одежду.

– Джек! Прекрати.

– Бабуля вся мокрая! – прокричал Ченс. – Папочка, ты намочил бабушку. Я тоже хочу намочить бабушку. – Он выполз из бассейна и обхватил бабушку за ноги, намочив её брюки.

– Ченс, не бегай! – крикнула Кэсси сквозь открытое окно.

– Прости, мамочка! – крикнул в ответ Ченс и наполовину бегом, наполовину шагом вернулся к бассейну и прыгнул в воду.

Бабушка посмотрела на меня так, словно была готова прибить на месте, я состроил невинное выражение лица и сказал:

– Ничего не могу поделать, если все мальчишки любят тебя. Ты должна винить только себя.

– Хорошая попытка, – она погрозила мне пальцем. – Ну, так о чем вы тут разговаривали?

– Ба, Джек считает, что между нами не было соперничества, когда мы росли, – сказал Дин насмешливым тоном, и бабуля захихикала.

– Судя по всему, у Джека очень избирательная память. Дорогой, ты постоянно соперничал с Дином. Но он не проявлял к тебе подобных чувств в ответ. Он просто хотел быть таким же, как ты.

– Что я говорил. – Дин плеснул в меня водой и нырнул.

– Дядя Дин, подбрось меня!

– И меня тоже, папочка!

– Меня первым, дядя Дин!

Я наблюдал, как Дин один за другим подбрасывал наших детей в воздух, а потом они плюхались в воду. Их восторженные возгласы раздавались в воздухе, и я гадал, мог ли быть на свете звук лучше, чем смех твоей семьи.

– Ты построил для себя прекрасную жизнь, Джек, – мягко сказала бабушка. – Я не могу еще сильнее гордиться тобой, чем сейчас.

Моя бабушка наклонилась ко мне и обняла рукой за талию.

– Спасибо, ба. Без вас с дедушкой я не был бы и на половину тем, кем я есть сейчас. Спасибо вам за все, что вы сделали для меня. И за Кэсси. Не знаю, где бы мы были, если бы не вы двое.

Она вытерла глаза.

– Ох, перестань. Вы были бы там же, где есть сейчас. Возможно, у вас заняло бы это чуть больше времени.

– Ты так думаешь?

– Конечно. Вы двое созданы друг для друга. В конце концов, вы бы нашли свой путь. Вы как магниты, которые будут притягивать друг друга до тех пор, пока не соединятся. Вы не способны быть порознь.

– А что ты скажешь об этом придурке и его жене? – я указал на Дина, и она прошептала:

– Не уверена, что эти двое сошлись бы, если бы той ночью Кэсси не привезла эту кроху к нам домой. Возможно, мы до сих пор бы ждали, когда они станут парой.

Я вынужден был согласиться.

– Значит в том, что они стали парой, виновата ты, – поддразнил я её и слегка толкнул в плечо.

Кэсси и Мелисса бок о бок вышли на задний двор, перешептываясь и Бог знает о чем посмеиваясь. Дедушка шел следом за ними, его глаза выискивали бабулю. Он подошел к нам и деловито потребовал:

– Убирайся от моей женщины, сопляк.

– Теперь я знаю, откуда у меня это, – сказал я и усмехнулся.

– Что именно? – сказал он невинным тоном.

– Желание пометить все, что принадлежит мне, – сообщил я ему с полуулыбкой.

– Я не хочу метить твою бабушку, Джек… – начал он, прежде чем бабушка прервала его.

– Только женщина может столько терпеть. Если я кому‑нибудь из вас понадоблюсь, то буду с другими представительницами слабого пола на кухне, там, где нам самое место. – Она неторопливо пошла в сторону девчонок.

– Котенок, ты слышала это? Тащи свою задницу на кухню, где ей самое место! – крикнул я, и Кэсси сердито посмотрела на меня.

– Плохое слово! – раздались два звонких голоса со стороны бассейна.

– Простите, – прокричал я детям и прыгнул в воду.

Дамы ненадолго скрылись на кухне, после чего потребовали, чтобы мы выбрались из бассейна и пошли ужинать. Они пообещали, что мы сможем поплавать после ужина, но в первую очередь нам нужно было поесть.

Стол в нашей столовой был накрыт на восемь персон, и я не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так спокойно и по‑настоящему счастливо. Кэсси поставила в центр стола два отдельных блюда: одно с пастой, другое со спагетти – и спросила, что каждый из нас будет пить. Мелисса принесла корзинку с чесночным хлебом, а бабуля следом за ней принесла огромную миску салата.

Я любил этих женщин. Даже коротышку.

Кэсси подвела Ченса к середине стола и отодвинула для него стул как раз напротив места Коби. Коби положили на стул что‑то вроде специального дополнительного сиденья, чтобы он мог дотянуться до тарелки, в то время как Ченс притащил пару книг из своей комнаты. Я только смеялся, наблюдая, как он положил их на стул, после чего не смог на него забраться.

– Помоги мне, пожалуйста, – сказал он своим звонким голосом.

Я приподнял его и усадил на гору книг.

– Он не упадет? – спросил я, конкретно ни к кому не обращаясь.

– Возможно, – ответила Кэсси.

– Я не упаду, – заверил нас Ченс, когда я пододвинул его стул ближе к столу.

Бабушка и дедушка сидели во главе стола, а мой сын сидел между мной и моей женой, так что я был вынужден весь ужин таращиться на морду моего брата.

– Очень мило с вашей стороны собрать всех нас на ужин, – сказала бабушка, глядя в нашу сторону. – Спасибо за приглашение.

– Ага. Мне нравится приходить сюда. Особенно, когда бабуля готовит, – добавила Мелисса, откусывая большой кусок хлеба.

Кэсси наклонилась ко мне и одарила ободряющим взглядом, и я кивнул ей в ответ.

– Значит так… – начал я, – …мы собрали вас всех здесь, потому что у меня есть для вас новость. И я хотел поделиться ей со всеми вами одновременно.

Все взгляды сфокусировались на мне, и в комнате повисла тишина. Даже мальчики на мгновенье прекратили ерзать на своих местах.

– Я официально принял решение, что это будем мой последний сезон в бейсболе.

Вдруг несколько голосов заговорили одновременно, и каждый стремился перекричать другие. Кэсси взмахнула руками в воздухе, призывая всех успокоиться.

– Дайте ему закончить.

Я посмотрел на всех и пояснил:

– Я завершаю свою спортивную карьеру.

Вилка Дина с шумом упала на тарелку.

– А что по поводу предложений? Ты даже не хочешь рассмотреть их? – Он вдруг из моего брата превратился в моего агента.

– Речь идет не о предложениях, – сказал я, мой голос звучал решительно. – Я принял решение.

– Но это же Высшая лига, к нам поступило немало предложений о твоем переходе в другие команды. Очень выгодных предложений.

– Мне все равно, Дин.

Мелисса потянулась через Коби и опустила ладонь на руку Дина. Это прикосновение, судя по всему, вернуло его к реальности, напомнив, кем он был в первую очередь: моим братом, а не мои агентом.

– Почему сейчас? – спросил дедушка. Это был справедливый вопрос.

– Честно? Потому что я думаю, что если продолжу дальше играть, то все потеряю. Потеряю любовь к этой игре. Потеряю уважение к организации, которая все это устраивает. Я устал от всего дерьма, что творится за кулисами игры.

– Плохое слово, папочка! – выкрикнул Ченс.

Коби хихикнул.

– Плохое слово, дядя Джек!

– Простите, ребята. – Мне, в самом деле, следовало следить за своим языком рядом с мальчиками. Пора исправляться. Выкинув из головы список дел, которые мне нужно будет выполнить в первую очередь, когда я закончу с бейсболом, я продолжил: – Но в большей степени я устал, что меня никогда нет рядом с моей семьей. Эти пять лет стали самыми тяжелыми для меня. Возможно, я являюсь успешным игроком на поле, но я чувствую себя виноватым, что не выполняю должным образом свои обязанности как отца и мужа.

– Джек. – Кэсси отодвинула свой стул, встала из‑за стола, подошла ко мне и обняла со спины. Она поцеловала меня в голову. – Ты ни в чем не виноват, ты слышишь меня?

Я хотел ей верить, но я знал, как это отстойно все время быть одной. И не важно, в чем она хотела меня убедить.

– Я ценю, что ты сказала это, Котенок. Но трудно не чувствовать себя виноватым.

– Тогда прекрати. – Она шлепнула меня по плечу и вернулась на свое место.

– Да, Джек, – серьезно сказала бабушка. – Не вини себя. Ты не сделал ничего неправильного. Ты был хорошим мужем и хорошим отцом настолько, насколько это позволяла твоя спортивная карьера. Никто не винит тебя в этом. – Замечательная женщина, которая вырастила нас с Дином, с теплотой смотрела на меня. Её глаза были наполнены гордостью и грустью, и от её взгляда я почувствовал, как мои внутренности сжались в ком.

– Ты хороший человек, Джек. Я знаю, что ты не всегда в это верил, но ты такой. Я горжусь тобой, сынок, – добавил дедушка, и я чуть не сломался. Если бы за столом сейчас не сидели Дин с Мелиссой, я, скорее всего, расплакался бы как дитя, но я не мог позволить себе сделать это перед ними. Дин уж точно не должен быть свидетелем, в какую неженку я могу превратиться.

– Я хочу быть еще лучшим мужем и лучшим отцом, чем сейчас. И именно это мне больше всего надо. Надеюсь, вы меня понимаете. – Я бросил взгляд на моего брата.

– Очень трудно играть в бейсбол столько лет на профессиональном уровне, брат. Ты столько сил вложил, чтобы сделать это. И если подумать хорошенько, то у тебя действительно никогда не было нормальной жизни. Ты всегда надрывал задницу, чтобы осуществилась твоя мечта. И когда это произошло, тебе приходилось работать еще усерднее, чтобы не потерять её, – задумчиво кивнул Дин. – Это твоя карьера, и я считаю, круто, что ты решил закончить её на своих условиях.

– Спасибо. Думаешь, Марк и Райан разозлятся?

– Ха, – он махнул рукой. – Удивятся, возможно, но не разозлятся. Они все поймут.

– Поздравляю, Джек, – поддержала Мелисса. – Ты даже не представляешь, сколько всего ты пропускал.

– Догадываюсь. В этом и весь смысл.

– Нет, не догадываешься. Ты хотя бы знаешь, что такое лето? Кроме разгара сезона в бейсболе?

Я рассмеялся.

– У меня есть смутные представления о том, что такое лето.

Кэсси взвизгнула:

– Боже мой. Ты будешь здесь на четвертое июля [29]. И мы будем все лето устраивать барбекю! И вечеринки у бассейна! Джек, ты хотя бы догадываешься, что это значит? – Её глаза сияли, когда она посмотрела на меня