Глава 13. С днем рождения, малыш

 

 

Кэсси

 

Мы с Джеком переехали в наш дом на Ньюпорт Бич без каких‑либо проблем, и я каждое утро пребывала в полном восторге, когда открывала глаза и из окон нашей спальни видела океан. Красота этого места так очаровала меня, что я молила Бога, чтобы он не позволил мне привыкнуть к такому великолепию и воспринимать его как должное.

У Маттео и Трины в ноябре родилась дочка. Они назвали её Адалин. И уже в январе я полетела в Нью‑Йорк, чтобы сделать их совместную фотосессию для журнала. Фотографии получились просто сногсшибательные, но что уж тут удивляться, когда все три модели потрясающе красивы. Планировалось, что статья с фотографиями будет размещена в онлайн‑версии журнала и напечатана в одном из летних номеров.

Трина пришла в восторг, когда увидела меня и мой округлившийся живот. Ей не терпелось поделиться со мной советами и хитростями как оставаться в форме, да и просто чувствовать себя комфортно во время беременности. Она настойчиво рекомендовала мне запастись подушками. И кому нужно больше одной подушки для сна? Я засмеялась, но она взяла с меня обещание, что я куплю, по меньшей мере, восемь подушек.

Еще она рассказала мне о йоге для беременных и специальном массаже и напрочь отказывалась принимать тот факт, что и до беременности я не была худосочной моделью и точно не собиралась становиться ею после родов. Но я соскучилась по Трине, и мне было приятно с ней поболтать. К тому же я заставила её пообещать мне, что они с Маттео и Адалин обязательно приедут к нам в гости.

Маттео, как только увидел меня в аэропорту, тут же сжал в своих объятиях и погладил мой живот. Он был рад меня видеть, но признался, что хотел бы, чтобы и Джек тоже со мной прилетел. Приближались сборы для питчеров и кетчеров, поэтому Джек остался дома, чтобы подготовиться к предстоящему сезону.

– Как в старые времена, – сказал Маттео, пока вез меня к себе домой, и я чуть не расплакалась от нахлынувшей ностальгии. Было потрясающе вновь очутиться в этом городе, но он сильно изменился за столь короткий промежуток времени.

И как бы мне не было тяжело уезжать отсюда, я прекрасно осознавала, что больше не принадлежала этому городу. По крайней мере, не сейчас. К тому же, я не могла представить, как бы стала воспитывать ребенка на Манхеттене. Жить и работать в Нью‑Йорке – это одно, а вот воспитывать ребенка в таком шумном и всегда неспокойном городе – совершенно другое. Я поняла, что целиком и полностью была калифорнийской девчонкой. Мне нравился Лос‑Анджелес с его окрестностями, домами с безупречными задними двориками и приветливыми соседями.

 

* * *

 

Я пробиралась через толпу болельщиков Энджелс, одетых в красную форму команды. Мой живот выпячивался так, словно я спрятала под одеждой баскетбольный мяч. Про себя я материла Джека и жалела, что не оказалась достаточно умной и не спланировала беременность так, чтобы последние месяцы приходились на межсезонье. Но он ведь тоже особо не планировал, когда мне забеременеть.

Прокладывая себе путь в ту часть стадиона, где располагались места для членов семей и друзей игроков команды, я улыбнулась моим новым знакомым и с большим трудом пристроила свое огромное тело на крошечное зеленое сиденье. Я посмотрела на соседний ряд и заметила Эшли, миловидную блондинку, жену одного из ветеранов команды. Она была здесь пчелиной маткой, местной Кимбер [26], за исключением ужасного характера. Вероятно, в каждой команде была своя Кимбер, но я никогда не хотела быть на её месте. В конце концов, Эшли приняла меня не так уж и плохо, когда я в первый раз появилась на трибунах. Я точно не знала, было ли это потому, что Джек уже внес свой вклад в команду, или потому, что мы были женаты и я не работала, хотя, честно говоря, мне было плевать. Меня устраивало все, что не создавало стрессовых ситуаций в моей жизни.

– Как ты себя чувствуешь, Кэсси? – улыбнулась мне Эшли, глядя поверх солнечных очков.

Я положила руку на свой огромный живот.

– Как кит, – выдохнула я.

Ребенок был тяжелым, у меня постоянно болела поясница и опухали лодыжки. Да и вообще, на свои ноги я теперь могла посмотреть с большим трудом.

И почему никто не предупреждает во время беременности, что в один прекрасный день ты посмотришь на свои ноги и не увидишь их? Однажды мои ноги просто‑напросто исчезли под стремительно растущим животом, и я ужаснулась. И как я ни старалась разглядеть их, так и не смогла это сделать. Очень страшно, когда теряешь из поля зрения часть своего тела. В тот же момент я решила, что если узнаю, что кто‑то забеременел, то обязательно предупрежу об этом. И звучать это будет примерно так: «Однажды ты проснешься и не увидишь своих ног. Тебе нужен педикюр? Твои пяточки сухие? Какая разница, ведь ты все равно не можешь их видеть».

Лишиться возможности лицезреть свои ноги – это одно, а вот не видеть другую, более интимную часть своего тела – совершенно другое. Она пропала из поля моего зрения еще раньше, чем ноги, и переживала я этот момент не менее болезненно. Джек только смеялся надо мной, когда я говорила ему, что не имею понятия, что творится у меня там, внизу. Он пообещал, что будет моими глазами. Да уж, нашел чем утешить.

Чья‑то возня на соседнем кресле отвлекла меня от очередного приступа жалости к себе. Я повернулась и заметила девушку, которую прежде не видела. Бедняжка, она явно была напугана.

– Привет, – мягко сказала она, длинные темные волосы падали ей на глаза, пока она смотрела прямо перед собой, уставившись на бейсбольное поле.

– Привет. Ты должно быть новенькая, – замешкалась я, гадая, была ли она подружкой кого‑то из игроков или просто развлечением на выходные. За прошедшие годы я насмотрелась на толпы девушек, которые приходили и уходили, и наконец‑то поняла, отчего жены предпочитали держать дистанцию, хотя для меня так и осталось загадкой, почему они вели себя откровенно по‑скотски, когда узнавали, что какая‑то девушка была официальной подружкой одного из игроков. Для подобного поведения не было абсолютно никаких причин.

Она кивнула.

– Моего парня только что вызвали из команды в Солт‑Лейк‑Сити.

– На какой позиции он играет? – Я надеялась, что не на позиции питчера. Ведь насколько я знала, в составе команды питчеров и так было больше, чем игроков других амплуа. Думаю, это было связано со страхом за Джека. Повторение ситуации, которая произошла в Метс, пугало меня. Я на собственной шкуре убедилась, как быстро команда избавляется от игрока, когда он перестает соответствовать их требованиям.

– Он кетчер, – сказала девушка, и я заметила гордость в её глазах.

– Как долго вы встречаетесь? – спросила я. Она выглядела такой молоденькой. Намного моложе, чем была я, когда Джека пригласили в Высшую лигу.

– Несколько лет. Мы встречается со времен старшей школы, – она выдохнула, когда бросила взгляд на мой живот. – А ты? Кто твой муж?

– Ох, я Кэсси, – ответила я, протягивая ей руку. Она пожала её в ответ. – Мой муж Джек Картер. И это он сделал мне. – Я с досадой посмотрела на свой чудовищных размеров живот, и она захихикала.

– Я Шауна. Приятно с тобой познакомиться.

– Кэсси? Кэсси! – голос Эшли прервал наш разговор, и я повернулась к ней, не снимая солнечных очков.

– Да?

– Почему бы тебе не пересесть поближе ко мне? – жеманно проговорила она, указывая на место справа от себя.

– Мне и здесь хорошо, спасибо, – ответила я ей. – Скорее всего, я не останусь на всю игру. – Я не оставалась на целые матчи с тех пор, как мне стало слишком неудобно сидеть на этих креслах более трех часов. Обычно я спускалась в туннель, ведущий к раздевалкам, где было прохладнее, и там дожидалась Джека.

Даже если погода была не слишком жаркой, этот ребенок всегда заставлял меня потеть.

– Ты собираешься пересесть? – спросила Шауна.

– Нет, меня и здесь все устраивает. Небольшой совет: не принимай на личный счет, если другие жены игроков не будут такими приветливыми по отношению к тебе, как я. Они будут стервами по отношению к тебе до тех пор, пока твой парень не внесет свой вклад в команду. – Я хотела предупредить её, что другие дамы в этой компании не будут такими добрыми, как я. А поскольку Шауна и её парень начали встречаться будучи детьми, я боялась, что она еще не была достаточно сильной, чтобы справиться с ними.

Она перевела взгляд на ряд, где сидели жены игроков команды, и пожала плечами.

– Я имела дело с ситуацией и похуже. Девчонки, которые пытались отбить моего Брайса, когда он играл в младшей лиге, были действительно отвратительными. Они вели себя очень настойчиво и потеряли всякое уважение к себе. По крайней мере, эти дамы не пытаются отбить у меня моего мужчину.

Я кивнула, прекрасно понимая, что она имела в виду.

– Ох, Шауна, ты даже понятия не имеешь. Напомни мне, когда‑нибудь рассказать тебе нашу с Джеком историю. Только не сейчас. Я слишком устала.

Она послала мне приятную улыбку.

– Непременно напомню.

 

* * *

 

Во время седьмого иннинга я встала со своего места и пошла вдоль рядов. Ноющая боль в ногах была несравнима с ломотой в спине, так что мне нужно было пройтись. Спустившись по ступенькам к самому полю, я пошла через бетонный проход в сторону раздевалок. Надеясь, что Джек быстро примет душ и не заставит меня долго его ждать, я потерла спину и сосредоточилась на дыхании. Роберт, охранник, сидел на складном металлическом стуле и смотрел на меня.

Он мило мне улыбнулся:

– Со дня на день, миссис Картер, да? – спросил он, когда снял бейсболку и почесал лысеющий затылок.

– Поскорее бы уже, – сказала я и улыбнулась в ответ.

Он кивнул.

– Ну, выглядите вы фантастически. Просто светитесь.

– Спасибо, Роберт. Очень мило с твоей стороны. – Я продолжала улыбаться, но сильно сомневалась в его словах. Я знала, что выглядела как корова, и понятия не имела, что творилось с моими ногами с тех пор, как я потеряла их из поля моего зрения.

В тихом туннеле поднялся шум, когда жены и подружки других игроков команды стали заполнять пространство вокруг меня. Через мгновенье в дверях появился Джек и направился прямо ко мне.

– Привет, Котенок, – промурлыкал он мне на ухо, после чего опустился на колени и поцеловал мой живот.

– Привет, малыш. – Он стал так делать каждый раз после игры, мне это очень нравилось, и нам было все равно, кто на нас в этот момент смотрел.

– Ты принял душ? Остальные жены только‑только подошли сюда.

– Не было необходимости, я же не играл сегодня, к тому же я знаю, как тебе неудобно здесь находиться. Не хочу, чтобы ты сидела и ждала, пока я приму душ, когда могу сделать это и дома.

– Спасибо, – сказала я с облегчением, искренне радуясь его сообразительности.

– Все что угодно для моей девочки и моего мальчика, – улыбнулся он, и на го щеках вспыхнули ямочки. – Как ты себя чувствуешь?

– Болит спина, но это терпимо. В целом, все в порядке.

Он взял меня за руку, и я в развалку поковыляла за ним. Да, именно вразвалку, мои новые формы локомотива не позволяли мне больше ходить нормальным шагом. Когда мы вышли на парковку, Джек снял сигнализацию с нашего черного BMW и разблокировал замки. Он открыл дверь со стороны пассажира и помог мне забраться внутрь, после чего убрал свою спортивную сумку в багажник.

– Хочешь, чтобы мы куда‑нибудь заехали по пути домой? – спросил он, памятуя о моих странных желаниях, возникающих посреди ночи.

Последнее время я стала одержима фруктовым мороженным на палочке. Я съедала их штук по десять в день. А еще был период, когда я не могла и пару часов прожить без злаковых хлопьев.

Я потянулась к его ноге и положила руку ему на бедро.

– У нас вся морозилка забита фруктовым мороженным, а шкафы – хлопьями. Думаю, этого хватит.

– Ну, тогда поехали домой, – сказал он и надавил на педаль газа.

Свободной рукой Джек провел по моей руке и остановился на животе.

Он медленно стал гладить мой живот, и тепло, которое исходило от его руки, успокаивало меня. Мягкий толчок вынудил Джека убрать руку.

– Он толкнул меня!

Я рассмеялась.

– Я знаю. Я почувствовала. – Я посмотрела на свой живот и заметила, как какая‑то часть тела ребенка четко проступила под кожей. Он постоянно ворочался и пытался удобнее расположить свое растущее тело, вынуждая мой живот принимать причудливые формы.

– Знаю, это должно казаться чудесным и все такое, но видеть, как из моего живота проступает какая‑то часть тела ребенка, мне кажется странным. И жутковатым. Словно во мне сидит Чужой.

Джек посмотрел на меня, прежде чем вывернул на шоссе.

– Я думаю, что это потрясающе. Ты представляешь, как здорово осознавать, что внутри тебя растет другой человек? Парни этого испытать не могут.

– Нет, черт возьми, они не могут! Парни бы с таким не справились, – подразнила я.

Он кивнул и многозначительно вскинул брови, после чего вполне серьезно сказал:

– Ни один парень не захочет родить из своего пениса шар для боулинга.

Я с трудом подавила смех.

– Ты только что сказал «пенис»?

– Я пытаюсь следить за своим языком в присутствии ребенка, поняла? Ни один парень не захочет родить шар для боулинга из своего члена. Так лучше?

– Намного, – выдохнула я и повернулась на сиденье так, чтобы быть ближе к Джеку, пока он гнал машину домой.

Я, должно быть, заснула во время недолгой поездки, потому что когда открыла глаза, Джек нес меня на руках, поднимаясь по ступенькам нашего крыльца.

– Малыш, ты хочешь сломать себе спину? – Смущенная, я попыталась выкрутиться из его рук, но он прижал меня к себе еще крепче.

– Ты можешь перестать вырываться, пока я несу тебя по ступенькам? Господи, Котенок. – Когда мы подошли к входной двери, он осторожно поставил меня на ноги. – Я не хотел тебя будить.

– Спасибо. – Я попыталась обхватить его руками, но не могла дотянуться. Мой живот вырос до таких огромных размеров, что я больше не могла вообще ни к кому приблизиться.

– Он уже обламывает меня, – сказал Джек с усмешкой.

– Уверена, это не в последний раз, – подразнила я.

Джек шлепнул меня по заднице, и я вскрикнула.

– Иди в постель. Не хочу, чтобы ты стояла на ногах. Приказ Картера не обсуждается.

– Да, сэр, – отсалютовала я ему и скрылась в спальне.

 

* * *

 

Когда я проснулась, рука Джека по привычке лежала на моем животе. Последние несколько недель я спала беспокойно, просыпаясь каждые несколько часов, чтобы пописать или поправить то множество подушек, что лежало вокруг меня. Трина была права по поводу подушек, они буквально спасали меня, я подкладывала их себе под живот, между ног и под спину.

Поднявшись с постели, чтобы пойти в ванную, я почувствовала, как по моим ногам потекла влага.

Черт.

Я попыталась сдержать порывы моего мочевого пузыря, но ничего не получилось. Доковыляв до ванной, я опустилась на унитаз, из меня хлынула вода. Мое сердце забилось в ускоренном ритме, когда я поняла, что вовсе не хотела в туалет… у меня только что отошли воды.

– Джек! – крикнула я из ванной комнаты. Я слышала, как он заворочался в постели, но ничего не ответил. – Джек?

– Котенок? Ты где? – Его голос звучал сонно.

– Я в ванной. Джек, началось. Выйду через секунду. – Я ждала, когда из меня прекратят вытекать околоплодные воды, а сама думала, неужели это в самом деле происходит. Когда я вышла из ванной, Джек был одет, он сидел на кровати и ждал меня.

Как только я появилась в дверном проеме ванной, он тут же подскочил ко мне.

– Ты в порядке? Уверена, что настало время?

– У меня воды отошли. Нам нужно ехать. Можешь достать родовую сумку.

По настоянию доктора несколько недель назад я собрала сумку с вещами для меня и одеждой для малыша, в которой его будут выписывать.

Джек поднял руку и гордо продемонстрировал приготовленную заранее сумку.

– Уже взял.

– Ты поражаешь меня, – сказала я, и в этот момент мои внутренности сжались от боли. Согнувшись, я схватилась за живот и застонала.

Джек тут же оказался рядом, поддерживая меня за спину.

– Котенок, ты в порядке? – Он опустился на колени и заглянул мне в глаза. – Все будет хорошо. Обещаю. Что я должен сделать?

Он не хотел видеть, как я страдаю, а оттого, что он никак не мог помочь мне, я чувствовала себя только хуже. Когда схватка прошла, я выпрямилась и кивнула ему.

– Я не собираюсь переодеваться. Они все равно заставят меня все это снять. – Я махнула рукой на свою пижаму.

– Ты прекрасно выглядишь. Поедем, когда будешь готова. – Он теребил свои волосы, как и всегда, когда нервничал.

– Я готова, – я вымученно улыбнулась, стараясь успокоить его.

Джек положил руку мне на живот и прошептал:

– Пожалуйста, не делай больно своей мамочке. Папочка ничем не может ей помочь, и это сводит его с ума. – Он нежно прижался поцелуем к моим губам. – Давай поможем родиться этому ребенку.

Он повел меня в гараж к нашему Гранд Черокке, открыл дверь и помог мне залезть в салон.

– Почему мы не едем на BMW? – спросила я.

– Не знаю. Почему‑то идея поехать на внедорожнике показалась мне более привлекательной, чем на спорткаре.

Когда Джек забрался на водительское место, то в первую очередь потянулся к ремню безопасности около моего сиденья и обхватил им мой живот, после чего пристегнулся сам. Я сконцентрировалась на дыхании, опасаясь, что очередная схватка может начаться в любую минуту.

Я достала телефон, который успела схватить со стола перед выходом из дома, и написала групповое сообщение маме, бабушке, Дину и Мелиссе.

 

«Едем в больницу. Отошли воды. Напишу, когда узнаю номер палаты, в которую меня положат».

 

– Не могу поверить, что это происходит на самом деле. То есть, конечно, я знала, что рано или поздно это произойдет, но чувствую себя как‑то странно. – Я делала глубокие вдохи и выдохи, когда Джек проехал через ворота на въезде в частный сектор, где располагался наш дом.

– Как именно? – спросил он и положил руку мне на колено.

– Не знаю. Такое ощущение, что я уже настолько привыкла быть таким огромным чудовищем, что в какой‑то степени захотела остаться такой навсегда. Быть вечно беременной. Но сейчас, когда отошли воды, на меня словно снизошло озарение, черт возьми, у нас будет ребенок! Я понятия не имею, что делать с ребенком, – чуть ли не визжала я, начиная волноваться. Джек только посмеивался над моей нелогичностью. – Не смейся надо мной, черт. Тебя же постоянно не будет рядом.

Джек мгновенно прекратил смеяться.

– А вот это уже не смешно.

– Я и не собиралась смешить тебя.

– Ты хочешь, чтобы я оставил бейсбол? Я, черт возьми, завтра же уйду из команды, – предложил он серьезным тоном.

Я прищурилась и посмотрела на него.

– Конечно, я не хочу, чтобы ты оставлял бейсбол. Но не смей смеяться надо мной, когда я волнуюсь, Джек. Потому что я чертовски сильно волнуюсь, – призналась я. – Я напугана. И не знаю, что делать с ребенком.

– У тебя все отлично получится, Котенок. Ты будешь замечательной матерью. И если тебе понадобится помощь, мы наймем няньку. Черт, да я найму по няньке на каждый день недели, если это поможет. Сделаю все, чтобы ты была счастлива.

– Я не хочу, чтобы кто‑то еще растил нашего ребенка! Ты с ума сошел? – начала кричать я. – Ведь я и так не работаю, значит, нет причин нанимать чертову няню, чтобы она помогала мне быть мамой.

– Хорошо. Никаких нянь. – Он посмотрел на меня, потом снова перевел взгляд на дорогу. – Однако как же забавно получилось.

– О чем ты говоришь?

– Ты же знаешь, что сначала я был не рад тому факту, что меня продали в Энджелс? Но посмотри, как все обернулось. Ты забеременела, и мы вернулись домой. Большинство парней не могут похвастаться таким счастьем.

– Большинство парней и не хотят быть настолько счастливыми. Им нравится, что их жены и дети находятся в другом городе, что позволяет им изменять направо и налево и не опасаться быть пойманными с поличным, – прорычала я.

– Вау. Беременность тебя определенно изменила.

– Не могу не признать это. – Джек посмотрел на меня и удивленно вскинул брови, явно не ожидая, что я целиком и полностью буду с ним согласна. Я засмеялась. – Я чувствую себя просто сумасшедшей. Помоги мне справиться с этим.

Джек сжал мое бедро.

– У тебя есть бабушка и твоя мама, – сказал он и замолчал, после чего добавил: – И Мелисса. И мой брат. Здесь находится целая команда, готовая тебе помочь в любую минуту.

– Ты прав, – сказала я, начиная успокаиваться. – Ты абсолютно прав. Уверена, я справлюсь. Я просто немного перенервничала, потому что никогда прежде ни с чем подобным не сталкивалась.

– Я уж, конечно, надеюсь, что не сталкивалась.

Еще одна схватка заставила меня застонать от боли.

– Котенок? – голос Джека умолял меня ответить, но я была слишком занята, считая свои вдохи и контролируя дыхание. Когда все закончилось, я отпустила его руку, он потряс ею, судя по всему, я слишком сильно сжала ему пальцы. – Мне, в самом деле, не нравится, когда это с тобой происходит.

Он беспокойно возил ладонями по рулю, и костяшки его пальцев аж побелели от того, как сильно он вцепился в руль.

– Это очень больно? – спросил Джек, потом резко передумал. – Нет. Не говори мне. Я, черт возьми, ничего не смогу поделать, даже если узнаю, как тебе больно. – Он выдохнул и покачал головой, снова передумав. – Нет. Скажи мне. И какой мужчина не захочет узнать, как больно его жене? Тот, который не сможет с этим ничего поделать! – Он ударил рукой по рулю, в этот момент его терзали противоречивые чувства.

– Джек, остановись. Не так все плохо, понял? Схватки напоминают острые спазмы. Это в большей степени дискомфортно, чем больно, – солгала я. Схватки становились все сильнее и длились дольше, но Джек был прав: он ничего не мог с этим поделать, и я не хотела, чтобы он слишком сильно переживал по этому поводу. Было тяжело смотреть на его реакцию, поэтому я решила умолчать правду. Я оставила за собой право защитить своего мужчину так же, как он защищал меня. И это я могла сделать единственным способом: скрыть правду.

Джек посмотрел на меня, на его лице явно читалась любовь и забота, после чего он вновь перевел взгляд на дорогу.

– Я просто не могу сидеть рядом с тобой, пока ты стонешь от боли, и ничего не делать. Это противоречит всем моим чувствам, что я испытываю к тебе. Моя работа оберегать тебя. Знаю, нелогично думать, что я могу остановить твои схватки, но мое сердце готово разорваться на части, когда я слышу твои стоны. Я не могу справиться с тем, как ты корчишься от боли, Котенок. Это разрывает меня на части. Каждая клетка моего существования восстает против того, чтобы я просто сидел здесь, не предприняв попытки помочь тебе. Я лучше еще раз сломаю себе руку, чем буду знать, что тебе больно.

Я улыбнулась, осознавая глубину чувств этого мужчины ко мне.

– Я тебя прекрасно понимаю и люблю за это. То, как ты меня любишь, Джек, чертовски сексуально. Но я уверяю тебя, я в порядке.

Он въехал на парковку около больницы, схватил мою сумку и помог мне выбраться из салона.

– Я отнесу тебя на руках, если хочешь, – предложил он.

– Я в порядке, правда, – выдохнула я и вразвалку поковыляла в сторону больницы. – Я могу идти. – Джек в защитном жесте обхватил меня руками и повел к входу в больницу.

Когда нас зарегистрировали, Джек потребовал, чтобы мне как можно скорее предоставили палату, при этом уверяя всех, кто был готов его слушать, что мне больно, что я могу родить в любую минуту и что мне надо прилечь. Медсестра старалась успокоить его, пока я приносила извинения всем, кто смотрел в мою сторону. Медперсонал не выглядел удивленным, словно такое поведение здесь было привычным явлением.

– Здравствуйте, миссис Картер. Меня зовут Джейн, и сегодня я буду вашей медсестрой. Следуйте за мной, я отведу Вас в палату.

Волосы медсестры были скручены в тугой пучок, и ни один волосок не выбивался из прически. Я обнаружила, что меня зачаровал этот факт. Джек был прав. Беременность сделала меня странной.

– Пожалуйста, зовите меня Кэсси, – сказала я, ковыляя за её тоненькой фигуркой по длинному белому коридору.

Она остановилась около деревянных дверей и сделала знак рукой.

– Мы пришли.

– Здесь больше никого нет, правильно? В этой палате будет она одна? Я просил одиночную палату, – выпалил Джек на одном дыхании.

– Да, мистер Картер. У неё будут отдельные дородовая и послеродовая палаты. Как вы и просили.

Джек первым вошел в палату и огляделся, проверяя все ли в порядке, после чего вернулся ко мне.

– Простите, он немного… ум… – я замолчала, подбирая правильное слово.

– Нервничает? – улыбнулась Джейн. – Как и все будущие папаши. – Её голос звучал нежно и успокаивающе, когда она проводила нас в больничную палату.

Меня поддерживала сильная рука Джека.

– Палата огромная, – сказала я, оглядываясь в просторной комнате. Больничная койка была маленькой, но в целом палата была элегантно обставлена и больше напоминала номер в отеле с прикроватной тумбой и письменным столом.

Светло‑зеленый диван и складная кровать располагались около единственного в палате окна. Огромное коричневое кожаное кресло стояло в углу комнаты, и я тут же подумала, как, должно быть, холодно на нем сидеть. Я никогда не была поклонницей кожаной мебели. Кожа всегда неприятно скрипела всякий раз, когда кто‑то садился или прикасался к ней.

В противоположном углу стояло самое удобное на вид кресло‑качалка, которое я когда‑либо видела. Как и все убранство комнаты, оно было выдержано в спокойных тонах, и мне безумно захотелось посидеть на нем.

– Вам нужно переодеться, после чего мы подключим аппаратуру, – сказала Джейн, откидывая шторку, которая была прикреплена к потолку и окружала кровать. – Ванная находится за дверью позади вас. Ваша рубашка лежит на стойке. Помните, что открытая часть должна быть сзади, – улыбнулась Джейн и указала на дверь в ванную комнату, после чего подошла к одному из аппаратов.

Я зашла в ванную и переоделась так быстро, как могла. Сложив пижаму, я передала её Джеку. Он бросил её на диван бесформенной кучей, отчего я закатила глаза.

Мужчины. Что с них взять.

– Давай я помогу тебе устроиться в кровати? – предложил Джек, но я отмахнулась от него, полагаясь на свои собственные силы.

Когда я легла, то заметила, что стены были выкрашены в приятный зеленый цвет, и я успокаивалась, глядя на них. Над моей головой висело забавное чучело, прибитое к стене, в окружении изящных стеклянных светильников. Для больничной палаты здесь было очень уютно.

– Хорошо, – деловым тоном сказала Джейн. – Сначала необходимо установить капельницу. – Она всадила мне в руку иглу, и я вздрогнула, когда мне в кровь потекла жидкость.

Посмотрев на медсестру, я спросила:

– Это нормально, что мне больно?

Джек напрягся и в упор уставился на Джейн.

– Некоторые пациенты испытывают жжение по началу, но в скором времени это проходит.

Я кивнула.

– Вы правы. Уже не болит.

– Отлично, а сейчас мне нужно обвить эту ленту вокруг вашего живота. Будет немного неудобно, потому что она стянет живот. Этот аппарат измерит частоту сердечных сокращений вашего ребенка, а также мы сможем отслеживать частоту и силу схваток с помощью монитора.

– Хорошо. – Лента туго сдавила мой живот.

– Все в порядке? – спросила она, наклонив голову набок.

– Да, все хорошо.

– Отлично. Видите вот здесь монитор? – Она указала на зеленый аппарат с несколькими мониторами сбоку. – Здесь вы сможете увидеть, когда начнется схватка. А сердцебиение ребенка вот здесь.

– Здорово.

– Вы знаете, кто у вас будет? – спросила Джейн, глядя по очереди то на меня, то на Джека.

– Мы знаем, – улыбнулась я, прежде чем повернулась в сторону Джека, мои глаза стали застилась слезы. Я не относилась к разряду таких людей, которые не хотят знать пол своего ребенка до его рождения. Мой мозг был слишком организован для подобной ерунды, и мне нужно было быть на все сто процентов подготовленной к появлению этого маленького человечка в нашей жизни. Учитывая хаос с расписанием игр Джека, еще какие‑то сюрпризы нами не приветствовались.

Джейн закончила подключать меня к различным аппаратам. Один был прикреплен к моей руке, чтобы следить за моим сердцебиением, на случай если я захочу воспользоваться эпидуральной анестезией. Всего несколько дней назад я чувствовала себя выброшенным на берег китом. Сейчас же я чувствовала себя участником научного эксперимента, из которого во все стороны торчали провода. Я даже не могла сходить в туалет, не потащив с собой стойку от капельницы.

Я наблюдала за Джеком, который передвигал кожаное кресло ближе к койке, как вдруг ударила себя в лоб и воскликнула:

– Черт. Я забыла отправить сообщение с номером палаты. Не мог бы ты сделать это, пожалуйста?

– Конечно. – Он потянулся за моим телефоном и поднялся на ноги, после чего наклонился, поцеловал меня и прошептал:

– Я люблю тебя. – Потом поцеловал мой живот и сказал нашему ребенку то же самое. Он вышел из‑за ширмы и скрылся из поля моего зрения, потом я услышала, как открылась и закрылась дверь в палату.

Две секунды спустя Джек вернулся, на его щеках от улыбки сияли огромные ямочки.

– Они уже здесь.

– Кто именно? – спросила я, ошарашенная его заявлением.

– Все наши. Они хотят войти. Можно? – Джек адресовал свой вопрос моей медсестре Джейн.

Она кивнула.

– Они могут находиться здесь, пока еще есть время. Или… – она указала на меня, – …пока Вы не захотите, чтобы они ушли.

– Предупреди их, что я выгляжу как задница! – прокричала я Джеку в спину.

– Ты выглядишь прекрасно, Котенок.

Наши родственники не стали тратить время зря и быстро ввалились в палату и, не скрывая волнения, уставились на меня. Мое сердце наполнилось любовью, пока я смотрела ни них.

– Не могу поверить, что вы все здесь. Что если мне понадобится сотня часов, чтобы родить ребенка?

Моя мама первая подошла ко мне. Она выглядела невероятно счастливой, когда наклонилась и обняла меня.

– Я не пропущу это ни за что на свете. Я так взволнована, – призналась она, и мне захотелось плакать.

– А где папа? – спросила я, не удивившись его отсутствию.

– Он уехал по работе, – сказала мама и отвела глаза. – Сказал, что приедет, как только сможет.

Я задавалась вопросом, верила ли она сама в ту ложь, что наговорил мой отец. Я знала, что он просто‑напросто решил не появляться в больнице, так что мама все прекрасно понимала. Может быть, она предпочла не обращать внимания на его поведение? Хватит. Я больше не могла беспокоиться об этом. Теперь у меня была своя семья, о которой мне следовало в первую очередь позаботиться.

Я посмотрела в голубые глаза Мелиссы, потом пробежалась взглядом по её крохотной фигуре и задержалась на их сцепленных с Дином руках. Она скорчила гримасу, и я рассмеялась.

– Иди сюда, – позвала её я, она отпустила руку Дина и подбежала ко мне.

– Не могу поверить, что у тебя будет ребенок, – сказала Мелисса и неловко обняла меня.

– Я знаю! А я не могу поверить, что тебе понадобилось десять лет, чтобы быть с Дином. Вы, ребята, выглядите действительно счастливыми.

Она отстранилась от меня и скорчила такую знакомую мне гримасу.

– Как ты позволила мне быть такой идиоткой, да еще так долго?

– Ух, да ты упрямая ослица. Ты даже слушать не хотела. – Я сморщила губы, глядя на неё.

– Я знаю. Как только подумаю, что я так долго была несчастна по своей же глупости, так мне хочется саму себя отпинать.

– Значит, ты счастлива? – спросила я и потянулась к её руке.

– Счастлива как никогда, – сказала Мелисса, потом замолчала, чтобы собраться с мыслями. – Я никогда не думала, что все так сложится. – Её глаза начали блестеть от слез.

– Я так счастлива за вас. Не смей все портить, – прошептала я, мой голос звучал игриво.

– Моя очередь, – голос Дина ворвался в наше перешептывание. Он оттолкнул Мелиссу, пихнув её бедром, и наклонился ко мне, чтобы обнять.

Каждый хотел меня обнять, но я не могла толком двигаться, поэтому вместо объятий у нас больше получались неловкие ужимки.

– Поторопись сделать меня дядей!

– Скажи это ребенку у меня в животе, – иронично сказала ему я. – Я‑то уже готова. – Я растопырила руки, показывая все подключенные ко мне провода от аппаратуры.

Дин наклонился и сказал моему выступающему вперед животу:

– Выходи, малыш. Мы готовы тебя встретить.

Джек притворно покашлял, и Дин выпрямился.

– Ух‑ох, думаю, я так испугался взрослого дядю. Так страшно.

– Отойди от живота, который тебе не принадлежит, братишка, – сказал Джек громким голосом.

– Ты что, серьезно? – выкрикнула я, и Джек тут же встал рядом со мной.

– Очень. Не смей прикасаться своими губами к животу моей девочки, если не хочешь лишиться их, – сказал Джек, и я знала, что в его словах была только доля шутки.

– У тебя проблемы. Ты же это знаешь, правда? – парировал Дин.

Бабушка и дедушка присоединились к сборищу Картеров около моей койки, и я наконец‑то расплакалась.

– Мы знаем, что нам необязательно было приезжать, дорогая, – сказала бабушка. – Но мы хотели быть здесь.

– Ага, – добавил дедушка. – Не то, чтобы происходило уж что‑то больно важное. Просто нам скучно дома без детишек.

Я чувствовала себя неважно оттого, что все, кого я любила, были вынуждены приехать сюда в столь поздний час. Они все равно ничего не могли сделать, кроме как ждать, но при этом хором уверяли меня, что не хотели быть больше нигде, кроме как здесь. Честно говоря, в это мгновенье я чувствовала себя любимой и особенной. Это было замечательное чувство.

В палату зашла Джейн, посмотрела на мониторы, после чего попросила всех пройти в комнату ожидания.

 

* * *

 

Мы с Джеком остались одни и, держась за руки, ждали доктора. Я смотрела на монитор, отмечая начало схватки еще до того, как я её чувствовала, потом Джек отрабатывал со мной дыхание, так схватки были не столь болезненными.

В конце концов, в палату влетел доктор, сопровождаемый пухлой медсестрой, и когда он взял весь процесс на себя, тут‑то и началось настоящее веселье. После двух часов схваток, потуг и пыхтения, несметного количества проклятий в сторону Джека, наш ребенок наконец‑то появился на свет.

– Это мальчик! – сообщила пухлая медсестра. – Вы хотите перерезать пуповину? – спросила она Джека.

– Конечно. – Он взял у медсестры ножницы и осторожно отрезал там, куда она ему указала.

Я хотела бы удивиться её словам, но я знала, что у нас будет мальчик, и у меня был снимок УЗИ, доказывающий это. Я вспомнила, как в один из сеансов УЗИ мой лечащий врач возмутилась, когда узист взял стилус и прямо на экране нарисовал стрелку, ведущую к тому, что безошибочно можно было идентифицировать как пенис, и подписал: «Я МАЛЬЧИК! ЙО‑ХУ!!!!!!!» Потом он распечатал мне фотографию, я убрала её в сумку и спрятала от всех своих родственников и друзей, так что никто не знал, какого пола будет ребенок. Позже той же ночью, когда я позвонила Джеку и сказала ему, что у нас будет мальчик, я все ждала, что он скажет: «Ну я же говорил», учитывая, что он с самого начала беременности утверждал, что родится мальчик. Но он оказался достаточно умным, чтобы оставить свои мысли при себе.

Джейн взяла ребенка и защепила свежесрезанную рану зажимом.

– Она почернеет и отпадет сама собой. Не пугайтесь, когда это произойдет.

Она положила наш крошечный орущий комочек радости на пеленку, туго‑туго замотала его и передала мне в руки.

Потом Джейн взяла ручку и начала писать на голубой карточке, прикрепленной к люльке, громко комментируя:

– Десятое апреля. День рождения… – она замолчала и посмотрела на меня, ожидая, когда я назову имя ребенка.

– Ченс. Ченс Томас Картер.

– Ох, мне нравится, – проворковала она. – У нас еще не было Ченсов.

Повернув голову влево, я заметила, что глаза Джека заволокла пелена, пока он пытался бороться с подступившими слезами. Его взгляд метался между личиком нашего новорожденного сына и мной.