Глава 32. Скандал в змеиной канцелярии

 

– Мог бы дать мне хоть переодеться – юбка грязная после дороги, а в этой рубашке я вообще спала! – бурчала Ирка. Не говоря уж про то, что сквозь тонкую подошву туфелек чувствовался каждый булыжник мостовой.

Оранжевый змей крепче перехватил ее за руку, точно боялся, что она сбежит, и прибавил шагу. Ирка волоклась за ним, как пластиковая уточка на веревочке за рассерженным малышом.

– Больно моему начальству интересно, какая на тебе юбка! – проворчал он, подталкивая Ирку, чтоб шла быстрее. Вышагивающий рядом племянничек‑змееныш злорадно ухмыльнулся. Ирка нахмурилась: много ты понимаешь, что твоему начальству интересно, а что нет! Если это начальство – Айт, вопрос с юбкой становится ключевым, прямо‑таки животрепещущим! А еще неплохо бы заветную сумочку прихватить, кота предупредить, проверить, как там Пенек… Вместо этого оранжевый прям на месте сгреб ее за руку и, объявив, что это ей к начальству надо, выволок из домика, невзирая на возмущение Улады.

– Так здесь Айт… Айтварас, или нет? – неприязненно поинтересовалась Ирка.

– Начальство скажет, – хмуро буркнул змей. – А что у тебя за поручение к нему?

– Начальству скажу, – в тон буркнула Ирка. Она споткнулась, и сильная рука змея удержала ее от падения. – Тебя хоть как зовут?

– Разговаривай почтительно, человечка! – прошипел змееныш.

– Ты‑то помолчи, с тобой потом отдельный разговор будет! – цыкнул на него дядюшка и несмело улыбнулся Ирке: – Елеафам я. Ты не сердись, что я тебя вот так сдернул. И на этого не сердись. – Он кивнул на племянника. – И Дъне скажи, чтоб не сердилась.

Ирка насмешливо приподняла бровь – похоже, ей предлагали немедленно отрешиться от всех негативных чувств и предаться медитации прямо посреди улицы. Оранжевый смутился и полез пальцами в волосы цвета апельсина – чесать затылок. Только сейчас Ирка поняла, что он, хоть и был дядюшкой мажористого змееныша, на самом деле совсем молодой дракон.

– Ну не умею я таким заниматься… – скребя затылок, точно хотел дырку протереть, бормотал он.

– Каким – таким? – тихонько поинтересовалась Ирка.

– А… Разбирательствами этими… – спохватившись, выпалил оранжевый Елеафам. – Говорил я: пошли другого! А он мне: твой племянник, тебе и разбираться, кто его так отметелил!

– Нехорошо, – глубокомысленно покивала Ирка. Теперь бы узнать, кто «он». – Хотя… Может, он тебе добра хотел? Вот сжег бы твой племянничек Уладу со всем ее домом – кто б его отмазал, если не родной дядя?

– Осуждаешь меня? – угрюмо уточнил Елеафам.

– Сама человек – странно было б, если б я радовалась! – глядя в сторону, пожала плечами Ирка. Она пришла из города, где такой же мажор, как этот змееныш – разве что человек! – безнаказанно задавил своим джипом трех женщин. Разве вправе она судить чужой мир?

– Не человек она. Говорю, а ты не слушаешь! – бурчал племянник.

– Человечков… Людей жечь нельзя. За просто так, – неуверенно уточнил Елеафам, покосился на высокомерную рожу собственного племянника и с нажимом добавил: – Вот и Великий Водный нас так учил… учит…

Ирка почувствовала, что задыхается. ЧТО‑ОН‑СКАЗАЛ‑ПРО‑ВЕЛИКОГО?

– Так учил или учит? – словно замерзшим голосом переспросила она.

– К начальству! – снова становясь отрешенным и строгим, рявкнул Елеафам. – Он придумал, вот пусть он и объясняется! – И снова поволок Ирку по улице. – И с тобой, и с Дъной!

– Ох, что‑то ты крутишь, Фима! – еще тише прошептала Ирка. – Будто не крылатый змей, а уж на сковородке.

Змей только звучно хмыкнул в ответ:

– И правда, никакой почтительности!

Они бегом пересекли площадь – Ирка почти не замечала снующих туда‑сюда диковинных обитателей городка. Разве что одного здоровенного, втрое крупнее обычного оленя с громадными ветвистыми рогами, между которыми ярко сверкал росший прямо изо лба хрустальный крест. Вполне человеческим голосом олень увлеченно торговался с прижимистого вида крестьянином за телегу прошлогоднего сена. Судя по нахмуренной физиономии крестьянина, олень нагло сбивал цену.

– Нам сюда! – указывая на торчащее посреди площади здание, сказал Елеафам. Здание ничем не напоминало ратушу средневековых городов Иркиного мира – ни тонкого шпиля на башне, ни часов. Наоборот, оно было самым приземистым в городе, и защитный «зонтик» над ним – самым широким, покрывающим еще изрядный кусок площади вокруг. Зато на макушке этого «зонтика» застыл, точно каменная статуя, черно‑красный дракон. И полными огня глазищами неотрывно следил за приближающейся Иркой. Ведьмочка нервно покосилась на него и, обогнав своих то ли провожатых, то ли конвоиров, нырнула под защитный «зонтик». Ощущение буравящего взгляда не пропало – теперь он был устремлен в спину. Ирка обернулась, но дракона сзади не оказалось. Только крестьянин, размахивая руками, что‑то бурно объяснял оленю. Тот молча кивал, но глядел почему‑то на Ирку. Пристально так.

– Заходи! – ухватив Ирку за плечо, Елеафам мягко, но непреклонно втащил ее в здешнюю ратушу. Племянничек неотступной тенью следовал позади.

Ирка, не раз бывавшая по бабкиным поручениям то в собесе, то в исполкоме, поняла, что родной мир или чужой, а все официальные учреждения похожи друг на друга. Самое большое отличие – у людей в очередях документы не в файловых папочках, а скручены в свитки. А что у этих людей то ласты вместо ног, то с количеством голов или перебор, или нехватка – несущественно. Все равно очереди длинные, сесть негде, а выражение что лиц, что морд у всех одинаковое – устало‑раздраженно‑просительное. Завидев проносящихся мимо змея и Ирку, существо с шестью медвежьими лапами рыкнуло:

– Куда без очереди? – и оскалило зубы так, что Ирка сразу просекла еще одно отличие между мирами – лезущих без очереди тут попросту едят.

Оранжевый змей лишь зыркнул в ответ – и существо, шустро перебирая шестью мохнатыми лапами, кануло в глубины очереди.

– Стой здесь! – скомандовал оранжевый. – Пригляди! – велел он племяннику и скрылся за начальственного вида дверью в бронзовых обкладках – только край плаща мелькнул.

Ирка шагнула следом…

– Подслуш‑шать хочеш‑шь? – что шипение, что огонь у змееныша было почти как у змеев. Почти‑почти…

– Хочу, – невозмутимо согласилась Ирка.

– А не выйдет! – злорадно объявил змееныш, становясь между нею и дверью.

Ирка старательно изобразила разочарование и гордо отвернулась: дескать, не вышло, сделаем вид, что и не надо. Хорошо, когда у тебя в любой момент могут появиться чуткие собачьи ушки. А еще лучше иметь копну черных волос, которая их отлично прикрывает.

Сперва раздалось слабое гудение, как в испорченном телевизоре, – мозг оборотня перестраивался на собачий слух. Ирка услышала мужской голос, приятный, как скользящий по разгоряченной коже прохладный ветерок:

– …неловкая ситуация.

– Еще какая! – раздался смущенный смешок – говорил оранжевый. – Змееныш просто швырнул огонь! О чем думает мой брат? У его сына вовсе соображения нет!

– Может, это наследственное – как способность к огню? – в приятном голосе прозвучала насмешка. – Власть без ответственности. Великим бы следовало пересмотреть положение змеенышей.

– В дружину их всех – и гонять, пока даже огненные на воду не истекут! – буркнул оранжевый. – Моего племянника первого. Что я Верховной Хале скажу, если она явится? Что мы напали на ее посланницу?

– И что ей нужно? – в голосе второго собеседника звучало равнодушие, но у Ирки собачьи уши под волосами аж задергались – она чуяла, что за этим равнодушием скрывается напряжение и… страх.

– А ты как думаешь? – огрызнулся оранжевый. Ирка чуть не наяву видела как он мрачно насупился, разглядывая пол.

– Странно… Я был уверен, что у нас еще есть время, – слегка озадаченно пробормотал тот, с приятным голосом. – Дъна никогда не была особо проницательной – одна история с побегом в мир людей чего стоит! Что же ее насторожило? Посланница что‑то говорила?

– Ничего она не говорила! – пробурчал оранжевый. – Эти придворные змейки Повелительницы Дъны все одинаковые – даже если они из людей. Увертливые интриганки – аж извилась вся, пыталась из меня хоть что‑то вытянуть, а потом сама же и заявила: крутишь ты, Фима! Фима! Я! Теперь еще, не дай Табити, приживется, как Айт для Великого Айтвараса, а ведь звучит не очень…

– Будешь всем рассказывать, конечно прижи… – голос вдруг замолчал, последовала секунда ошеломленной тишины и он повторил: – Как Айт… Для Айтвараса… А Елеафам – Фима… Какая занятная манера… Где эта посланница?

«Похоже, всеирийской шпионки из меня не вышло – на чем могла, на всем прокололась! – пронеслось в голове у Ирки. – Ну что ж, я ведь и собиралась сыграть в открытую – а они точно что‑то знают об Айте». Ирка решительно выпрямилась. Дверь распахнулась…

– Заходи! – усмехнулся оранжевый Фима… Елеафам, конечно же Елеафам.

– Слышала? Топай давай! – истерично выкрикнул змееныш и попытался ткнуть Ирку кулаком в спину. Ирка инстинктивно шагнула вбок… и кулак змееныша врезался в дверной косяк. Стенка содрогнулась. Разговоры в очереди стихли.

– Уй‑уй‑уй! Дядя, она снова! Снова! – прижимая ушибленный кулак к груди, ругающийся змееныш прыгал посреди коридора.

– Что – снова? Не дала себя избить? – презрительно бросил дядюшка. – Все! Сегодня же к отцу, обратно. Пусть сам такое сокровище… хоть прикопает вместо клада! – и втянул Ирку за дверь.

Ирка чувствовала, как прожигает ей лопатки ненавидящий взгляд змееныша, причем в буквальном смысле – рубашка запахла как после утюга. Да что на нее все сегодня пялятся – и хоть бы кто по‑доброму!

Она разочаровано вздохнула. Вот знала, что Айта здесь нет… а все равно внутри сжималось что‑то: сейчас зайдет, а навстречу ей шагнет высокий, изящный и впрямь по‑змеиному гибкий, черноволосый… Шагнул. И правда гибкий, не то что оранжевый Фима. Чересчур изящный. Не очень высокий, а главное – такой блондин, что… сплошное разочарование. А ведь ей раньше нравились блондины.

– Рады приветствовать посланницу Верховной Халы. – Блондин жестом пригласил Ирку сесть в кресло. – Прошу прощения. Я сейчас… – С острым любопытством косясь на Ирку, он наскоро черкнул пару слов на листке и выглянул за дверь. Мгновение там царила тишина, потом оставшийся в коридоре змееныш восторженно взвизгнул:

– Повиновение и исполнение! – И раздался звонкий топот ног.

– Куда ты его? – удивился оранжевый.

– От твоего племянника еще может быть польза, – туманно откликнулся блондин, возвращаясь за стол. Посмотрел на Ирку поверх сцепленных в замок пальцев и любезно поинтересовался: – Мне доложили, у вас на въезде в город случилось недоразумение?

– У меня … – Ирка сильно надавила на слово. – Никаких недоразумений не случалось.

Блондин с усмешкой покосился на оранжевого:

– Благородная дева намекает, что недоразумение случилось у нас, – подражая Ирке, он тоже сильно надавил на слово.

– Намекает… – проворчал оранжевый. – Булавой по башке так намекают. И не отвертишься. – Он развел руками.

– Мы попытаемся продемонстрировать, сколь сильно сожалеем о постигших посланницу Верховной Халы неудобствах. – Блондин изобразил едва заметный поклон.

Ирка едва заметно дернула уголком губ. Может, Пенек со своим змеененавистничеством и перебарщивает, но доля правды в его словах есть. Не маячь за ее спиной Динина крылатая тень, стал бы он извиняться перед какой‑то человечкой!

– Но раз благородная дева уже здесь, быть может, она исполнит свое поручение?

– Вне сомнения, господин дракон! – Она вскочила, изображая такую немедленную готовность бежать со всех ног, что блондин даже слегка приподнялся. – Ведите!

– Куда? – в один голос спросили блондин и оранжевый.

– К Великому Водному, конечно! – вскинула брови Ирка. – У меня поручение к нему.

Оба дракона почему‑то дружно глянули на потолок – словно рассчитывали сквозь него увидеть парящего над городом Айта. Поглядели друг на друга – Ирка была уверена, что оранжевый что‑то спросил, одним лишь взглядом, а блондин в ответ едва заметно мотнул головой. Отказался. Ирка подобралась. Она еще не знала, что здесь происходит, но отчетливо понимала – вот оно, то самое, напрямую связанное с Айтом!

– Аа‑а… Э‑э… – со свойственной ему находчивостью в словах протянул оранжевый. – Вы нам скажите, мы ему передадим! – выпалил он.

Что Ирка, что блондин поглядели на него одинаково: дескать, ты дурак или прикидываешься? Оранжевый покраснел – при его апельсинового цвета волосах и веснушках это выглядело особенно выразительно.

– Такого мне Верховная Хала не приказывала, – веско сообщила Ирка. – Только лично в руки… Точнее, лично в уши Великому. Можно сказать, я ему обязана выдать прямо в ухо! – Она демонстративно огляделась, словно проверяя, не найдется ли где искомое ухо.

– Наши уши, значит, никак? – удрученно вздохнул блондин.

– Никак, – не менее удрученно согласилась Ирка. – Ушами вы не вышли, господа драконы. Нет, мне‑то что, но вот Великая Хала велела…

– Раз велела… – согласился блондин. – Кстати, как ее здоровье?

– Отлично, на все 220 вольт, – сквозь зубы процедила Ирка, чувствуя, как у нее холодеет в животе от дурного предчувствия. Они что‑то знают, иначе не стали бы так выкручиваться! Только как вытрясти из них это знание?

В дверь раздался короткий дробный стук. Блондин вскочил так стремительно, что едва не опрокинул свое тяжелое резное кресло, и вылетел за дверь. Ирка насторожила уши… и единственное, что услышала – одновременно торжествующее и ненавидящее:

– Я так и знал! – и грозный рык: – Сегодня прошения не принимаются! Очистить помещение! Вон, я сказал!

«Надо было все‑таки драпать!» – тоскливо подумала Ирка.

Блондин ворвался обратно, едва не снеся собой дверь:

– Великий тебе нужен? Ну пошли!

– Шен, ты уверен? – Его рык перепугал не только Ирку, но и оранжевого.

Ирка споткнулась. Так. Дине больше не стоит искать начальника Айтовой охраны в Змеевых Пещерах. Ирку поволокли по коридору – то ли сильная рука змея, то ли сумбур собственных мыслей: «Дина говорила, что Шену можно доверять, что Айт для него – все. И вот он здесь, в той самой Симуране, где должен быть Айт! Значит, это и впрямь интрига Айта! Значит, Айт здесь! Я его нашла!» Теперь она уже сама мчалась, обгоняя воздушного дракона. Чуть не вприпрыжку они пронеслись к маячившей вдалеке простой деревянной двери. Ирка нетерпеливо рванула ручку… и выскочила на каменную лестницу – слабо освещенные трепещущими факелами грубые ступеньки уводили куда‑то вниз. Ирка затормозила, едва не скатившись по этим ступенькам.

– Что же ты встала – иди! – шепнули у нее над головой.

Ирка вскинула на Шена глаза:

– Хочешь сказать, что Великий там? В подземелье?

– Может, хватит изображать из себя дурочку? – рыкнул воздушный, и на Ирку вдруг дохнуло ураганом. Яростный порыв ветра швырнул ее на стену – она взвыла, приложившись лопатками о камень. Шен налетел, его сильные – непреодолимо сильные! – руки сковали Иркины локти будто кандалами, змей приподнял ее и, держа на весу как куклу, в мгновение ока сбежал вместе с ней по лестнице. В лицо ударило затхлым воздухом подземелья, она увидела освещенную факелами камеру – только под самым потолком блеклый дневной свет пробивался сквозь крохотное оконце, даже тут украшенное грубо вырезанной фигуркой берныкли. Двое стражников в доспехах из змеевой чешуи замерли у входа – их лица были неподвижны, словно вырезаны из камня. Изрядно ободранный Иркин кот в кандалах на всех четырех лапах злобно поблескивал глазищами из темного угла. Посреди камеры стоял на коленях Пенек – и торжествующий змееныш заламывал ему руки назад, заставляя все ниже пригибаться к каменному полу. А у ног его лежала Иркина бесценная сумка… и через вспоротую драконьими когтями молнию сверкающим потоком стекал плащ драконьей чешуи!

– Чего вы тут… – начал выглядывающий из‑за плеча Шена оранжевый… увидел драконий плащ и подавился, словно собственный огонь ухнул ему в желудок.

– Я говорил тебе, дядя, никакой она не человек, а ты не верил! А ну повтори, что про свою девчонку сказал! – пиная Пенька сапогом в спину, торжествующе провизжал змееныш.

– И повторю! – немедленно выпалил неукротимый Пенек. – Смерть вам, змеи! Девчонка эта вас десятками убивала… и шкуру снимала! – в доказательство кивая на свисающий из сумки плащ, воинственно прохрипел он.

Кот коротко мявкнул, Ирка застонала сквозь зубы. Когда Дина предлагала дурака сжечь, надо было соглашаться. Потому что когда кот предлагал утопить, стало уже поздно. Ирка снова почувствовала, что такое драконья хватка, против которой сила оборотня все равно что муравей против слона. Только Айт поднимал ее на руках – бережно и нежно… Его начальник охраны схватил Ирку за горло, вздернул на вытянутой руке и снова приложил затылком об стену.

– Где Айтварас Жалтис? – процедил он, с ненавистью глядя на Ирку. – Говори, ты, колдовская тварь!

– Я… Не знаю… – царапая руку Шена собачьими когтями, прохрипела Ирка. Когти со скрипом скользили по голубоватой чешуе, покрывшей его пальцы как латная перчатка. – Его… забрали…

– Это я знаю и без тебя! – Шен снова шарахнул Иркой об стену – так что голова у нее взорвалась болью, а перед глазами завертелись круги.

– Девчонка знает, где Великий? – недоверчиво глядя то на Ирку, то на Шена, спросил оранжевый. – Откуда, Шен? Что за чешуйня?

– А кому еще знать? – хоть и в человеческом облике, Шен ощерился совершенно по‑драконьи. – Он отправился к этой млекопитающей… – Он снова стукнул Иркой о стену. – И не вернулся! Раз уж ты имела глупость проникнуть в наш мир, ты скажешь нам, где Великий Водный, – слышишь, ведьма Хортица, убийца драконов! – приближая к ней стремительно превращающееся в драконью морду лицо, издевательски прошипел Шен.

– Хор‑р‑рт‑т‑тица! – проскрежетал кто‑то скрипучим «каменным» голоском, и грубо вырезанная под окошком птичка‑берныкля вдруг шевельнулась.

 

Глава 33. Сила берныклей

 

– Чего это она делает?

Берныкля отделилась от стены, встряхнулась, как вылезший из лужи воробей – мелкая каменная крошка полетела в лицо Шену – грохоча вырезанными из камня крыльями, тяжеловесно заложила кружок по камере и с хриплым воплем «Хор‑ртица!» грянулась о крошечное окошко под потолком. Каменная крошка полетела снова.

– С ума сошла? – жалобно спросил оранжевый, наблюдая, как берныкля разгоняется и с новым воплем «Хор‑ртица!» таранит окно.

– С ума? Каменная птичка? – напряженно поинтересовался Шен, продолжая держать Ирку за горло. – С ума сошли скорее мы… – И оба змея дружно уставились на болтающуюся в Шеновой хватке Ирку.

– Я тут ни при чем! – сквозь передавленное горло прохрипела она.

– При чем, при чем… – неожиданно раздался из темного угла торжествующий голос кота. – Только самодовольный змей мог додуматься, мря, обидеть Ирку в Симуране!

На физиономиях обоих змеев проступило недоумение – похоже, они кота не поняли. Пальцы Шена сжались на Иркином горле так, что у нее моментально потемнело в глазах.

– Прекрати это немедленно, ведьма Хортица, иначе… – продолжить Шен не успел.

– Хортица‑Хортица‑Хортица… – чириканье каменной берныкли переросло в нестерпимый вопль, и каменная птица принялась молотить клювом в потолок с силой и скоростью отбойного молотка.

Снаружи загрохотало. Змеи, одинаково по‑дурацки приоткрыв рты, уставились в трясущийся потолок. Даже полузадушенная Ирка попыталась глянуть вверх, потому что там творилось что‑то невероятное! Казалось, весь город, все здания Симураны сошли со своих мест и теперь неловко топчутся у них над головами, перебирая стенами, как сороконожка лапками. Бубух! А вот теперь какой‑то из этих домов топнул… Удар повторился – точно в том месте, где ожившая каменная берныкля молотила клювом. Бубух! Скрипуче верещащая птичка шарахнулась в сторону, а с потолка с грохотом посыпались камни. Кирпичи образовали на полу изрядную груду, сквозь отверстие в потолке ударили золотистые солнечные лучи и мелькнула крылатая тень.

– Держи ее, Фима! – швыряя Ирку в руки оранжевому, заорал Шен.

Ну и кто это тебя учил ведьмами кидаться?! Ирка извернулась, сильно оттолкнувшись обеими ногами… прямо от груди Шена. Воздушный дракон даже не пошатнулся, зато Ирка, вместо подставленных рук оранжевого, приземлилась рядом с котом. Взмах рукой – брызги крови из рассеченного пальца осыпали сковывающие кота цепи. Второй взмах – шарик разрыв‑травы взрывается, брызжа едким зеленым соком в лицо Шену. Новый грохот…

– Стоять, или я перережу ему глотку! – всеми позабытый племянник‑змееныш оказался самым находчивым из змейской компании. Одной рукой он вцепился Пеньку в волосы, запрокидывая ему голову. Нож темной стали прижался к беззащитному горлу, тонкая струйка крови потекла из разреза…

– Лучше б ты сумку мою в заложники взял! – Ирка на бегу подхватила валяющуюся у ног змееныша свою бесценную сумку. – А этого режь, он мне надоел! – И кинулась дальше, не оглядываясь.

– Э! А ну вернись! – возмущенный провалом, змееныш невольно протянул ей вслед руку с ножом. Ирка успела увидеть глаза Пенька – в них не было ни гнева, ни обиды, только угрюмая покорность человека, от которого отрекаются все и всегда. Шарик разрыв‑травы впечатался змеенышу точно в лоб. Бабах! Физиономию змееныша словно покрыли травяной косметической маской. Без единого вскрика он опрокинулся навзничь. Травяные ошметки брызнули во все стороны. Из заполонившей камеру мелкой травяной пыли вылетел всклокоченный кот.

– Я так надеялся, что ты поумнела и дашь его прирезать! – с досадой мявкнул он. – Шевелись, пенек с ушами, а то и правда бросим! – Кот уцепился когтями за выметнувшиеся из шариков разрыв‑травы зеленые побеги. Толстые вьющиеся плети рванули к дыре в потолке, унося кота за собой.

– Я не пенек! – запоздало возмутился ему вслед Пенек.

– Тем более шевелись! – сиганувшая на стремительно разрастающиеся побеги Ирка ухватила его за что попало – вышло, что за волосы! Пенек взвыл, но боль подействовала отрезвляюще – обеими руками он вцепился в зеленые плети, вместе с Иркой взмывая к свету и свободе.

Отчаянный треск заставил Ирку оглянуться: оплетенный побегами Шен рвался из поймавших его зеленых пут, на залитом травяным соком лице видны были только глаза, в которых бушевал истинный ураган ненависти.

– Я не виновата, что Айт пропал! Сама его ищу! – успела крикнуть Ирка.

Шен с глухим ревом рванулся, разметав травяные путы в клочья, и в тот же миг мечущаяся по камере каменная берныкля ринулась ему наперерез. Удар каменного клюва отшвырнул дракона к стене. Мимо промелькнула развороченная каменная кладка, Ирку приложило о край разлома, и ростки вырвались на поверхность.

– Может, еще и вернешься, объяснишь ему все по порядку? – спрыгивая на развороченную мостовую, злобно фыркнул кот.

– И тебя обратно в кандалы засуну, чтоб помалкивал, – огрызнулась Ирка, – Прыгай, дебил! – Она рывком сдернула болтающегося на стеблях Пеньках.

– Я не… – начал тот. Из пробитой в мостовой дыры дохнуло жаром и взвился громадный клуб огня. Остро запахло горящей травой, и торчащий из мостовой пучок стеблей разлетелся серым облачком пепла. Мостовая пошла трещинами и вспучилась, словно снизу на нее нажали могучим плечом, камни посыпались вниз, и сквозь расширившуюся дыру разом вынырнули две ощеренные драконьи морды. С предостерегающим мявом кот метнулся в сторону. Ирка дернула за руку оцепеневшего Пенька и… не успела. Пасть оранжевого вскипела пламенем.

– Нет! – рявкнул Шен… Поздно.

Стена огня ринулась на Ирку, она услышала пронзительный вопль кота… дохнуло сокрушительным жаром, пламя обняло ее со всех сторон, топя в ослепительном сиянии, затрещали, скручиваясь, волосы… Сквозь ревущее пламя вдруг проступил человеческий силуэт, очерченный непроглядной мглой, взвилась пола сотканного из мрака плаща… пламя распалось надвое, врезалось в каменную стену за спиной и стекло на землю.

Ирка смахнула с ресниц выбитые жаром слезы. Прямо перед ней застыл Пенек – на поднятых руках он растягивал плащ из шкуры дракона. От плаща ощутимо веяло речной прохладой, а по мостовой растекалась лужа. Ирка ошеломленно посмотрела на свою раскрытую сумку.

– На́ свою змейскую тряпку! – Пенек швырнул плащ обратно. – Чтоб они все сгорели и утонули, эти змеи!

– Развеялись и закопались. Ходу! – врезаясь всей тяжестью в Ирку, заорал кот.

Раздался громовой рев, и камни рванули вверх, как от взрыва, сменяясь ярко‑оранжевым спинным гребнем ворочающегося под мостовой дракона. Яростное чириканье походило на рокот камнепада – и на вылезающего из‑под земли оранжевого ринулись берныкли… все берныкли, украшавшие Симурану! Большие и крохотные, каменные, деревянные и железные, берныкли с карнизов, окон, перекрестков и фонтанов. Роняющая капли воды берныкля из белого, с прожилками, мрамора всей массой обрушилась оранжевому на голову. Раздался грохот, как от удара катапульты по крепостным воротам, мраморная берныкля отскочила от бронированной башки дракона… парочку деревянных огненный змей спалил на подлете, но тут же в глаз дракона нацелился клюв выкованной из стали птички, а в шею впились гранитные когти бырныклей от входа в ратушу. Оранжевый с глухим ревом нырнул обратно под землю, а берныкли атаковали его сквозь пролом.

Ничего этого Ирка уже не видела – волоча поскуливающего от боли Пенька, она мчалась прочь вслед за несущимся длинными скачками котом.

– Мря‑а‑а! – Мостовая под лапами кота встала дыбом, разламываясь, как сухое печенье, кота подбросило вверх, а перед Иркой вынырнула оскаленная морда Шена. Ирка размахнулась и огрела сумкой по драконьей башке. Свисающий из‑под распоротой молнии край Айтова плаща полоснул воздушного по глазам. Сверкнула яростная серебряная вспышка – и отчаянно вопящий дракон забился, бессмысленно колотя головой о булыжники.

– Шевелись! – Ирка проскочила мимо. Сверху упала тень… Бронированная драконья башка целилась в волокущегося за Иркой Пенька. Ирка рывком выдернула парня из‑под удара. Шен грянулся головой о мостовую, Ирка увидела пустой и неподвижный драконий глаз.

– Где она? Где? – ревел Шен, вертя торчащей из дыры башкой, как подводная лодка – перископом. – Хватайте!

– Здесь! Держите! – раздался ответный вопль. На защитном «зонтике» соседнего здания, перемазанный травяным соком и сажей, покрытый кирпичной пылью, смешавшейся с кровью десятков ссадин, скакал племянник оранжевого дракона. Как шустрый змееныш сумел выбраться из развалившегося подвала, Ирка не знала, но сейчас он тыкал в нее пальцем и призывно махал руками. В переулок ворвался отряд городской стражи. Впереди всех несся толстячок в кольчуге, что встречал Ирку у ворот. При виде Ирки он остановился… но тут же перехватил копье и ринулся на нее. Бабах! Еще один шарик разрыв‑травы грохнул у ног стражников. Воздух задрожал под ударами крыльев, и из‑за городских крыш стремительно взмыл черно‑красный дракон, тот самый, что сидел на плоской крыше ратуши.

– Мочи ее! Жги! Сдувай! Закапывай! – приплясывая на защитном «зонтике», орал змееныш.

– Нет! – ревел Шен. – Она нужна живой!

Но его никто не слушал – рядом с Иркой ударила струя пламени. Пронзительно заверещал Пенек – мостовая под его ногами разверзлась, и он канул бы в глубину, если б Ирка не поймала его за руку. Из пасти пикирующего над проулком черно‑красного змея вырвалась струя пламени…

Бабах! Окрестные здания задрожали. Ирку швырнуло грудью на булыжники. Огненное копье врезалось в мостовую у самой ее головы, от жалящих искр затлели волосы. Защитный «зонтик» надломился, скачущий на нем змееныш судорожно всплеснул руками – и рухнул с крыши прямо Шену на голову. Топот копыт сотряс мостовую, и громадный олень с крестом меж рогами ворвался в проулок. На спине его, дыбя хвост трубой и топорща шерсть, скакал Иркин кот.

– Сюда, мря! – пронзительно завопил он. Олень был совсем рядом, Ирка вцепилась в шерсть и взвилась оленю на спину. Пенек кинулся следом, врезался оленю в зад, попытался запрыгнуть, скользнул по гладкому боку… Олень развернулся, нагнул голову. На краткий миг Ирке показалось, что сейчас острые оленьи рога пропорют парня насквозь. Но олень только подцепил Пенька за пояс штанов и одним взмахом закинул себе на спину. Кот только рассерженно фыркнул. Олень взвился в прыжке…

– А‑а‑а! Нее‑е‑е! Мя‑я‑я! – тройной вопль затрепыхался как флаг. Казалось, ме‑едленно‑ме‑едленно, будто в кино, передние копыта оленя зависли в воздухе, и дли‑инным‑предли‑инным, растянутым скачком он пронесся над головами стражников – Ирка видела, как проплывают внизу их запрокинутые лица, похожие на тарелки с глазами.

Навстречу взмыл змей, закрыв бронированным брюхом полнеба. Ирка видела каждую чешуйку: черную, красную, черную…

– Аа‑а‑а! – Олень стремительно ринулся вниз.

Ирку подбросило, острой болью прострелив позвоночник, копыта грянули по развороченной мостовой, и, высекая искры, олень поскакал через площадь. Черно‑красный драконий хвост пронесся над головой, едва не снеся Ирку с седла. Сзади взревело, захлопали крылья… змей пошел на разворот… и тут же на него со всех сторон налетели ожившие берныкли. Лихо перемахивая прилавки, олень скакал через рыночную площадь. Вопящие торговцы разбегались, кто‑то падал ничком на землю, когда над ним мелькали копыта.

Заваливаясь на бок, почти как мотоцикл, олень вырвался на ведущую к городским воротам улицу. Ирка одной рукой вцепилась в Пенька, другой – в кота…

– Ты мне хвост выдерешь! – орал кот.

– Закрыть ворота! – громовой рев Шена сотряс небо и землю. Пролетевший мимо Ирки порыв ветра вымел из воротного проема пеших, всадников, телеги, заметались стражники, и ворота в форме Симаргловых крыльев начали медленно затворяться. Олень, не сбавляя ходу, мчался прямо на стальные створки.

– Кровь! Брызни кровью! – завопил кот. Ирка привычно полоснула себя когтями по запястью… тонкая алая струйка побежала по руке… и Симурана качнулась, будто вслед за ожившими берныклями собиралась взлететь вся, помахивая улицами и роняя в полете дома будто перья. Воротные створки заскрежетали, парусами выгнулись в пазах, с треском лопнули искореженные засовы – и ворота распахнулись, словно каменный Симаргл взмахнул крыльями. Олень пронесся под воротами. Выложенные блестящими камешками глаза надвратного пса сверкнули, будто прямо в них ударили солнечные лучи. Раздался скрежет. Симаргл запрокинул громадную собачью башку, оскалил клыки, и из каменного горла вырвался рык – настолько чудовищный, что уносящий Ирку олень споткнулся, едва не вывалив своих седоков на землю. Проносящуюся поверх ворот драконью погоню закрутило в вихре. Ирка успела увидеть беспомощно молотящего крыльями Шена, оранжевого дракона, вертящегося, как белье в стиральной машине. Олень бежал по аллее между садами. Ирка обернулась на скаку и вскинула руку:

– Найди, морока, з кожного бока: з сходу та заходу отведи глаза тридцать три раза паутиной туманной, для очей обманной!

Осыпавшийся к подножиям деревьев пестрый весенний цвет шевельнулся, словно его поворошил ветер. Опавшие лепестки начали подниматься от земли разноцветными закрученными спиралями. Они взмывали все выше, выше – и вот уже над Симураной повисла яркая, как калейдоскоп, дымка из танцующих лепестков, окутала собой город и сады. Под прикрытием дымки олень ринулся к лесу. В сплетенном из лепестков разноцветном туманном мареве над Симураной кружили смутные крылатые силуэты. Время от времени полыхал огонь, прожигая прорехи в пестрой завесе, но дыру тут же затягивал новый вихрь лепестков.

 

* * *

 

Пестрый ковер лепестков лежал на земле. Голова каменного пса над воротами Симураны застыла в обычной неподвижности. Только развороченная мостовая и разбросанные тут и там покореженные, разбитые, застывшие в причудливых позах статуи берныклей напоминали о недавних событиях. Огромный оранжевый змей кружил над далеким лесом, точно пытаясь углядеть кого‑то меж деревьями. Еще два змея – изящный бледно‑голубой, почти полупрозрачный воздушный и черно‑красный огненный – устроились на стене, устало отслеживая кружение оранжевого собрата.

– Все ты, Шен! – наконец рыкнул черно‑красный. – Надо было ее сразу сжечь, как только ты догадался, кто она такая! А теперь она может быть где угодно!

– Ее ни в коем случае нельзя жечь, – возразил воздушный, судорожно моргая, точно привыкая к тому, что он снова может видеть. – Айт умнее нас всех…

– Иди ты к Шешу! – Из пасти черно‑красного вырвалась короткая вспышка пламени. – Надоела эта чешуйня! Даже сейчас: Айт то, Айт сё! Умный, талантливый, Великий…

– И девушки его любят, – невозмутимо согласился воздушный. – Если эта ведьма и правда девушка Айта, она наверняка не дура. С дурой Айт точно встречаться бы не стал.

– Надеешься, она его… найдет? – задумчиво спросил черно‑красный.

– Или она его, или, что вероятнее, он ее, – кивнул бронированной башкой воздушный.

– Он пропал, – угрюмо буркнул черно‑красный.

– А, то‑то мы ищем‑ищем, а его нигде нет, – вяло съехидничал воздушный. – Думаешь, это помешает ему снова найтись? Особенно если он за свою девушку беспокоится. В конце хвостов, Тат! – потерял терпение воздушный. – Я прекрасно понимаю, что хватаюсь за облачко, – но разве у нас есть выбор? Как ты метко подметил – Айт пропал, а это значит, что мы все глубоко‑глубоко у змея Шешу под хвостом!

Под городской стеной громадный кабан поднял голову, хрюкнул – словно подтверждая эти слова – и, старательно держась вне поля зрения змеев, потрусил к лесу.

 

Глава 34. Неси меня, олень!

 

При каждом скачке оленя Ирку подбрасывало, и, кажется, только вцепившийся в пояс Пенек удерживал ее от падения. Олень ломился сквозь чащу, как сумасшедший бульдозер, Ирка только успевала пригибаться, пропуская очередную ветку над головой. Только слышался свист, и упругий удар, как от розги, и сдавленный «ойк» не успевшего увернуться Пенька.

– А! КУДА! МЫ! ТАК! НЕСЕМСЯ? – проорала Ирка, в такт оленьим прыжкам дробя фразу на слова. – ЗА! НАМИ! УЖЕ! НИКТО! НЕ! ГОНИТСЯ!

– Вы так думаете? – с сомнением поинтересовался олень. Его ветвистые рога въехали в свисающее с ветки осиное гнездо. Раздалось басовитое жужжание, и из гнезда начали вылетать желто‑черные осы – примерно втрое крупнее тех, что водятся в Иркином мире. Хищно подергивались жала толщиной с сапожную иглу. Олень сиганул вперед, вылетел на крутой речной берег и, припав на задние ноги, точно на санках, съехал вниз по склону и рухнул в воды Молочной. Кот с протяжным мявом взвился оленю на голову и засел между рогами. Волна подхватила Пенька, норовя унести прочь, – Ирка едва успела цапнуть его за ногу.

– Опять вода! – простонал он.

Рой пронесся над ними – олень погрузился по глаза. Пара ос с противным хряском врезались в рога, пытаясь всадить в них свои жала, жужжание стало громче – точно рой ругался. Потом заложил крутой вираж над водой и струйкой черного дыма утянулся обратно.

– Хватайся! – потребовала Ирка. Пенек обеими руками вцепился оленю в хвост – бедный зверь аж дернулся, но не обернулся, лишь поплыл быстрее, рассекая могучей грудью сверкающие воды.

– У тебя… звезды в волосах! – неожиданно простонал Пенек. – Ты… очень красивая!

– Ты совсем дурак?! – рыкнула на него Ирка. – Нашел время на комплименты!

– И ничего я не дурак! – обиделся болтающийся на оленьем хвосте Пенек. – Я вот сообразил, а вы, умники, нет! Чего мы тут в воде болтаемся, когда Ирка может взлете…

Ирка извернулась и пнула Пенька под водой так, что тот отпустил олений хвост, Пришлось снова ловить его за волосы и волочь обратно.

– Что он говорит? – обернулся олень.

– Ну что вы! Он молчит… совершенно как рыба! – ласково заверила его