Стихи, не включавшиеся при жизни поэта в сборники

 

1942–1955

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ РЕЙСА

 

 

Ах, как светло роятся огоньки!

Как мы к земле спешили издалече!

Береговые славные деньки!

Береговые радостные встречи!

 

Душа матроса в городе родном

Сперва блуждает, будто бы в тумане:

Куда пойти в бушлате выходном,

Со всей тоской, с получкою в кармане?

 

Он не спешит ответить на вопрос,

И посреди душевной этой смуты

Переживает, может быть, матрос

В суровой жизни лучшие минуты.

 

И все же лица были бы угрюмы

И моряки смотрели тяжело,

Когда б от рыбы не ломились трюмы,

Когда б сказать пришлось: «Не повезло».

 

 

ШТОРМ

 

 

Бушует сентябрь. Негодует народ.

И нету конца канители!

Беспомощно в бухте качается флот,

Как будто дитя в колыбели…

 

Бывалых матросов тоска томит,

Устали бренчать на гитаре…

— Недобрые ветры подули, Смит!

— Недобрые ветры, Гарри!

 

— Разгневалось море, — сказал матрос

— Разгневалось, — друг ответил.

И долго молчали, повесив нос,

И слушали шквальный ветер…

 

Безделье такое матросов злит.

Ну, море! Шумит и шпарит!

— А были хорошие ветры, Смит!

— Хорошие ветры, Гарри!

 

И снова, маршрут повторяя свой,

Под мокрой листвою бурой

По деревянной сырой мостовой

Матросы гуляли хмуро…

 

 

ЛЕТЕЛ ПРИКАЗ

(Воспоминание)  

 

 

Однажды к пирсу

Траулер причалил,

Вечерний порт

Приветствуя гудком!

У всех в карманах

Деньги забренчали,

И всех на берег

Выпустил старпом…

Иду и вижу —

Мать моя родная!

Для моряков,

Вернувшихся с морей,

Избушка

Под названием «пивная»

Стоит без стекол в окнах,

Без дверей.

 

Где трезвый тост

За промысел успешный?

Где трезвый дух

Общественной пивной?

Я первый раз

Вошел сюда, безгрешный,

И покачал кудрявой

Головой.

 

И вдруг матросы

В сумраке кутежном,

Как тигры в клетке,

Чувствуя момент,

Зашевелились

Глухо и тревожно…

— Тебе чего не нравится?

Студент!

 

Я сел за стол —

И грянули стаканы!

И в поздний час

Над матушкой Двиной

На четвереньках,

Словно тараканы,

Мы расползлись

Тихонько из пивной…

 

Очнулся я,

Как после преступленья,

С такой тревогой,

Будто бы вчера

Кидал в кого-то

Кружки и поленья,

И мне в тюрьму

Готовиться пора.

 

А день вставал!

И музыка зарядки

Уже неслась из каждого окна!

И, утверждая

Трезвые порядки,

Упрямо волны

Двигала Двина.

 

Родная рында

Звала на работу!

И, освежая

Головы опять,

Летел приказ

По траловому флоту:

— Необходимо

Пьянство пресекать!

 

 

ХОРОШИЙ УЛОВ

 

 

У тралмейстера крепкая глотка —

Он шумит, вдохновляя аврал!

Вот опять загремела лебедка,

Выбирая загруженный трал.

 

Сколько всякой на палубе рыбы!

Трепет камбал — глубинниц морей,

И зубаток пятнистые глыбы

В красной груде больших окуней!

 

Здесь рождаются добрые вести,

Что обрадуют мурманский стан!

А на мостике в мокрой зюйдвестке

С чашкой кофе стоит капитан.

 

Капитан, как вожатая птица,

В нашей стае серьезен один:

Где-то рядом в тумане таится

Знаменитый скалистый Кильдин…

 

 

МИНУТА ПРОЩАНИЯ

 

 

…Уронила шелк волос

Ты на кофту синюю.

Пролил тонкий запах роз

Ветер под осиною.

Расплескала в камень струи

Цвета винного волна —

Мне хотелось в поцелуи

Душу выплескать до дна!

 

 

ЗИМА

 

 

Скользят

Полозья детских санок

По горушечке крутой.

Дети весело щебечут,

Как птицы раннею порой.

 

 

1945 г. с. Никольское Вологодской обл.

 

 

ПРОЩАЛЬНЫЕ СТИХИ

 

Шантаренкову

 

 

Зима глухая бродит по дорогам,

И вьюга злая жалобно скулит…

Я ухожу до времени и срока,

Как мне судьба постылая велит.

 

И я скажу: — В суровую минуту

Не так легко без друга обойтись,

Тебя, как тень, преследует повсюду

Шальной недуг, куда ни оглянись.

 

Но если друг при первом испытанье

Вдруг изменяет совести своей,

О нем дурную память в ожиданье

Грядущих дней безжалостно разбей!..

 

…И пусть он склонен был великодушно

Простить тебе обиду и пустяк,

И пусть вы жили весело и дружно,

Деля последний, может быть, пятак!

 

Что пользы в том?

Забудь о нем,

однако:

Такого друга разве не найдешь

В любом другом, кто только не собака

И на нее покуда не похож?

 

 

* Уж сколько лет слоняюсь по планете! *

 

 

Уж сколько лет слоняюсь по планете!

И до сих пор пристанища мне нет…

Есть в мире этом страшные приметы,

Но нет такой печальнее примет!

Вокруг меня ничто неразличимо,

И путь укрыт от взора моего,

Иду, бреду туманами седыми;

Не знаю сам, куда и для чего?

В лицо невзгодам гордою улыбкой

Ужели мне смеяться целый век?

Ужели я, рожденный по ошибке,

Не идиот, не гад, не человек?

Иль нам унынью рано предаваться,

На все запас терпения иметь?

Пройти сквозь бури, грозы, чтоб

назваться

Среди других глупцом и… умереть?

Когда ж до слез, до боли надоели,

Заботы все забвению предать?

И слушать птиц заливистые трели

И с безнадежной грустью вспоминать?

И вспомню я…

Полярною зимою

Как ночь была темна и холодна!

Казалось, в мире этом под луною

Она губить все чувства рождена!

Как за окном скулил, не умолкая,

Бездомный ветер, шляясь над землей,

Ему щенки вторили, подвывая,—

И все в один сливалось жуткий вой!

Как, надрываясь, плакала гармошка,

И, сквозь кошмар в ночной врываясь

час,

Как где-то дико грохали сапожки —

Под вой гармошки — русский перепляс.

…Бродить и петь про тонкую рябину,

Чтоб голос мой услышала она:

Ты не одна томишься на чужбине

И одинокой быть обречена!..

 

 

1955 г., январь

 

 

ДВА ПУТИ

 

 

Рассыпались

листья по дорогам.

От лесов угрюмых падал мрак…

Спите все до утреннего срока!

Почему выходите

на тракт?

 

Но мечтая, видимо, о чуде,

По нему, по тракту, под дождем

Все на пристань

двигаются люди

На телегах, в седлах и пешком.

 

А от тракта, в сторону далеко,

В лес уходит узкая тропа.

Хоть на ней бывает одиноко,

Но порой влечет меня туда.

 

Кто же знает,

может быть, навеки

Людный тракт окутается мглой,

Как туман окутывает реки…

Я уйду тропой.

 

 

1950 г.

 

 

* На душе соловьиною трелью *

 

 

На душе

соловьиною трелью

Не звените, далекие дни!

Тихий дом,

занесенный метелью,

Не мани ты меня, не мани!

 

Неужели так сердце устало,

Что пора повернуть и уйти?

Мне ведь так еще мало, так мало,

Даже нету еще двадцати…

 

 

* Раз, два, три *

 

 

Раз, два, три,

Гитара моя звени

Про жизнь мою

Плохую —

Мне хлеба не дают,

А все не унываю,

Да песенки пою.

 

 

* Вспомню, как жили мы *

 

 

Вспомню, как жили мы

С мамой родною —

Всегда в веселе и в тепле.

Но вот наше счастье

Распалось на части —

Война наступила в стране.

Уехал отец

Защищать землю нашу,

Осталась с нами мама одна.

Но вот наступило

Большое несчастье —

Мама у нас умерла.

В детдом уезжают

Братишки родные,

Остались мы двое с сестрой.

Но вот еще лето

Прожил в своем доме,

Поехал я тоже в детдом.

Прощай, моя дорогая сестренка,

Прощай, не грусти и не плачь.

В детдоме я вырасту,

Выучусь скоро,

И встретимся скоро опять.

Счастливой, веселой

Заживем с тобой жизнью,

Покинем эти края,

Уедем подальше

От этого дома,

Не будем о нем вспоминать…

 

 

ПОДРАЖАНИЕ ПЕСЕНКЕ

 

 

Жил я у пана

Шестое лето,

Нажил я у пана

Сани за это.

Мои сани

Едут сами.

 

 

НАЧАЛО

 

 

Скалы, северные моря,

Зимние холода

И поднимающие якоря

Рыбацкие суда…

Помню, как первый раз

Робко ступил на борт.

Утром в туманный час

Судно покинуло порт.

Вьюжило. Норд кричал,

Злобой летя живой,

Каждого новичка

Море бьет тяжело.

Горя хлебнул и я.

Но от меня про то

Жалобных слов, нытья

Не услыхал никто.

Был я не плох в труде,

Ел не задаром хлеб.

Осунулся, похудел,

Духом зато окреп!

Помню, в сиянье дня

Снова вернулись в порт,

Помню, при всех меня

Скупо хвалил старпом.

Значит, совсем не зря

Вынес столько невзгод…

Ой, вы, северные моря,

Юность моя — тралфлот!

 

 

КОЧЕГАР

 

 

Глухо гудит котел.

Шлак, охлаждаясь, парит.

Крепкий, чугунный пол

Угольной пылью покрыт.

Здесь, инструментом звеня,

Весь в отраженье огня,

В топках разводит жар

С ломом в руках кочегар!

Вот он с лица и рук

Пот полотенцем стер.

Дух переводит: «Ух!» —

И достает «Беломор».

Но, затянувшись дымком,

С жадностью раз и другой,

Снова с тяжелым гребком

Ринется в пар и зной.

Всё: и жара и пот —

Стало привычным тут.

Смелый, он любит флот!

Сильный, он любит труд!

 

 

КАРАВАНЫ

 

 

Шагали караваны

Из Фивы в Бухару

И сыпали барханы

Песок, как мошкару.

Дамасские булаты

Везли в тюках своих,

Персидские халаты

И песни Навои.

А по пути колодцы —

Один на много верст.

А в них,

Как соль в солонках,

Блестела россыпь звезд.

Шли караваны чинно.

А годы — просто жуть —

Ложились как песчинки

На караванный путь.

Сжигало время ханство,

Эмирство и орду.

Сживало время хамство,

Неделю и беду.

Вобрали все барханы —

Века в пласты свои.

Но живы караваны

Песен Навои.

По-прежнему шагают

От Бухары до Фив.

 

 

* А чай припахивал смолою *

 

 

А чай припахивал смолою,

А дикий мед

Чуть-чуть горчил…

Мы не держали под полою

Свои последние харчи.

По-братски поделились с теми,

Кто две недели жил втощак.

Мы знали:

Будет, будет время,

И нам придется точно так.

А парни ели,

Парни пили.

Нас аппетит их поражал.

…И мы не знали,

Что кормили

Тех, кто из партии сбежал.

Когда ж узнали простодушно

Мы эту правду

Про ребят,

То почему-то малодушными

Не их назвали, а себя.

 

1955–1959

 

* Не подберу сейчас такого слова,*

 

 

Не подберу сейчас такого слова,

Чтоб стало ясным все в один момент,

Но не забуду Кольку Белякова

И Колькин музыкальный инструмент.

 

Сурова жизнь. Сильны ее удары.

И я люблю, когда сойдемся вдруг,

Подолгу слушать музыку гитары,

В которой полон смысла каждый звук.

 

Когда-то я мечтал под темным дубом,

Что невеселым мыслям есть конец,

Что я не буду с девушками грубым

И пьянствовать не стану, как отец.

 

Мечты, мечты… А в жизни все иначе.

Нельзя никак прожить без кабаков.

И если я спрошу: «Что это значит?» —

Мне даст ответ лишь Колька Беляков.

 

И пусть сейчас не подберу я слова.

Но я найду его в другой момент,

Чтоб рассказать про Кольку Белякова

И про его чудесный инструмент.

 

 

1957

 

 

ДРУГУ

 

 

Скоро ты воскликнешь: «Все готово!»

Я тебя до трапа провожу.

В качестве напутственного слова

«До свиданья скорого…» — скажу.

…Раскрывая с другом поллитровки

И улыбки девушкам даря,

Встретишь ты в домашней обстановке

Юбилейный праздник Октября.

С виду ты такой молодцеватый

И всегда задумчивый такой.

Самые красивые девчата

Будут очарованы тобой.

Столько будет ярких впечатлений!

Против них не в силах устоять,

Много стихотворных сочинений

Ты запишешь в новую тетрадь…

Ты сейчас с особым прилежаньем

Отутюжь суконку и штаны.

Все твои законные желанья

В отпуске исполниться должны.

А когда воскликнешь: «Все готово»,

Я тебя до трапа провожу,

В качестве напутственного слова

«До свиданья скорого!» — скажу.

И, тебе завидуя немножко,

Вечерами долгими опять

Буду чистить флотскую картошку

И тебя с любовью вспоминать.

 

 

МОЕ МОРЕ

 

 

Эх ты, море мое штормовое!

Как увижу я волны вокруг,

В сердце что-то проснется такое,

Что словами не выразишь вдруг.

Больно мне, если слышится рядом

Слабый плач

перепуганных птиц.

Но люблю я горящие

взгляды,

Озаренность взволнованных лиц.

Я труду научился на флоте,

И теперь на любом берегу

Без большого размаха

в работе

Я, наверное, жить не смогу…

Нет, не верю я выдумкам ложным,

Будто скучно на Севере жить.

Я в другом убежден:

Невозможно

Героический край не любить!

 

 

ОТПУСКНОЕ

 

 

Над вокзалом — ранних звезд мерцанье.

В сердце — чувств невысказанных рой.

До свиданья, Север!

До свиданья,

Край снегов и славы боевой!

До свиданья, шторма вой и скрежет

И ночные вахты моряков

Возле каменистых побережий

С путеводным светом маяков…

Еду, еду в отпуск в Подмосковье!

И в родном селении опять

Скоро, переполненный любовью,

Обниму взволнованную мать.

В каждом доме, с радостью встречая,

Вновь соседи будут за столом

Угощать меня домашним чаем

И большим семейным пирогом.

И с законной гордостью во взоре,

Вспомнив схватки с морем штормовым,

О друзьях, оставшихся в дозоре,

Расскажу я близким и родным,

Что в краю, не знающем печали,

Где плывут поля во все концы,

Нам охрану счастья доверяли

Наши сестры,

матери,

отцы.

 

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

 

Сквозь буйство бурь

пройдя без тени страха,

О, сколько раз

я милым называл

Суровый берег, выплывший из мрака

Уступами

дремотных,

хмурых скал!

Здесь

жизни дух

вдыхая даже в камни,

Бурлит с утра рабочая страда.

А день пройдет —

сияет огоньками

Уют людей, уставших от труда.

Где движет шторм

разбойных волн отряды,

Любовь к земле

горит у нас в крови.

Жизнь моряка, как пушка без заряда,

Без этой

вдохновляющей любви.

Вернувшись с моря,

чувство горькой грусти

Мы испытали б все

до остроты,

Когда б в нелегком

воинском искусстве

Не взяли

с боем

новой высоты!

 

 

МОРЕ

 

 

Вечно в движении, вечно волна

(Шумны просторы морские),—

Лишь человеку покорна она,

Сила суровой стихии.

К морю нельзя равнодушным быть…

Если, настойчиво споря,

Ты говоришь: «Не могу любить!» —

Значит, боишься моря!

 

 

УТРО НА МОРЕ

 

 

1

 

Как хорошо! Ты посмотри!

В ущелье белый пар клубится,

На крыльях носят свет зари

Перелетающие птицы.

Соединясь в живой узор,

Бежит по морю рябь от ветра,

Калейдоскопом брызг и света

Сверкает моря горизонт.

Вчера там солнце утонуло,

Сегодня выплыло — и вдруг,

Гляди, нам снова протянуло

Лучи, как сотни добрых рук.

 

 

2

 

Проснись с утра,

со свежестью во взоре

Навстречу морю окна отвори!

Взгляни туда, где в ветреном просторе

Играют волны в отблесках зари.

Пусть не заметишь в море перемены,

Но ты поймешь, что празднично оно.

Бурлит прибой под шапкой белой пены,

Как дорогое красное вино!

А на скале, у самого обрыва,

Роняя в море призрачную тень,

Так и застыл в восторге молчаливом

Настороженный северный олень.

Заря в разгаре —

как она прекрасна!

И там, где парус реет над волной,

Встречая день, мечтательно и страстно

Поет о счастье голос молодой!

 

 

Я ТЕБЯ ЦЕЛОВАЛ

 

 

Я тебя целовал сквозь слезы.

Только ты не видела слез,

Потому, что сырой и темной

Была осенняя ночь.

 

По земле проносились листья,

А по морю — за штормом шторм,

Эти листья тебе остались,

Эти штормы достались мне.

 

Широко, отрешенно, грозно

Бились волны со всех сторон,

Но порой затихало море

И светилась заря во мгле.

 

Я подумал, что часто к морю

Ты приходишь и ждешь меня,

И от этой счастливой мысли

Будто солнце в душе зажглось!

 

Пусть тебе штормовые стоны

Выражают мою печаль,

А надежду мою и верность

Выражает заря во мгле…

 

 

ВЕСНА НА МОРЕ

 

 

Вьюги в скалах отзвучали.

Воздух светом затопив,

Солнце брызнуло лучами

На ликующий залив!

 

День пройдет — устанут руки.

Но, усталость заслонив,

Из души живые звуки

В стройный просятся мотив.

 

Свет луны ночами тонок,

Берег светел по ночам,

Море тихо, как котенок,

Все скребется о причал…

 

 

ПЕРВОЕ СЛОВО

 

 

Холод, сосны, звезды в ноябре.

Поцелуи наши на дворе.

Как в тумане яркие огни,

В памяти сияют эти дни…

 

Вдруг, порывы юности поправ,

Стал моим диктатором устав,—

Отшумел волос девятый вал,

Штиль на голове,

в глазах — аврал.

 

Все же слово молодости

«долг»,

То, что нас на флот ведет

и в полк,

Вечно будет, что там ни пиши,

Первым словом мысли и души!

 

 

МАТРОССКАЯ СЛАВА

 

 

Вижу,

как, вскинув штыки

И ленточки закусив,

с яростными глазами

В бой идут моряки.

«Ура!» — кричат, что есть сил,

Суровыми голосами.

И снова раздавлен враг,

Мороз превращает в лед

Снег, красный от пролитой крови..

За верность присяге в боях

С любовью родной народ

Прозвал моряков: «Герои!»

…Зари коммунизма взлет

Все пламенней над страной.

И нынче на страже мира

Нас образ отцов ведет.

И нету силы такой,

Чтоб нашу славу сломила!

Слава героев войны

И слава нашей страды,

где тот же запал — присяга,

Схожи, как две волны,

Схожи, как две звезды,

Как два кумачовых флага!

Слава о флоте гремит,

И путь у нее большой:

она на сердца молодые

Действует, как магнит,

И с детства сильных душой

Зовет в просторы морские.

 

 

ГРУСТЬ

 

 

Любимый край мой, нежный и веселый.

Мне не забыть у дальних берегов

Среди полей задумчивые села,

Костры в лугах и песни пастухов.

Мне не забыть друзей и нашу школу

И как в тиши июльских вечеров

Мы заводили в парке радиолу

И после танцевали «Вальс цветов».

А дни идут…

На палубе эсминца

Стою сейчас. Темнеет небосклон.

Чернеют скалы. Волны вереницей

Стремительно бегут со всех сторон.

Смотрю во тьму. И знаю я, что вскоре

Опять маяк просемафорит нам.

И мы уйдем в бушующее море

По перекатным взвихренным волнам…

Любимый край мой, нежный и веселый,

Февральских нив серебряный покров

И двор пустынный, снегом занесенный..

Как я грущу у дальних берегов!

И передаст стихов живая краткость,

Что с этой грустью радостно дружить,

Что эта грусть, похожая на радость,

Мне помогает Родине служить!

 

 

НОЧЬ

 

 

Вал разбежится,

до рева зол,

Всклокоченный, бесноватый,

И прогремит,

налетев на мол,

Гулко, как взрыв гранаты…

Воздух соленый

будто бы пьем,

Жадно вдыхаем ртом мы.

Ждем, когда в рупор

крикнет старпом:

— Боцман, отдать швартовы!

Если водой

полубак залит.

Если волна — под ноги,

Значит, тихий причал

позади,

А впереди —

тревоги.

Сразу заставит

забыть про сон

Море ночным разбоем.

Трудно представить

большой простор

Чувствам,

мечтам,

работе!

И не представить,

чтобы в пути,

В гуще походного гула

Кто-то сказал,

глаза опустив:

— Больше

так

не могу я…

Верность Отчизне

силы придаст

Тем, кто слабеет в штормы,

Всем, кто уйдет

выполнять приказ,

Срочно

отдав швартовы!

 

 

СЕВЕРНАЯ БЕРЕЗА

 

 

Есть на севере береза,

Что стоит среди камней.

Побелели от мороза

Ветви черные на ней.

На морские перекрестки

В голубой дрожащей мгле

Смотрит пристально березка,

Чуть качаясь на скале.

Так ей хочется «Счастливо!»

Прошептать судам вослед.

Но в просторе молчаливом

Кораблей все нет и нет…

Спят морские перекрестки,

Лишь прибой гремит во мгле.

Грустно маленькой березке

На обветренной скале.

 

 

1957

 

 

МОРСКАЯ СЛУЖБА

 

 

Все вы привыкли

к слову «аврал».

Это по духу то же,

Что и могучий девятый вал…

Ну, а на штиль

похоже

Что-нибудь в жизни,

которой флот

Славит себя в народе?

Не замирала

и не замрет

Трудная жизнь на флоте.

В том и романтика

без прикрас,

Что до конца от начала

В буднях горячих

служба у нас

Вся, как порыв аврала!

 

 

(из альманаха «Полярное сияние», 1959)

 

 

* Ты хорошая очень — знаю. *

 

П. И.

 

 

Ты хорошая очень — знаю.

Я тебе никогда не лгу.

Почему-то только скрываю,

Что любить тебя не могу.

Слишком сильно любил другую,

Слишком верил ей много дней.

И когда я тебя целую,

Вспоминаю всегда о ней…

 

 

1957

 

 

О ПРИРОДЕ

 

 

Если б деревья и ветер,

который шумит в деревьях,

Если б цветы и месяц,

который светит цветам,—

Все вдруг ушло из жизни,

остались бы только люди,

Я и при коммунизме

не согласился б жить!

 

 

1957

 

 

НА РЕЙДЕ

 

 

С борта трос протянут к бочке.

Волны сквозь туманный чад,

Как рифмованные строчки,

Мелодически звучат.

Нас далекий

Ждет путь,

Ждут тревоги,

Волн круть!

И уже, поставив точку

Мелодичности волны,

Расколола, грохнув, бочка

Сизый призрак тишины.

Налетает

Вдруг норд,

Ударяет

Лбом в борт!..

Эй вы, штормы!

Всколыхните

Моря зыбистую грудь!

Много радостных событий

Обещает трудный путь.

Снег на кручах,

Волн рёв,

Небо в тучах —

Наш кров!

 

 

НАЧАЛО ЛЮБВИ

 

 

Помню ясно,

Как вечером летним

Шел моряк по деревне —

и вот

Первый раз мы увидели ленту

С гордой надписью

«Северный флот».

Словно бурями с моря

пахнуло,

А не запахом хлеба с полей,

Как магнитом к нему потянуло,

Кто-то крикнул:

«Догоним скорей».

И когда перед ним появились

Мы, взметнувшие пыль с большака,

Нежным блеском глаза осветились

На суровом лице моряка.

Среди шумной ватаги ребячьей,

Будто с нами знакомый давно,

Он про море рассказывать начал,

У колодца присев на бревно.

Он был весел и прост в разговоре,

Руку нам протянул: «Ну, пока!»

…Я влюбился в далекое море,

Первый раз повстречав моряка!

 

 

МОРЕ

 

 

Я у моря ходил. Как нежен

Был сапфировый цвет волны.

Море жизнь вдыхало и свежесть

Даже в мертвые валуны,

Прямо в сердце врывалось силой

Красоты, бурлившей вокруг.

Но великой братской могилой

Мне представилось море вдруг.

Над водой бездонно-синей

В годы грозные, без следа,

Сколько храбрых сынов России

Похоронено навсегда!..

Говорят, что моряк не плачет,

Все же слез я сдержать не смог.

Словно брызги крови горячей

Расплескала заря у ног.

Стало сердце болью самою.

Но росло торжество ума:

Свет над морем борется с тьмою,

И пред ним отступает тьма!

 

 

МАТРОССКАЯ ЮНОСТЬ

 

 

Ночь и ветер.

В тумане прожектор луны:

Очертания скал — из тумана.

И у скал, будто вечное эхо войны,

Угрожающий шум океана…

Но пускай океанские бури

сильны.

Не согнуть им в железном строю

нас:

Коллективным героем

Советской страны

Стала наша матросская юность!

 

 

ПЕРВЫЙ ПОХОД

 

 

От брызг и ветра

губы были солоны,

Была усталость в мускулах остра.

На палубу обрушивались волны,

Перелетали через леера.

Казался сон короче

вспышки залповой.

И обостренность чувств такой была,

Что резкие звонки тревог внезапных

В ушах гремели,

как колокола.

И вот тогда

до головокружения

(Упорством сам похожий на волну)

Я ощутил пространство и движение…

И с той поры

у моря я в плену!

И мне обидно,

если вижу слабого,

Такого, что, скривив уныло рот,

В матросской жизни

не увидит главного

И жалобы высказывать начнет.

Когда бушует море одичалое

И нет конца тревожности «атак»,

Как важно верить

с самого начала,

Что из тебя получится моряк!

 

 

ШТОРМ

 

 

Нарастали волны громовые,

Сразу душно стало в рубке тесной:

В сильный шторм попал матрос впервые,

Заболел матрос морской болезнью,

Перенесть труднее, чем горячку,

Этот вид болезни. И встревоженно

Старшина сказал ему: «На качку

Обращать вниманья не положено!»

Про себя ругая шквальный ветер,

Скрыл матрос свое недомоганье

И, собравшись с силами, ответил:

«Есть не обращать вниманья!»

И, конечно, выполнил задачу,

Хоть болезнь совсем его измучила.

Верно говорят: «Моряк не плачет!»,

Не было еще такого случая.

 

 

БАРЕНЦЕВО МОРЕ

 

 

Все о вечности здесь говорит.

Здесь

веками

отчаянно-смелые,

Бьются штормы зелено-белые

В серый,

тысячелетний гранит.

Здесь

бессмертье героев

хранит

В штормовом

клокотаньи

и стоне

Флотской славы

живая история —

Обелисков

звездный гранит!

 

 

ПЕСНЯ

 

 

Катятся волны по морю,

Чайки тревожно кричат.

Где ж вы, о тихие зори,

Светлые взгляды девчат?

Ветер, холодный ветер

С нами, как лучший друг.

Светит, призывно светит

Дальний маяк Мудьюг.

Ночи без вьюжного воя

Тихие, только бы спать.

Колокол громкого боя

Грянет в тиши. И опять:

Ветер, холодный ветер

С нами, как лучший друг.

Светит, призывно светит

Дальний маяк Мудьюг.

В море среди непокоя

Робких людей не найдешь.

Каждый моряк на героя

В трудном дозоре похож.

Ветер, холодный ветер

С нами, как лучший друг.

Светит, призывно светит

Дальний маяк Мудьюг.

Будут еще не однажды

Танцы в саду и река,

С верною девушкой каждый

Встретит зарю… А пока:

Ветер, холодный ветер

С нами, как лучший друг.

Светит, призывно светит

Дальний маяк Мудьюг!

 

 

ПОРТОВАЯ НОЧЬ

 

 

На снегу, как тюлени,

Лежат валуны,

Чайки плещутся в пене

Набежавшей волны.

Порт в ночи затихает,

Все закончили труд,

Огоньками мигает

Их домашний уют…

Вдруг вода загрохочет

У бортов кораблей,

Забурлит, заклокочет,

Как в кипящем котле.

И под шум стоголосый,

Пробуждаясь, опять

Будут жены матросов

Свет в домах зажигать.

Будет снова тревожен

Их полночный уют,

И взволнованно тоже

Дети к окнам прильнут.

Знать, поэтому шквалам,

Нагоняющим жуть,

К заметеленным скалам

Корабли не свернуть.

 

 

МАТЕРИ

 

 

Как живешь, моя добрая мать?

Что есть нового в нашем селенье?

Мне сегодня приснился опять

Дом родной, сад с густою сиренью.

Помнишь зимы? Свистели тогда

Вьюги. Клен у забора качался

И, продрогнув насквозь, иногда

К нам в окно осторожно стучался.

Он, наверно, просился к теплу,

Нас увидев в просвете за шторой.

А мороз выводил по стеклу

Из серебряных нитей узоры.

Выли волки во мгле за рекой…

И однажды в такое ненастье,

Помнишь, ты говорила со мной

О большом человеческом счастье?

И недаром в дозорных ночах

Милый край от врагов охраняя,

О простых материнских речах

Я с любовью теперь вспоминаю…

Как живешь, моя добрая мать?

Что есть нового в нашем селенье?

Мне сегодня приснился опять

Дом родной, сад с густою сиренью.

 

 

ВСТРЕЧА

 

 

Ветер зарю полощет

В теплой воде озер…

Привет вам, луга и рощи,

И темный сосновый бор,

И первых зарниц сверканье,

И призрачный мрак полей

С нетерпеливым ржаньем

Стреноженных лошадей!..

Вот трактор прибавил газу,

Врезая в дорогу след.

Мне тракторист чумазый

Машет рукой: «Привет!»

Мычащее важное стадо

Бежит луговиной в лес.

И сердце до боли радо

Покою родимых мест.

Невольно вспомнилось море.

И я, отпускник-матрос,

Горжусь, что в морском дозоре

Бдительно вахту нес!

 

 

ЭЛЕГИЯ

 

 

Я помню, помню

Дождь и шум вокзала,

Большой оркестр

У мраморных колонн,

Как ты при всех

Меня поцеловала,

И как на флот

Умчался эшелон.

 

Не передать

Всего, что в сердце было!

Как я скучал!

Как верил я, что ждешь!

Прошло три года —

Ты меня забыла,

Остались письма —

В письмах только ложь!

 

Чего желать?

Что делать? Я не знаю.

Ну с кем свою

Любовь я разделю?

За ложь твою

Тебя я презираю.

Но, презирая,

Все-таки люблю…

 

 

Т. С

 

 

Или в жизнь ворвалась вьюга,

Нежность чувств развеяв в дым,

Иль забудем друг про друга

Я с другой,

а ты — с другим?

Сочинять немного чести.

Но хотел бы я мельком

Посидеть с тобою вместе

На скамье под деревцом,

И обнять тебя до боли,

Сильной грусти не стыдясь.

Так, чтоб слезы поневоле

Из твоих катились глаз.

 

 

ЛЮБОВЬ

 

 

Я брожу по дороге пустынной.

Вечер звездный, красивый такой.

Я один. А в лугу журавлином

Мой товарищ гуляет с тобой.

 

Так случилось, что в сумерках лета,

За дворами, где травы шумят,

Ты целуешься с ним до рассвета,

Как со мною три года назад.

 

Я тебя упрекать не намерен,

Если ты не расстанешься с ним.

Только жаль, что я слишком верил

Обещающим письмам твоим.

 

Скоро, скоро на шумном вокзале

У раскрытых железных ворот

Ты простишься со мной без печали,

Я обратно уеду на флот.

 

Путь матроса тревожен, но светел.

Лишь по трапу на борт поднимусь,

Освежит мою голову ветер,

И развеется горькая грусть.

 

Но и все ж под ветрами морскими

Еще долго опять и опять

Буду я повторять твое имя

И любимой тебя называть.

 

 

ВСПОМНИЛОСЬ МОРЕ

 

 

Крыша. Над крышей луна.

Пруд. Над прудом бузина.

Тихо. И в тишине

Вспомнилось море мне.

Здесь бестревожно.

А там,

В хмуром дозоре ночном,

Может, сейчас морякам

Сыгран внезапный подъем.

Тополь. Ограда. Скамья.

Пташек неровный полет…

Скоро из отпуска я

Снова уеду на флот.

Я расскажу, как у нас

Дружным звеном из ворот

С радостью в утренний час

В поле выходит народ.

Я в чистоте берегу

Гордое званье «матрос»,

Я разлюбить не смогу

Край, где родился и рос.

Крыша. Над крышей луна.

Пруд. Над прудом бузина…

С детства мне дорог такой

Родины светлый покой.

 

 

ПОЙ, ТОВАРИЩ…

 

 

Пой нашу песню, пой,

Славный товарищ мой.

Снова душа поет,

Если идти в поход.

Пой, мой товарищ, пой!

 

Короток наш досуг,

Нету тревог… А вдруг?

Будь начеку, моряк,

Знай, что не дремлет враг.

Короток наш досуг.

 

Сердце не тронет грусть.

Служба сурова? Пусть!

Если моряк поет,

Если он любит флот,

Сердце не тронет грусть.

 

Пой нашу песню, пой,

Славный товарищ мой.

Если душа поет,

Значит, идем в поход!

Пой, мой товарищ, пой!

 

 

РОДНОЕ МОРЕ

 

 

Я жил у моря с самого рожденья.

И с той поры, когда мальчишкой был,

С неотразимым чувством восхищенья

Я безотчетно море полюбил.

 

Любил я свист кочующего шторма,

Картавых птиц над дюнами любил.

И говор волн подслушивал упорно,

И между дюн мечтательно бродил.

 

Влекли меня матросские дороги

С их штормовой романтикой. И вот

Районный военком, седой и строгий,

Мне коротко сказал: «Пойдешь на флот!»

 

Любить устав, не требовать покоя,

В суровых буднях мужественным быть —

Не то, что слушать музыку прибоя

И между дюн мечтательно бродить.

 

Высокий смысл служения Отчизне

Зовет на подвиг смелые сердца.

И очень скоро пафос флотской жизни

Мне близким стал и ясным до конца.

 

Большое счастье выпало на долю

Неповторимой юности моей:

Мне по душе все радости и боли,

И все тревоги, связанные с ней!

 

…Над морем ночь.

Не слышно звуков горна,

Лишь громы волн отчетливо слышны.

И неумолчный трубный голос шторма

Мне навевает радостные сны…

 

 

В ПОХОДЕ

 

 

В широких щелях утеса

Птицы спешат укрыться.

С воем многоголосым

Шторм возле скал ярится.

Слепо во мглу непроглядную

Брызгами бьет, как пулями,

И волны колются надвое

Эсминца стальными скулами.

В походе мужают люди,

Суровы их лица страстные.

…Зрачками стволов орудия

Уставились

В даль ненастную.

 

 

СЕРДЦЕ ГЕРОЯ

 

 

Спит герой у холодного моря,

Где о подвиге слава родилась.

Словно мать, затаившая горе,

Над могилой березка склонилась.

 

И под этой березкою низко<