Бессознательные процессы Пуанкаре

 

 

Пламя, что в сердце горит,

По желанию трудно зажечь,

То буря, то штиль царит

В загадочной нашей душе.

Но мысли, что нам приходят

Порою в часы озаренья,

Кто мудр, до ума доводит

В унынья и скуки мгновенья.

 

Мэтью Арнольд

 

Иногда вы целыми часами или днями работаете над какой-то проблемой, как Джоан над своим отчетом.

 

Джоан уже несколько дней размышляет над отчетом, но пока не придумала достаточно хорошего плана. Чувствуя разочарование, она откладывает мысли об отчете в сторону… Но тут «ей в голову приходит» новая идея.  

 

Но действительно ли Джоан «отложила в сторону» свои мысли – или они просто переместились в другие части ее разума? Вот как один великий математик описывает подобный опыт:

 

Пуанкаре, 1913: Каждый день я садился за рабочий стол, проводил за ним час или два, исследуя большое число комбинаций, и не приходил ни к какому результату [93].

 

Большинство людей испытали бы разочарование, но Пуанкаре был настроен решительно:

 

Однажды вечером, вопреки своей привычке, я выпил черного кофе; я не мог заснуть; идеи теснились, я чувствовал, как они сталкиваются, пока две из них не соединились, чтобы образовать устойчивую комбинацию. К утру… мне оставалось лишь записать результаты, что заняло только несколько часов.

 

Затем он описывает еще одно событие, в котором его мышление кажется гораздо менее сознательным:

 

Перипетии этого путешествия заставили меня забыть о моей работе. Прибыв в Кутанс, мы сели в омнибус для какой-то прогулки; в момент, когда я встал на подножку, мне пришла в голову идея, без всяких, казалось бы, предшествовавших раздумий с моей стороны… я тотчас же продолжил начатый разговор, но я уже имел полную уверенность в правильности сделанного открытия.

 

Это позволяет предположить, что работа все еще продолжалась, но в скрытом виде, «на задворках сознания», пока неожиданно, словно «гром среди ясного неба», хорошее решение не «пришло в голову» Пуанкаре:

 

Оставалось, однако, еще одно [укрепление], которое держалось и взятие которого означало бы падение всей крепости. Однако сперва ценой всех моих усилий я добился лишь того, что лучше понял, в чем состоит трудность проблемы, и это уже кое-что значило… [Несколько дней спустя], во время прогулки по бульвару, мне вдруг пришло в голову решение этого трудного вопроса, который меня останавливал… У меня были все элементы, и мне оставалось лишь собрать их и привести в порядок.

 

В эссе, откуда взяты эти цитаты, Пуанкаре делает вывод, что в процессе совершения открытий он, видимо, использовал метод, который обычно состоял из четырех стадий:

 

Подготовка: активирование ресурсов, работающих с этим типом проблемы.

Инкубация: генерирование множества потенциальных решений.

Озарение: распознание самого многообещающего.

Проверка: испытание решения на работоспособность.

 

Первая и последняя из этих ступеней, судя по всему, включают в себя те виды процессов высокого уровня, которые мы охарактеризовали как высокорефлексивные, в то время как инкубация и озарение обычно происходят без осознания. В начале XX века и Зигмунд Фрейд, и Анри Пуанкаре оказались среди первых ученых, сформулировавших теории о «бессознательных» целях и процессах. Пуанкаре предложил более четкие их описания (хоть и в применении исключительно к математике). Вот некоторые из его мыслей об этих четырех ступенях решения сложных задач.

 

Подготовка: Чтобы подготовиться к решению определенной задачи, надо первым делом «очистить разум» от других целей. Например, забыть о своих проблемах с помощью прогулки или найти более тихое место для работы. Также можно попробовать «сосредоточиться» сознательным усилием, например: «Время сесть и начать составлять план» или «Мне нужно сконцентрироваться на этой задаче». И так как невозможно решить сложную задачу сразу, придется разделить ее на части меньшего размера, чтобы начать обдумывать, какие из них представляют наибольшую важность.

 

Конечно, это не решит проблему. Вместо этого, как сказал Пуанкаре: «Ценой всех моих усилий я добился лишь того, что лучше понял, в чем состоит трудность проблемы». Тем не менее эта стадия поможет достичь прогресса, потому что до того, как вы начнете что-то решать, вам нужно найти правильные способы репрезентации условий – точно так же, как нужно опознать кусочки пазла, прежде чем его складывать. И пока вы не поймете, как взаимодействуют между собой эти кусочки, вы будете тратить время на составление бессмысленных комбинаций. Как сказал поэт и критик Мэттью Арнольд,

 

эта творческая сила работает с элементами, с материалами; но что, если эти материалы и элементы не готовы для использования? В таком случае ей, без сомнения, следует подождать, когда они будут готовы [Арнольд, 1865].

 

Другими словами, слепого метода «проб и ошибок» часто недостаточно – нужно устанавливать ограничения, которые помогут определить подходящие варианты действий.

Инкубация: Как только «бессознательное» оказывается в состоянии готовности, оно начинает рассматривать большое количество комбинаций, ища способы объединить фрагменты так, чтобы они удовлетворили заданным требованиям. Пуанкаре задавался вопросом о том, как именно мы это делаем – посредством очень обширного, но бездумного поиска или более целенаправленно?

 

Пуанкаре, 1913: Если бесплодные комбинации даже не придут в голову изобретателю… Значит ли это, что подсознание образовало только эти комбинации, интуитивно, догадываясь, что лишь они полезны, или оно образовало и многие другие, которые были лишены интереса и остались неосознанными?

 

Другими словами, Пуанкаре задается вопросом: насколько избирательны наши бессознательные мысли? Исследуем ли мы огромное количество комбинаций или размышляем над более тонкими деталями, но в меньшем количестве? В любом случае, когда мы находимся в стадии инкубации, нам нужно отключить достаточное количество привычных Критиков, чтобы система не отвергла слишком много гипотез. Однако мы все равно до сих пор почти ничего не знаем о том, как именно наш мозг производит подобный поиск – и почему некоторым людям удается это намного лучше, чем остальным.

 

Аарон Слоуман, 1992: Самые важные открытия в науке – это не открытия новых законов и теорий, а открытие новых областей возможностей, в которых возможно формирование качественных новых теорий и законов [94].

 

Озарение: Когда должна заканчиваться инкубация? Пуанкаре предполагает, что она продолжается, пока не формируется некая структура, «элементы которой настолько гармонично расположены, что разум может воспринять их цельность без различения деталей». Но как этот подсознательный процесс распознает, что нашел многообещающую перспективу?

 

Пуанкаре, 1913: Оно не является чисто автоматическим, оно способно здраво судить, оно имеет чувство меры и чувствительность, оно умеет выбирать и догадываться. Да что говорить, оно умеет догадываться лучше, чем мое сознание, так как преуспевает там, где сознание этого не может.

 

Он делает вывод, что эта способность распознавать многообещающие закономерности, судя по всему, включает в себя такие элементы, как симметрия и постоянство:

 

Но каковы математические характеристики, которым мы приписываем свойства красоты и изящества и которые способны возбудить в нас своего рода эстетическое чувство? Это те элементы, которые гармонически расположены таким образом, что ум без усилия может их охватывать целиком, угадывая детали.

 

Пуанкаре больше практически не пишет о том, как работают эти детекторы «изящества», поэтому нам нужно больше идей о том, как мы распознаем эти признаки успеха. Некоторые из них могут быть отсортированы обычными алгоритмами подбора. Также в ходе Подготовки мы отбираем несколько специализированных Критиков, способных распознавать прогресс в ходе решения нашей проблемы, – и оставляем их в активированном состоянии на весь период Инкубации.

 

Проверка: Мы часто слышим совет доверять своей «интуиции» – то есть идеям, которые приходят к нам неизвестно откуда. Но Пуанкаре настаивает на том, что этим «откровениям» не всегда можно верить:

 

Я вам уже говорил о чувстве абсолютной уверенности, которое сопровождает озарение… но часто это чувство нас обманывает, не становясь при этом менее ярким, и заметить это можно лишь при попытке строго сознательно провести доказательство. Особенно я наблюдал такие факты в случае, когда идеи приходят в голову утром или вечером в постели, в полусознательном состоянии.

 

Другими словами, бессознательное может совершать глупые ошибки. И действительно, позже Пуанкаре предполагает, что у него не получается разобрать мелкие детали, – поэтому, когда Озарение предлагает решение, ваша Проверка может обнаружить, что это решение имеет дефекты. Но если оно только отчасти неверно, необязательно начинать с самого начала – как следует все обдумав, вы, возможно, сможете исправить неверную часть, не меняя все остальное в этом частичном решении.

Я считаю схему Пуанкаре очень правдоподобной, хотя мы, безусловно, используем и другие методы. Однако многие мыслители считают, что процесс творческого мышления нельзя объяснить вообще никаким способом – поскольку не могут поверить в то, что мощные, яркие озарения могут появляться благодаря исключительно механическим процессам: эти мыслители скорее видят тут особые, таинственные таланты. Более того, некоторые теоретики подвергают сомнению само существование подобной бессознательной обработки информации. Инженер Пол Пльсек подвел итог всем этим возражениям:

 

Пол Пльсек, 1996: Некоторые эксперты отвергают идею того, что творческий процесс можно представить как последовательность шагов в шаблоне. Например, Винаке (1952) с жаром утверждает, что творческое мышление в искусстве не следует никаким шаблонам, а гештальт-философы (например, Вертхаймер в 1945 году) заявляли, что процессы творческого мышления… нельзя подвергнуть сегментации, как действия в шаблоне. Но, хоть эти взгляды и не сдают позиций, они все же находятся в меньшинстве… По контрасту с важной ролью, которую некоторые теории выделяют подсознательным процессам, Перкинс в 1981 году утверждает, что подсознательные психические процессы находятся вообще за пределами мышления, поэтому не могут играть сколько-нибудь важную роль в мышлении творческом.

 

После Пуанкаре подобные модели мышления предлагали и другие теоретики: Хадамард в 1945-м, Кестлер в 1964-м, Миллер в 1960-м, Ньюэлл и Саймон в 1972-м (последние двое – скорее в компьютерных терминах). Возможно, самым углубленным исследованием способов генерировать новые идеи стало исследование Патрика Ганкела (2006).

Во всех этих моделях каждая новая идея подвергается проверке с помощью активации соответствующих Критиков. Затем, если результат все еще содержит недостатки, вы можете применить такие же циклы к каждому кажущемуся огреху. В любом случае, по моему мнению, термин «творческая изобретательность» обозначает не просто способность производить совершенно новые концепции – ведь для того, чтобы новая идея оказалась нам полезной, она должна быть совместима с теми знаниями и умениями, которыми мы обладаем, то есть не слишком сильно отличаться от идей, которые нам уже знакомы.

 

Сотрудничество

 

Мы обычно воспринимаем мышление как независимый процесс, происходящий в отдельно взятом разуме. Однако некоторые люди отлично генерируют новые идеи, в то время как у других лучше получается их оттачивать, и когда из таких людей подбираются пары и вступают в сотрудничество, могут случаться чудеса. Говорят, что поэзия Т. С. Эллиота многим обязана редактуре Эзры Паунда, а Салливан наиболее вдохновенную музыку писал на либретто Гилберта. Еще один пример такого сотрудничества можно увидеть в автобиографиях Конрада Лоренца и Нико Тинбергена, составленных ими для церемонии получения их совместной Нобелевской премии.

 

Нико Тинберген: …Однако «учитель» и « Ученик » с самого начала оказывали влияние друг на друга. Неординарное ви́дение и энтузиазм Конрада дополнялись и усиливались моим критическим мышлением, моей склонностью продумывать его идеи и моим неудержимым стремлением проверять наши гипотезы экспериментами – подарок, к которому он относился почти с детским восхищением [95].

 

Конрад Лоренц: Удивительно, насколько были похожи наши взгляды. Однако довольно быстро я понял, что Тинберген превосходит меня в плане аналитической мысли, равно как и в умении ставить простые, но убедительные эксперименты… Никто из нас не помнит, что и кем было сказано раньше, однако вполне вероятно, что [в концепции] врожденный разрешающий механизм… [был] вкладом Тинбергена [96].

 

Для многих людей мышление и обучение – по большей части социальные занятия, и многие идеи этой книги родились из дискуссий с учениками и друзьями. Некоторые из этих отношений оказались продуктивными благодаря комбинации талантов в разных областях. Однако существуют и пары партнеров с примерно одинаковыми навыками – и, возможно, самые главные из них – это эффективные приемы, не позволяющие друг другу зайти в тупик.