Огонь успеха и страсти, желания жить и проявляться, любить и быть любимой, интересоваться и быть интересной должен гореть в человеке всегда, иначе как жить?

А кстати, храм Артемиды действительно достоин тех дифирамбов, что пели ему современники? — резко и неожиданно, в своем ключе, перевела тему Стелла.

— Да, — уже привыкшая к подобным разворотам, просто ответила Софья, — он великолепен. Это действительно одно из Чудес света, и очень жаль, что эта красота оказалась потеряна навеки. Ну ладно, растащили внутреннее убранство, картины, драгоценности, статуи, фрески: их при желании вынести не так сложно, — но ведь и сам огромнейший храм разобрали буквально по камешку. Это просто невероятно!

— Вообще считается, — вновь блеснула эрудицией Стелла, — что это божья кара за то, что из Эфеса были изгнаны апостол Павел и его сторонники. Именно вскоре после этого храм и был разграблен готами. А уже потом мраморную облицовку стали разбирать местные жители. Когда дошло до крыши, конструкция не выдержала и рухнула. А потом все постепенно стало приходить в упадок. Время — безжалостная персона. И задержаться в его памяти великого и великих… Нагни немного голову, — вновь меняя тему, вдруг попросила Стелла.

Софья безропотно послушалась, даже не спрашивая зачем, и почувствовала, как хозяйка дома надела на нее какое-то украшение.

— Что это? — удивилась ученица.

— Так положено. Амулет на удачу. Носи с богом.

Софья с удивлением потрогала подарок — изящные бирюзовые бусы.

— Спасибо. И что, они на самом деле помогают?

— Во всяком случае, никому еще не повредили, — довольно категорично отрезала Стелла.

— А чем я заслужила такой подарок?

— Если ты общаешься с нашими Богами, то должна почувствовать себя настоящей гречанкой. А в Греции принято носить амулеты. Тебя что, смущают эти бусы?

— Да нет, — улыбнулась Софья. — Наоборот. Они как будто согревают — даже не думала, что у бирюзы такая приятная энергетика.

— Ладно, давай хорошенько отдохни, а вечером пойдем побродим по Афинам и поговорим по душам.

Оказалось, что Стелла действительно знала об Афинах если не все, то почти все. Во всяком случае, ни один вопрос Софьи не остался без ответа. Наставница сыпала цитатами из древних философов, рассказами о таких необычайных событиях, о которых Софья и представления не имела, причем не только из глубины веков, но и вполне современных.

— А теперь куда? К Акрополю? — осторожно поинтересовалась Софья после довольно утомительной двухчасовой прогулки по городу, взбираясь по узкой улочке куда-то вверх.

— Не совсем, — казалось, Стелла не утомилась ни капли. Судя по всему, она так натренировалась в пеших прогулках, что никакие расстояния ее не смущали. Ну еще бы — коренная афинянка!

— Мне бы очень хотелось посмотреть на Акрополь… Столько о нем слышала…

— Тебе еще раз хочется разочароваться? От него, конечно, сохранилось поболее, чем от храма Артемиды, но эти здания, да и сам храм, постоянно на реставрации. Такое впечатление, что сколько лет я живу, ровно столько же там тянутся все эти реставрационные работы. Да и кругом такие толпы туристов, что толком и не поговорить. Мы с тобой идем смотреть на Акрополь с холма Муз. Это ведь твои подружки теперь, верно?

— Я была бы счастлива! — смущенно улыбнулась в ответ Софья.

— Ну тогда, если угодно, с холма Филопаппа, что одно и то же. Как раз отсюда на Акрополь открывается великолепный вид.

— А кто такой этот Филопапп, что в честь него переименовали холм Муз? — поинтересовалась Софья, испытывая нечто вроде ревности к неизвестному герою, затмившему самих Муз.

— Филопапп — опальный принц Коммаген, сосланный в Афины во II веке до нашей эры. Жители Афин полюбили его за то, что он многое сделал для благоустройства города. А вообще у этого холма тоже в каком-то смысле геростратова слава. В 1687 году отсюда по приказу венецианского военачальника Франческо Морозини расстреливался занятый турками Парфенон. Пороховой склад, который находился в храме, взорвался, и этот дивный памятник был разрушен. А ведь у нас говорят, что душу эллина можно понять, лишь прочитав «Илиаду» и увидев Парфенон.

— Величественная картина, — вполголоса сказала Софья, когда они наконец поднялись на холм и взглянули на гордый Акрополь. — У нас церкви тоже традиционно ставили на возвышенностях.

— Акрополь вообще-то значит «верхний город». Так что на самом деле здесь когда-то была крепость и жили люди. Ну а там, где жили люди, неизменно возникали и храмы. Надо ведь было где-то возносить хвалу Богам…

— Странно, следов жилых зданий совсем не видно.

— Да, постепенно здесь даже царские дворцы стали зарастать травой. Жизнь становилась все спокойней, и мало кому хотелось карабкаться на такую высоту. Считается, что на Акрополе остались одни храмы уже к окончанию войны с персами. Зато сама видишь, как они величественны! Даже в таком вот разрушенном состоянии они считаются одним из величайших достижений мировой архитектуры. Плутарх о постройках Акрополя писал так: «По красоте своей они изначально старинны, а по сохранности и доныне свежи…»

— Да, было бы здорово посмотреть, как это выглядело в первозданном виде, во времена Плутарха.

— Ты у нас теперь с Богами общаешься, может, и удастся когда-нибудь увидеть, — улыбнулась Стелла.

— Мне так становится страшно, что кроме их образа мало что запоминается. Да и с вашими памятниками связываться опасно… Возьмешь себе какой-нибудь булыжник из прошлого, а арестуют за него в настоящем…

— Правильно! А как иначе? На всех туристов камней не напасешься. Его и так разграбили в последнее время. Говорят, ночью, если прислушаться, слышен даже плач кариатид по похищенной сестре. Это одна из афинских легенд. Есть даже те, кто всерьез уверяет, что слышал этот плач…

— Кто же ее похитил? Разве это возможно?

— В девятнадцатом веке, к сожалению, было возможно все. Тогда турецкое правительство разрешило послу Великобритании в Константинополе лорду Элгину выломать из портика дочерей кариатиду, а также забрать почти все сохранившиеся скульптуры фронтонов Парфенона. Не просто так, конечно, отдали бесценные статуи — за них было заплачено золотом. Они теперь украшают Британский музей в Лондоне, а Греция вот уже много лет безуспешно пытается вернуть эти сокровища на родину. Такая вот грустная история…

Женщины еще немного постояли, наблюдая за туристической суетой, кипевшей внизу, вдалеке от них, на Акрополе. А потом, не сговариваясь, повернули назад. Обе уже почувствовали усталость, захотелось приятной беседы за ужином.

 

Глава 10 Внутренний свет

 

О ни сидели за уличным столиком милого ресторанчика в старом городе. Разумеется, он славится национальной кухней — Стелла специально повела ее сюда, сказав, что здесь готовят замечательный сувлаки. Это такое мясо, особым образом приготовленное на углях, что-то вроде нашего шашлыка. Блюдо и в самом деле повергло дам, уставших от долгой прогулки, в неописуемый восторг, и они насладились сувлаки по полной программе. Полуденная жара незаметно спала, а мягкое вечернее тепло обволакивало, умиротворяло и располагало к откровениям. Поэтому леди, с удовольствием дегустируя терпкое вино, завели неторопливую беседу.

 

— Был в Древней Греции такой поэт Филоксен, который прославился своим обжорством, — не удержалась от очередной истории Стелла. — Однажды он зашел в харчевню, и ему безумно понравился аппетитный запах блюда, которое готовилось на плите. Настолько понравился, что он тут же приказал рабу купить горшок с этим блюдом.

«Но хозяин запросит за него слишком большую цену!» — возразил раб, который видел, что Филоксен слишком явно показывал свой гастрономический восторг. На что Филоксен ответил: «Еда будет тем вкуснее, чем дороже она обойдется».

 

— Из вашего рассказа следует вывод: