Фактор повышения боевой эффективности в Афганистане

 

Афганистан оставался самой важной стратегической целью для «Аль‑Каиды». Согласно анализу Разведывательного управления Министерства обороны США, «Аль‑Каида» по‑прежнему нацелена на создание фундаменталистского исламистского правительства в Афганистане и добивается все больших успехов в превращении Афганистана в важнейший театр боевых действий против Запада и его союзников в регионе». «Аль‑Каида» смогла также с максимальной эффективностью использовать свои ресурсы благодаря «взаимодействию с мятежными группировками»36. Члены «Аль‑Каиды» встречались с богатыми арабскими бизнесменами на ежегодной встрече мусульман «Джамаам Таблиги» в пакистанском городе Райвинд (крупнейшее собрание мусульман со всего мира после хаджа)37. Апелляция к международному джихадистскому сообществу вполне согласуется с исторической традицией. В годы расцвета «Талибана» важнейшим источником финансирования для него считалась «Золотая цепь» – неформальное финансовое сообщество известных граждан Саудовской Аравии и государств Персидского залива, занимавшееся поддержкой афганских боевиков. Оно собирало средства через исламские благотворительные фонды и другие неправительственные организации. Бен Ладен также привлекал исламские благотворительные фонды, неправительственные организации и образовательные учреждения для вербовки добровольцев 38.

«Золотая цепь» обеспечивала финансовую поддержку афганских моджахедов, но бен Ладен предлагал им намного больше.

Афганские группировки смогли включиться в международное джихадистское сообщество. Например, «Аль‑Каида» помогла им улучшить коммуникационные возможности. Они получили возможность использовать принадлежащую «Аль‑Каиде» продюсерскую компанию «Аль‑Сахаб» для распространения профессионально сделанных пропагандистских видеоматериалов и вербовки сторонников. В одной из служебных записок ЦРУ отмечалось, что «Аль‑Каида» ведет пропаганду с помощью записанных на пленку заявлений, иногда демонстрируя наличие довольно сложного оборудования»39. В докладе ООН также подчеркивался «возросший уровень профессионализма «Аль‑Сахаб» – основного производителя медиапродукции «Аль‑Каиды»». В том же докладе подчеркивалось, что видеопослание бен Ладена, появившееся в сентябре 2007 г., «записано профессионально, как и предыдущие его видеопослания, снабжено титрами на английском языке и загружено почти одновременно на сотни серверов, что позволяет сделать вывод о наличии большой группы добровольных помощников»40. В январе 2007 г. суд в Чикаго предъявил жителю города Рокфорд (штат Иллинойс) Деррику Шарифу (он же Талиб Абу Салам ибн Шариф) обвинения в попытке разрушения здания с помощью пожара или взрыва и применения оружия массового уничтожения. Пойти на преступление обвиняемый решил после просмотра видеоролика Адама Гадана, в котором оправдывалось убийство женщин и детей 41.

Лидеры афганских боевиков тоже начали появляться в видеороликах, созданных с помощью «Аль‑Каиды». Они цитировали Коран и излагали свою идеологию. Лидеры «Талибана», в частности мулла Омар, постепенно перенимали глобальную риторику «Аль‑Каиды». В декабре 2007 г., например, мулла Омар обратился к мусульманам всего мира: «Мы призываем мусульман экономически поддержать своих братьев‑моджахедов в борьбе против международных завоевателей… Теперь вы знаете, что страна и религия в опасности, и вы последуете путем религиозных лидеров и оставите путь порока и нечестности и присоединитесь к джихаду»42. Сбор средств для «Талибана» осуществлялся через джихадистские вебсайты со ссылками на «Аль‑Каиду» (например, принадлежавшие британскому издательству вебсайты www.azzam.com и www.qoqaz.com – оба закрыты) 43. На некоторых сайтах появлялись просьбы помочь «Талибану» приобрести изделия военного назначения – в частности, противогазы и приборы ночного видения44.

«Аль‑Каида» помогала другим группировкам в изготовлении все более сложных самодельных взрывных устройств, включая дистанционно управляемые детонаторы 45. Например, она располагала несколькими мастерскими в горах Буша (в районе афгано‑пакистанской границы), горах Хамран и в долине Шакай в пакистанской Федерально управляемой зоне племен. Среди них были как спрятанные в селениях небольшие мастерские, где собирали самодельные бомбы, так и более крупные фабрики по изготовлению самодельных взрывных устройств, представлявшие собой одновременно мастерские и лаборатории, где новобранцы учились обращаться с ними. Своим опытом в этой области делились боевики из Ирака, предоставлявшие обширную информацию об изготовлении и применении различных дистанционно управляемых устройств и таймеров. В качестве расплаты за помощь «Аль‑Каида» получала финансовую и оперативную поддержку от местных духовных деятелей и командиров «Талибана» в Вазиристане. Они вербовали молодых пуштунов в местных медресе и финансировали свою деятельность с помощью «религиозного рэкета» – вымогательства денег на религиозные нужды, часто сопровождавшегося угрозой убийства.

Существуют даже свидетельства взаимодействия между военизированными группировками в Ираке и Афганистане. Исламские боевики из Ирака, по‑видимому, делились информацией через Интернет и при личных встречах с «коллегами» из «Талибана», «Хезб‑и‑Ислами» и иностранными боевиками из восточного и южного Афганистана и пакистанской Зоны племен. Кроме того, спецслужбам удалось получить некоторые доказательства прохождения боевиками из Пакистана и Афганистана боевой подготовки в тренировочных лагерях в Ираке. В свою очередь, иракские боевики посещали базы экстремистов в Пакистане. Совершенно ясно, что боевики в Афганистане очень успешно применяли самодельные бомбы, использовали террористов‑смертников и другие террористические методы, отработанные до этого в Ираке 46.

Одним из самых эффективных самодельных взрывных устройств считалась т. н. «бомба‑телевизор», которую изобрели иракские экстремисты. Она представляла собой устройство направленного взрыва, которое можно было спрятать в кустах или в куче обломков на обочине дороги, и приводившееся в действие дистанционным управлением с расстояния, превышающего 300 ярдов (270 м). Устройство было особенно удобно при фокусировании энергии взрыва на определенной цели. Талибы также научились у иракских экстремистов разбирать ракеты и реактивные гранаты, извлекать из них взрывчатое вещество и топливо и вставлять вместо этого устройства направленного взрыва с высокой начальной скоростью полета. В результате получалось мощное оружие, способное пробивать броню. Кроме того, афганские боевики переняли у иракцев жестокие методы, в частности обезглавливание своих жертв. В декабре 2005 г. они разместили на одном из вебсайтов, связанных с «Аль‑Каидой», видео с изображением обезглавливания заложника‑афганца. Это было первое опубликованное видео подобного рода, и оно служило сигналом к тому, что талибы не менее серьезно настроены на изгнание американцев, чем иракские экстремистские группировки 47. «Талибан» также приобрел у иракцев новые коммерческие и военные средства связи, талибы, по имеющейся информации, прошли в иракских лагерях качественное обучение тактике, маскировке, снайперскому делу и т. д. В состав некоторых отрядов «Талибана» входили члены «Аль‑Каиды» и арабские боевики, получившие опыт джихада в боях в Ираке и Чечне 48.

Растущую озабоченность вызывало все более частое использование в Афганистане террористов‑смертников, особенно это касалось крупнейших городов – Кабула и Кандагара 49. Обычной целью боевиков‑самоубийц были объекты Афганской национальной полиции. Лидеры «Аль‑Каиды» в Пакистане всемерно поощряли использование этой тактики. Айман аль‑Завахири говорил, что «операции с использованием смертников наиболее успешны с точки зрения нанесения противнику максимального ущерба и наименее затратны с точки зрения жертв среди фундаменталистов»50. Роль «Аль‑Каиды» была здесь особенно важна, поскольку афганские группировки оказались совершенно некомпетентны в этом отношении. В отчете о проведенном группой экспертов ООН во главе с Кристин Фэйр исследовании тактики применения террористов‑самоубийц отмечается, что «как это ни парадоксально, применение «Талибаном» терактов с использованием самоубийц как метода ведения войны оказалось в Афганистане неэффективным»51.

Первое время афганские экстремисты не прибегали к использованию террористов‑смертников. Тем не менее, по ряду причин они начали их использовать 52. Во‑первых, талибы все чаще стали полагаться на опыт мирового джихадистского сообщества и учиться у него – здесь следует отдельно упомянуть «Аль‑Каиду», поощрявшую такие методы. Достаточно быстро – с помощью «Аль‑Каиды» – удалось поставить подготовку террористов‑самоубийц «на поток». Во‑вторых, «Аль‑Каида» и «Талибан» видели успехи таких группировок, как ХАМАС на Палестинских территориях, «Хезболла» в Ливане, «Тигры освобождения Тамил Илама» в Шри‑Ланке, иракские экстремистские группировки и пришли к выводу, что метод очень эффективен для нанесения ущерба силам Коалиции 53. Он дает максимальный эффект при использовании минимальных ресурсов, и шансы убийства возможно большего числа людей и создания атмосферы страха растут в геометрической прогрессии 54. В‑третьих, «Аль‑Каида» и «Талибан» считали, что благодаря терактам с участием террористов‑смертников растет неуверенность афганцев в собственной безопасности. Они все чаще задавались вопросом о способности правительства защитить их и все меньше доверяли местным органам власти. То есть пропасть между властями и населением в некоторых регионах становилась все шире. В‑четвертых, теракты с использованием террористов‑смертников всегда привлекали внимание к «Талибану» и «Аль‑Каиде», чего не происходило при «традиционных» нападениях и засадах. Такие теракты почти всегда сопровождаются большими жертвами, поэтому о них ссообщают местные и зарубежные средства массовой информации.

Большинство террористов‑самоубийц составляли афганцы и пакистанцы, хотя встречались и представители других стран55. Их в основном вербовали в лагерях афганских беженцев и в медресе в Пакистане, преподавание в которых велось в самом экстремистском ключе. Связанные с «Талибаном» медресе деобандистов имели непосредственный доступ к террористам, а само движение вербовало потенциальных самоубийц через преподавателей и администрацию56. «Аль‑Каида» продолжала финансировать подготовку и осуществление терактов с использованием террористов‑самоубийц и выплачивала их семьям значительные суммы, достигающие нескольких тысяч долларов.

Роль «Аль‑Каиды» в Афганистане можно точно резюмировать слоганом с рекламы германского химического гиганта BASF: «Мы не делаем много продуктов, которые вы покупаете. Мы делаем много продуктов, которые вы покупаете охотнее». Лидеры «Аль‑Каиды» усовершенствовали тактическое и оперативное искусство афганских и пакистанских группировок, научили их делать разные продукты более высокого качества – от улучшенных самодельных взрывных устройств до пропагандистских видеороликов. «Аль‑Каида» повысила выучку и готовность террористических группировок, хотя ее лидеры избегали участия в операциях в Афганистане, предпочитая делать грязную работу руками афганцев. Она действовала как фактор повышения боевой эффективности «Талибана», помогая ему улучшить свои боевые возможности. Однако когда «Аль‑Каида» начала переходить к активным действиям в пакистанской Зоне племен, американские войска в конце 2007 – начале 2008 г. добились некоторых успехов в восточном Афганистане.

 

 

Глава семнадцатая

В центре шторма

 

Когда стало ясно, что американские военные в Афганистане вынуждены будут сменить акценты с военных операций на противоповстанческие действия, там появились новые лица, получившие другой круг обязанностей. Одним их таких новых лиц был коммандер ВМС США (соответствует званию капитан 2‑го ранга в ВМФ России. – Прим. пер.) Ларри Легри. Его подготовка к участию в противоповстанческих операциях в не имеющем выхода к морю Афганистане заключалась, как ни иронично, в службе на авианосце, эсминце и десантном корабле. Она не включала в себя обучения ведению боевых действий в ходе полномасштабной войны на суше. «Я был офицером надводных сил, обученным воевать в условиях ядерного нападения, – сказал он мне, словно извиняясь. – Перед тем как отправиться в Афганистан, я провел четыре с половиной месяца в Форт‑Брэгге в Северной Каролине. Это и была моя подготовка. Я учился носить бронежилет, стрелять, передвигаться, осуществлять связь. Но глубоких знаний по противоповстанческим операциям у меня не было». Почти всему пришлось учиться на ходу.

Характер и манеры Легри тоже не соответствовали стереотипному представлению о суровом воине. Его скромность и непритязательность, почерпнутые в детстве, прошедшем в западном Мичигане, и непривычная вежливость плохо подходили к кровавым будням на фронтах Афганистана. Легри закончил престижную Военноморскую академию США в Аннаполисе (штат Мэриленд) и получил степени магистра в университетах Джорджа Вашингтона, Дьюка и Северной Каролины.

Тем не менее он стал важнейшим звеном в механизме перехода от чисто военных операций к противопостанческой борьбе, который американская армия осуществляла в восточном Афганистане на протяжении 2008 г. Легри был направлен в провинцию Кунар, прилегающую к границе с Пакистаном, где получил пост руководителя американской Группы восстановления провинции. Боевики создали в недоступной местности у границы с пакистанской Северо‑Западной пограничной провинцией разветвленную сеть подземных ходов. Они действовали так же во время войны с русскими. Работа Легри состояла в том, чтобы продемонстрировать местному населению, что США могут помочь в восстановлении и развитии провинции. «Сперва мы начали строить дороги и мосты, – рассказывал Легри, – и создавать систему здравоохранения. Это коренным образом изменило жизнь простых афганцев». Дороги и мосты сделали свое дело: Легри и его коллеги помогли создать широкую инфраструктуру в провинции и тем самым придали импульс местной экономике. Когда она стала развиваться быстрее и шагнула в недоступные до этого регионы, Легри стал могущественной и популярной фигурой.

«Я почти не подвергался опасности, – сказал Легри несколько удивленно, ведь Кунар считался одной из самых неспокойных провинций Афганистана. – Я думаю, причина в том, что местное население – прагматики. Им были нужны деньги, и они знали, что я был их чековой книжкой. Поэтому был дан сигнал – Группу восстановления провинции не трогать!»1 И живущим в Кунаре афганцам стало намного спокойнее. Проведенный в 2008 г. фондом «Азия» опрос показал, что местные жители почувствовали относительную безопасность, несмотря на бои, идущие в изолированных районах вроде долины Коренгал2.

 

Прозрение

 

В своих усилиях Легри был не одинок. Американские военные постепенно учились вести противоповстанческие операции, хотя им по‑прежнему противостоял опытный и решительный противник.

Среди самых успешных американских частей были подчиненные генерал‑майора Дэвида М. Родригеса, командира 82‑й воздушнодесантной дивизии, входившей в 82‑е объединенное оперативное соединение войск Коалиции. Родригес – человек высокого роста, неизменно учтивый и вежливый, не очень уверенно чувствовал себя перед большими группами людей. Он служил на должности заместителя директора по региональным операциям в объединенном штабе в Пентагоне, где отвечал за синхронизацию и мониторинг военных операций Вооруженных Сил США за границей.

Некоторые подразделения из состава 82‑й воздушно‑десантной дивизии были в Афганистане в 2002 и 2004 гг., заработав за это время неоднозначную репутацию и прозвище «doorkickers’ (т. е. вышибающие двери). «Мы были хороши в одном. Мы хорошо убивали плохих парней», – сказал полковник Мартин Швейтцер, командир 4‑й бригадной боевой группы 82‑й воздушно‑десантной дивизии, общительный коротко стриженный человек с висящими на шее темными очками. В конечном итоге действия десантников оказались контрпродуктивными. «Оказалось, что нам нужно потратить больше времени на то, чтобы научиться отличать врага от обычного человека. И еще заниматься небоевыми операциями», – продолжал полковник. На американском военном жаргоне «небоевые операции» – это восстановление разрушенных и строительство новых больниц, дорог и школ3.

В августе 2002 г. подразделения 82‑й воздушно‑десантной дивизии участвовали в операции «Маунтин Суип», целью которой была охота на скрывавшихся в восточном Афганистане боевиков «Аль‑Каиды» и «Талибана». В ходе операции группа спецназа постучала в дверь глиняного строения в долине Шах‑и‑кот недалеко от границы с Пакистаном. Пожилой пуштун пустил солдат внутрь. На их вопрос о наличии в доме оружия он показал им старое и изношенное охотничье ружье. Спецназовцы поблагодарили старика и пошли проверять следующее строение. Спустя совсем немного времени после их ухода шедшая следом группа из шести десантников 82‑й дивизии вышибла ветхую дверь того же домишки. Перепуганный пуштун хотел убежать, но был тут же схвачен, а десантники попытались обыскать женщин. «Те визжали как ненормальные, – вспоминал спецназовец по имени Майк, присутствовавший при этом. – Пуштунский парень был весь в слезах. Он был просто опозорен». По словам другого солдата, это была стратегическая ошибка. «После операции «Маунтин Суип», когда мы ехали в Хост, в первый раз за время нашего пребывания здесь в нас кидали камни», – сказал он4.

Этот и другие похожие инциденты испортили репутацию 82‑й воздушно‑десантной дивизии. Но, несмотря на это, до самого конца срока пребывания дивизии в Афганистане в начале 2008 г., солдаты старательно работали над тем, чтобы улучшить ее. Они неукоснительно следовали трем основным принципам противоповстанческой войны – зачищать, удерживать, строить. Полковник Швейтцер рассказывал: «Талибы и другие боевики говорят местным – не отправляйте своих ребят в школы, не пользуйтесь медицинской помощью, не поддерживайте правительство, помогая ему обеспечивать безопасность. Мы же говорим прямо противоположное – отправляйте своих ребят в школы, и мы будем их строить, пользуйтесь доступной медицинской помощью, и правительство поддержит вас, построив дороги, школы, плотины и инфраструктуру, которая придаст стимул экономике»5.

Учась на историческом опыте противоповстанческой борьбы, полученном британцами, французами и американцами, 82‑я дивизия постепенно переносила акцент на применение «мягкой силы». В переводе на нормальный язык это означает более активное использование мирных методов – в частности, строительство объектов инфраструктуры при уменьшении количества военных акций. Суть стратегии заключалась в привлечении на свою сторону простых афганцев. Французский эксперт по противоповстанческим действиям Роже Тринкер сформулировал это в нескольких словах: «Sine qua non (непременное условие, лат. – Прим. пер.) победы в современной войне – это безоговорочная поддержка населения»6.

Большинство афганцев были недовольны общим застоем и плохой работой правительства в последние годы. Стремясь переломить настроения афганцев, командование 82‑й воздушно‑десантной дивизии начало работать с племенными лидерами. Это позволяло лучше понять нужды и интересы населения и реализовывать проекты, которые были действительно необходимы. В провинции Хост, например, полковник Швейтцер и губернатор провинции Арсала Джамал координировали строительство объектов инфраструктуры и больниц. В провинциях Пактия и Кунар, где работал Ларри Легри, местное население видело, как прокладываются дороги и линии электропередачи, строится система водоснабжения. Значительная часть денег поступала из фондов т. н. «Commanders Emergency Response Program» – CERP (Программы действий командующего в чрезвычайных ситуациях). Она позволяла американским военным быстро выделять финансовую помощь. Другим стратегическим компонентом был прием на работу афганцев7.

Несмотря ни на что, в 2008 г. в восточном Афганистане стали ощущаться перемены. В провинции Хост количество школьников выросло вчетверо – с 38 000 в 2004 г. до более 160 000 в 2008 г. В 2004 г. лишь 10 процентов афганцев на востоке страны имели доступ к базовой медицинской помощи – в 2008 г. показатель превысил 75 процентов8. И, быть может, одним из самых ярких свидетельств прогресса в стране, где мобильные телефоны служили основным средством коммуникации у тех, кто мог это себе позволить, стала возможность пользоваться ими по всему региону. Для меня стало шоком, когда мой «Блэкберри» работал на территории почти всего восточного Афганистана, включая самые отдаленные пограничные посты.

Успехи 82‑й воздушно‑десантной дивизии на ниве восстановления и строительства вызвали ревность у некоторых американских союзников. В мае 2008 г. в ответ на «рекомендации распространить успешный американский опыт противоповстанческой борьбы в восточном Афганистане на юг», где действовали британские войска, британское правительство распространило соответствующий документ. В нем ставился вопрос о том, может ли американский опыт быть использован в провинции Гильменд, за которую «отвечали» британцы. Ответ был дан в том же документе. Там отмечалось, что а) американцы находятся в восточном Афганистане значительно дольше, чем британцы в Гильменде; б) сроки пребывания американских солдат в Афганистане в принципе значительно больше, чем практикуют британцы; и в) Соединенные Штаты обеспечивают намного большие объемы финансирования своим войскам в восточном Афганистане по каналам CERP и Агентства международного развития США, чем британское правительство своим войскам на юге. Кроме того, в документе говорилось о значительных различиях между южным и восточным Афганистаном в области географии, плотности населения, племенной структуры и типов действующих экстремистских группировок. Вывод, сделанный в документе, гласил, что «на востоке легче вести противоповстанческие операции» и «по причине различий в географических условиях, имеющихся ресурсах и временном факторе американские методы не могут быть использованы в Гильменде»9.

 

Основываясь на успехе?

 

Несмотря на удачную стратегию, недостаточные ресурсы не позволили американцам закрепить успех. «Мы чувствуем себя как на Тихоокеанском театре во время Второй мировой войны», – пожаловался офицер по связям с гражданской администрацией, работавший в восточном Афганистане. «Мы получим больше ресурсов только после того, как возьмем Берлин», – сказал он, намекая на Ирак10.

В Афганистане было слишком мало американских войск и войск Коалиции и слишком мало опытных американских гражданских специалистов, чтобы закрепить достигнутые успехи и уверенно двигаться дальше. В 2008 г. в численность войск Коалиции в стране составила примерно 56 000 военнослужащих – в Ираке их было втрое больше. Соотношение численности американских войск еще красноречивее – 140 000 в Ираке против чуть более 30 000 в Афганистане. То есть, как и в недавнем прошлом, американцы, их союзники по Коалиции и Афганская национальная армия могли очистить территорию от противника, но не могли ее удержать. В июне 2008 г. пост командующего войсками ISAF занял генерал Дэвид Маккирнан. Через несколько месяцев его штаб подготовил оперативный план ISAF, в котором прямо указывалось на недостаток сил для того, чтобы удержать территорию, отмечалось, что НАТО должно «проводить меньше войсковых и специальных операций», чтобы компенсировать недостатки, «вести противоповстанческую борьбу и готовить будущие операции»11. Подразделениям, занятым выполнением проектов по развитию инфраструктуры, могла быть снова поставлена задача переключиться на выполнение боевых операций. Гражданских специалистов, направленных в Афганистан по линии Государственного департамента и Агентства международного развития США, было по‑прежнему слишком мало. Из‑за тяжелейших условий жизни и постоянной опасности со стороны боевиков американским военным пришлось брать на себя реализацию проектов, связанных с совершенствованием системы управления и экономики, которыми в более нормальных условиях занимались бы специалисты из Госдепартамента, Министерств торговли и сельского хозяйства или Агентства международного развития США.

Американские войска и их союзники по НАТО имели проблемы, связанные со «строительством», в нескольких регионах. В книге «Современная война: французский взгляд на противоповстанческие действия» (Modern Warfare: A French View of Counterinsurgency) Роже Тринкер писал, что противоповстанческие действия требуют выполнения «системы взаимосвязанных действий – политических, экономических, психологических и военных, направленных на срыв [являющегося целью повстанцев] свержения существующей власти и замены ее другой властью»12. Одним из самых удачных нововведений афганской противоповстанческой кампании стало сотрудничество военных и гражданских специалистов, в частности создание групп восстановления провинций 13. «Строительство», которое американцы смогли завершить, всегда велось через эти группы.

В составе каждой группы было от 60 до 100 человек. Военнослужащие составляли основу группы. Она, в свою очередь, делилась на подразделения по связям с гражданской администрацией, специальных операций, боевого охранения, психологической войны. В большинстве случаев военные составляли более 90 процентов численности группы из‑за проблем с гражданскими специалистами14. По словам Ларри Легри, «приглашение гражданских специалистов на работу в провинцию Кунар было грандиозной проблемой. Американские государственные институты, в частности Агентство международного развития США, были просто не приспособлены для работы в условиях гражданской войны»15. Легри, тем не менее, повезло – он сумел привлечь небольшую группу компетентных специалистов для работы над проектами по развитию провинции. Одним из них была дипломат Элисон Блоссер, молодая сообразительная женщина, владеющая языком пушту. Она помогала Легри поддерживать контакты с губернатором Кунара Сайедом Фазлуллой Вахиди.

Группы восстановления провинций, возглавляемые США и НАТО, сталкивались с большими кадровыми проблемами. Из‑за коротких сроков командировок (у некоторых они не превышали трех месяцев) сотрудники групп не успевали разобраться в местных политических и культурных реалиях. Кроме того, групп было просто слишком мало. Спустя пять лет после ликвидации режима «Талибана» США и другие страны НАТО смогли организовать группы практически во всех крупных городах Афганистана, но в сельских районах они, по существу, не работали 16. Полковник Джон Аголья, директор Центра подготовки к ведению противоповстанческих действий в Афганистане, прямо говорил, что «солдаты многих стран, входящих в Коалицию, не патрулируют свои зоны ответственности активно и систематически, а если и патрулируют, то это выглядит как кратковременная вылазка с передовой оперативной базы, которая не дает длительного эффекта»17.

Американское Агентство международного развития тоже не могло адаптироваться к новым условиям. Один из его сотрудников рассказывал, что сначала агентство рассматривало Афганистан как постконфликтный регион. Однако этот подход не сработал – в стране шла, по существу, гражданская война. До 2006 г. агентство даже не определяло географические приоритеты, фокусируя свои усилия на юге и востоке Афганистана18.

Государства НАТО также сталкивались с большими проблемами в объединении боевых операций с восстановительными проектами. На нескольких совещаниях в штабе НАТО в Кабуле в 2008 г., например, военные из Регионального командования «Юг» выражали растущее разочарование из‑за невозможности объединения работ по восстановлению с боевыми операциями. Несмотря на устные обещания и обязательства сосредоточиться на строительных и других подобных проектах, а не боевых операциях, эти военные докладывали: «На момент начала выполнения плана большинство наших операций являются боевыми». НАТО почти не участвовало в реализации проектов экономического развития в сельских районах на юге Афганистана, отсутствовала координация между военными и такими гражданскими институтами, как Агентство международного развития США, канадское Агентство международного развития и британский Департамент международного развития. «Самая большая наша проблема, – отметили участники совещаний, – это отсутствие консолидации военных успехов и проектов развития Афганистана»19.