Типы сооружений для обработки осадков: Септиками называются сооружения, в которых одновременно происходят осветление сточной жидкости...
Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰)...
Топ:
Основы обеспечения единства измерений: Обеспечение единства измерений - деятельность метрологических служб, направленная на достижение...
Установка замедленного коксования: Чем выше температура и ниже давление, тем место разрыва углеродной цепи всё больше смещается к её концу и значительно возрастает...
Интересное:
Отражение на счетах бухгалтерского учета процесса приобретения: Процесс заготовления представляет систему экономических событий, включающих приобретение организацией у поставщиков сырья...
Подходы к решению темы фильма: Существует три основных типа исторического фильма, имеющих между собой много общего...
Финансовый рынок и его значение в управлении денежными потоками на современном этапе: любому предприятию для расширения производства и увеличения прибыли нужны...
Дисциплины:
2021-01-29 | 85 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
одился в январе 1853 года.
Мне трудно писать о себе, особенно о таком событии моей жизни, о котором в течение
четырех‑пяти лет я хранил благоговейное молчание. Доктор М. изложил мне вашу теорию
космического сознания. Я сразу увидел, что в общем она хорошо определяет пережитое мной
http://www.e‑puzzle.ru
явление. Я не сообщал доктору детали происшедшего, – да и вообще я никогда никому не
говорил о нем из боязни прослыть или суеверным, или даже помешанным.
Я смолоду имел репутацию хорошего проповедника и приобрел способность
заинтересовывать слушателей и приковывать их внимание. Как священник, я бился над
интеллектуальными задачами нашего времени не только в области теологии, но и в области
естественных и социальных наук и психологии. Я горячо желал знать, и мои поиски истины
были упорны и честны.
В феврале 1890 года, вскоре после дня моего тридцатисемилетия, из Канады приехал
Его Преподобие Д. Е. Л., чтобы помочь мне провести ряд собеседований в моей церкви. Во
время его пребывания у меня моя привязанность к нему возросла. Прошло три дня, как он
уехал. Я думал о нем всю ночь, уже начал брезжить рассвет. Вдруг у меня проявилась
уверенность, что в Д. Е. Л. я встретил воплощение Христа. При этой мысли я остановился на
мгновение. Может ли это быть на самом деле? Я забыл о моем друге, я видел Христа. Он
пришел ко мне не извне, а через врата, открывшиеся внутри меня. Я узнал Его, я чувствовал
Его присутствие в моем духе, душе и теле. Затем, по мере роста этого чувства, я начал все
сильнее и сильнее ощущать, что во мне разливается как бы облачко или туман, проникающий
во все мое тело, туман этот тоньше света, больше проникает, чем жар, глубже проходит, чем
|
электричество. Ощущение было такое, будто я погрузился в жидкость более подвижную и
проницающую, чем эфир. Тело для этой жидкости представляло собой меньшую преграду, чем утренний туман, тающий в лучах восходящего солнца, чем воздух, на который птица
опирается при полете крыльями. Восторг, возбуждение, божественность этого мгновения не
поддаются описанию. Затем быстро меня объял священный ужас таинственного присутствия
и появилось сознание всего творения, всей вселенной. Это сознание резко пронзило меня, но
не как мысль, ощущение или чувство, а как животворящее дыхание Божие. Состояние это все
усиливалось. Наконец, я почувствовал, что подымаюсь и распространяюсь в бесконечности, я
растворился, потерялся в ней. У меня закружились ум и тело. Я почувствовал, что падаю, и
закричал: «Видение слишком сильно для меня! Я не могу видеть лица Господа и жить! Отец
Небесный, довольно!» Послышался ответный голос. Я упал в постель и спал, как дитя.
Немного времени спустя я проснулся исполненный невыразимой радости и славы. Теперь я
познал, что ап. Павел назвал «неизреченным даром». Этот случай в моей жизни был моим
«избранием» – призванием исполнять волю Отца Небесного. Я взошел на кафедру, весь
дрожа от проницающего дыхания Божия, и начал говорить проповедь. Проповедь захватила
всех. Я видел перед собой крест как жизненную необходимость. Отчаяние и страх овладели
мной, разум не мог перенести его, я, спотыкаясь, сошел с кафедры. Прихожане были
напуганы тоской, выразившейся на моем лице и в словах.
Моя семья перепугалась, позвали доктора. Доктор сказал, что у меня нервная
прострация, но нет симптомов помешательства – я был подавлен ужасом при мысли о
сумасшествии. Я был так изнеможен, что мне необходим был покой. Я уехал к матери, жившей на холмах Коннектикута. Я рассказал ей, что со мной произошло. Она сказала: «Мой
мальчик, я ждала этого. Теперь ты знаешь истину Христа Живого».
|
Характер моих проповедей со‑ Сравните с Бхагават‑Гитой: «От воз‑вершенно
изменился. Былая держанного человека уходят пред‑популярность побледнела, зато меты
чувств, но не влечение к этим пробудились силы ума, и по‑ предметам. Но и влечение это
пропа‑стижение истины сделалось дает у человека, видевшего Все‑яснее. Святое дыхание
убивает вышнего» [154:50]. похоть, страсти, ненависть, наполняя сердце радостью, а душу
миром.
Я знаю вечного Христа в ап. Павле и ап. Иоанне, Христа, явившегося в Назарете. Его
появление было проявлением космического сознания в прошлом и первообразом нового
человечества, в котором разовьется это сознание. Это раса Сынов Божиих, которые, подобно
Моисею, будут находиться в Его присутствии, будут погружены в славу Его красоты и
http://www.e‑puzzle.ru
благословенность Его радости. Космическое сознание – это свет славы Божией в лице
Иисуса Христа».
В ответ на мой запрос о дальнейших подробностях М. К. Л. пишет:
«Светоносный туман или свет скорее ощущался, чем был видим. Скорее всего можно
сравнить это ощущение с тем, что чувствуешь в «пещере ветров» под Ниагарой. Я видел
восход солнца над Монбланом из окна отеля Кутэ в Шамуни. Окраска была только тоньше в
моем случае, приближаясь к светлому бериллу или водянистому изумруду.
Страх медленно уступал место ясному сознанию какого‑то, по‑видимому, сверхъестественного явления. Первая мысль была – «это паралитический удар», и я начал
проверять все функции тела и мыслительных способностей. Затем рассудок начал понимать
кое‑что из происходившего со мною. Мышление шло нога в ногу с ощущениями, и каждое
развитие явления вызывало работу мысли.
Я склонен думать, что процесс сосредоточен в разуме. Здесь я употребляю слово
«разум» в смысле психики, которая, конечно, охватывает собой всю личность. Я всегда
думал, что явление это сначала было субъективно, но что это субъективное явление было
совершенно согласовано со всей объективной вселенной. Это был переход моего
субъективного начала к новому отношению с объективным миром.
Это моя первая попытка словами описать тот святой час, и я писал о нем не без
колебания. Но что написано – то написано».
Глава 31
Случай Д. У. У.
одился 11 августа 1853 года. Озарение произошло 20 января
|
X 1885 года. У. – архитектор.‑Всегда настойчиво хотел знать, что есть истина, и
поступить правильно. После озарения, длившегося всего лишь одно мгновение, он еще
ревностнее пошел по тому же пути. До озарения он был агностик и скептик, как это видно из
нижеприведенной его автобиографии. Он не только не верил, но даже и не надеялся. После
озарения он никогда не сомневался в бесконечной благости центральной всеправящей силы
вселенной. Хотя космическое сознание появилось у него всего лишь на одно мгновение и
затем пропало, с тем чтобы уже никогда больше не появляться, однако оно невероятно
облагородило его, – кажется, это лучшее определение происшедшей в нем внутренней
перемены. Конечно, он не стал из‑за этого ни Буддой, ни Христом – однако он все же
сделался гораздо выше обыкновенного человека. Это можно подтвердить тем, что множество
молодежи называло его своим наставником, духовным руководителем. Я лично могу
засвидетельствовать, что молодежь любила и уважала его, видя в нем высшую духовную
природу, которой до озарения не чувствовалось. После озарения Д. У. У. посвятил свою
жизнь умственному и нравственному улучшению самого себя и своих друзей.
Я привожу набросок из его автобиографии, написанный для того, чтобы указать, как и
при каких обстоятельствах он начал жить новой жизнью. Набросок не предназначался для
этой книги, он не был написан по моей просьбе; он был составлен до моего знакомства с Д. У.
У. – это делает его еще ценнее. Он не был написан для пояснения или в подтверждение
какой‑нибудь теории. У. знает лишь, что на мгновение он соприкоснулся с высшей формой
жизни и узнал «неизреченные предметы» – пользуясь выражением ап. Павла. Эти предметы
для него, во всяком случае, были, есть и будут – несказанно важны.
Д. У. У., обращаясь к своим друзьям, называвшим его своим «наставником», говорил:
«Сегодня, 20 января 1890 года, прошло ровно пять лет со дня смерти моей матери. Я
решил ознаменовать его, рассказав вам о некоторых явлениях, которые до настоящего
http://www.e‑puzzle.ru
момента я хранил исключительно про себя – в самых священных тайниках моего сердца и
|
памяти.
Едва ли мне нужно говорить вам, что последняя болезнь моей матери и ее смерть были
для меня самым тяжелым горем и мукой, какие я когда‑либо испытывал или буду переносить.
Но в то же самое время, надо сказать, воспоминание о том времени навеки останется для меня
самой большой драгоценностью, какая только у меня есть.
Этот период был высшим мгновением моей жизни и самым глубоким ее переживанием.
В обычной жизни мы живем лишь на поверхности предметов и внимание наше тешится
пустейшими иллюзиями и мыльными пузырями.
Мы с легким сердцем, наобум, болтаем о великих вопросах – о бессмертии и
бесконечной благости, – но они вообще‑то не задевают нас глубоко и нам безразлично их
решение.
Но великая потеря раскрывает наши глаза и заставляет нас, в безмерном одиночестве
наших душ, вглядываться в неизмеримую глубину, над которой мы плаваем, и стремиться
найти огромное, торжественное решение этих вопросов. Оно находит на нас, объятое густой
тьмой и тайной, пронзает наши сердца смертельной тоской, но, быть может, когда во время
его прихода тьма гуще всего, в самый высший момент и может произойти откровение
Высшего нашим душам и заставит нас соприкоснуться с Его Бесконечной Любовью и
Неясностью.
Я не сомневаюсь, что именно это со мной и случилось. Говорить об этом – осквернять.
Я недостоин даже намекать на это. Но это было утешением всей моей жизни, начиная с того
момента.
Жаль времени, протекшего с того мгновения, ибо за одним мгновенным взглядом на
невыразимый блеск потянулись года сгущающегося мрака, болезненного ковылянья и
огромных ошибок без какой‑либо духовной помощи или присутствия духовности; небеса
глухи и не обращают внимания на самые горячие мои мольбы и страдания, небеса даже не
желают облегчить их. Но сквозь все это упорно светит, как звезда, глубоко запавшее мне в
сердце воспоминание о том священном времени. Я никогда ни на одно мгновение не
усомнился, что Бесконечная Мудрость и Любовь охватывает все наши жизни, охватывает
нежно, с жалостью и любовью. Мы можем прожить всю жизнь, не представляя себе этого, нет, даже тупо отрицая это. Но это существует; у кого когда‑либо было видение, хотя бы на
одно лишь мгновение, тот никогда не забудет его, хотя бы дальнейшая жизнь и была прожита
во мраке и сам человек впадает в заблуждение и ошибки.
Я получил религиозное воспитание, обычное в пресвитерианской церкви. Был крещен
по ее обряду, аккуратно посещал церковь и воскресную школу в течение первых десяти лет
моей жизни.
Не меньшее влияние на мое религиозное воспитание имели домашние молитвы. Я до
сих пор помню глубоко взволнованный, любящий голос матери, когда она молилась за своего
|
единственного сына.
Я всегда любил книги и скоро начал замечать разногласие между наукой и тем, что я
знал о религии.
Я узнал, что первая глава Книги Бытия была очень несовершенным описанием
действительности. Одно время я увлекался книгами Гуго Миллера и успокоился было на его
сближениях библейского текста с данными геологии. Но мне пришлось отказаться от
Миллера, когда я прочел Дарвина и ознакомился с более современной геологией. Я
припоминаю, с каким увлечением я переписывал доклад проф. Гексли, сделанный в
Британской ассоциации, о происхождении современной лошади от ее предков эоценского
периода и о ее развитии за это время.
Дарвинизм разрушил мою веру в библейскую легенду о сотворении мира, веру в
авторитет Библии относительно происхождения зла и падения человека, а следовательно, и во
http://www.e‑puzzle.ru
все, зависящее от грехопадения, – искупление и примирение Бога с человеком. Легенды о
потопе, вавилонском столпотворении и рассеянии языков казались мне менее значительными.
Помню, как я зачитывался тиндалевской книгой «Теплота как роль движения» и его
лекциями о «Звуке». Они послужили для меня введением в физику. После них я узнал
великое учение о сохранении и преобразовании сил в природе. По сравнению с такими
великими идеями обычное представление о молитве показалось мне детским. Я прочел
тиндалевские «Отрывки науки» и еще сильнее почувствовал это. Наконец, я совершенно
потерял привычку молиться.
Если много читать по вопросам физиологии, то неминуемо начинаешь серьезно
размышлять о природе сознания, об отношении между разумом и телесной организацией и об
отношении всего этого к вере в бессмертие личности. Мне всегда казалось очевидным, что
логические выводы науки совершенно противоречат такой вере.
Итоги: наука разрушила во мне веру в библейское предание о сотворении мира, о
грехопадении человека и т. д., веру в учение об искуплении и примирении, в чудеса, в силу
молитвы и в бессмертие личности. Сама идея воплощения Христа на нашей мизерней‑шей
Земле тоже казалась мне несовместимой с царственным зрелищем бесконечной вселенной и
ее вечного существования. Но чтение мое не было исключительно научным, и моя мысль
формировалась и под иными влияниями.
Я читал кое‑что из Декарта, Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля и Спинозы. Теперь мне
невозможно проанализировать или сказать, каково было их влияние на меня. Но если принять
по Канту, что время и пространство существуют только как условия нашего сознания, тогда
рассуждение о бессмертии души окажется непреложным, ибо самое основание бессмертия –
время – рассыпается в прах. С ранней юности у меня было два кумира, – их я постоянно
читал все с тем же интересом и восхищением, – это были Карлейль и Эмерсон. Эти два
совершенно разных человека сходятся в одном – в абсолютной честности и искренности их
учений, в их благородном, героическом характере и в их упорном, в течение всей их жизни, посвящении себя служению высшему. Они оба отвергают материалистические взгляды на
мир, они считают его сущность духовной, и каждый из них по‑своему верит в божественную
волю: Эмерсон – с благодушным, всевозвышающим оптимизмом, Карлейль – с еврейским
чувством таинственности, с ужасом ко злу.
Но ни Эмерсон, ци Карлейль не дают твердой уверенности в вопросе бессмертия
личности. Карлейль оставляет это в таинственном мраке, о котором нельзя сказать ничего
определенного с полной уверенностью, но можно надеяться. Эмерсон действительно верит в
бессмертие, но есть места у него и совершенно противоположного свойства. Он говорит:
«Вопросы, на которые мы страстно желаем получить ответ, – это исповедание греха». Он
говорит о безусловном подчинении и доверии. Верьте всей вашей душой и всем сердцем
вашим, что все прекрасно, и не задавайте вопросов. Если вечная жизнь к лучшему, она будет
у вас; если нет, то не жалейте. Он верит, что все эти вопросы относятся к гораздо высшей
области, чем обычно думают.
Пятнадцать лет прошло с того времени, как я изучал Теннисона, особенно его «In Memoriam». Его доводы казались мне сильными, но не доказательными. Я полюбил два тома
избранных сочинений Броунинга, но не мог встать на его точку зрения. Я не рассуждал, а
сердцем меня влекло к «Большей Надежде». Джордж Макдональд оказал мне огромную, всевозрастающую пользу, хотя я никогда не мог принять все его выводы целиком или
преклониться перед его логикой. С другой стороны, логика веры Джорджа Эллиота казалась
мне безупречной; его уважение к противоположным мнениям – совершенным. Его твердая, чистая преданность истине и фактам – уже это одно казалось мне его заслугой. Создания
Дж. Макдональда почти всегда кажутся отвлеченными призраками. Действующие лица
Эллиота – живые люди: уколи их – кровь потечет. Но нельзя отрицать, что его книги
наводят на мрачные мысли, – сердце инстинктивно возмущается против веры Эллиота.
Матыо Арнольд сослужил мне огромную службу своими богословскими сочинениями: после
http://www.e‑puzzle.ru
них Библия опять стала представлять собой живой интерес для меня. Его знаменитая аксиома, что чудес не бывает, его полное отрицание сверхъестественных явлений – безошибочны.
Тщательное изучение Исайи, в свете примечаний Арнольда, дало мне ключ к более
возвышенной точке зрения, чем та, до которой он сам дошел. Он отрицает личного Бога и
непроизвольность молитвенного импульса. Кто же может молиться «потоку направлений»?
Однако он проливает много света на характер и учение ап. Павла и дает возможность понять
его лучше, чем его понимает сам Арнольд. Рескин верит во все это, но его авторитет
уменьшается вследствие евангелических тенденций, от которых и сам он отказался
впоследствие. Великие поэты мне казались невразумительными. Вся ценность Данте сводится
к нулю его лживыми и ужасными описаниями вечных мук. Шекспир не касается этого
предмета. Гёте, думается мне, я приписывал гораздо больше относительно его учения о
действительности молитвы и о личном бессмертии, чем он на самом деле учил. Уитмена я
знал крайне поверхностно, хотя и интересовался им. За год до смерти матери я прочел его
«Leaves of Grass» и «Specimen Days» и почувствовал трепет от соприкосновения с этим
могучим духом. Мне казалось необычайно важным, что он единственный из всех людей
проповедует учение о бессмертии с новой силой и авторитетностью.
Все, что я сказал, – лишь грубый, эскизный набросок происходившей во мне
умственной работы, возникавших во мне вопросов, моих сложных и трудных переживаний за
многие годы. Но этот эскиз поможет вам разобраться в моем состоянии в то критическое
время, о котором я пишу.
Перехожу теперь к моему рассказу: я не стану утомлять ваше внимание ненужными
подробностями, постараюсь ограничиться лишь тем, что необходимо для ясности картины.
Прежде всего я должен указать, что я никогда не был хорошим сыном. Слишком много было
у меня тяжких ошибок и личных стремлений, чтобы быть им. У меня множество горчайших
воспоминаний о моей жестокости, скверном нраве, эгоизме, отсутствии уважения и
сострадания, о том, что я должен был сделать и не исполнил. Что было – то прошло, и
теперь я только молю Бога, чтобы Он переделал меня.
Пожалуй, едва ли нужно говорить о моей матери. Конечно, и у нее были слабости и
недостатки, но у нее была масса хороших качеств. Должен указать, что единственной ее
страстью была глубокая, постоянная, всепоглощающая, самоотверженная любовь к своему
единственному сыну. Каждый знает глубину священной материнской любви. Но мало кто
знает, как велика эта глубина.
Многое сближало меня с матерью. Прежде всего потому, что отца никогда не было
дома, а мои вкусы и наклонности удерживали меня дома. Во многих отношениях я был похож
на мать, и, естественно, она во многом была откровенна со мной. Ее болезнь и слабость
заставляли ее все больше и больше зависеть от меня и сближали нас.
Временами она страдала нечеловечески. У нее отнялись ноги. Когда отец бывал дома, он относил ее на руках в спальню. Когда его не было, она ползком добиралась туда, но
никогда не позволяла мне отнести ее, чтобы я не надорвался, не ушибся. Но один раз она
позволила мне, и с тех пор я всегда носил ее.
С утра она всегда чувствовала себя плохо и страдала от внутренней боли. Я всегда
приносил ей чашку чая к завтраку, но она почти ничего не ела.
Года за полтора до смерти она сказала мне, что у нее рак. Я уже давно настаивал на том, чтобы пригласить доктора, и наконец мне удалось сделать это.
Позвали д‑ра Р. Она повеселела после его посещения. Доктор сказал ей, что это не рак, а
следствие ревматизма. Я тоже обрадовался. Но вскоре мама уже совершенно достоверно
узнала, что это был рак, но она ничего не сказала мне, чтобы этот ужас не убил меня. Но и то, что я тогда перестрадал, было почти непереносимо.
Постараюсь быть кратким. Она заметно слабела, была совершенно несчастна, одинока.
Ее всепоглощающая забота обо мне и полное безразличие к себе самой, постоянное
самопожертвование и любовь в наших сердцах делались все нежнее и глубже по мере того,
http://www.e‑puzzle.ru
как мы все яснее и яснее видели приближение конца. Бесчисленные сердечные схватки и боли
только еще определеннее открывали глубину и силу любви, сильнее всего, сильнее самой
смерти.
Так шли дни, недели, месяцы, все печальнее и печальнее. Мать все раньше и раньше
ложилась спать, и я, сидя один, невыразимо несчастный и печальный, думал о будущем. Я не
мог перенести мысли потерять ее. Я старался, как мог, ободрить, развеселить ее, но усталость
росла, и под конец она просила меня отнести ее в спальню.
9 января 1885 года я пошел поздравить знакомых с днем рождения. Вернулся домой к
восьми вечера, отнес мать в спальню и ушел. Ночью она постучала ко мне, попросила
принести воды, говоря, что чувствует себя худо. Через день я привел доктора, и только теперь
он нашел рак и сказал, что конец неизбежен, дело лишь во времени. Я нашел сиделку и сам
постоянно был при матери эти последние девять дней ее жизни. Она совершенно не обращала
внимания на себя, для всех у нее находились слова любви и милосердия, она была даже
весела, старалась ободрить меня, как и когда могла. По ночам она бредила.
Предпоследняя ночь была ужасна. Болезнь, опустошив мускульную систему, начала
разрушать нервную. В припадке безумия она металась и кричала: «Тилли, отпусти меня». Но
я не мог сделать этого. Это было слишком невыносимо для меня. Перед лицом судьбы все
мои духовные силы восстали в страшном протесте и горе. Я укладывал мать, старался сделать
ей удобнее, и мгновение она лежала спокойно, но затем опять начинались нескончаемые
вопли: «Почему ты меня не отпускаешь?» Так прошла вся эта кошмарная ночь.
На следующий день она была спокойнее. Доктор сказал, что теперь это лишь вопрос
нескольких часов. К вечеру мой отец, сиделка и я стояли, каждую минуту ожидая конца. Она
была в беспамятстве. Мне было ужасно, что она может так умереть. В семь вечера я был с ней
один, стоя на коленях у кровати. Мой мозг горел. Кошмар. Моя мать уже не живое существо, а автомат. Я – автомат. Нас обоих затягивает колесо какой‑то огромной безжалостной, тупой, бессердечной, всесокрушающей машины. Пришел отец и вывел меня из комнаты; я
думаю, это спасло меня от помешательства. Поздно ночью отец насильно уложил меня спать; я проспал до шести утра и затем пришел к матери, где и пробыл до конца.
Мать стала еще слабее. Она нежно улыбнулась и поцеловала меня. Она была в полном
сознании, но так слаба, что не могла говорить. Около полудня отец и сиделка ушли вниз. Я
попросил мать, могу ли я помолиться с ней. Я никогда этого не делал, но мне казалось, это
будет ей приятно. Она согласилась и была совершенно довольна. Стоя у ее ног, я кратко
помолился Богу, чтобы Он милостиво освободил мать от страданий и взял ее к Себе, руководил и помогал мне в моем одиночестве. Затем я отвернулся на минуту к окошку. Когда
я поглядел на мать – она умирала. Я позвал отца, и он успел к ее последнему вздоху. От
избытка чувств я воскликнул: «Благодарение да будет Богу, ибо Он дал нам победу», и мне
показалось, что дух матери кивнул мне в знак согласия. Мне казалось, что я стою перед
Бесконечной Любовью. Ее я чувствовал всеми моими чувствами. Во время похорон и позже я
был совершенно спокоен и умом, и душой, но потом этот неописуемый покой прекратился, и
сознание невозвратимой потери заставило меня провести в слезах немало бессонных ночей.
Теперь меня больше не беспокоят метафизические и философские затруднения в
определении Бога, ибо теперь
я знаю, что могу об
ратиться к Нему, как к
любящему отцу и другу. Меня
уже перестали беспокоить
рассуждения о промысле
Божи‑ем
и
видимое
расхождение
с
ними
повседневной жизни, ибо я
видел на деле промысел
http://www.e‑puzzle.ru
Божий в событиях совершенно естественных, но если сопоставить ход их развития, то
совершенно сверхъестественных. Теперь я уже не сомневаюсь больше, что Бог есть любовь. Я
уже не интересуюсь спорами о бессмертии души, ибо я знаю, что теперь все хорошо, что моей
матери хорошо, и как бы я ни был недостоин, я лично видел неизъяснимую славу любви, которую я получил, когда моя мать была отнята у меня».
Итоги
а)
Д. У. У., судя по его рассказу, горячо стремился к духовному росту, а это, как
известно, предрасполагает к озарению;
б)
в момент изменения его духовной природы ему был тридцать один год; в)
явление субъективного света не наблюдалось;
г)
озарение разума ясно выражено;
д)
и еще лучше выражен нравственный подъем;
е)
хотя он и не сообщает подробностей – возможно, потому, что не в состоянии
сделать это, – однако ясно, что он пережил нечто сходное с космическим видением, хотя и
не видел блеска Брамы;
ж)
ощущение покоя и знания наблюдается во всех случаях достижения нирваны –
космического сознания. Это ощущение, несомненно, наблюдалось у Д. У. У.; з)
некоторая тождественность этого случая с предыдущими ясна для каждого
вдумчивого читателя.
Глава 32 Уильяме Ллойд
«Вы просите меня дать вам краткое описание моей жизни и хода духовного развития. Я
родился 4 июня 1857 года в Уэстфильде, штата Нью‑Йорк. Мои родители были англичане. И
отец, и мать учились всего лишь несколько месяцев. Отец – плотник, мать – швея. Мать
была человеком широкой, нежной, духовной, поэтической природы, большая любительница
чтения. Отец был ярко выраженный аболиционист. Я получил очень мизерное образование в
уездном училище. Мы жили около большого леса. Я не любил детского общества. Почти все
время был в лесу и читал. Я любил деревья, как сознательных друзей.
Мне никогда не пришлось столкнуться с отрицательными сторонами религии. Будучи
ребенком, я разговаривал с Богом, как с матерью. Мне попалось несколько старых
философских книг, и я начал доискиваться до корня. Я читал Библию, комментарии к ней и
книгу о «Всех религиях». В тринадцать лет я был атеистом, затем, по мере чтения, я
последовательно перебывал кальвинистом, ар‑минианом, последователем Сведенборга. Когда
мне было пятнадцать лет, меня определили плотничьим подмастерьем. Через год работа
прекратилась, и я сделался садовником. Семнадцати лет я был лидером в молитвенных
собраниях, увещателем и спорщиком со священниками по вопросам правильности
исповедания. Восемнадцати лет сделался работающим студентом в училище гигиены Тролла.
Здесь мне пришлось столкнуться с вопросами радикализма, здесь же я познакомился с моей
будущей женой. Тролл умер, училище закрылось, и я ушел в Канзас, где был поселенцем, пастухом, мелким фермером. В 1879 году женился. Был врачом для моих соседей. Сделался
членом Свободной Религиозной Ассоциации. Трехлетняя засуха выгнала меня из Канзаса.
Уехал в Уинтон в штат Айова, где был ассистентом в санатории. Сделался агностиком. Читал
Ингерсоля и научные сочинения. В 1883 году перешел в гигиеническую колонию в Теннесси.
Затем я опять работал в лесах.
Стал более уверенно писать стихи; я начал это как раз перед отправлением в Канзас.
Четыре года отстаивал свободную любовь. Колония разорилась, я уехал в такую же колонию
во Флориду. Здесь было много спиритуалистов. Прочел «Свободу» Токера – сделался
воодушевленным анархистом. Затем занимался разведением апельсинов, был рабочим на
ферме. Колония распалась, работа прекратилась. Уехал в Палатку. Здесь занимался
http://www.e‑puzzle.ru
птицеводством. Жена умерла в сентябре 1888 года, через десять лет счастливейшей семейной
жизни. Уехал домой, на север, с двумя ребятами и стал профессиональным санитаром. Здесь
нашлось множество книг. Прочел Эмерсона, Уитмена, Topo, Спенсера, Дарвина, Кар‑пентера
и Уильяма Морриса. Я любил трансценденталистов, но плохо понимал их. Жил социологией
и поэзией.
Теперь о моем озарении; я ехал по железной дороге в Нью‑Йорк. Это было в январе
1897 года. Я читал Карпентера. Было чудное зимнее утро. «Мысль» озарила меня, когда поезд
подходил к мосту. Какого‑нибудь особого ощущения не было, мне казалось только, что со
мной произошло что‑то прекрасное и огромное, что я могу сравнить только со светом.
Однако это было чисто умственное ощущение. Все казалось мне совершенно другим, отличным. Я ходил по городу спокойный, радостный и в повышенном настроении. Я помню, я все думал, надолго ли останется у меня это ощущение. Внутренне я скептически относился
ко всему происходящему и думал, что это временное вдохновение, как поэма. Но проходили
дни, недели, месяцы, а росток, пробившийся в то зимнее утро, все рос и рос, делался крепче и
изменял всю мою жизненную обстановку. Я все время находился в выжидательном
состоянии, исследовал самого себя и, наконец, год спустя, начал писать. Начало книги было
написано ночами, когда я сидел с помешанным мальчиком. Он кричал, смеялся, ругался так, что комната тряслась. Но это мне совсем не мешало: я писал свободно, быстро, без всякого
усилия сознания и несколько удивляясь тому, что я писал, – содержание книги не имело
никакого отношения ко мне. Часть книги была написана следующим летом, когда я был дома, а часть – зимой 1899‑1900 гг., когда она уже готовилась к печати. Все время я писал все с
тем же ощущением свободы и вдохновения. И все‑таки, когда я читал свою книгу, она
казалась мне чужой – я не принимал участия в ее составлении. Что я ощущал в то время, когда мысль озарила меня, – это описано в начале вашей брошюры в следующих
|
|
Архитектура электронного правительства: Единая архитектура – это методологический подход при создании системы управления государства, который строится...
Своеобразие русской архитектуры: Основной материал – дерево – быстрота постройки, но недолговечность и необходимость деления...
Наброски и зарисовки растений, плодов, цветов: Освоить конструктивное построение структуры дерева через зарисовки отдельных деревьев, группы деревьев...
Индивидуальные и групповые автопоилки: для животных. Схемы и конструкции...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!