Очень Дикий Альбион. Глава 4.

Том Мейган пришел в салун всего лишь «пропустить стаканчик». Душа ковбоя была в любовном смятении. Серена - величественная женщина и, кажется, он ей тоже нравится, иначе стала бы она так часто останавливаться возле ранчо, чтобы перекинуться с ним парой слов. Вспоминая все приятные особенности любимой, Том несколько увлекся и «пропустил» уже весьма приличное количество стаканчиков виски, что привело его в умиротворенное желеобразное состояние. Он по обыкновению хотел прикорнуть, опершись о стойку, но бармен был на чеку, и сказал ему:

– Шли бы вы домой, мистер Мейган.

Том встрепенулся и, сделав над собой усилие, встал, сильно покачиваясь. Сфокусировав взгляд на двери, он нахлобучил шляпу и двинулся к выходу. Ноги его выписывали немыслимые «кренделя», а голова почему-то перевешивала все тело. Со стороны это смотрелось так, как будто он хотел не выйти, а снести двери головой. Вывалившись на улицу, Том остановился, пытаясь вспомнить, куда он, собственно говоря, шел. Но тут силы оставили его, он рухнул на землю и тут же уснул. Упавший из окна Мэри Керр, банкир Мартин ничуть не потревожил его сон, ведь ему снилась ОНА. Прекрасная словно ангел, скачущая на белоснежном коне с развевающимися волосами, в ореоле солнечного света. И во сне он точно знал, что скакала она к нему. Подъехав ближе, Серена вдруг сказала довольно низким мужским голосом:

– Черт, кто это тут разлегся, словно бродячая собака?

На что конь Серены ответил:

– Да это ковбой Том, с ранчо Капраноса. Он тут часто устраивает стоянку.

- Эй, Том, Том, очнись. Просыпайся и ступай домой, - его довольно бесцеремонно трясли за плечо.

Он с трудом разлепил веки, так и не поняв, кто его разбудил, а была это Оливия Сайкс, только что вернувшаяся в салун от индейцев. Том поплелся домой. Он вспомнил о Серене, и душа его преисполнилась радостных чувств, а выпитый виски потребовал песни. Не с первого раза попав в мелодию, Том затянул английскую народную песню, слегка подвывая на слове «yours»:

Secrets I have held in my heart

Are harder to hide than I thought

Maybe I just wanna be yours

I wanna be yours, I wanna be yours

Wanna be yours, wanna be yours….

Проходя мимо лавки бакалейщика, Мейган удивился, что в лавке так поздно горит свет, и еще больше удивился, услышав жуткий шум. Подойдя к окну, он прислонился к стеклу, присматриваясь, но не удержал равновесие и уткнулся в него всем лицом.

Внутри творилось что-то странное, но разобрать толком он ничего не мог. Было ощущение, что в лавке двигался ураган из сплетенных рук, ног и остальных частей тела. На секундочку ему показалось, что он увидел лицо Серены и мэра Галлахера. Том тряхнул головой, недоверчиво улыбнулся и, помахав рукой, сам себе сказал: «Не может быть. Показалось. Вот это я набрался!».

Том продолжил свой путь пешком, хотя его лошадь тихонько плелась за ним.

– Так, винчестер, патроны, что-то еще… ааа, мука и соль.

Серена перебирала в уме все, что ей надо было купить, а сумерки уже сгущались. Она и так сильно задержалась в городе, нужно было торопиться.

Странности начались, как только она вошла в лавку. К своему удивлению, Серена увидела мэра и банкира, делавших вид, что они увлеченно беседуют, причем Галлахер почему-то стоял с мешком в руке. Лавочник любезно отвесил ей продукты, но от ее глаз не укрылось, что ведет он себя сегодня как-то нервно, то и дело, косясь в сторону мэра. Она уже собралась уходить, когда лавочник, заискивающе улыбаясь, сказал:

– Не хотите посмотреть новый товар? Только что из Старого Света. Все красотки нашего города хотели бы его купить, но я приберег для вас, как для самой красивой.

Он достал с полки коробочку и открыл крышку.

О, Великий Дух! Он услышал ее молитвы! На дне коробочки лежал карандаш для глаз! Угольно-черный! Под цвет ее глаз! Серена почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Именно такой, как она и мечтала, чтобы подчеркнуть ее пронзительный взгляд и свалить им наповал ковбоя Тома.

Пока индианка отвлеклась, Ноэль достал веревку, кинул мешком в Мартина и кивнул головой на Серену. Они стали подкрадываться к ней. Крис трясся от страха. Несмотря на то, что он был немаленького роста, Серена была почти на полголовы выше него. Да чего греха таить, банкир был трусоват от природы и, если бы не крайние обстоятельства, то никогда не ввязался бы в эту авантюру. Мэр чувствовал ненадежность компаньона и периодически страшно выпучивал на него глаза и грозил кулаком. Мартин развернул мешок и инстинктивно прикрылся им так, что были видны только два испуганных глаза. Видимо, мешок был очень пыльным, потому что в самый неподходящий момент он громко чихнул.

Серена резко обернулась. Взгляд ее черных глаз пронзил обоих, словно стрела, она все поняла. То, что случилось потом, будет являться Мартину в кошмарах до конца дней. Индианка потянулась к винчестеру, прислоненному к прилавку. Крис взвизгнул и кинул в девушку мешком. Каким-то чудом ему удалось накинуть его ей на голову. Пока она, кашляя, пыталась снять пыльный мешок, мэр обхватил ее руками, и хотя он был мужчина в самом расцвете сил, справиться с рослой девицей в одиночку он не смог. Пытаясь удержать Серену, Ноэль повис на ней, так что его ноги беспомощно болтались в воздухе. Мартин бросился бежать, но Галлахер взвыл: «Куда?! Стой идиот! Помоги мне!» Банкир поспешно вернулся и, не зная, как подступиться к индианке и висящему на ней мэру, просто застыл на месте. Ноэль заорал:

– Не стой столбом, черт возьми! Подержи ее, пока я буду связывать.

Мартин схватил Серену, но как только Галлахер отпустил ее, и стал возиться с веревкой, она двинула Крису локтем в живот, причем так сильно, что он отлетел в сторону двери. Пользуясь замешательством похитителей, индианка сбросила с себя мешок и двинулась прямо на Криса, да с таким свирепым выражением лица, что он от страха заверещал, как поросенок, которого собирались резать:

– Ноэль!!!

Мэр, выругавшись, прыгнул вслед уходящей девушке. Пролетев пару метров параллельно полу, он попытался схватить индианку за одежду, но она резким движением плеч, сбросила его руки, и Ноэль закончил свой фееричный прыжок тем, что распластался на полу. Далее всю суть происходящего можно описать, как поочередное нападение злоумышленников на жертву, которое каждый раз заканчивалось для них полетом и сокрушительным падением. В одно из таких не слишком мягких приземлений, Мартин угодил в корзину с овощами. Он спрятался за ней и стал кидаться картошкой, но попадал одинаково часто и в индианку, и в своего подельника, а периодически и в хозяина лавки, который, прикрыв голову подносом, спрятался за прилавком и только с ужасом наблюдал за происходящим, подсчитывая в уме убытки.

Мэр, оставшись совсем без поддержки, стал сдавать позиции. Он попытался закрыть своим телом дверь, но был отброшен в сторону. Из последних сил, сделав рывок вперед, он вцепился Серене в ногу и тащился за ней по полу.

– Мартин, твою налево, сделай что-нибудь, иначе она уйдет!

Банкир, израсходовав все овощные снаряды, схватил корзину и, подобравшись со спины, в прыжке, надел ее индианке на голову. При этом он умудрился наступить Ноэлю на голову, отчего тот взвыл как раненный бык. Крис не удержался и с грохотом упал на пол вместе с Сереной, придавив ее своим телом. Падение было решающим исходом сражения. Индианку связали, заткнули ей рот кляпом и сунули в мешок. Правда, она успела пнуть мэра ногой в глаз, и фингал уже начал, наливаться сочным сливовым оттенком.

– Чертова баба, – выдохнул запыхавшийся мэр, держась за сердце.

Решено было спрятать индианку в сарае, на заднем дворе дома Галлахеров.

Утро для Алекса Капраноса началось с невеселых дум о набегах на его любимый огород. Но погода была прекрасной, ярко светило солнце, щебетали птицы, да и сам фермер был человеком, который не мог долго находиться в унынии. Он отбросил грустные мысли и вышел на свой огород.

Святой Патрик! Да что же это такое-то! Какой-то негодяй заснул прямо посреди грядок с редиской, а его лошадь преспокойно паслась рядом, объедая многострадальную капусту.

– Ах, ты мерзкое животное! – завопил фермер, покраснев и практически задохнувшись от ярости.

Мерзкое животное, оказавшееся Томом Мейганом, хрюкнуло и попыталось встать. С первого раза получилось только на четвереньки.

– Том?! Какого черта ты здесь развалился?

– Простите, хозяин, я и сам не знаю, – промямлил Том, обдав Капраноса стойким алкогольным перегаром.

– Уйди с глаз моих и быстро принимайся за работу, – рявкнул фермер и пошел в дом, ругая все и всех по дороге.

Тому было очень неудобно перед фермером, который в принципе-то был хорошим человеком, и он быстренько, от греха подальше, скрылся в конюшне. Наскоро перекусив, он выгнал стадо. Если ему повезет, то он встретится с прекрасной Сереной. Но его хорошее настроение омрачало какое-то смутное беспокойство. В памяти всплыли странные видения: Серена, мэр, лавка бакалейщика. Том подумал, что ему это приснилось.

Когда индианка не появилась в обычное время, он сначала не забеспокоился, ведь они не договаривались заранее. Но ее все не было, и смутная тревога, подпитанная ночными видениями, приобрела уже явное беспокойство. А что, если ему не приснилось, и на его возлюбленную действительно напали?

Недолго потерзавшись угрызениями совести, Том бросил стадо и помчался в город

Индеец Эдвин Конская Грива из племени Фета открыл глаза, как только первый лучик солнца попал на его лицо. Эдвин встречал каждый рассвет с радостью. Его жизнь не была омрачена тяготами и лишениями, и каждый день нес море положительных эмоций и радостей. Он любил прерию, свою семью, свое племя, своего коня и охоту. А еще Эдвин любил индианку из соседнего племени даже несмотря на то, что та не отвечала ему взаимностью, да и вожди что-то не поделили, и они с пассией оказались по разные стороны баррикад.

Эдвин собрался пойти к ручью, чтобы умыться, когда заметил, что в лагере что-то не так. Почти все мужчины и женщины племени собрались вокруг главного костра, вид у них был напряженный. Эдвин подошел к ним как раз, когда вождь начал говорить.

– Древние легенды нашего народа, – сказал Яннис на индейском наречии, – гласят, что все люди на нашей земле жили в мире между собой, но справедливые духи считали, что во всем должен быть баланс. Для этого они послали демона, чтобы он карал нас за наши грехи. Звали этого демона…

– Кричащая Молния! – нестройным хором закончило племя.

– Верно, Кричащая Молния. Бледнолицый демон. – Яннис перевел дыхание, потянулся к фляжке на поясе, но отдернул руку. – Возможно, я сильно согрешил перед нашими духами. Вы все знаете, что я имею слабость к огненной воде, что бледнолицые продают в своем салуне. – Раздались смешки. – Тихо! Я говорю, возможно. И в качестве кары справедливые духи послали мне Кричащую Молнию, который забрал у меня все самое дорогое.

Эдвин заметил, как кто-то в толпе сдавленно охнул, остальные промолчали, но на лицах отражалось беспокойство.

– Вчера, – тише, чем раньше, произнес Яннис, – у меня украли Майло. Все вы знаете Майло. Хороший, добрый конь. Я с ним вырос. – Вождь вытер скупую слезу. – И моя сестра, Маленькая Пепперони… моя Серена… так и не вернулась вчера домой…

Голос вождя дрогнул. Люди в толпе начали испуганно перешептываться. Рука Янниса снова потянулась к фляжке, но словно борясь с собой, он выкрикнул:

– И я знаю, кто это сделал!

Воцарилась тишина.

– Кричащая Молния! Демон, посланный мне в наказание, это – Яннис сплюнул, запрокинул голову и яростно завопил. – Бледнолицый бандит Алекс Тертый!

– Но Большой Жеребец, – словно со стороны услышал Эдвин свой голос в полной тишине. На него еще никогда не обращало внимания столько народа. – Это достаточно громкие слова. Есть ли у тебя доказательства?

Яннис уставился на него так, будто увидел в первый раз.

– Конская Грива, мальчик мой, – толпа расступилась перед ним. – Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать. Старый Яннис совсем свихнулся и видит небесную кару там, где ее нет. Я и сам так решил, поэтому, как только меня посетила эта мысль, я отправился к шаману Белой Вороне. Его травяной настой показал, – вождь сделал театральную паузу. – Молнию!

Все ахнули. Эдвин, несмотря на свою наивность, был готов поклясться, что несколько раз видел, как шаман Джек вертит своими пальцами так, что дым принимает причудливые формы, но спорить не стал и ахнул вместе со всеми.

– То-то же! Знак Кричащей Молнии – это не шутки. И теперь мы должны поспорить с судьбой. Выступаем по звуку бубна. Всем подготовиться. Мы пойдем вырывать моего коня и сестру из лап демона. Конская Грива выступает вместе с нами. Надо показать ему, что кара духов реальна.

Эдвин нервно сглотнул. Хорошее настроение испарилось, как фигуры в дыму шамана.

Отряд индейцев во всем своем великолепии (боевая раскраска, перья, луки и стрелы для антуража, ружья для стрельбы) выступил из лагеря через час после пламенной речи Янниса. Разведчики сразу поскакали в сторону ранчо и реки - излюбленных мест Серены, и в случае чего должны были немедленно сообщить вождю. Долго ждать не пришлось: первый же посланный разведчик сообщил, что нашел на берегу недавние следы лагеря, в котором останавливались два человека и одна лошадь. Лошадиные следы вели на запад. Отряд двинулся в погоню.

Эдвин был горд собой: наконец-то он участвует в погоне, да еще и такой важной. Он даже забыл про страх, который обуял его вначале. У него было старое ружье, следы от смолы на щеках и, возможно, сегодня он обзаведется парочкой шрамов и будет выглядеть мужественно, как другие индейцы. Встреча с самым опасным преступником Дикого Запада больше не пугала его.

Остальные индейцы откровенно скучали. Погоня за одним бледнолицым – это не серьезно, пусть и вроде как за демоном. Немногие знали о заслугах Алекса Тернера в нарушении многочисленных законов. Сам Яннис знал о нем по пьяным разговорам из салуна.Но элемент охоты придавал индейцам азарта. Они быстро догнали Тернера. Отряд доскакал до пригорка, за которым начиналась небольшая лощина, разведчик резко остановил коня.

– Тертый там, достаточно близко. Спустимся вниз – он нас увидит и улизнет. Что будем делать, Большой Жеребец?

Яннис спешился и подошел к краю пригорка.

– Мне кажется, отсюда можно попытаться сбить его выстрелом. Но быстро, пока он еще недалеко. Джимми!

Джимми Безглазая Белка считался лучшим стрелком племени и не без причин. Поговаривали, что его отец поспорил на дочь тогдашнего вождя, что собьет перо в ее повязке с другого берега реки с закрытыми глазами. Судя по тому, что Джимми до сих пор ходил по этой грешной земле, да и вообще появился на свет, отец выиграл спор. Отцовские гены передались молодому индейцу.

Пока Эдвин вспоминал эту историю, Джимми спешился и быстро подошел к Яннису. Они тихо переговорили, потом Джимми улегся на траву и прицелился.

За это время Алекс там, внизу, почти доскакал до поворота и мог успеть скрыться за скалой. Медлить было нельзя, даже учитывая, что Тертый, казалось, не заметил погони и скакал медленно и беспечно.

Эдвин тоже не задумывался о своей беспечности, пока не свалился с лошади. Раздался оглушительный треск – это выстрелило его старенькое ржавое ружье. Само, без помощи Эдвина.

– Да вашу ж индейскую мать! – отчаянно выкрикнул Яннис. – Это же насквозь ржавое ружье! Мы его вообще выбросить хотели.

Алекс услышал шум, остановил коня и обернулся. Индейцы все, как один попадали в траву. Все, кроме Эдвина. Лежа в траве, Яннис тяжело вздохнул, бросив на Эдвина разочарованный взгляд.

Тем временем Тернер не двигался с места и что странно - не доставал оружие. Джимми тоже не спешил спускать курок. Потому что увидел, как из-за скалы появились помощники шерифа: Ховард и Уолстенхолм. Взмах лассо – и гроза Дикого Запада, связанный, падает с лошади.

Индейцы замерли с разинутыми ртами. Каждый понимал, что в этой ситуации они ничего не могут сделать. Пойти против блюстителей закона, значило, потерять доверие жителей Альбиона, с которыми они активно торговали. Но больше всего злился Яннис Большой Жеребец. Мало того, что он упустил Кричащую Молнию, так еще и этот никудышный индеец Конская Грива прострелил ногу его лошади.

– Так! – грозно обратился он к племени. – Не опускать головы. Сейчас Эдвин пойдет домой. Пойдет, а не поскачет! Свою лошадь он отдаст мне. А мы поскачем в Альбион к шерифу, договариваться.

Алекс хотел бы забыть то, что увидел сегодня на рассвете. Процесс обращения Майло в коня выглядел слишком интимно, чтобы за ним наблюдать. После того, как он полностью обратился, Алекс упал в обморок. Конь привел его в чувство, облизав лицо. На мгновение Тернер подумал, что это все равно, если бы Майло его целовал, но тут же отогнал от себя эти странные мысли. Еще до рассвета они с Майло договорились, что он отвезет Алекса в Альбион, и потом они расстанутся.

- Ты это серьезно? – удивился Майло. – Тебя же там разыскивают.

- Я хочу навестить старого друга. Да и чувствую я себя неважно. Мне надо где-то отлежаться. Если хочешь спрятаться – то прячься там, где тебя точно искать не будут, а именно в том месте, где тебя ищут все.

Майло задумался.

- Что ж, пожалуй, в этом есть своя логика.

Оседлать Майло в обличии коня оказалось не так-то просто, как раньше, когда Алекс не знал его тайны. Предварительно он извинился перед ним за неудобства, которые он ему доставит. Майло только закатил глаза и фыркнул – мол, садись уже.

Наконец Алекс запрыгнул на коня. Седла не было, и от этого он чувствовал себя особенно некомфортно. Эта непосредственная близость, по сути, с обнаженным Майло, заставляла его испытывать стыд, ведь ему нравилось.

Погруженный в свои противоречивые мысли и ощущения, Алекс не сразу заметил индейцев. Оторваться было уже нельзя, затевать перестрелку чуть ли не с целым племенем – тоже, да и к тому же его револьвер утонул в реке. И тут, как подарок судьбы, появились помощники шерифа! Тернер даже не собирался сопротивляться, ведь его доставят в Альбион, что ему и надо, и на время спасут от ярости индейцев. Майло собрался было увезти его, но он погладил его по гриве и, наклонившись, прошептал: «Все идет как нельзя лучше. Пусть они меня схватят».

– Наконец-то! – радостно воскликнул Уолстенхолм. Он бы потер руки от счастья, если бы не держал лассо, которым был связан самый опасный преступник Дикого Запада, а в другой руке - поводья его коня. – Эй! Не брыкайся, падла.

– Опять вся слава тебе, – насупился Ховард. – Мы его вместе поймали.

– Да, друг, вместе, – Крис расплылся в широкой улыбке. – Мы, а не Беллами! Значит, все почести достанутся нам!

– Ты же знаешь, как это будет, – вздохнул Дом. – Через неделю опять тебя со дна бутылки доставать придется.

– Ну, уж нет! Я в жидкое состояние больше не вернусь, – хихикнул Крис.

Кто бы мог подумать, что вот так оно все удачно обернется! Ведь Мэтт сам собирался осматривать местность, но ему пришло письмо от шерифа округа, в котором тот не просил, а приказывал немедленно оформить и прислать ему все отчеты за минувший год, а это значило зарыться в бумаги с головой. В итоге Беллами отправил своих помощников проехаться по местам, которые он отметил на карте. Дом и Крис даже не ожидали, что им действительно встретится Тертый, и уж, тем более, что они его поймают, да еще так легко.

Уолстенхолм чувствовал себя героем, он мурлыкал себе под нос песни, которые исполняли дочки Албарна в салуне, правда, из его уст сентиментальные напевы о любви звучали как военные гимны. Доминик подпевал ему про себя. Жизнь была прекрасной. Чем ближе они подъезжали к Альбиону, тем веселее становилось обоим. Они травили анекдоты, мечтали, что сделают с наградой за поимку Тертого, и совершенно не обращали внимания на скачущих мимо индейцев, которых становилось все больше. Мало ли куда они скачут. Гораздо интереснее в очередной раз послушать, как Ховард с пистолетом в руке и в страшной индейской маске на лице предлагает знакомому гангстеру присесть на стул с гвоздями: «А ну-ка сел, черт возьми!».

Алексу помощники шерифа надели мешок на голову, но, даже не видя, что происходит вокруг, он естественно слышал топот нескольких десятков лошадей, и понимал, что индейцы так просто от него не отвяжутся.

– Эй, шеф! – весело крикнул Дом, заходя в участок. - Как будем делить?

– Я же тебе говорил, Ховард, зарплата в четверг, – не отрываясь от своей кипы бумаг, устало пробормотал Беллами. – И не называй меня шефом. Сколько раз можно повторять!

– Да оторвитесь вы от этой бумажной волокиты, – Дом поставил руки на стол, вплотную придвинувшись к лицу начальника. Тот нехотя оторвался от заполнения одного из множества отчетов и исподлобья посмотрел на помощника. – Лучше посмотрите - кого мы привели!

– Делом бы занялись. У бакалейщика вон погром, а он что-то темнит, - буркнул Мэтт.

– Алекс, мать его, Тернер, собственной персоной! – торжественно завопил Крис с порога, таща за собой преступника.

Мэтт одновременно удивился и испугался. Он посмотрел на связанного человека с мешком на голове и вдруг подумал, что эти идиоты вполне могли поймать не того.

– А ну-ка сними с него мешок! – крикнул шериф.

Крис снял мешок. Беллами ахнул. Перед ним действительно стоял Алекс Тернер.

Шериф никогда не испытывал столько эмоций разом. Изумление, страх, предвкушение оплаты, разочарование от того, что это не он поймал самого опасного преступника - все это смешалось в его голове при виде гордого лица Тернера.

– Что ж вы стоите! В камеру его скорее! – спохватился Мэтт.

– Шеф, это мы его поймали… – осторожно начал Крис, но Беллами не слушал.

– Ну что, Тертый, – шериф приблизился к решетке и пристально вгляделся в насмешливые глаза Тернера. – Твоя задница теперь моя!

Алекс только ухмыльнулся ему в ответ.

– Шериф! – крикнул кто-то в коридоре. Беллами не шелохнулся.

– Знал бы ты, сколько времени я за тобой охотился. Сколько ночей не спал, выслеживая тебя, - продолжил Мэтт свой монолог, потому что Тернер явно не собирался ему отвечать.

– Голубки, – шепнул Дом Крису. Тот хихикнул.

– А ты даже не знал, что за тобой идет охота. Нужно было держаться подальше от Альбиона.

– Сигарету не дадите? – вдруг нарушил молчание Тернер.

Крис было протянул ему свою пачку, но Мэтт его остановил, тогда Крис осторожно заметил:

– Давайте уважать врага. Как-никак столько лет бегал от правосудия. Явно не дурак.

Беллами отступил. Тернер осторожно выудил из пачки три сигареты и забрал коробок спичек.

– Шериф Беллами! – кричали в коридоре уже настойчивее.

– Я занят, черт возьми! – рявкнул Мэтт. – Ховард, сходи, разберись, что там происходит.

– Почему я? – закатил глаза Дом, но пошел.

Тернер неторопливо закурил сигарету, потом подошел к окну камеры, выходившему за задний двор, где был привязан Майло. Он свистнул. Конь обернулся. Алекс ему улыбнулся. Конь улыбнулся ему в ответ.

– Сэр, там такое! – вернулся испуганный Дом.

– Никто без меня справиться не может, да? А с тобой я еще не закончил, - напоследок сказал Мэтт Тернеру и грозно потряс указательным пальцем. Алекс отсалютовал ему вслед и опять отвернулся к окну.

– Что у вас? – недовольно протянул Беллами, выйдя из офиса в коридор, где уже собралась целая толпа перепуганных жителей Альбиона. Все загалдели, увидев шерифа, пытаясь сказать первым. – Тихо!

Толпа замолчала.

– По одному, пожалуйста.

– Шериф, - начала Мэри Керр. Ее сестра Оливия в это время заглянула за спину шерифа, на приоткрытую дверь офиса и взвизгнула, увидев кузена за решеткой. Алекс подмигнул ей. – Там индейцы.

– Вы никогда не видели индейцев? – съязвил Мэтт. – У меня есть дела.

– Но шериф! – воскликнул кто-то из толпы. – Их там целое племя!

– Да? – уже менее надменно поинтересовался Беллами. – И чего они хотят?

– Вас, шериф.

Беллами недовольно почесал подбородок, потом вернулся в офис за револьвером и пошел к выходу. Толпа расступилась перед ним, но как только он раскрыл дверь, все побежали смотреть, что произойдет, тем самым заблокировав проход обратно.

– Так, джентльмены, – небрежно начал шериф, но слова застряли у него в горле. Не меньше двух дюжин индейцев во главе с Яннисом Большим Жеребцом стояли перед городской ратушей и выглядели весьма воинственно. – Кхм, кхм… Вождь, вы что-то хотели?

– Да, шериф, – громко произнес Яннис. – У нас тут образовалась одна проблема, не поможете решить?

– Вы сюда пришли загадки загадывать? Можно поконкретнее, – не удержался от сарказма Беллами, но тут один из самых крупных индейцев начал крутить в руках метательный топор, и шериф стал вежливее. – Так что там у вас?

- Есть индейское племя и племя бледнолицых. Каждое племя занято своим делом и не мешает другому. Помнится, такой был уговор, да?

– Да, – ответил Мэтт.

– И этот уговор не нарушался десятилетиями, – голос Янниса звучал угрожающе.

– Вождь, я не понимаю, к чему вы клоните?

– Есть один конь, который принадлежит мне, и демон, похитивший его и мою сестру Серену, и сейчас он сидит у вас в камере.

– Ну, уж нет! – возмутился Беллами. – Если вы про Тертого, то он наш, даже не мечтайте! Он и нам насолил. Я сдам его шерифу округа лично в руки.

– Но эта бледнолицая собака украла мою сестру! – взревел Яннис, подняв коня на дыбы. Беллами сглотнул, но не отступил. – Это дело чести! Не ваших смешных законов, а чести индейца! И верните моего коня сейчас же!

– Тертый останется в камере! – топнул ногой Мэтт. – Точка! Он наш! И при нем был только конь, никакой индианки. И я не могу вернуть вам коня без доказательств, что это действительно ваш конь. Он будет проходить по делу, как вещественное доказательство, а потом, если докажите, что он ваш – пожалуйста, забирайте, а, если нет, то он перейдет в собственность городского муниципалитета.

Лицо Янниса побагровело от злости, но он сдержал свой гнев и только усмехнулся. Кто-то из индейцев потянулся за ружьями. Краем глаза шериф также заметил, что по окрестным улицам не спеша прогуливаются индейцы в боевой раскраске.

– Значит, так, шериф. – Яннис поднял руку, чтобы индейцы успокоились. – Даю вам время до рассвета. В знак уважения. Все-таки мы жили в мире столько прекрасных лет. Но, если к рассвету вы не отдадите нам Тернера и коня, и не найдете мою сестру Серену, то мы возьмем свое силой. До этого времени мы не покинем город и пытаться бежать бесполезно. Ни один человек не уедет из Альбиона до рассвета. Мы друг друга поняли?

Беллами кивнул, а что ему еще оставалось делать?