Операция в районе Чашмайи-Инджир

 

Из «Ветеран границы» № 1-2 / 99, стр. 90-93. «Есть такая профессия – Родину защищать!..»

Фазлеев Роман Михайлович, генерал-майор авиации запаса

Чашма-Йнджир

Март (опять март) 1985 г. Роман Фазлеев встретил заместителем командира Марыйского авиаполка в Среднеазиатском погранокруге. В районе стыка границ трех государств (СССР, Афганистан, Иран) проводилась тогда плановая операция.

Авиагруппу возглавлял командир полка подполковник Романюк, а его заместитель подполковник Фазлеев стажировался в роли командира авиагруппы.

Цель операции была на первый взгляд проста - овладеть господствующей высотой и занять удобный плацдарм для размещения в дальнейшем нашего гарнизона на горе Чашма-Инджир. Но сложность заключалась в том, что рядом проходила граница с Ираном, откуда вполне мог сработать «стингер». Пойди потом разберись, откуда и почему... а летать на предельно малой высоте в горах опасно!

Поэтому для штурма использовалась следующая тактика. Четверка Ми-24, пилотируемая экипажами подполковника Фазлеева, майора Павленко, капитанов Груздева и Каторгина, вызывала огонь опорных пунктов душманов на себя. Ближе чем на два километра не подходили, чтобы не попасть в зону прицельного огня. Ракеты, пущенные с вертолетов, благополучно достигли цели, хоть и не столь точно, но обеспокоенный противник все же открыл огонь по атакующим винтокрылым машинам. В это же время в район горы Чашма-Инджир на высоте более 4,5 километров (с земли вертолет практически не виден и не слышен, особенно когда ведется обстрел) шестерка "Ми-8 в бомбовом варианте вдоль линии границы с Ираном (не пересекая ее) заходила на цель.

Временем проведения операции был выбран полдень. Солнце в зените, в горах хозяйничают восходящие и нисходящие воздушные потоки, вызывающие сильную болтанку. И душманы, неплохо разбирающиеся в тактике советской авиации, никак не ожидали винтокрылых «шурави»..

Когда Ми-24 начали их атаковать с высоты 200-300 метров (на расстоянии до двух километров), то душманы весь шквал огня сосредоточили именно на них.

- Мой вертолет во время выхода из атаки попал в так называемый «подхват», - вспоминает Роман Михайлович. - Это такой режим, когда органы управления как будто заклинивает (ручка управления «стоит колом», не двигается). Вертолет резко задирает нос и с углом тангажа 45 градусов делает «горку».

Подполковник Фазлеев все же сумел направить машину влево и стал набирать скорость. Восстановив обороты винта, вертолет вновь стал слушаться летчика. Позже на этом и других примерах молодые летчики учились действовать в экстремальных ситуациях. Затем и соответствующие «рекомендации» в авиачасти пришли.

На следующее утро на гору Чашма-Инджир высадился наш десант...

 

Из воспоминаний замполита ПЗ ММГ "Карези-Ильяс" Гричкань Григория:

Ужас страшен неотвратимостью предстоящего. В мае 1985 г. брали Чашмаи-Инжир, была собрана большая группа со всех мангрупп, в том числе и с нашей. Прилетели мы под Кушку и ждали своей очереди на высадку сутки. На моих глазах улетали борты с ДШЗ, а обратно везли труппы и раненных. И когда дошла очередь до нас привезли 9 человек раненных с Керкинской ДШа. В этом же борту мы и полетели на высадку. Вот где был ужас. Лететь где-то 40 минут, пол в вертолете в крови, высадка первая, солдатики в основном молодняк. Вот тогда-то и начал седеть. Даже не тогда наверное, когда под огнем высаживались, а именно пока летели и ждали.

Для закрепления результатов операции и перекрытия Ирано-афганской границы выставлены усиленные заставы в Чашмайи-Инжир, Дашаке, Нихаль-шани, Чихи-Гальгаль.

 

  Из воспоминаний Степнова Михаила Геннадьевича, замполита 3-й погз 1-й ММГ 47 пого

В мае-июне на стыке трех границ была проведена крупная операция.

В этой операции принимали участие от 1 ММГ «Меймене»: НДШЗ (начальник НДШЗ – старший лейтенант Сирик В., заместитель начальника – старший лейтенант Данилов А.В., замполит – лейтенант Степнов М.Г., старшина – прапорщик Прокощенков С.) и минометный взвод (лейтенант Храмцов, лейтенант Большедворский С.).

«После операции под Андхоем (в районе кишлака Карамколь) нашу НДШЗ перебросили под Кушку, на базу подскока Моргуновка. Прилетели мы туда после обеда (число уже не помню) и стали готовиться к высадке: пополнять боеприпасы и продовольствие. О воде особо не заботились, у каждого было по фляжке. А зря… Потом нам это икнулось. Вместе с нами на базе подскока был усиленный минометный взвод из нашей ММГ. Но они как-то были отдельно от нашей НДШЗ. Им задачи ставили тоже отдельные и нашей НДШЗ они не подчинялись.

Запомнился один момент подготовки к высадке. Командир расчета СПГ-9 после получения выстрелов к своему гранатомету приходит к нам с Сириком и докладывает, что мол получили новые выстрелы к СПГ-9, таких еще никогда не видели, какие-то новые, черного цвета. Нас с Сириком это очень смутило. Пошли посмотреть, что за выстрелы нам поставили. Смотрим, а на них маркировка «У» - учебные. Не удивительно, что боевой сержант, командир расчета, таких выстрелов и в помине не видел. Мы, конечно, подняли шум и нам их заменили на боевые. Но это еще один из примеров, как работали тыловики на боевых операциях.

Сидели мы в Моргуновке пару дней. Ждали высадки. Измучились в ожидании. Уж лучше воевать, чем ожидать. И вот команда поступила и мы летим в район операции. Уже при подлете поразила почва и горы – красного цвета. Я таких больше нигде не видел. И вот десантирование. Десантировались не по-боевому. Только борты приземлились, как тут же нас начали обстреливать из минометов. Уж очень близко мины ложились. Мы броском под минометным огнем прошли вдоль блока и заняли позиции, которые нам указали. Сосед справа – Керкинская ДШМГ. Соседа слева нет. Точнее, он есть, но уж очень далеко, на другой стороне ущелья. Приступили к оборудованию позиций. В скальном грунте особо не нароешь. Кое-что вырыли, но, в основном, делали брустверы из камней. По большей мере для самоуспокоения.

На следующий день началась «засуха». Жара днем стоит за 50 градусов, а у нас всего по фляжке воды. И то было на момент высадки. С водой вообще проблемы были на этой операции. У многих просто «крыша ехала». Хочется пить, а нечего, и взять негде. Еще через сутки нам стали сбрасывать воду из вертолетов в целлофановых пакетах. Из такого твердого целлофана, примерно трехслойного. Вертолетчики, естественно, бросали эти пакеты с зависания, сесть то было негде. Из двух выброшенных пакетов, один наверняка разбивался. Сохранившуюся воду делили поровну по фляжкам. Всех мучил один единственный вопрос – привезут ли воду завтра? Все остальное было уже до фонаря, в том числе и минометные обстрелы. Думали, если не от мины погибнем, то намного быстрее помрем от жажады.

Весь наш блок доставали кочующие минометы. Обстрел мог начаться внезапно и неизвестно откуда. Особенно запомнился День Победы – 9 мая. «Духи», видимо, решили нас поздравить с этим праздником. В этот день на позиции нашей НДШЗ прилетело примерно 180 - 190 мин. Они ложились и впереди позиций, и сзади позиций. Правда ни одна не упала непосредственно на позиции, и потерь у нас не было. Дней через 5-7 после нашей высадки мне поступает команда от начальника НДШЗ старшего лейтенанта Сирика Валеры – провести разведрейд в районе ущелья, находящегося левее моей позиции. Задача – выявить позиции с которых ведется минометный обстрел этих кочующих минометов и позиции ДШК, которые не давали покоя нашим вертолетам. В этот же день разведрейд проводил Володя Радчук – замполит Керкинской ДШМГ. Об этом я узнал спустя пару дней. У Радчука там было боевое столкновение с «духами». У нас обошлось. Взял я с собой человек 10 и пошли мы по ущелью в сторону «духовской» базы на горе Чашмайи-Инджир. Впереди боевой разведдозор, человека 3, сзади основные силы. Помню, что в БРД был солдат с моей 3 погз – Червяк Виктор. Идем по ущелью и тут прилетает пара наших Ми-24. Мы, уже зная о том, что они (вертолетчики) обстреляли позиции Керкинской ДШМГ, начали искать укрытие, т.к. находились в том месте, где наших войск быть не могло. Стрелять из СПШ бессмысленно, «духи» из минометов накроют, на связь по радиостанции борты не выходят. Нашли какую-то щель и спрятались в ней, пока борты не улетели. Они отнурсовались, но не по нам. Продолжили движение дальше. Помню, что зафиксировал на листе бумажки (карты с собой не было) позиции ДШК (правда они были на тот момент пустые), а по приходу на блок перенес все на карту Сирика. Кочующих минометов мы не встретили. На базу, естественно, вдесятером не полезли. Доложили по радиостанции и нам поступила команда возвращаться обратно. На обратном пути мы забрели на какой-то брошенный кишлак, а уже от него поднимались вверх на свои позиции.

Запомнилось и то, как наши соседи слева через ущелье, а это была НДШЗ 2 ММГ «Шиберган» ночью стреляла по базе из СПГ-9. Как мы потом узнали, часть этих выстрелов улетала на иранскую территорию. Да там и сложно было определить, где Афганистан, а где Иран.

В один из дней четверка Ми-24 устроила «карусель» над «духовской» базой. Мы даже и не заметили, как слева от нас на большой высоте прилетели Ми-8 и начали наносить бомбовой удар. Не знаю, скольки килограммовые были бомбы, но то, что мы подпрыгивали на своих позициях при каждом взрыве, это точно. Бомбовой удар был очень мощный.

Дней через 12 после нашей высадки на блок нам дали команду сняться с позиций и выдвинуться в определенную точку. При снятии с позиций АГСники уронили в ущелье носилки с гранатами (к ящику с гранатами приделывали две ручки для удобства и носили). Пришлось весь ящик подрывать. Этим занимался наш сапер – прапорщик Прокощенков Сергей (старший техник инженерно-саперного взвода). Взрыв был тоже существенный, почти, как при бомбометании.

Мы снялись с позиций, выдвинулись в указанную точку. Поступила команда на подошедшей технике выдвинуться в расположение ММГ «Чакав». Я ехал в кабине ГАЗ-66. Ох и неприятное это чувство ездить в кабине «шишиги», когда еще запугали, что дорога может быть заминирована. Но прибыли в ММГ «Чакав» без протсшествий. Нам для расположения отвели какие-то развалины кишлака. Дали команду приводить себя в порядок. Мы за эти 12 дней заросли, как пигмеи и одичали.

Только расположились, как прибегает какой-то майор из политодела и спрашивает, кто тут замполит десантной заставы? Отвечаю – я. Все, быстро одевайся, генерал Бритвин вызывает. А я уже с бородой, грязный весь в этой красной пыли, которая даже в кожу въелась. Думаю, ну сейчас меня Бритвин и побреет. Бритвин посмотрел на меня – салагу лейтенанта и ничего не сказал по моему внешнему виду. Спросил только про партгруппу, сколько коммунистов, комсомольцев и т.п. Как боевой дух личного состава? Я ему все ответил. Тут подходит полковник Минин из ОГ Ашхабада (мы его называли «дед – Минин») и говорит Бритвину, что это наша самая лучшая НДШЗ. Я даже гордиться стал!.. Правда бороду сразу же на всякий случай сбрил, для собственной безопасности.

Через Чакав течет небольшая речушка (более похожая на ручей), но пить эту воду невозможно. Она соленая. Зато мы в этом ручье откопали яму и принимали в этой яме водные процедуры. При температуре выше 50 градусов это был просто кайф! Но довелось нам попить водичку и из этого ручья. Помню куда-то отправили нашу НДШЗ вдоль этого ручья, а там оказался небольшой водопад высотой метра 2-3. Так вот, мы хлебали воду из этого водопада и не могли никак напиться, вода то соленая. Живот уже, как барабан, а пить все хочется и хочется.

В ММГ «Чакав» видели ГАЗ-66 на котором подорвался водитель из ММГ Тахта-Базарского пого Клюса Василий. Зрелище не для слабонервных. Один искореженный металл вместо кабины.

На Чакаве мы встречали 28 мая – День пограничника. Эту иллюминацию из всех видов оружия ровно в 00 часов 00 минут я запомнил надолго. Салюты в Москве по сравнению с Чакавом – это детские питарды. Грохотало и светилось все, что может грохотать и светиться.

Дней через 5-6 нашего сидения в Чакаве, когда по базе отработали армейские «Гвоздики», нашу НДШЗ первую (так, по крайней мере, нам сказал полковник Минин, который проводил с нами инструктаж перед десантированием) бросили непосредственно на базу. После десантирования мы еще часа 3-4 ползли вверх в гору. Когда мы поднялись непосредственно на базу, то нашли там, в окопах, огромное количество пустых металлических баночек из под воды «Си-Си». Вот и задумаешься у кого лучше тыл работал.

Еще через пару дней, когда боевых действий уже не было, нас сняли с базы и мы помогали рыть окопы и землянки для новой ММГ (возможно усиленной заставы от ММГ). Место для этой ММГ было выбрано в ущелье рядом с бывшей духовской базой. Там был сплошной камень, поэтому мы не столько копали, сколько подрывали этот камень, чем могли, в том числе и гранатами. Нам поступила команда, пока не зароем эту ММГ, с операции не улетим. Дней через 5 над нами сжалились и отправили нас в Моргуновку.

По прибытию нас в Моргуновку на базу подскока, мы с Серегой Прокощенковым сходили в местный сельский магазинчик и взяли бутылку «Посольской». Расположились подальше от личного состава, разлили водку по кружкам на четверых (Сирик, Данилов, Прокощенков и я), и Сирик мне говорит: «Замполит скажи тост.» Вспомнив какой-то фильм про войну, я произнес: «Этот день мы приближали, как могли.» Сирик сказал, что тост очень толковый и в тему, после чего мы опрокинули содержимое наших кружек. Таким вот способом мы хоть немного сняли напряжение и накопившуюся усталость от очень длительной операции. Но, как оказалось, расслабляться было еще рано.

После обеда мы вылетели в Меймене. Летели двумя бортами. Все расслабились, многие даже приснули, в том числе и я. Чувствую, что мы не летим, а зависли. Под нами пустыня, барханы и сигнализационный комплекс какой-то заставы. Вертолет начал садится. Посадка была уж очень жесткая. Только сели, летчики что-то сразу же забегали, начали открывать всевозможные лючки. Заглушили двигатели. Тут кто-то из вертолетчиков говорит, что нам чертовски повезло. Оказалось, что в полете отказал один движок, вытекло масло из редуктора, и мы садились на одном движке.

Только вылезли из вертолета, смотрим, а перед нами человек 50 вооруженных духов. Мы за автоматы. Но нас вовремя остановили. Оказалось, что это была переходная банда, которая временно отсиживалась на нашей территории. Так я познакомился с Хумлами.

Через пару часов прилетел еще один борт. Мы перегрузились в него и уже без приключений добрались «домой», в Меймене.»

 

Из переписки Горькаева Александра, (весной 1985 г. наводчик орудия 1-го огневого взвода минометной батареи 1-й ММГ 47 пого) со Степновым Михаилом Геннадьевичем, замполитом 3 погз 1-й ММГ 47 пого:

«Сейчас вспоминаю, что с нами на стыке трёх границ была группа из Тихоокеанского округа. Тогда ведь была какая-то установка, что к нам присылали на боевую стажировку ребят с других округов (по-моему, это было так). Я помню, что даже один парнишка умер от солнечного удара. Они ведь сначала какое-то время находились на какой-то базе в Союзе, где-то пару месяцев, а потом их посылали в Афган. Вот в Союзе этот парнишка и умер. Я как раз был в отряде, когда там проходило прощание с этим солдатом. А в засаду в районе Чакава мы и попали 9 мая. Рано утром мы двинулись колонной Тихоокеанской ММГ, и пройдя несколько километров у нас в голове подорвали коробочку, а справа нас начали бомбить из миномётов и стрелкового оружия. Я вот вспоминаю, что с нами был ещё старлей (рыжеватый такой с вьющими волосами) из Тихоокеанского округа и ещё майор – артиллерист. На сколько у нас ходили слухи, он вроде подорвался на мине в этой операции»...

07.05.1985 г. в районе Чашмайи-Инжир погиб фельдшер Керкинской ДШМГ младший сержант ЗОТОВ Сергей Иванович.

18.05.1985 г. в районе кишлака Чакав при подвозе воды подразделения десанта, блокирующим душманскую базу на горе Чашмайи-Инжир, подорвалась на фугасе автоцистерна с водой. При подрыве погиб старший водитель 1-й ММГ Тахта-Базарского пого «Калайи-Нау» ефрейтор КЛЮСА Василий Николаевич.

27.05.1985 г. в районе кишлака Чакав подорвались на мине и погибли: майор ФОМУШКИН Владимир Георгиевич и минометчик рядовой БЕГОВАТОВ Сергей Васильевич. Оба из ММГ «Карези-Ильяс» Тахта-Базарского пого.

 

 

Операция в горах Альбурз

Наиболее важным событием лета 1985 г. стала крупная операция в горах Альбурз (ущелья Акдара и Гордара) - юго-западнее Мазари-Шарифа. Проводилась в конце июня - начале июля в целях ликвидации бандформирований, обосновавших свои базы в этом горном районе. В операции участвовали мангруппы ПВ, авиация 40-й армии, подразделения афганской армии, царандоя и оперативные группы СГИ. Руководил операцией заместитель начальника Оперативной группы САПО полковник И.М. Коробейников.

На первом этапе афганские подразделения проводили частные операции в «зеленой зоне», вытесняя мятежников в горы. Второй этап начинался ударами авиации и артиллерии по основным базам и другим объектам мятежников в горах. Затем следовали высадка десантов и выход наших пограничных подразделений на рубежи прикрытия. Мятежники оказывали яростное сопротивление, особенно при десантировании подразделений.

Операция завершилась ликвидацией в этом труднодоступном районе горных баз душманов с большими для них потерями. При этом было захвачено большое количество оружия и боеприпасов.

  В первые же дни операции было потеряно (подбито) два вертолета, экипажам удалось спастись. Но третий вертолет, получивший повреждение, взорвался в воздухе, погибли командир вертолета и второй пилот.

26 июня при выполнении десантирования в районе Альбурс экипажи вертолетов, пилотируемые летчиками майором Киселевым В.М. и капитаном Чурута В.И., были подбиты из ДШК. Боевая потеря - два вертолета МИ-8. На следующий день при спасении тяжелораненого пограничника героически погиб экипаж капитана Рускевича В.В. До последней возможности боролся экипаж, стараясь спасти машину. В период проведения данной операции капитан Рускевич В.В. проходил службу уже в арктическом авиаполку. Погибшие летчики и останки вертолета оказались в зоне обстрела душманов. Понадобилось большое мужество группы пограничников во главе с офицером Н.С. Резниченко, чтобы достать и вынести оттуда тела погибших.

Рассказывают участники операции: Виктор Кондрат – борттехник марыйского полка и Сергей Быков – в то время - командир звена магаданской эскадрильи.

26 июня 1985 года было началом операции. В ней участвовали около 20 наших бортов и 12 афганских. В самом начале операции подбили борт, на котором командиром был Сергей Шуваев. Был пробит редуктор, и они сели на вынужденную. Это случилось на полдороге, в предгорье. Там выставили охрану, и было не до них. А к исходу дня им привезли масло, они забили чопик, залили масло и дотянули до Мазари-Шарифа.

 Во время десантирования многие борта получили пробоины, вертолет Чуруты Владимира был сбит. Находившийся неподалеку экипаж Киселева Владимира его забирал. В составе экипажа Чуруты были:

- Пензев Павел.

- Рева Иван.

Бортмеханика у них с собой не было. После того, как экипаж Чуруты высадили, Кондрат Виктор взял у Ревы Ивана его бронежилет, со словами: «Тебе все равно он уже не

На верхнем снимке вертолет Владимира Чуруты,            понадобится». Зато как потом пригодился ему!

     на нижнем - Владимира Киселева

 

 

Ближе к 15 часам местного времени вертолет Киселева был сбит.

Когда экипаж Киселева падал, Витя Кондрат приказал рядовому Петренко Володе: "Прыгай". Но тот обнял его за плечи, сзади, и ответил: "Я с вами!". (Летчики вспоминают это с особой теплотой, они считают, что они - кадровые офицеры в то время - обязаны были воевать до последнего, а солдат мог бы и не рисковать). Но Володя не согласился. Настоящий русский солдат...

 Киселев молодец, посадил борт, вертолет горел полностью весь! (Точно так же, как борт Рускевича на следующий день).

Следом за Киселевым шел вертолет Юры Харина. Харин крикнул: «Горите! Садитесь, подберу!». Подобрал сразу же, в составе экипажа Киселева были:

- Устиновский Алексей – штурман.

- Кондрат Виктор – борттехник.

- Петренко Володя – солдат срочной службы – бортмеханик.

Экипаж Рускевича прибыл накануне операции в командировку из Воркуты. Летели они через Москву, билетов, как всегда, в кассах не было, и ребята, скинувшись, доплатили кассиру сверху, чтобы прилететь вовремя. Быков – из Магадана. Сначала их определили в Шуроабад, машины у них были МИ-8Т.

27 июня снаряжались на РБУ, у всех были ракеты и бомбы, а у экипажа Рускевича только ракеты. В строю было штук 12 вертолетов, Быков был на 44-ом борту, Рускевич на 40-м. Когда сообщили, что надо забрать тяжелораненого, Рускевич сказал, что заберет, так как знал эту площадку. При заходе слева сзади из пещер начали стрелять, и сразу попали в подвесной левый бак. Потянулся белый шлейф, керосин, потом попали в расходный бак, Рускевич сказал в эфир: «Сороковой, горю». Быков закричал: «Валера, садись. Валера, миленький, садись». Вертолет начал задирать нос, гасить скорость, потом отвернул влево, и Быков даже подумал, что он собирается сесть на плато, которое находилось вверху над огневыми позициями. Вертолет Рускевича был полностью объят пламенем, были видно только концы лопастей, он сделал вираж, и на втором вираже носом и правой стороной врезался в отвесную скалу, взорвался и упал на дно ущелья. Обе стороны вели интенсивный огонь, и не давали никому приблизиться к месту падения вертолета.

Останки ребят удалось забрать только на четвертые сутки. Сначала пехотинцы выдвинулись и не нашли их. Но была вызвана спецгруппа, в которой были специально подготовленные люди, и погибшие были доставлены в Термез, а оттуда по домам. Рускевич Валерий похоронен в Ташкенте.

 

 

Из журнала «Ветеран границы» № 1-2/1999. «ЖИВУ И ПОМНЮ»

Генерал-лейтенант Резниченко Николай Семенович

Как на всякой войне, на этой тоже трагическое соседствовало с героическим. В историческом формуляре моей полевой оперативной группы многие страницы отмечены замечательными примерами доблести, мужества, воинского братства. Особой строкой в него вписана операция в горах Альбурз. Я и сейчас вспоминаю ее с особым трепетом в сердце.

Лето 1985 года. Руководством пограничных войск было принято решение на проведение операции в горах Альбурз, которые находятся в тридцати пяти километрах юго-западнее Мазари-Шарифа. Задача стояла следующая: силами ММГ обеспечить прикрытие действий десантников.

К месту боя прибыли с рассветом. Местность - хуже не придумаешь. Неприступные горные кручи, зной, пыль, выжженная горячим солнцем земля. По краям редких арыков - плотный кустарник.

Две ДШМГ Керкинского и Пянджского пограничных отрядов высадились в ущелье Гордара. У противника на господствующих высотах располагались огневые позиции с крупнокалиберными пулеметами. Небо то и дело вспарывалось всполохами длинных трассирующих очередей. Первая неприятность не заставила себя долго ждать. Один из вертолетов был подбит. Приземлился он на площадке, рядом с которой находилась наша оперативная группа. Осмотрев машину, мы обнаружили восемь пробоин. Из операции она, естественно, была выведена. Часа через два еще одна «вертушка» попала под обстрел противника. На этот раз все оказалось намного трагичнее. Вертолет начали обстреливать еще на подлете, но пилоты сумели удачно его посадить и высадить десант. При взлете вертолет вновь попал под огонь ДШК и начал терять высоту. Но благодаря умелым действиям летчиков винтокрылая машина приземлилась. Едва успел экипаж покинуть «вертушку», как она тут же загорелась, затем взорвалась.

Временное затишье наступило, когда наступили сумерки. Утром вновь трагедия. При подходе к месту высадки был обстрелян третий вертолет. Командир экипажа В.В. Рускевич и второй пилот были убиты. Машина, падая в ущелье Акдара, загорелась.

Десантникам, находящимся на вершине горы, удалось обнаружить обгоревшие трупы погибших летчиков. Спуститься им в ущелье не представлялось возможным. Тогда руководитель операции полковник И.М. Коробейников связался со мной, приказал выдвинуться в ущелье и вынести тела наших боевых товарищей.

Решил, что отправиться на поиски погибших мне необходимо самому. Собрал группу опытных и хорошо знающих свое дело парней. В нее входили двадцать один солдат и три офицера - Виктор Пичугин, Игорь Мирошниченко и Василий Пискун. Дорога предстояла долгая и опасная.

Выехали рано утром, перед рассветом. По пути встретили около пятидесяти сарбозов с двумя танками и ГАЗ-66. Они рассказали о том, что в ущелье душманы оказали упорное сопротивление, использовав отлично оборудованный опорный пункт. Оценив обстановку, принял решение: вступить с ходу в бой. Афганцы, в свою очередь, стали поддерживать нас боевыми машинами. Они выдвинулись в направлении ущелья. Для такой техники дорога была узкой, а следовательно, труднопреодолимой. Кроме этого, никто не исключал возможности ее минирования.

Танк сумел вписаться в поворот, но тут же подорвался на мине. Наши опасения оправдались. Естественно, движение было приостановлено. Я понимал, что осуществлять буксировку придется под непрекращающимся огнем душманов. С опорного пункта их пулеметы не замолкали ни на минуту. От пуль спасали лишь большие валуны. Я вызвал офицера В. Пискуна и саперов. Следовало произвести проверку местности, преодолеть поворот, за которым находился подбитый танк, и попытаться зацепить трос, чтобы можно было отбуксировать его назад.

Саперы обнаружили пятисоткилограммовую неразорвавшуюся бомбу, под которой для усиления было около двухсот килограммов взрывчатки. Лишь по счастливой случайности душманы не успели ею воспользоваться. Благодаря грамотным и решительным действиям пограничников фугас был обезврежен. Однако продвижение в глубь ущелья не представлялось возможным. Душманы били с двух сторон: с одной - пулемет из дзота, противотанковая пушка - с другой. Связавшись со своим руководством, доложив обстановку, я внес ряд предложений по дальнейшему проведению операции. Дали «добро». На следующий день начали блокировать противника. Проведенный маневр силами и средствами, правильно расположенные пулеметы, гранатометы подавили огневую мощь моджахедов, позволили нам выполнить поставленную задачу.

Мятежники были уничтожены. Продвижению людей и техники на этом участке дороги ничто не угрожало. Наконец-то моей группе удалось добраться до той площадки, где находились останки погибших летчиков. Найти тела двух членов экипажа не вызвало особых трудностей.

В ходе этой операции моей группе достались большие трофеи: автоматы, пулеметы, мины и другие боеприпасы. Одних только «итальянок» триста пятьдесят штук. Нельзя не отметить тот факт, что в самой популярной телепрограмме тех дней, программе «Время», несмотря на неафишируемый характер боевых действий, итогам этой операции был посвящен весь информационный блок...

Начальник авиации Пограничных войск Рохлов Николай Алексеевич на фоне трофеев, захваченных в ходе операции "Альбурз"

Трофеи с Альбурза

 

 В том вылете в паре с экипажем капитана Рускевича был экипаж майора Быкова (к тому времени Сергей Быков также уже перевелся из Душанбе в Магадан). Он рассказал о гибели экипажа В. Рускевича следующее: Борт Рускевича уже заходил на посадку, когда был обстрелян из ДШК почти в упор на небольшой высоте. Очевидно, тяги управления вертолетом были перебиты, потому что вертолет стал задирать нос и заваливаться в сторону. Быков непроизвольно крикнул по радио: «Валера, прыгайте!» и услышал в ответ от Рускевича: «Куда на… прыгать?...». И через секунду-другую вертолет врезался в гору и взорвался. Спасать было уже некого...

Майор Быков Сергей на фоне трофеев, захваченных в ходе операции "Альбурз"

 

 

Из воспоминаний заместителя 3-й ПЗ ММГ-2 Талукан, командира НДШПЗ – Талукан, Румянцева Вадима:

Среди прочих операций одна обычно бывает образцово-показательной. На неё ссылаются, приводят в пример, а затем изучают в академиях. Грандиозные планы, уйма войск и техники, авиация. В результате - богатые трофеи, и, как правило, большие потери.

С 84 г. в течение 1,5 лет такой операцией был "Мармоль". А с лета 85 г. стал "Альбурс". На операцию привлекались обе штатные ДШМГ (Пянджская и Керкинская), мангруппа с броней, сарбозы с танками и около 5 внештатных застав. Среди них была и Талуканская НДШПЗ. Операцию проводила Москва (или контролировала).

В описании "операции в горах Альбурса" ничего не говорится про сам Альбурс. Для меня это запомнилось не как горы, а как ущелье, вернее даже каньон. Широкий, извилистый каньон с отрогами, обрывистыми склонами. Как в кино про индейцев. И в этом каньоне “духами” была грамотно построена мощная, многоярусная и хорошо замаскированная оборона. Позиции располагались на разных уровнях, на противоположных сторонах, прикрывая друг друга. И такие узлы обороны были и по самому каньону, и в отрогах. Подходы к краям ущелья были заминированы. В этом убедились сарбозы, когда заехали танками на минное поле. Была организована сильная ПВО. По-моему, 3 борта было сбито и несколько подранено.

Ловили мы тогда Мувлави Ибота (за правильность написания не ручаюсь). Вообще, из бандглаварей я помню только троих. Инженер Башир - его мы гоняли все 2 года, пока я там был. Наверное, все операции в зоне Пянджского и Московского отрядов были против Башира. На Куфабе гонялись за Гулом Хасаном. Когда я прилетел на Куфаб в 84 г., в целях конспирации его шифровали в радиоэфире как "Геннадий Харитонович". А в 85 новая фишка: "Гена Хазанов". И вот Мувлави Ибот (лирическое отступление).

 Талуканская ДШГ, как обычно (не смейтесь!), была в резерве. Поэтому вылетали последними. С нами летел офицер с ДШМГ, который знал дорогу и показывал пальцем летчикам. Перед высадкой командир борта узнал, что надо перелетать через ущелье и вошел в противозенитный маневр. Я был рад, что по утрам не завтракаю, а только пью чай. Позицию мы принимали у других внештатников. Их зам. нач. накануне был ранен в руку. Подполз слишком близко к краю ущелья и пытался изучить обстановку в бинокль.

Самое тяжелое для нас было - полное отсутствие воды. Воду возили бортами из Союза. На вертолетке стояла пожарная машина и заливала воду в целлофановые мешки. Плотный целлофан, похож на мешки с удобрениями. Что-то рвалось, где-то полмешка всего было. Нам повезло только в одном. У нас была удобная вертолетная площадка. Воду сбрасывали на три заставы сразу. Рваньё, излишки, все, что на 3 не делится - забирали себе. Но состояние ужасное, когда с утра осталась кружка воды, и ты думаешь: то ли зубы почистить, то ли чайку попить. Обычно выбирал второе. В такой же ситуации и все наши соседи были.

Басмачи нас особо не терроризировали, только активно пресекали любые попытки войти в ущелье. И все ущелье оживало, когда появлялся борт. Строчили со всех стволов, особенно много было ДШК. Утром, день на 5-6-й, мы присели попить чайку. На склоне спали бойцы после дежурства. От жары спасались тем, что сверху натягивали плащ-палатку в виде тента. И тут с тыла подскочила мобильная "духовская" группка и ударила по нам с ДШК и стволов (штук с пяти). Бойцы откатились к нам. Отбиваемся. Красивое зрелище: замбой (Толик Еременко со 2 заставки) - с голым торсом, волосатая грудь - вторую коробку из АГС заканчивает. Я успел только фельдшера к себе вызвать (на всякий случай). Минут через пять боя, во время паузы, из-под плащ-палатки выскакивает воин и несется к нам. У меня аж сердце сжалось! ДШК из плащ-палатки сделал решето, она как раз была на линии огня. Думаю, парнишка поседел. Духов накрыли ПТВшники. Как в артиллерийском учебнике: недолет, перелет, точное попадание. Классическая вилка. Обошлось без раненых чудом. После операции в моде был сувенир - пуля от ДШК 12,7мм на цепочке.

Получилось у нас и отличиться. Ночью пошли на засаду у выхода тропы из ущелья. Взяли двух пленных. Один оказался типа замполита банды - мулла. А второй, типа старший инструктор политотдела округа - представитель Исламской партии из Кабула. Вроде все нормально, дали результат. Только я задачу ставил: при появлении неизвестных открывать огонь на уничтожение. Зазевались ребятки. Опомнились, когда на них чуть не наступили.

Ставя себя на место командования, я не представлял, как это ущелье можно взять войсками. Но выход нашли. Прислали к нам сержантов-химиков, привезли бочки. То ли напалм, то ли газ какой - не помню. Эти бочки химики должны были скатывать в ущелье. Готовимся к войне. Оператор, когда нас инструктировал, сказал, что кто захватит бандглаваря - тому сразу орден. Думаю: надо мозги включать, и заказал себе "синеглазки" (дымовые шашки со слезоточивым газом). Придется ведь духов из пещер выкуривать! Уж больно мне хотелось орден получить.

Но химики с бочками не понадобились. Ушла банда. Сарбозы выставляли засаду. Бойцы, кто нес ночью службу, утверждают, что видели очереди трассеров в небо, как будто ворота. Бой был короткий. Правду знает командование. И уж больно смело на следующий день входили они в ущелье.

На позициях оставили смертников, прикованных к скалам. У каждой заставы был свой сектор. Нам досталась позиция на противоположной стороне. Вся позиция на карнизе метров 30-40. Заходим в первую пещеру - склад АТВ. Два ДШК, безоткатное орудие, стрелкового оружия полпещеры, выстрелы, боеприпасы, пулеметные ленты. Настроение поднялось. Вторая пещера - склад ПФС. Мешками рис, зерно, мука, сухари, орехи. Моя ДШГ на этих продуктах месяц могла продержаться. В жилых пещерах даже уютно: все одеялами застелено, Кораны валяются, скарб. Светло. Свет попадает через окошки-бойницы. Противоположную сторону видно прекрасно, а бойницу рассмотреть невозможно. В самой нижней точке позиции замаскирована цистерна с водой. К ней тянутся желобки с обеих сторон, которые собирали с гор воду. Оружие считали, как стога сена в колхозе - копнушками. Звоню соседнему начальнику: "У тебя сколько стволов?". Отвечает: "Семь копнушек". "А у меня пять". Пянджская ДШМГ взяла склад мин - 200 штук противотанковых. Было у них и электричество. На дне каньона стоял какой-то японский дизель-генератор. В городе Талукане света не было, а у басмачей в пещере лампочка висела. Между позициями была связь. Нашли советский телефонный коммутатор на 10 абонентов, в пещере - ТАпик. Была своя тюрьма. В одной пещере в стены были кандалы вмурованы. Даже рассказывали про мини-сауну в пещере, сам не видел. Говорят, у Мувлави Ибота были иностранные советники. Стволы на собственном горбу тащить на площадку не хотелось. И я нашел решение, поддержанное командованием. Над позицией стояла броня, и мы только перетащили оружие наверх и сдали мангруппе.

По радио звонит оператор и сообщает, что есть информация, будто в пещере продолжает оказывать сопротивление сам главарь банды и его охрана. Я решил, что вот он - мой звездный час. Оставил старшим на переноске оружия сержанта, а сам с парой человек рванул к месту боя. Один боец носил в рюкзаке "синеглазки". Но взять бандглаваря не получилось. Переводчик оказался идиотом и все перевел неправильно. В пещере просто отстреливался смертник. Его взяли без моего участия.

Но орден за эту операцию я все равно получил. Была она не самая трудная, даже самая короткая для меня - всего 10 суток. Зато наградные листы москвичи забрали с собой.

Есть плюсы - участвовать в таких образцово-показательных операциях!

 

Из книги: Новиков В.С. Крылья границы: Историко-документальный очерк. — М.: Граница, 2008.— 455с.

…самой сложной и драматичной для Р. Фазлеева, с точки зрения понесенных пот