От Рождества Христова 91 лето

Князь Дометий был мужем великой мудрости и храбрости. По смерти своего отца князя Александра он ушел от братьев своих к поморским народам на берега Варяжского моря, избегая великой напасти, предсказанной ему одним престарелым волхвом на рода лангобардов. Вот что с ним случилось.

Однажды князь Дометий охотился на берегу реки Вислы. Там он встретил идущего к нему навстречу маститого старца весьма преклонных лет. Князь поздоровался с ним. Старцу это понравилось. Он остановился и, опершись на клюку свою, долго молча смотрел на князя Дометия. Потом приветливо ему сказал: «Сын мой! Много дивного я вижу на челе твоем, пойдем в жилище мое. Там я поведаю тебе тайну твоей судьбы».

Князь Дометий немедленно пошел за ним. Старец всю дорогу хранил глубокое молчание. Следы глубокой думы виднелись на его челе. Скоро они пришли к жилищу старца. Это была небольшая, но весьма удобная для жизни пещера, которая была устроена в скале над стремниной на изгибе быстротекущей реки.

Там после трапезы, достойной пустынника, старец рассказал князю Дометию следующее: «И злая, и добрая судьбы твои начертаны рукой Провидения на челе твоем. Провидение велит бежать тебе из дома отца твоего туда, куда когда-то бежали от злого рока предки твои князья Энний и Асканий. Там хотя и постигнет тебя беда, как это уже было в доме отца твоего, но твои напасти будут преходящими. Удалившись отсюда, ты по воле судьбы придешь на море Нево. Там есть один большой остров. На этом острове живет друг мой Мунга-Герман, ученик Андруса. Когда настигнет тебя буря житейской напасти, тогда иди к нему. Он исцелит тебя, залечит все твои душевные раны». После такого наставления старца князь Дометий в непродолжительном времени ушел из дома отца своего, от братьев своих, в землю Поморскую, к народу варяго-руссам. Там у князя народа куявов, по имени Соломай, он взял себе в супружество дочь его княжну Доротею, славившуюся душевной и телесной красотой.

Князь Дометий, сын Александров, имел от Доротеи трех сыновей: Аркадия, Кустодия и Фрелафа-Онория.

Однажды князь Дометий гулял с семейством своим по берегу морскому. Впереди быстро шел он с двумя старшими сыновьями, а княгиня с младшим сыном далеко отстала. Вдруг он слышит позади себя громкий отчаянный женский крик, взывающий о помощи. Дометий немедленно оборачивается и к великому своему огорчению видит корабль морских разбойников, поспешно удаляющийся в море вместе с похищенными его супругой и сыном. Последние, оказывается, не заметили, что в бухте по соседству за скалою спрятался корабль морских разбойников и скрытно подошел, чтобы схватить Доротею и Онория. Князю Дометию оставалось только лишь созерцать, как удалялся гонимый попутным ветром разбойничий корабль на всех парусах. Долго он стоял на берегу, неутешно плача и рыдая, пока не лишился чувств. Придя в дом свой, Дометий с трудом подавил в себе скорбь, принял веселый вид и стал утешать своих плачущих детей, ждущих возвращения матери. Он объяснил им, что мать с Онорием поехала кататься и скоро вернется. Этим он сумел утешить детей на время.

После этого события жить стало невыносимо. Родной терем казался пустым, необитаемым. Ночью он горько плакал, а днем притворялся веселым, утешал и забавлял своих детей. Время немного подзалечило сердечные раны. Желая рассеять свою печаль, князь Дометий переселился к северу, поближе к народу панфиров, живших по соседству с народами базилик и сарматов, соплеменных славянам.

Недолго он жил спокойно. Однажды напали на панфиров славяне и роксолане, взяли приступом их столичный град, людей повели в плен и разделили их между собой. При разделе военной добычи князь Дометий достался народу базилик, старший его сын Аркадий достался новгородским славянам, а средний Кустодий – роксоланам. Последние увезли его в город свой Ростов на берега озера Каово.

Вместе с предводителем народа базилик и с многочисленной дружиной ходил Дометий в поход на берега моря Невы на народ куявов и победил их, сделал их данниками базилик. Здесь князь Дометий вспомнил слова старца, сказанные ему еще на берегу реки Вислы о том, что старец Мунга-Герман, живущий на одном из островов моря Невы, исцелит все его душевные раны.

Победитель народа куявов стал испытывать старожилов для того, чтобы узнать, где живет старец Мунга, и узнал, что тот был многим известен, так как куявы бывали у него на острове по своим семейным делам. Князь Дометий немедленно отправляется морем на корабле на остров к старцу Мунге, куда скоро доставил его туда опытный кормчий. Мунга-Герман принял князя с великой любовью. Дометий поведал старцу о причине своего прихода, рассказал о разлуке со своей супругой и с сыновьями и попросил у него себе помощи.

На это старец так ему отвечал: «Дивные дела высочайшего Промысла над тобою, князь, совершилися и вновь совершатся еще. Супруга твоя жива и благополучна и ни с кем не разделила целомудренное ложе свое. Только неведомая сила похитила у нее младшего сына твоего Онория. Старший сын твой находится в Великом Новегороде у посадника Силы-Телепня, а средний сын твой Кустодий прошел путь от Словенска на восток через непроходимые дебри Севера к народу роксоланам. Там в глуши дремучих лесов в городе Ростове у князя Силослава живет сын твой Кустодий в дружинниках. Фрелаф же безвестен. Ты всех своих сыновей соберешь под кров свой и среди них окончишь жизнь свою».

Радость великая охватила князя Дометия когда он услышал такие слова. Когда старец Герман закончил речь свою, тогда князь Дометий спросил у него, а где теперь находится супруга его. На это старец отвечал ему: «Она теперь царствует на берегу моря Невы в городе Стугне. Там ты свидишься с ней и соберешь там детей своих». И, продолжая говорить, еще добавил: «Я сказал тебе о делах высочайшего Промысла, которых ты не ведаешь. Речь моя к тебе будет теперь о неведомом тебе Боге. В юности своей я был свидетелем божественных дел. Однажды среди белого дня солнце померкло и луна стала подобна смоле, а день превратился в темную ночь на три часа, и земля страшно заколебалась. Об этом чудном явлении небесном, случившемся по всей земле, рассказывал мне друг мой, великий мудрец по имени Аполофан. Но прежде я расскажу тебе немного о жизни этого мудреца. А она заключается в следующем».

МУДРЕЦ АПОЛОФАН

Однажды кесарь Октавиан послал своих слуг с качалкой звать к себе жену консула Аполофана для любовных упражнений. Однако консул Аполофан в одежде жены своей сам сел в качалку, а посланные слуги не заметили подмены. Когда они принесли качалку кесарю, то последний сам вышел навстречу. Каково же было его удивление, когда вместо ожидаемой красавицы из качалки вышел ее муж с кинжалом в руке. Угрожая кесарю кинжалом, он принудил его поклясться, что кесарь никогда впредь не учинит ему никакой обиды. И, действительно, кесарь исполнил свою клятву. Сам ничего Аполофану не сделал, но завещал месть свою пасынку своему кесарю Тиберию. Последний сперва убил сына Аполофанова, а потом приказал убить и консула. Для этого он сперва заключил его в темницу, из которой тот, благодаря друзьям своим, бежал и уплыл морем на корабле в город Афины. Там он поселился у сына друга своего, по имени Дионисий, прозванного из-за его великой не по летам мудрости Ареопагитом.

Как-то раз Дионисий и Аполофан остановились близ храма неведомого Бога. Аполофан прочитал надпись над входом в храм и спросил у Дионисия, кто такой этот неведомый Бог. Дионисий отвечал ему: «Еще тот между богами не явился, но в свое время придет. Он ведь есть Бог, так как царствовать будет на небе и на земле, и царствию его не будет конца». И еще добавил о нем вот что: «Сократ так сказал о нем: «Заклинается небо, великого Бога дело, мудрое заклинается гласом отчим, так как Отец возвещал прежде сам единородному своему родному Сыну, когда создавал весь мир». В другом месте Сократ так говорит: «Бога невозможно ни понять, ни сказать о нем невозможно, имеет же он три ипостаси, несказанен, существо же его и естество не имеют воплощенного подобия».

Великий мудрец Платон поведал о нем: «Бог – благ, отвечает за благих, а за злых – никогда!»

Фукидид сказал: «Один это три, а три – один; бесплотная образная есть Троица: где Бог, там есть Слово и Дух с ним».

А «Стихихорь» сказал: «Почтим Мариам, хорошо скрывшую таинство века, ведь от нее будет рожден Бог».

Аристотель изрек: «Неусыпно естество Божие, существо, не имеющее начала, от которого все крепкое осуществится Словом».

Сивиллы наши об этом Боге так говорили.

П е р с и к а: «Сокрушен будет Сатана, так как исполнится Слово неведомое и родится от Пречистой Девы Марии и будет на земле великий пророк, и нас с Богом-Отцом примирит, и к нам на жеребяти-осле приедет, из темноты отцов изведет и людей заблудших обратит, и себя самого за грехи всех верующих в него отдаст».

Л ю б и к а: «Придет день светлости и разгонит все темности, за все грехи вселенной будет дан новый дар. Бог превечный воплотится, от Девы чистой родится, от сосцов ее вскормлен будет, немых уста отворит и слепым даст прозрение, храмы Божии разоренные восстановит, когда его подвигнут к тому, он во веки от того не откажется».

И еще десять сивилл о том же много поведали. И, наконец, сам бог Аполлон однажды сказал всем во всеуслышание: «Один меня понуждает превечный, который есть свет-трисветлый, непострадавший он Бог есть. И не божество пострадает, но плоть, ибо он есть смертен плотью, а нетлению чужд; он есть Бог, терпящий страдание от смертных: крест, досаду, погребение».

Так передавали нам в своей науке софисты и философы. Так говорил здесь в древние времена один престарелый мудрец, по сказанию которого и воздвигнут этот храм неведомому Богу, о котором так много говорили различные мудрецы и сивиллы, но постигнуть его они не могли из-за своего многобожия».

Едва только успел Дионисий закончить речь свою, которую Аполофан слушал с великим вниманием, как вдруг во время полудня солнце померкло и полная луна стала много мрачнее солнца, и непроницаемая ночная тьма охватила землю. И тьма держалась три часа, и земля страшно тряслась. День превратился в ночь, так что два друга Дионисий и Аполофан не могли видеть друг друга и не знали, куда идти. Стояли они в страхе у дверей того храма. Потом как в мгновение ока темнота стала быстро исчезать, и опять засияло солнце по-прежнему.

Тогда Дионисий сказал с великим страхом своему другу Аполофану: «Или Бог всего мира страждет, или мир сей видимый скончевается!» На это Аполофан ему отвечал: «Не без причины в такое время поведал ты мне о неведомом Боге. Сейчас время уяснить причину такого события!»

«Точно так же было и у нас в Великом Словенске, продолжал Мунга, и на особицу в это время пали ниц на землю все наши каменные и деревянные боги и разбились вдребезги. Это дивное явление природы не могли объяснить нам жрецы наши, доколе не пришел к нам некий странный, который сказывал нам, что в это время точно Бог-Творец неба и земли страдал и умер, распятый на кресте».

Князь Дометий, слушая такие рассказы старца Мунги-Германа, наконец спросил его о его дедине-отчине, и давно ли он обитает на этом острове, и почему старец, живущий на берегу реки Вислы и пославший его к Мунге, знает его.

На это старец Мунга отвечал ему так: «Желал бы я навсегда забыть свою дедину-отчину, что я почитаю бахвальством. Но ради пользы иных расскажу тебе, князь, о роде своем».

И он начал рассказ свой следующим образом.