Приключения у родника Янгысу.

На рассвете я проснулся от холода. Траву и кустарники покрывал иней. Иней – та же вода, но в другом виде. Пока не поднялось солнце, стали стряхивать иней на полиэтилен. Набралось по полкружки воды на брата. Но на вкус она оказалась горькая, как кожура мандарина, скорее даже…. горько-соленая. Видели ли вы когда-нибудь горько-солёную росу?!

К вечеру показались тростниковые заросли – явный признак воды. Мы, наконец, достигли крупного родника Янгысу. Здесь разрослись камыши, вытянулись заросли белой ивы и других влаголюбивых растений. Вода в роднике была тёплая, слабосолёная. Её можно было использовать для приготовления пищи, разбавляя опресненной в соотношении 1:1. В этом месте мы решили сделать ночёвку и пополнить запас воды. Родник, пробиваясь из-под скальной плиты, образовывал некое подобие мелкого озера диаметром 30-40 метров и глубиной до 0,7 м. В нём плавали рыбки и какие-то водные насекомые.

Место здесь было явно насыщено жизнью. Часто на водопой прилетали птицы, было обнаружено много следов животных. Нашли даже иголки дикобраза!

Топлива было достаточно, и мы сразу же стали разворачивать своё производство по опреснению воды. Мы решили пораньше лечь спать, чтобы успеть отдохнуть за короткую мартовскую ночь и рано утром тронуться в дальний путь.

Однако, вместе с темнотой начались приключения. Я уже успел раздеться, как вдруг…. Вдруг со стороны прибрежных гор послышался непонятный крик-плач. Стали прислушиваться. Раздался еще «плач», теперь уже сверху. К нему присоединились другие голоса -  отвратительная и пугающая песня шакалов расплылась по окрестностям. Только их нам не хватало! Она повторялась всё ближе и ближе. И казалось, что десятки зверей собираются напасть на наши палатки…

В темноте со стороны камышей доносились разные пугающие шорохи.

 - Вы слышите, кто-то ходит у палаток? Да и не один. — таинственно прошептал кто-то.

Посветив фонарем, заметили убегавшего дикобраза, затем увидели среди густых камышей маленьких крабов. Да тут настоящий оазис! И хотя залив давно отступил, здесь, в десятках километров, жизнь каким-то чудом сохранилась.

 Как и раньше дежурили у опреснителей по очереди. Набрали воду во все котлы, но утром неожиданно обнаружили, что вода опять солоноватая. Оказалось, что воздух настолько насыщен солью, что попадает в открытые котлы и насыщает ей воду.

       Утром на водопой в тростниковые заросли зашло стадо полудиких верблюдов. Затем вдалеке мы увидели пыль – в нашем направлении спешил табун лошадей. Мы обрадовались. Надеялись, что у пастуха сможем уточнить свой дальнейший путь и навести справку о колодцах. Но странно - пастуха не было! Впереди табуна в 13-15 голов бежал белый жеребец. Увидев нас, он резко остановился, отогнал стадо и затем вскачь направился к нашей группе. Грива поднялась, глаза красные – стало по-настоящему жутко. Он начал бить копытами, да так, что нам даже показалось, что от этого задрожала вся земля вокруг! Комья земли летели в нашу сторону. Явно дикарь. Видимо стадо одичало, а здесь у них водопой. Мы поспешили убраться отсюда и издали наблюдали, как жеребец повел стадо к воде.

И снова в путь!

Свой поход мы продолжили по берегу залива. По-прежнему горные ландшафты с правой стороны вплотную подходили к белым солончаковым берегам, и лишь кое-где сквозь сухие заросли камыша маленькими островками поднималась зелёная поросль. Здесь через разломы каменистого покрова просачивалась вода, давая жизнь этим растениям. Наш путь проходил по сухим солончакам, сыпучим пескам береговой линии, иногда по каменным валунам, обвалившимся со своих утёсов. Часто с неба срывались крупные, редкие капли дождя, было тепло.

 К обеду вышли на автомобильный след. Один из его поворотов пытался увести нас от берега, но мы продолжили движение вдоль залива. Берег уже не имел отвесных обрывов, прибрежная гряда становилась более низкой и пологой. Местность, прилегающая к заливу, становилась овражистой, поросла мелким кустарником и внешне напоминала долины древних потоков с нагромождением валунов, гальки и промоинами на каменных пластах. Всё это говорило о многовековой работе воды. Дальше маршрут у залива заканчивался и пролегал по открывшейся перед нами долине Парсукуи,  шириной до 1,5 километров, с двух сторон окаймлённой горными грядами. Дно долины напоминало сухое русло, по которому уже давно не текла вода. 

Нас встречало очередное тёплое утро и яркое солнце. От горы Парсукуи направились к урочищу Агбогаз. Рельеф местности представлял собой сложные сочетания разных форм: межгрядовые котловины шириной до 500 метров, участки плато с крутыми уступами, большие площади грядово-бугристых песков, поросших редким саксаулом. Здесь нам повстречалось множество черепах и несколько зайцев, испуганно бросившихся от нас в кусты и за барханы.

 Идти было жарко, почва под ногами была рыхлая и сухая, кустарники вокруг были покрыты пылью. К вечеру  вышли к песчаному плато, в юго-восточной части которого у маленькой гряды должен был находиться колодец. Обследовав местность, обнаружили колодец Акчайкума. Вода в нём была слабосолёная. Здесь мы остановились на ночёвку и наладили стандартное для нас в этом походе опреснение воды.

Наконец-то люди!!!

За ночь основательно пополнили запас воды, так как до конечной точки нашего маршрута не было больше ни одного колодца. Судя по карте, до аула Чагыл - конца нашего путешествия - оставалось 52 километра. Взяли азимут на поселок и весь дальнейший путь до него шли по этому направлению. Первые пять километров пути проходили по местности с небольшими возвышениями, но потом перед нами предстали горные гряды высотой более 200 метров. Войдя в каньон, мы траверсом по его склону набрали высоту. Наверху увидели гребни нескольких горных цепей, которые надо было, согласно азимуту, преодолеть перпендикулярно их направлению. Изменение местности с равнинной на горную преподнесло множество сюрпризов: теперь с каждого обрыва приходилось спускаться по веревке. И наклоненные под большим углом скальные обнажения создавали полное впечатление того, что спускаешься не по горе, а по спине присевшего отдохнуть дракона -  великие скульпторы ветер и солнце по-своему обработали эти невысокие горы.

Наконец, хранимые судьбой, мы благополучно спустились в ущелье, ведущее к  очередным песчаным барханам. На привале шеф принёс из разведки три огромных красных тюльпана и подарил их девушкам. В ответ на его заботу девушки вскоре заметили чистый и холодный родничок -  первый за всю дорогу.

Постепенно горы стали становиться ниже, а местность перешла в холмистую. Нам не очень хотелось идти через холмы, поэтому мы попытались обойти их там, где это возможно. Ярко светло солнце, дул лёгкий ветерок, было жарко. Гуще стали расти кустарники, появились травы. Местность стала больше похожей на степную. Стали появляться отдельные песчаные острова, начались бугристые пески, постепенно переходящие в ровные. Возникла скотопрогонная тропа. Идти сразу стало легче.

На привале увидели вдали несколько верблюдов с верблюжатами - видимо где-то недалеко находилось поселение. Вечером в стороне от нашего маршрута заметили отару овец. Решили подойти и узнать наше местонахождение. Приближаясь к отаре, за пригорком обнаружили чабанские юрты.

Хозяева, сильно удивившись нашему появлению, тем не менее, пригласили в юрту, усадили на ковёр, стали угощать туркменскими блюдами и верблюжьей простоквашей - чалом. От чабанов мы узнали, что аул Чагыл остался в восьми километрах к югу от нас. Вода здесь, хотя и была привозная, но в достатке. Нас пригласили остаться на ночёвку, чем мы с радостью воспользовались. Интересным нам показался быт и жизненный уклад туркменских чабанов. Особенно поразило гостеприимство простых людей, их жизнестойкость несмотря на тяжёлые бытовые условия и трудную чабанскую долю.

Вечером мы стали свидетелями окота овец. В загон, окруженный невысоким забором, рядом с которым стояли пастухи, в сумерках загнали 300-400 овец. Они истошно кричали, отовсюду раздавалось блеяние народившихся овечек. «Шлёп, шлёп!» - падали новорожденные.

Но вот пастух увидел малыша, которого толкали овцы. Он взял его и кинул в центр стада. Мы удивились, и недоуменно спросили: «Не смертельно ли это для ягненка?»

    - Нет, его найдет мамаша, а если не найдет, то он погибнет без материнского молока  – спокойно ответил пастух.

Следя за этим процессом, мы дивились тому, как помнят и узнают свой скот туркмены. Ведь каждый на следующий день найдёт в этом огромном стаде именно своих овец! Это показалось нам настоящим чудом.