Музыка как наркотическая субстанция

С чем можно сравнить растворение души в LSD-переживаниях? С точки зрения «отца» электронной музыки Клауса Шульца их можно сравнить с растворением «души композитора и слушателя в звуках» музыки, которая была создана с помощью синтезатора[38].

И неспроста возникло слово «мелонаркомания». Упомянув об этом явлении протоиерей Валериан (Кречетов) сказал, что «наркотик музыкальный действует на чувства и подготавливает к наркомании уже физиологической»[39].

«Синтез звука, осуществляемый на современных синтезаторах, позволяет создавать звуки поразительной красоты». Поэтому устоять перед гипнотическим воздействием звуков, созданных с помощью современных технологий, могут лишь немногие души. Звучания эти, «действуя на сознание как наркотик, овладевают тысячами молодых сердец». Такова позиция, отображенная в статье «О музыке дохристианской, христианской и послехристианской » [40].

И эту мысль отчасти можно прокомментировать с помощью одного эпизода из фильма «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» (1998). Одному из героев этого фильма по имени Гонзо экстатическое воздействие звука чуть не стоило жизни. Употребив LSD, он лег в наполненную ванну. Его так очаровала одна нота из песни про белого кролика, что он захотел умереть во время ее звучания. Он потребовал от своего товарища Дюка бросить подключенный к сети магнитофон в воду, когда зазвучит та самая нота. «Там есть эта фантастическая нота», – говорил Гонзо. Но конец этого эпизода не ознаменовался его смертью. В самый знаменательный момент Дюк со всей силы швырнул в голову товарища апельсин. Запланированное прерывание жизни так и не состоялось.

Экстатическое воздействие звука, обыгранное в фильме столь экстравагантным образом, имеет место и в реальной жизни. О чем свидетельствует письмо бывшего диск-жокея Сергея.

Став диск-жокеем и «поболтавшись по ночным клубам мегаполиса» он «быстро натаскался и набил руку». Достигнув определенного уровня мастерства, он «стал придумывать свои фирменные штучки». Он заметил, что каждую выходку в танцевальном зале можно развязать под конкретную мелодию. Для развязывания драки в ход шли одни композиции. Во время звучания иной песни «толпа начинала бесноваться через несколько секунд. Часто били кого-то под тот хит, который занял 1 место недели. <…> Самые изощренные конфликты происходили под современный рок… Под классику все приунывали и злились, требуя… крови!»[41]

Возбуждать в человеке определенные эмоции продукты современной музыкальной индустрии могут не только через звучание. Но и через текст композиций. В современных песнях слово «наркотик» привязывается к любому объекту, вызывающему влечение или сильные эмоции. Казалось бы, к прямому наркоупотреблению такие песни и не призывают. Но что происходит с сознанием подростка, когда до него доносится слово «наркотик»? Идя путем ассоциативных связей, оно приходит к образу наркотика реального.

Эту мысль обдумаем поглубже. Возьмем, к примеру, такие вот слова:

Лазурные волны теплого моря,

Словно наркотик унесут мое горе.

А потом с зимой придут холода,

И в лед закуется морская вода.

Когда человек напевает подобные слова, его мысль, пусть и неосознанно, но держится на теме наркотиков. Изреченное слово рождает ассоциацию. В сознании рождается образ, «картинка», выражающая смысл звучащего слова. Так ведут себя и компьютерные системы по отношению к файлам, содержащим видеоматериалы. При наведении курсора на файл система показывает рядом с каждым файлом картинку – изображение первого кадра.

Мозг отличается от компьютера тем, что он не останавливается на одной-единственной картинке. Отталкиваясь от звучащего слова, он начинает фантазировать и сочинять целые истории. Ум человека напоминает здесь локомотив, который несется в заданном направлении без остановки. Услышавший о море человек через секунду представляется себя лежащим на надувном матрасе и катающимся на волнах. «Унесут мое горе» – здесь может и представиться образ мужика, несущего картошку из магазина в авоське. А может представиться и образ Ниагарского водопада, уносящего в клокочущую бездну мелкую песчинку. Вот человек видит себя рядом с этим мужиком, а вот он уже видит себя возле того самого водопада. А следующим кадром он уже видит себя принимающим наркотики.

Образ наркотиков неизбежно возникнет в сознании у того, кто с ними уже успел соприкоснуться. Люди, прошедшие через наркотики, не могут, например, смотреть на то, как-то черпает из сахарницы сахар. Все белые и сыпучие субстанции наминают им то самое «оно».

Куда деваться от такого прессинга такому молодому человеку, как например, Сережа? Сережа уже долгое время «держится молодцом». Он решил объявить бой своему увлечению наркотикам. А увлечение, соответственно, решило объявить бой ему. Наркотические образы под разными углами бомбардировали мозг Сережи. Но, тем не менее, у него как-то получалось гасить эти «зажигательные бомбы». Но все изменилось после того, как на радиоканалах стала «раскручиваться» песня под названием «Море».

Когда Сергей услышал эту песню, то его внимание само собой приковалось к ее словам. Потекли ассоциации. А ассоциации у людей, недавно объявивших бой наркоувлечению, возникают, в основном, только на одну тему – наркотическую. Насвистывая эту песенку в трамвае, Сергей не в шутку задумался: «Чё за "море"? Чё за дела?»

По возвращении домой он снял трубку и позвонил Максу, у которого всегда брал «дурь». «Макс, алло! – сиплым голосом произнес Сергей. Тут я слышал, что какое-то "море" появилось. Чё за тема? Бомбовая? Уносит, говорят, накрывает как волна». «Может, "лёд" имелся в виду, – сказал Макс ["лёд" это одно из названий метамфетамина]. Море замерзает, превращается в лёд, – логично?» «А-а-а», - протянул Сергей. Его уже порядком «растравило» от такого разговора. «Ну, ладно, ладно, – сказал он с некоторой долей нетерпения. – Еду!» Повесив трубку и направляясь к выходу, Сергей гнусаво забубнил себе под нос: «"Море", "лёд"! Какая разница? Кумарит. Не до поэзии».