Глава 17. МЕЙЗЫ В КАЛЕЙДОСКОПЕ.

 

«Мейзы (ходы-головоломки) по своему строению более изощренные и запутанные фигуры, нежели лабиринты, в них заложены несколько дорог к цели, два или более входов и выходов, дорожки сообщаются между собой и образуют развилки. Решить мейз, не так-то просто».

 

 

День Второй.

 

Провожая взглядом ладную маленькую фигуру женщины, Влад задумался над новым своим желанием. Ему внезапно захотелось женской нежности. Появилось желание зарыться лицом в копну ее в мелких кудряшках светлых волос, чтобы тончайшие пружинки щекотали щеки и кончик носа, заставляя морщиться и улыбаться одновременно. Спиной побежали мурашки желания, словно испытав внезапную жажду тепла ее ладоней. Лопатки на спине слегка двинулись и замерли, словно нежная кожа ее рук уже легла ладонями на них, прижимая его грудь к своей, маленькой, словно у девушки, упруго выступающей под лапками панды.

Владу вдруг захотелось на мгновения стать той маленькой пандой, чьи лапки замерли на нежных холмиках ее сорочки. Он уже сожалел, что не решился проститься с ней устами, посчитав это неуместным на первой встрече, после столь серьезного и, по большей части, делового разговора. По телу начало перемещаться потайными протоками тепло желания, лишая его возможности понять себя, понять итог встречи.

Зачем он так торопится? Зачем свидание с детьми запросил на завтра? Зачем ему это все и так скоро? Куда спешить?

Не понимая, что поглотило его желание стать пандой больше: Лабиринт метро или Лабиринт чувств, когда тот поезд, что стуча колесами и тыча ежесекундно бликами света сквозь окно ему в лицо, мчал его мраком подземелья ко второму дню его новой жизни. Той, что началась сегодня с пышноволосой маленькой стройной блондинкой, уже без той, что унесла собой его и ее жизнь.

В этой жизни, что зачал он сегодня, не должно остаться места той, с которой он познал глубину и яркость света большого человеческого счастья. Так должно быть, ведь иначе не произойдет смены, подобно той, как меняются цветные картинки в трубе калейдоскопа из детства, когда внезапно один из цветных камушков, застряв, не позволяет лучу света осветить перемену новой картинки, взамен надоевшей старой.

Картина жизни не может быть наполовину новая, а наполовину старая.

Жизнь наполняется смыслом лишь движением и сменой ее кадров в калейдоскопе будней. Не меняясь, останавливается картинка калейдоскопа без движения или застрявшим камушком в нем, и он теряет смысл своей жизни, переставая радовать детское любопытство неожиданным узором. Теряет свою суть и смысл наша жизнь, если мы не способны сменить в ней картинку в ожидании того, кто сдвинет наш камушек – тормоз.

Если сломать трубку, то камушки выпадут, и нашему взору вместо ярких узоров предстанет мутное матовое пятно. Чтобы жизнь наша не напоминала разрушенный калейдоскоп, нужно уметь вернуть на место или заменить нужный камушек, не нарушая его гармоничного слияния с окружением и не теряя его способности к дальнейшему вращению, чтобы яркие узоры в нем менялись и удивляли глаза и радовали сердце. Лишь в умелых и любящих руках можно вернуть утраченный смысл жизни, как любимой игрушке.

Вот почему, торопливость Влада была опасна и неразумна. Ведь Лабиринт в этот раз поставил перед ним совершенно новый и сложный ход-головоломку. Мейз не каждому дано решить в своей жизни. А уж поспешность тут вовсе ни к чему. Ведь ставки в этой игре твоя жизнь и твое будущее. Сломать калейдоскоп своей судьбы легко, но сложить обратно не просто, а сложить так, чтобы узоры в ней стали ярче и радостнее, крайне сложно.

Растерянность поселилась и в душе Нины. По дороге домой, которую она прошла не торопясь в одиночестве, умышленно отказавшись от предложения Влада ее проводить, и уже дома, где ее в этот вечер никто не ждал, ей так и не удалось привести в порядок свои чувства и мысли.

Трудно объяснить, зачем ей понадобилось с таким жаром убеждать этого ничем не примечательного мужчину в ее желании и способности заменить ему и детям утрату. Влад не произвел на нее того впечатления, чтобы прилагать столько усилий уже на первой встрече. Она никогда ранее не считала нужным для себя завоевывать мужчин. Кокетство и флирт Нине были не ведомы. Привычным для нее давно уже стало чувствовать желание мужчин и принимать их ухаживания, если они были ей симпатичны. Лев по гороскопу, она не была львицей по своей женской сути. Не была она такой женщиной, которая желает и умеет от жизни взять все возможное и невозможное.

И все же львиная гордость ей была присуща, и она не могла смириться с тем, что в ее способности выполнить женскую миссию в семье усомнился столь обычный мужчина. По сути, Влад два час ей пытался доказать, что ей не столько не нужны его семейные хлопоты, сколько она не готова их принять на свои плечи. Будь он чуть ближе к мужчине ее мечты, она бы сделала все, чтобы его приблизить. Но не в этом случае. Ее глаза и душа еще слишком хорошо помнили того, кто владел не только женским сердцем, но и поглотил все сознание, все мечты, кто присутствовал во всех жизненных планах: ежедневных и долгосрочных.

Как любая женщина, Нина больше доверяла чувству, чем разуму. Это чувство, которое ей было хорошо знакомо не один год, сегодня не проснулось. Проснулась лишь обида за себя, и свою судьбу, которая никак не хотела складываться в полноценную яркую стройную картину, достойную радости и удовлетворения.

Она словно пыталась сложить мозаику, перебирая пазлы от разных наборов, не зная до конца, что должно получиться в результате. У нее после встречи осталось ощущение того, что кто-то неведомый разрушил их с Владом уже ими собранные картины жизни, у каждого своей: целостной и яркой. И этот неведомый не только разрушил их работу, но перемешал все, возможно растеряв при этом многое. И вот теперь каждый из них получив свою часть, пытается сложить пазлы вместе, в одну общую картину, не ведая что он складывает, не веря в то, что все пазлы есть в наличии, не понимая какие из них остались у партнера по игре, а какие утрачены навсегда.

Единственное чего ей хотелось, это загнать боль от потери своего любимого как можно дальше вглубь, чтобы нежной душой не чувствовать острые края осколков большого чувства, некогда наполнявшего все ее существо смыслом и радостью жизни. Уже минул год, а боль все так же остра, все так же нетерпима. Он до сих пор лишает ее желания жить дальше.

Влад не был ее единственным клином, которым она пыталась избавить себя от мучений. Уже несколько раз за прошедший год, рядом с ней оказывались мужчины. Одни ее находили сами, других приводили близкие ей люди, которые страдали не меньше ее, глядя на то, как тяжело ей. Но все они не могли заслонить тот образ, который она так упорно стремилась разрушить в своем сознании. Один из них, курсант высшего училища, даже успел за это время предложить ей свою руку и сердце. Но ей ничего этого было не нужно. Неужели ей нужно связать свою беду с чужой, чтобы забыть его, своего суженого?

Для себя сейчас она хотела понять, зачем она желает пробовать свою жизнь увязать с разрушенной жизнью молодого отца двух детей. Может дети? Еще совсем маленькие и беззащитные, как все малыши в мире. Ей внезапно захотелось все накопившуюся нежность, все нерастраченное материнство вложить в них, чтобы больше не терзать себя мыслью, что виной всем бедам ее женская слабость, которая отталкивает мужчин. Пусть она никогда не слышала упреков от мужчин, но она сама для себя станет настоящей женщиной, если в ее жизни появятся звонкие голоса тех, кто веками наполняет смыслом все вокруг каждого человека планеты.

Еще Нине нужно было понять, почему Влад так спокойно и холодно вел себя при встрече с ней. Почему так настаивал на том, что ей не нужны его проблемы, как не нужен он сам, как не нужны его дети. Отчего он так старался ее в этом убедить. Может все дело в том, что она не его женщина, не та, что живет в мечтах и реализуется, пусть частью своей, в живой плоти наяву?

А может, его сознание еще полно той, что подарила ему себя, воплотившись в малышах? Может, его душа полна осколков терзающих его так же, как мучают ее? Как она могла забыть об этом? Ведь ему должно быть еще тяжелей. Его любимую забрала та злодейка с клюкой, с которой бороться бесполезно. Ее любимый был соблазнен другой соперницей, и живет доселе, цел и невредим. Пожалуй, в его случае, было жестоко лишить даже возможности выбора, который должен быть у всех и всегда, как был у нее. Да, у нее еще есть шанс, вернуть все назад, простив не прощаемое. Какая же она эгоистка!

А ведь Влад мог себя так осторожно вести с ней еще и потому, что страшится доверить самое святое, что ему единовластно не принадлежит. Если он до такой степени порядочный мужчина, каким предстал перед ней, то должен нести за малышей двойную ответственность. Будь она на его месте, чувство ответственности было бы не меньшим. Да, она сама, не видя детей воочию, уже чувствует свою ответственность за них. Отчего так?

- Нет, она должна помочь Владу, помочь малышам. Пусть она не чувствует его как мужчину сейчас. Пусть не видит в его глазах того блеска, который ей так знаком. Пусть так! Ей нужны его дети! Да именно они! Им она сможет дать свою Нежность, которая давит ее столько месяцев своим непосильным грузом, доселе невостребованным никем. Решено! Скорее бы завтра! Хочу их увидеть как можно скорее. Девочка и мальчик. Какие они? - с этой мыслью Нина погрузилась в сон, который внезапно пришел легко и незаметно, после своих многомесячных и мучительных блужданий вокруг да около.

Утро следующего дня наступило обычно для начала августа. В десять часов, не торопясь, собираясь на встречу с детьми и Владом, Нина немного замешкалась. В самую последнюю минуту уже перед выходом их дома, она внезапно вспомнила о том, что сегодня они должны искать школьную форму для девочки, которая в сентябре идет в первый класс.

Профессиональный опыт швеи подсказывал ей, что купить готовым нарядный фартук для такого случая почти невозможно. Потому и решила глянуть по своим многочисленным узелкам с различными материалами, которых у каждой рукодельницы в доме не меньше, чем у домашнего мастера инструмента, не найдется ли чего-то подходящего для того, чтобы в случае неудачи сшить самой. Эти пятнадцать минут были не запланированы и привели к равноценному опозданию на встречу.

Солнечные лучи продолжали не спеша выжигать на зеленых газонах желтые узоры скорой осени, привнося легкую грусть конца лета в уличный пейзаж. Тень каштанов не могла справиться с палящим зноем приближающегося полдня. Лужи на тротуарах уже успели высохнуть после утреннего полива газонов аллеи со скамейками, вдоль которых торопясь шла Нина до маленькой улицы, называемой Большой Пассаж.

Отчего мы так любим в названиях некую несуразность и отрицание логики. Большим мы называем малое, в то время, когда не требуется прилагательного вовсе из-за наличия в городе единственного Пассажа, который уж давно и не пассаж вовсе. Для соблюдения толковости в иностранном слове имеется лишь «большая, с двумя противоположными выходами, галерея» на которой нет ни «стеклянной крыши», ни «нескольких ярусов магазинов».

Малый Пассаж, как утверждают старые горожане, некогда был, пока его не приспособили под центральные ворота своей резиденции правители Киева. Если уж совсем быть точным, то у Пассажа есть еще пару значений. Второе не имеет смысла, так как от содеянного правителями не рождается не только крохотного «фрагмента музыкального произведения», а умирает всякое желание творить, и особенно что-то «виртуозного характера». А вот в третьем смысле, некогда французского слова «проход», а теперь уже давно русского, заложена некая мистичность: «странный и неожиданный случай».

- Именно странным и неожиданным случаем можно назвать то, почему Владу пришло в голову выбрать для встречи это место, - вертелось в голове Нины, когда она торопливым пружинистым не широким шагом вышла на полукруг площади перед входом в Пассаж, который пассажем не был уж давно.

Быстро окинув глазами столики летнего кафе на площади, она сразу увидела единственного мужчину с двумя малышами. Все трое они сидели за столиком, уже изнывая от жары и нетерпения. По их тоскующим лицам она определила точное время своей задержки.

Только сейчас она поняла всю меру ответственности, которую пыталась на себя взять. Ей до этой секунды было невдомек, чего стоило Владу удерживать в бездействии и духоте этих двух нарядно одетых непосед двадцать минут дополнительного времени. Ей внезапно стало стыдно и неловко за себя, но помешал Влад, который уже спешил ей навстречу, поднявшись из-за столика, снимая по дороге с высоких стульев своих малышей.

С этой минуты Нина забыла обо всем. Нет, это не было чувство восторга или что-то иное. У нее до конца дня не осталось свободной минуты для себя. Все время съели дети. Вот так сразу, без спроса и всяких сомнений. Только к вечеру, посадив Влада с детьми в такси возле своего дома, она получила время, чтобы понять, что собственно происходило весь этот день с ней, с ними, со всеми.

Вернувшись домой и закрыв за собой дверь в свою комнату, она словно высыпала из кулька пазлы, те что собирала весь этот долгий день вместе с пережитыми событиями. Теперь оставалось попробовать собрать картину второго дня своей новой жизни. Той жизни, в которую она уже вошла, сама того не подозревая.

Она легла на диван и закурила. Только сейчас стало понятно, как она устала, после того как вытянутые без обуви ноги начали отходить от суеты дня и пройденных километров. Весь день они ездили вместе по многочисленным школьным базарам в городе, пытаясь выбрать если не форму, то хотя бы белый праздничный фартук для нее.

Дети быстро устали от толчеи в магазинах, и стали капризничать. Все что попадалось ей на глаза в этот день, отвергало ее природное чутье гармонии и красоты. В ней от рождения был талант мгновенно определять нужный стиль для каждого, пусть даже маленького своего клиента.

А в этот раз ее клиентом была дочь Влада, который ей доверил материнское право выбирать все лучшее для ребенка. Сама не понимая до конца причину, по которой он поступил именно таким образом, ее женское чутье подсказывало, что это все неспроста. В праве такого выбора был некий тест для нее, какая-то негласная проверка ее как женщины.

Потому она и решилась, чувствуя своей душой важность предоставленного ей права выбирать, пригласить всех к себе домой, чтобы тепло ее рук и нежность души вложить в наряд для девочки для первого дня школьной жизни.

Менее чем, за час она справилась с задачей, надев на девочку кружевной фартушек. Трудно было не заметить блеска в глазах Влада, когда дочь предстала пред ним во всей красе первоклассницы. Может это были слезы, а может новое сияние в его глазах. Но лицо его преобразилось от любви и благодарности. Чувства, которые отразились в его лице, были для Нины новыми. Они ей позволили, наконец, на мгновение взглянуть в его душу. То, что она там увидела, озарили иным светом внешность Влада, которая до этого была ей вовсе неинтересна.

Впервые в своей жизни, молодая женщина испытала радость материнства, пусть даже в такой маленькой заботе о малышах. Она вдруг почувствовала новый смысл своей жизни. Внезапно ей очень захотелось своими маленькими руками обнять всех троих и прижать к своей еще девичьей груди, укрыв от невзгод видимых и невидимых, настоящих и будущих. Вновь стало неловко и стыдно, как при встрече сегодня утром. Все беды, жившие в ее душе до этой минуты, померкли и сжались, словно брошенные в огонь листы бумаги. Огонь новых ощущений и чувств поджег в ее душе серые страницы, закрывавшие свет столько долгих месяцев, и они будто вспыхнули от этого огня, и сгорев, пеплом легли на дно ее сознания.

Открывшееся пространство души потребовало новых переживаний и чувств, не желая быть далее открытым всем, кроме трех новых человечков, ставших с этой минуты большими и важными для нее. Окрыленная внезапностью происходящих перемен в ней, она страстно захотела не упустить свой Пассаж, свой «странный и неожиданный случай».

В нем она увидела, пусть и слабую, но надежду сейчас и сегодня решить такой сложный Мейз своего Лабиринта Чувств. Ей уже виделась развилка и та дорожка, которая должна привести сразу к центру ее Лабиринта, дав ей уверенность в том, что она больше не совершит ошибки, чтобы далее блуждать по ходам головоломкам.

Прилив уверенности породил новую энергию для желания. Пока еще это не было желание обладать, но это было уже желанием жить дальше для радости, которую ей дали новые для нее ощущения и чувства.

Всю ночь до утра следующего, уже третьего, дня своей новой жизни она дошивала летний костюм, который лежал неоконченным еще с весны. Ей очень нужно было на встрече с Владом завтра выглядеть так, чтобы лишить его возможности думать и выбирать. Завтра должен быть ее день. День, в котором она обретет детей, таких долгожданных и желанных. Она все сделает для того, чтобы они и его отец стали ее жизнью, ее новой жизнью. Чтобы детских калейдоскоп в ее руках вновь ожил, даря ей яркие разноцветные узоры.

 

 

Глава 17. РОЗЫ НА ФОНТАНЕ.

 

«В лабиринт не берут детей до семи лет и стариков, перешедших 70-летний рубеж. Лабиринт якобы может отнять души тех и других».

 

День Третий.

 

- Почему фонтан придает романтику любой встречи? Любопытно, Влад это место тоже выбрал с умыслом, как вчерашнее задание мне с фартуком для школьной формы дочери? Какая мне разница! Жаль, что не выспалась сегодня, зато теперь я точно не отразима в этом костюме.

Интересная ткань и рисунок: черные абстрактные широкие мазки по белому фону, она мне сразу понравилась. Раскроила тоже сразу, а вот шить не стала. А зачем? И для кого? А шелк, все-таки, такой легкий и воздушный, хорошо подчеркивает мою стройность фигуры. Отлично подогнала юбку по бедрам, вон тот, что в джинсах на скамейке курит, аж голову повернул!

Отвыкла от каблуков, но сегодня нужно потерпеть. Мои ноги хороши, но до манекенщицы длиной не дотягивают. Форма у ноги есть, а если каблук повыше, то и икра выглядит не такой худой. Ну вот, еще один облизнулся. Интересно, я не переборщила с макияжем. Помада такая яркая. Может Влад решит, что я чересчур легкомысленна для того, чтобы мне доверить детей?

Нина вышла утром на следующий, уже третий день, той жизни, в которую она уже не шла, а стремительно летела, не отдавая себе отчет в своих желаниях. Она легко сняла усталость бессонной ночи холодным душем, особой маской и еще несколькими секретными приемами, о которых лучше не говорить даже себе самой. У каждой женщины всегда должно быть несколько секретных для остальных способов вернуть себе свежесть при любых обстоятельствах.

Вчера они здесь встретились, а сегодня она вновь идет мимо. Но уже дальше. Как быстро она продвигается в отношениях с Владом. Уж очень стремительно все выходит. Словно водопад в том фонтане, что выглянул из-за старого здания консерватории.

Вот опять мужской взгляд. За час, который она проехала от дома, это уже который? С одной стороны, это очень хорошо. Мужские взгляды говорят о желании. Без желания все увядает. Вот она, например, как монахиня в темной келье, пряталась несколько месяцев от желания мужчин. После его желания, без желания того, кто наполнял ее до краев смыслом десять лет, она изменилась.

Да нет, все правда, она постарела лет на пять за эти месяцы. Вот и морщинки вокруг глаз обозначились на ее зеркале в ванной, да и в пудренице тоже. Вот только в витрине парикмахерской на углу их не было видно. Да взгляды мужчин молодят и бодрят. Вот и сейчас, плечи расправились и походка на каблуках выправилась, хоть ноги и отвыкли от ярко красных туфель, пылящихся в шкафу еще с осени, с того свидания с семейным дипломатом из дружественной страны.

А вот с другой стороны, она не любила этих взглядов чужих мужчин с огнем желания в зрачках. Они просто съедают на ходу. Под ними неловко, чувствуешь себя голой и беззащитной. Она не любит греться в этих взглядах. Ей больше нравится желание чувствовать в его руках, в сильных объятиях, прижимаясь к пуху черных волос его груди. Это желание переливается в нее даже через щеку, которая лежит на круглом плече его руки. Ой, опять это в ней растет. Нет, нужно убрать это из сознания. С этим просто нельзя идти дальше. Только не сейчас. Может потом, когда закончится свидание.

Нина завернула за угол здания и уверенными шагами, грациозно балансируя на высоких каблуках туфель, двинулась к широким ступеням фонтана на свое первое свидание с Владом. Она уже искала, не находя его сутулую фигуру в неизменных белых джинсах, над поясом которых нависает небольшое брюшко женатого человека. Да это не та, фигура, на которой можно отдыхать глазами. Но где ж он? Неужели посмел опоздать больше, чем она?

И тут же вновь ей стало стыдно за свои мысли. Уже в который раз за эти несколько дней. Чем виновен перед ней этот мужчина, который в отличии от нее устоял перед горем, которое на него столь внезапно обрушилось. Ведь не сломался, не запил, не лег в темный угол в сладкой истоме депрессии, пряча себя от света и глаз людских. И дети, веселые, ухоженные. Ему многих сил, видимо, стоило не показать им своей слабости. Да и мне он ничем не выдал своей боли. Вот только тихий какой-то, слишком спокойный и рассудительный. А я придираюсь к его фигуре. Ведь не за этим я иду к нему. Да и сама, думаю не о нем сейчас. Нет, это не справедливо требовать сейчас от него галантности и внимания к себе.

- И все же, где же он? Неужели не пришел? Не может быть! Может, не глянулась чем-то ему или детям? - яркая женщина, до этого шедшая грациозной уверенной походкой, внезапно остановилась посреди площади перед гладкими широкими струями фонтана, плавно перекатывающим воду через свои ступени. Она внимательно стала оглядывать людей, расслабленно сидящих на парапетах вокруг фонтана.

Ее взгляд остановился на ярком пятне букета темно бардовых роз, небрежно лежащих на третьем ярусе фонтана. Это был ее любимый цвет. И тут рядом с ними она увидела его. Привстав слегка недалеко от роз, он махнул рукой, чтобы привлечь ее растерянный взор.

Так вот почему она его не узнала! На нем был костюм, ладно украсивший далекую от совершенства фигуру. Сидел костюм на нем совсем даже не плохо, отметила она про себя по профессиональной привычке. И сорочка с галстуком? И прическа! Все изящно и подобрано со вкусом. И букет! Как он угадал длину и цвет? Нет, она во Владе что-то недоглядела в первые два дня. Ведь не так уж плох, этот молодой одинокий отец.

Но почему он опять сел. Он что не спустится к ней. Это уже нагло и вызывающе. Делать нечего, придется на своих каблуках подниматься к нему. В ней росла злость от легкого унижения, которое он себе позволил, еще не поздоровавшись с ней.

- Добрый вечер, Нина! Вы ослепительно очаровательны сегодня! Я с трудом узнал Вас. Это Вам! Вы не будете возражать, если мы немного посидим здесь, возле фонтана. Я вот тут газету Вам постелил, чтобы не испачкать ненароком Ваш костюм. Нет, честно, я растерян и повержен Вашей красотой сегодня на столько, что уже начинаю сомневаться, не ошиблись ли Вы со мной? – добрая улыбка, вежливость, граничащая с подобострастием, галантность – все подкупало и удивляло сегодня в нем.

Да он не так прост, как хотел казаться. Мысли роем кружились в ее голове, вызывая приятное волнение и румянец смущения. Нина присела рядом с ним, положив розы рядом на влагу парапета фонтана, чтобы они не завяли на вечернем солнце. Она не заметила, как унялось ее раздражение, сменившись на симпатию к этому довольно сексуальному молодому мужчине. Какое преображение! Кто бы мог подумать?

- Нина! Теперь, глядя на Вас, я уже не решаюсь предложить свою программу на вечер. Только что, я думал, что мы сможем прогуляться по вечернему парку к Мариинскому дворцу, полюбоваться видами Киева, чтобы затем посидеть где-нибудь в летнем кафе. Но теперь, глядя на Вас, я просто теряюсь и не решаюсь предлагать что-то подобное. Выручайте меня, я совсем потерял способность соображать рядом с Вами.

Нина физически чувствовала, как слабеет под комплиментами Влада. Ей было так приятно его внимание, что она сама стала терять голову. Слова прыгали в ее сознании как зайчики в мультфильме, не желая укладываться в мысли, достойные звучать в ответ его словам.

Не найдя что сказать ему в ответ, она помолчала не много, а затем тихо и нежно произнесла в ответ:

- Мне очень приятно, что Вам все понравилось. Добрый вечер Влад. Вы сегодня тоже совсем не похожи на себя. Я привыкла видеть Вас другим. Вы очень сексуальны сегодня Влад. И галантны. Мне тоже хочется тихо посидеть возле воды. И Ваше предложение мне подходит. Я люблю гулять по аллеям нашего парка. Вот только боюсь, что с каблуками я погорячилась, и долго гулять не смогу. Пока мы сидим, расскажите мне о детках. Как они перенесли нашу вчерашнюю прогулку по школьным базарам? Не простыли после мороженного в Пассаже? И с кем они сейчас дома?

Засыпая Влада вопросами, она поймала себя на мысли, что ей уже не безразличны его дети. Было приятно думать, что это дети, которым она может быть мамой. Нина уже успела почувствовать, что ей хочется этого, хочется трогать нежные ладошки малышей, слушать их вопросы, одаривая своей нежностью и заботой, которых в ней столько накопилось.

Ей было приятно сидеть беззаботно с этим мужчиной, таким уверенным и оттого спокойным. Рядом с ним, она забывала о своих тревогах и волнениях. Ее душа, наполнялась покоем и стихала боль. Пусть и не совсем уходила тоскливая и щемящая сердце тяжесть в груди, но дышалось легче и свободнее. Она начинала чувствовать исцеление заботой и беспокойством о них, этих малышах, которые еще вчера так сиротливо прижимались к ней, когда она сидела за швейной машинкой, что ей хотелось без конца обнимать и тискать их в ответ.

- Не волнуйтесь, Нина. Все с ними в порядке. Они сегодня дома с бабушками. Вы им понравились, я это видел вчера. И мне очень понравились, я это вижу сегодня, - смешной каламбур ее развеселил. Она улыбнулась и встала, давая ему понять, что готова к прогулке по склонам Днепра. Добрые слова согрели ее, и ей вдруг захотелось взять за руку Влада с тем, чтобы уже никогда ее не выпускать. – И вообще, Нина, у меня предложение. Пусть сегодняшний вечер будет нашим. Не волнуйтесь за детей, с ними все буде в порядке. Я в этом уверен. А сегодня мне очень хочется, чтобы все было в порядке у нас. Поэтому, давайте займемся собой и сделаем все так, чтобы нам было хорошо. Я готов для этого сделать все, что Вы пожелаете. А для начала предлагаю перейти на «ТЫ», чтобы не путаться в словах и оборотах, в которых мы и без этого легко запутаемся.

Они уже спустились на площадь, когда Влад внезапно снял ее руку со своей и развернувшись, торопливо зашагал обратно. Тут только она вновь увидела букет роз на фонтане, ослепительно яркий на темном граните в лучах вечернего солнца. Ей почудилось, что это какой-то важный знак.

Откуда ей было знать, что этот букет бардовых роз, словно волшебный фонарь, освещал вход в целую цепь мейзлов Лабиринта, которые им предстояло один за другим разгадывать и преодолевать долгие годы путешествия в таинственном и запутанном подземелье их Чувств. И тот букет был ключом от входа в ее новую жизнь, откуда уже не будет возврата в ее привычный мир. В тот момент ей был дан последний шанс для того, чтобы отказаться от столь сложного путешествия длиною в целые две жизни. Она сделал свой выбор, взяв во второй раз букет из рук того, кто будет долгие годы рядом с ней пробираться по путанным сложным ходам, разрушая привычные схемы и планы, чтобы создавать все новые и новые для движения вперед.

Правило Лабиринта не брать с собой детей и стариков им было не ведомо в тот момент. сами того не зная, вступив под бардовый фонарь из роз, они утратили души тех и других. Теперь им предстояло идти до конца одним, полагаясь лишь, друг на друга. В тот момент они были счастливы от незнания законов и могли смело и беззаботно наслаждаться всем, радуясь словно дети, не не ведающие страха и опасности.

 

Глава 18. ЧЕХАРДА В МУЗЕЕ И ДОМА.

 

«В переходах лабиринта и на его фоне лучше не фотографироваться, могут начаться неприятности в жизни и проблемы с памятью и зрением».

 

День Четвертый, последний.

 

В старинных вещах есть некая тайна и скрытый смысл. И еще невидимое излучение чувств их владельцев. Порой кажется, что если закрыть глаза и к ним прикоснуться, то глубоко в сознании это излучение можно увидеть в виде легкого свечения, вроде как светлячки рассыпаются в траве, украшенной серебром росы в серой дымке вечернего тумана.

Возможно, это лишь фантазии и плод воображения. А может, и нет? Как знать. Но когда держишь в руке карманные серебряные часы деда, победный кубок пчеловода-прадеда, кольцо матери, диплом отца, то если не светлячки на траве твоего сознания, но искры точно вспыхивают и гаснут в груди, сдерживая твое дыхание и беспокоя ритм сердца.

С предметами чужих для тебя людей из прошлого чувства очень похожие, но другие. Если им, этим предметам, вещам, зданиям, удалось сохранить сою первозданность, которую не нарушили руки и умы последующих поколений, то они дарят любому твоему современнику свои чувства и волнения, если он открыт душой и готов принять их сердцем.

Влад, вчера не заметил фонарь из бардовых роз на длинных стеблях над входом в свою новую жизнь. Он продолжал уверенно шагать по загадкам и ловушкам своего Лабиринта Чувств, уже давно привыкнув к его неожиданностям и проверкам. Веря своей интуиции, он не терял веру в необходимость пройденного им пути и той дороги, которую ему еще предстояло пройти: одному или вместе с попутчиками.

Вчерашний вечер был для него победным уже лишь потому, что ему удалось зажечь блеск интереса к себе в глазах молодой женщины. На большее он не рассчитывал, понимая, что не столь уж видный он жених, вдовец с двумя малышами на руках. Не чувствуя себя глупцом, он знал, что не красавец до такой степени, чтобы соблазнять женщин одним своим видом. Но вчера ему очень нужно было остановить внимание Нины на себе, чтобы иметь возможность покорить ее своим очарованием собеседника и силой своего мужского уважения к женщинам. И ему это удалось. Вчера он это почувствовал при прощании в ее поцелуе, еще не страстном, но нежном и с долей ее женского желания.

Сегодня Влад решил взять паузу в трехдневном марафоне. Калейдоскоп событий этих дней возмутил спокойствие в душе и нарушил размеренный ритм его жизни в последнее время. Нужно было привести мысли и чувства в равновесие, чтобы дальше двигаться уверенным в том, что ошибка исключена в выборе направления. Он уже давно научился действовать по логике разума, сверяя полученный результат с интуицией своих чувств. Это ему всерьез помогало избегать ошибок в своих поступках.

Как, молодой вдовец, он понимал, что нельзя всерьез принимать уверения молодой женщины в том, что ей так нужны его дети. Да и он сам, судя по всему, страстных переживаний у нее не вызвал. Понимая, что без опыта жизни с малышами ей будет тяжело справиться с его детьми без любви к ним или к нему, он не рассчитывал всерьез найти в ее лице мать своим детям.

Скорее всего, эта молодая женщина, могла подойти на роль любовницы. Но отсутствие влечения к нему, и здесь оставляло много сомнений в реализации подобного сценария развития событий. Оставалось лишь отдаться власти времени, которое лучше всех умеет быстро расставлять все по местам. Вот только нужно определиться до конца с детьми. Не стоит их приучать к женщине, в которой больше твоей любовницы, чем их матери. С этим лучше разобраться сразу и навсегда, чтобы не ранить их нежные души лишними утратами.

Разложив по привычке, свои мысли по нужным полочкам, он навел порядок в своем сознании. А чтобы решить, как ему строить отношения Нины с детьми, он решил, что нужно провести еще один день всем вместе где-нибудь вне суеты и спешки. Лучшим местом для такого летнего отдыха был музей под открытым небом.

Проблемы с памятью Влада начались в последний воскресный день недельного марафона чувств. Свой четвертый день новый жизни, он решил провести с детьми и Ниной в полумраке древних хат и старинных часовен музея этнографии милой и родной для него земли. Может, образы из детства нахлынули, когда он стал всех фотографировать на входе в музей, а может позже, когда они и дети порядком уже устали, и прилегли на зеленой траве старинной сельской усадьбы отдохнуть в тени плакучей ивы.

Ему вдруг вспомнился старый дед из казачьей станицы, где он проводил летние месяцы своего раннего детства. Дед Трифан, так его звали, был соседом по улице его бабушки, а точнее ее сестры, у которой они гостили летом несколько лет подряд.

Это была древняя станица вольных Донских казаков, откуда родом были родители его матери. Большой дом строился давно для большой казачьей семьи. Строился добротно и на века.

Перед девятью ступеньками крыльца лежал огромный в несколько тонн гладкий камень. Он зарывался по древнему обычаю так глубоко в землю, чтобы возле крыльца выступала лишь его макушка. Роль этого камня была неоценима. В любую непогоду грязь с сапог оставалась перед крыльцом, давая возможность жителям и гостям дочиста очистить свою обувь на выпуклой чистой каменной площадке без единой трещинки. Не него здорово было стать босыми подошвами ног и почувствовать тепло прохладным вечером. А главное, он давал уверенности и надежности всему дому своим величием и массой.

Такой же дом был и у соседа деда Трифона. Обычно, когда к нему во двор забегала босоногая детвора с улицы, он сидел на ступенях крыльца в брюках – галифе, босиком. Старые ноги грел на горячем от солнца камне и курил неизменную «козью ногу» табака самосада, аккуратно скрученную из прямоугольника газетного листа.

Увидев, прибежавших в гости босоногих гостей, он кряхтел, откашливался в свои огромные рыжие от табака усы, надевал кожаные тапочки и казацкую фуражку с красным околышем без кокарды. И то и другое всегда лежали рядом с ним на ступеньках крыльца. Затем поднимался в дом, и вскоре возвращался с гостинцами для детей. Конфеты, печенье, яблоки всегда были у деда наготове для этого случая. Угостив малышей, он ловко сворачивал себе новую самокрутку одним, ему ведомым способом, и начинал свои рассказы о казачьей жизни. Табак и самогон он признавал только свой, казенный был ему не приемлем.

Один раз, когда Влад прибежал в гости сам без ребят, дед повел его в свой сарай, напротив крыльца. Там мальчишка увидел в полумраке несметные сокровища. Кроме старинных жерновов с ручным приводом, там было масса механизмов, произведенных еще до прихода Советской власти. Маслобойка, сеялка, веялка, плуг и масса сельской техники на конной тяге, стояли в большом сарае. Все это было вычищено, покрашено, смазано и готово к использованию при первой надобности.

Вот и сейчас, зайдя с детьми в первую сельскую хату музея и увидев детскую деревянную люльку подвешенную за кольца в деревянном своде потолка, Влад вспомнил такие же кольца в гостиной дома бабушки, и в доме деда Трифона. И уникальный музей техники старого соседа в обветшалом сарае.

- Как давно это было, а вспомнилось сейчас, - подумалось ему, не ведающему о правилах Лабиринта, чьи новые козни встревожили его память, вернув сейчас воспоминания из далекого детства.

- Как здорово, что Влад придумал этот воскресный день провести на природе. Сегодня чудесный солнечный день. И детям интересно в этой деревне. Пусть она не настоящая, а лишь музейная экспозиция, но для них здесь много нового и необычного. Воздух чудесный здесь в Пирогово. И просторно в музее - вон как резвятся малыши с отцом на траве. Нет, неплохой он мужчина, пусть и не так хорош внешне, как мой, бывший, но видно, что очень любит своих детей. Ну что я стою в стороне, нужно мне быть ближе к ним, - вторила Нина Владу в своих женских раздумьях.

День пролетел для всех незаметно, и уже к вечеру, когда все немного устали от впечатлений и активных игр, Влад забыл, что они впервые вместе, словно одна семья. Это было знакомое чувство, но уже им забытое. Только сегодня, присев отдохнуть на вырубле<