Письмо с фронта. Художник А.И. Лактионов. 1947 г.

Рассказ четвертый. Данила.

Часть первая.

Штурм Берлина. Продолжение.

—————————————————————

«Дорогой наш младшенький сыночек!

Дорогой Данюшка, Данилка!

Пишут тебе твои мама и папа!

Каждый раз, когда вспоминаем тебя, а вспоминаем мы тебя часто, думаем и жалеем, что ты уехал, не успев проститься с нами. Уехал прямо со своей военной школы. Почему так быстро? Но если тебе не дали к нам заехать, значит, такая была военная обстановка.

Так говорит твой папа. Но это не беда. Ты придешь к нам с Победой! Я верю в нашу с тобой, сынок, счастливую встречу. Я, твой папа, дедушка и бабушка, и твои племяшки, и твои тети и дяди, да и вообще, все жители нашего Сталинского, да что там Сталинское, всей страны, – полны ненависти к фашистам!

Выполняй свой священный долг перед Родиной самоотверженно, честно и смело.

Помни, что ты воюешь не только за себя, а и за братьев своих, – Илью, Михаила и Константина, которые мечтали дойти до Берлина с Победой! И ты обязательно, на следующий же день после Войны, ровно в 12 часов, подойди к Рейхстагу. Вдруг похоронки пришли к нам ошибочно, вдруг мои сынки живые, и ты там их обязательно встретишь… братьев своих… Слышим по радио от Левитана, что бои идут в пригороде Берлина. Радуемся и ждем окончания Войны! О нас не беспокойся. Мы окружены заботой государства. Очень много переселенцев уже уехало по своим городам и селам восстанавливать разрушенное фашистами. Я работаю в колхозе. Папка твой на пасеке. У нас весна полным ходом. Все цветет. Часто идут весенние дожди, поэтому почти всегда пахнет свежестью. Когда солнышко до обеда прогреет все вокруг, то ветер пригоняет с поля запахи полевых цветов, цветущих диких яблонек и персиков..

Пчёлы проснулись и уже начали вылетать из уликов. Жизнь продолжается, сын, жизнь продолжается.. Будь здоров, сынулина! Помни, мы тебя любим и ждем. Соседу нашему, Ивану Капралову – привет передай!

Видишься ли ты со своим братом Василием? Как у него дела? Не ранен ли он? А то, чего-то писать перестал. Он и так писал нам письма раз в год, а сейчас совсем перестал. Только из писем Ивана и знаем, что жив он, и в кого он такой уродился! Если увидишь его – скажи, мы ждём писем от него!

Твоя Ленка, невестка наша будущая, мы так думаем всей улицей, пошла в почтальонши, страсть, как-девка-то поменялась, сынок. В нашем городе это самая плохая профессия. Но её уговорил наш председатель поработать с полгода, покуда с фронта, кто раненный не вернётся и не подменит её. Никому не хочется похоронки разносить… Куда делась её веселая и задорная улыбка?

Девка-то совсем улыбаться перестала…

Мать Ленкина говорит, что седеть её дочка начала, в свои-то 16 годков![64]

Конечно, понятно, что работа даёт, какую-никакую прибавку в доход семьи, да и мало у нас молодежи толковой, все на фронте… жалко дочку-то… возвращайся скорее!

Живым…

Твои папа, мама, бабушка и дедушка!

Киргизская ССР, районный центр Сталинское.

24 апреля 1945 года.

—————————————————————

Ей пятнадцати нет – девчонка.

Невысока и очень худа.

Письмоносица, почтальонка,

По прозванию Нюрка-беда.

 

В зной и в слякоть, в метель и стужу

С сумкой кожаной наперевес

Разнести Нюрке почту нужно

По пяти деревенькам окрест.

 

Дома двое младших братишек,

Мать болеет почти уж год.

Слава Богу, отец с фронта пишет –

Ждут и верят, что он придет.

 

Он придет, и все будет, как прежде,

Как в далеком-далеком вчера.

Не лиши только, Боже, надежды…

И опять на работу пора.

 

Ребятишкам – картошка в печке,

Ей с утра – с сумкой наперевес.

А что впроголодь… Бегать легче

По пяти деревенькам окрест.

В деревнях – старики да дети,

Бабы – в поле, то сеют, то жнут.

Почтальонку вдали приметят

И с сердечной тревогой ждут.

 

Треугольник – живой! Удача!

Коли серый казенный конверт –

Замолчат, закричат, заплачут…

И померкнет в глазах белый свет…

 

Защемит у девчонки сердчишко

От людского горя и бед…

Тяжела эта сумка слишком,

Если там от беды привет.

Вести черные – похоронки,

Горя горького череда.

Письмоносице, почтальонке

Без вины дали имя – Беда.

 

Малолетка еще, девчонка –

Только в косах полно седины.

Письмоносица, почтальонка,

Разносящая вести с Войны.

Татьяна Черновская

 

      Годы войны. Художник А.А. Прокопенко

Рассказ четвертый. Данил.

Часть первая.

Штурм Берлина. Продолжение.

Печать 6-й Гвардейской

стрелковой дивизии

25-й Гвардейский стрелковый полк.

\\\\\\\\\\\\\\\\\\

Дорогие мои мамуля и папуля, дедушка и бабуля!

Я рад! Я счастлив! Я иду на штурм Берлина! Свершилась моя мечта!

Завтра мы добьем фашистского зверя в его логове! Позади Бранденбург. Приказ отдан!

Наступление начнется завтра! Завтра! Обо мне не волнуйтесь!

Привет вам от всех моих боевых товарищей!

Ждите нас в гости с Победой!

Ваш сын Даниил.

Германия. Берлин.

       25 апреля 1945 года. 

P.S. Наступать будем бок о бок с морскими пехотинцами из Севастопольской бригады. Потому без шутки завершить письмо ну никак не могу: «Складывается у нас, у пехоты, мнение, что моряки – самые мудрые люди! Когда им рассказываешь про какой-нибудь спорный момент или ситуацию, они всегда задают один единственный, уточняющий вопрос:

Слышь пехота, а чё ты ему сразу не врезал?!»

 

 

 

Печать 6-й Гвардейской

стрелковой дивизии

25-й Гвардейский стрелковый полк

\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\

Я не знаю с чего начать, уважаемые родители Данилы, Григорий Павлович и Мария Лукьяновна!

Простите нас! Не уберегли мы вашего младшего. Как могли мы его защищали… но он рвался вперед.. рвался отомстить за своих братьев, за Илью, за Костю, за Михаила…

Данилка погиб 1 мая 1945 года. Берлин был почти взят. Мы Данилку держали, как обычно, позади всех опытных и стреляных бойцов.

После боя в момент затишья, когда наша рота обследовала развалины многоэтажного дома на предмет присутствия там гражданских, может помощь кому нужна. В Берлине живет много местных жителей, ну и страдают они, естественно, от бомбежек… кто раненый, кого развалинами дома привалило…

Из подвала одного из разбомбленных домов вылез подросток и попросил воды. Ближе всех к нему был Даниил. Он и флягу первым достал, ну и подал немецкому мальчику. Потом повернулся к нему спиной для того, чтобы сказать нам, что ему, подростку, медпомощь не нужна. Мы услышали выстрел и увидели, как упал Даня и увидели убегающего подростка с Данилиной флягой в одной руке и пистолетом в другой…...подонок не промазал. Стрелял он – в спину и в упор. Даниил умер сразу. Пуля попала в сердце… 2 мая 1945 года пал Берлин. У всех радость. Победа. Мы же хороним нашего боевого малыша, Вашего сына, в Берлине.

Мы поклялись над его могилой отомстить врагу-фашисту за его смерть! И у нас есть такая возможность, потому как нашу 6-ю Гвардейскую посылают на штурм города Прага,[65] потому что фашисты не сдались еще и засели там, в Чехии!

Василий еще об горе нашем общем не знает. Только послали за ним, чтобы успел попрощаться с братом. Где сейчас разведчики наши – не знает никто. В Берлине собралось около миллиона русских солдат.

Для него, как и для Вас, эта весть будет большим несчастьем… Мы обязательно приедем к Вам в гости. Даня был и нам как сын, потому хотим приехать к Вам и рассказать Вам о настоящем русском солдате, гвардии младшем сержанте Боровом Данииле… Нашем всеобщем таком жизнерадостном и веселом полковом любимце… Он таки стал героем… вчера вечером он и ещё два бойца нашей роты взяли в плен генерала-майора Вробеля… одного из руководителей Берлина, и воздвиг флаг, который вручили раненному политруку нашему, Володе Долгих, пионеры из его родного города Иланский, что в Красноярском крае…, хоть и ранен тяжело наш политрук, но мы выполнили его завет, и прошел этот флаг, вышитый руками школьников, с нами через всю Войну. И теперь гордо развевается он над зданием МВД в Берлине! Будем за это дело обязательно представлять нашего Данилку к государственной награде (посмертно). Мы будем ждать письмо от Вас, пишите нам, пока мы живы – мы будем помнить Данилу, а сейчас до свидания, шлем Вам низкий поклон. Ещё раз простите нас, если сможете…

13 Армия, 6-я Гвардейская стрелковая дивизия, 25-й Гвардейский стрелковый полк

1-я Гвардейская рота

Подписи 71 солдата и 4 офицеров.

Германия. Берлин. 2 мая 1945 года.

 

 

P.S. Из всех вещей Данилы осталась злосчастная фляга, кортик и фотография его девушки Лены. И неотправленное письмо без адреса и без адресата, наверное, тоже для Лены.

Мы отдадим это все его брату Василию.

– Неотправленное письмо Борового Даниила –––– Адресат неизвестен –––

Дорогая моя, милая моя, единственная моя, любимая моя, неповторимая моя…

…как я хочу сказать тебе такие слова хотя бы в письме, но если я это напишу, то я не решусь его отправить… поэтому, каждый раз, когда у меня есть свободная минута, я пишу тебе письмо. Потом читаю его шепотом, представляя тебя, сидящей рядом со мной, такой родной и уставшей от тяжелой ноши – сумки с почтой. Мне мама писала, что ты теперь почтальон у нас. Значит, я опять не решусь отправить тебе письмо, ведь ты его тогда точно прочитаешь… и мне будет стыдно, может еще даже подумаешь, что я какой-то сентиментальный слабак… Поэтому утром я эти письма обычно рву… Но вечером снова начинаю писать уже новое письмо… …Милая моя! Голубка моя!

Сначала я сомневался, что я тебя люблю, но только попрощавшись я понял, что хочу вернуться с Войны именно к тебе, потом дождаться, когда тебе исполнится 18 лет, отвести тебя в ЗАГС и сделать тебя своей женой…

Расставание наполняет смыслом недосказанное или недоделанное. Ты тут же либо забываешь… или начинаешь жалеть о том, что не сделал… и тогда хочется кричать, кричать со всей силы и ругать себя, крыть матом за то, что такой нерешительный!!! Я очень жалею, что даже не позволил себе взять тебя за руку, когда провожал тебя до дома твоего… У тебя, наверное, очень нежная рука… Я много раз себе представляю в фантазиях, что я держу тебя за руку, и мы идем, идем по берегу нашего озера, и я рассказываю что-то смешное, и ты задорно хохочешь…

Я скучаю за тобой и люблю тебя.

Не знаю, но чувствую, что и у тебя ко мне есть какое-то чувство, но возможно это все мои фантазии… Милая, любимая, единственная, я верю и знаю, что мы обязательно встретимся! В этой ли жизни или следующей, но мы не можем не встретиться… и мы будем вместе… Всегда!

Пишу это письмо в момент затишья, мы уже в сердце Берлина!

Враг разбит! Слух прошел, что фашисты выслали парламентеров, чтобы сдаться, поэтому мы прекратили огонь. Все вокруг в дыму и пожарах, никто ничего не тушит, мирных немцев жалеем – даем им и попить и покушать, злости почему-то на них нет совсем.. жалко их.. Может поэтому у нас, у русских есть поговорка «лежачего не бьют»?

Извини меня, но это письмо я тоже тебе не отправлю. Порву утром. Пусть пока поживет у меня на груди..

Навеки твой, гвардии младший сержант

Даниил Григорьевич Боровой.

Германия. Берлин. 1 мая 1945 года.   

 

 

Это письмо висит в рамочке в доме той самой Ленки-письмоносицы рядом с портретом Данилы. Под ним на маленьком кусочке тетрадки в клеточку, без рамки, прикреплен на старых канцелярских кнопках ответ на это письмо.

Вот его текст:

«Как давно я хотела написать тебе и все не решалась. Ведь девочки никогда не должны писать письма первыми!

Милый, родной мой Данечка... Данила... Данила Григорьевич!

Мне принесли твоё письмо, и я не знаю, услышишь ли ты мой ответ, и смогу ли я его написать дальше, чем эти строчки...

       Я плачу, плачу так давно, что слёз уже нет, но я все-равно плачу…, плакала, когда без разрешения прочитала письмо Капраловых и из него узнала о твоем подвиге и твоей гибели..

      Плакала, когда мне на глав.почте передали пачку писем и среди них была одна похоронка на весь город – твоим родителям, плакала вместе с твоей мамочкой, когда вручила им похоронку, плакала, когда мне принесли твоё неотправленное письмо…

Данечка, спасибо тебе за любовь ко мне, спасибо тебе за те чувства, которые меня так же переполняют, как и тебя, вернее переполняли…

Я опять плачу.. ведь я тоже мечтала, чтобы ты взял меня за руку, я очень мечтала и

хотела почувствовать твои сильные руки-ладони в своих ладошках, я в тайне мечтала, как тебе придётся меня обнять, когда, после твоего возвращения с Войны я с разбегу прыгну к тебе в объятия и обниму тебя руками и ногами!

Я мечтала приготовить тебе твой самый любимый пирог с грибами и капустой, чтобы корочка в нём была только по краям, даже мечтала, прости меня за такое, что у тебя будет, если ранена рука, то я кормить буду тебя с ложечки… мечтала, что выйду за тебя замуж и у нас бы были самые красивые дети в мире…

Я думала, что работая письмоносицей, смогу привыкнуть к тому, что разношу людям горе и боль, что смогу сопротивляться людской злой и постыдной молве, которая прозвала меня Ленка-беда, но не смогла. Плакала со всеми и всегда, плакала, когда приходила домой, после работы, плакала, когда забирала почту на глав.почте… а похоронки.. похоронки, наконец, перестали приходить к нам в город.

Твоя была последней…

Мне мой папа когда-то рассказывал, что зацепившая тебя мелодия будет продолжать жить внутри тебя, потому что у нас внутри есть струны и они начинают резонировать …так же и с людьми, затронувший струны твоей души человек, даже уйдя, остается в тебе навсегда..

Я буду помнить тебя, пока дышу, я буду помнить тебя, пока живу, я буду помнить тебя до тех пор, пока душа моя не расстанется с моим телом! О твоём подвиге и подвиге твоих братьев, и подвиге всей страны нашей я буду рассказывать своим детям, своим внукам, своим правнукам, чтобы память о том, что произошло, память о героических днях вашей жизни не умерла, и не должна умереть!

Ведь со смертью памяти сразу придёт новая Война…

…я верю, что любовь не умирает,

…я верю, что любовь живёт вечно…

…она должна жить вечно…

Потому что любовь – это то, ради чего стоит жить и умирать.

Я люблю тебя… я люблю тебя, мой Даня…

Приходи ко мне, хотя бы во сне, пожалуйста…

Навеки твоя, Ленка».

 

   Рассказ четвертый. Штурм Берлина.

Часть два. Историческая справка.

 

Штурм Берлина начался 25 апреля 1945 года. Закончился полной капитуляцией – 2 мая 1945 года.

25 апреля 1945 года замкнулось кольцо вокруг столицы Германии – Берлина. Гарнизон города вместе с отступившими за его стены войсками насчитывал 300 000 человек.

Оборона была тщательно продумана и подготовлена. Большинство домов были каменные с большой толщиной стен. Окна и двери закладывались мешками с песком и превращались в амбразуры. Все улицы были перекрыты баррикадами. Фашисты имели достаточно фаустпатронов,[66] изобретенных для уличных боев с русскими танками.

Подземелья Берлина, включая метро, делала невидимой для наших войск мгновенные перемещения гитлеровцев по Берлину.

Штурмовали Берлин шесть армий 1-го Белорусского фронта.

Это 47-я, 3-я и 5-я ударные, 8-я Гвардейская, 1-я и 2-я Гвардейские танковые армии.

3 армии 1-го Украинского фронта.

Это 28-я, 3-я и 4-я Гвардейские танковые.                 И вся эта неимоверная силища окружила город.    

500 000 человек, 2 000 танков, 13 000 орудий и миномётов, 2 100 реактивных установок («Катюш») начали и закончили дело всей страны…

Бои в городе не прекращались ни днем, ни ночью. Квартал за кварталом советские войска «прогрызали» оборону противника.

На рассвете 30 апреля ценой немалых потерь захватили здание МВД.[67]

Через стенку уже был Рейхстаг.

30 апреля 1945 года овладели основной частью здания Рейхстага. Фашисты все еще оказывали упорное сопротивление.

Штурмом брали каждое помещение. Утром 1 мая 1945 года над Рейхстагом был поднят красный флаг. Но бой внутри парламента (Рейхстага) продолжался до ночи 2 мая и утром гарнизон Рейхстага капитулировал.

Гитлер покончил жизнь самоубийством.

В первом часу ночи 2 мая в эфир вышло сообщение на русском языке:

«Не стреляйте! Высылаем парламентёров. Место переговоров – Потсдамский мост».

В 6.00 2 мая 1945 года генерал Вейдлинг сдался в плен.[68]

Через час он написал приказ о капитуляции Германии, который при помощи усилителей громкости и по радио был передан в эфир и был слышен на улицах Берлина. Фашисты начали сдаваться и выходить с поднятыми руками. Некоторые фашистские полки пытались прорваться на запад, не желая подчиняться приказу Вейдлинга, но были уничтожены.

Подлинник приказа о капитуляции Берлинского гарнизона на немецком языке:

Am 30. April 1945 hat der Führer Selbstmord begangen und damit alle, die ihm Treue geschworen hatten, im Stich gelassen. Getreu dem Befehl des Führers wart ihr, deutsche Soldaten, bereit, den Kampf um Berlin fortzusetzen, obwohl eure Munition zur Neige ging und die Gesamtlage den weiteren Widerstand sinnlos machte. Ich ordne die sofortige Einstellung jeglichen Widerstandes an. Jede Stunde, die ihr weiterkämpft, verlängert die entsetzlichen Leiden der Zivilbevölkerung Berlins und unserer Verwundeten. Im Einvernehmen mit dem Oberkommando der sowjetischen Truppen fordere ich euch auf, sofort den Kampf einzustellen. Weidling, ehemaliger Befehlshaber des Verteidigungsbereichs Berlin.

Перевод: 30 апреля 1945 года наш фюрер покончил с собой. Таким образом, он бросил всех, кто верен Германии и ему. Последний приказ фюрера – продолжать бои вокруг Берлина, несмотря на то, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. Я приказываю немедленно прекратить сопротивление, в связи с тем, что это продление ужасных страданий гражданского населения Берлина. По согласованию с высшим командованием советских войск, призываю Вас, солдаты Германии, немедленно прекратить боевые действия.

Вейдлинг, бывший командующий берлинским оборонительным районом.

2 мая 1945 года он подписал капитуляцию немецких войск и сдался вместе с остатками гарнизона в плен. В феврале 1952 года военным трибуналом приговорён к 25 годам тюрьмы по обвинению в военных преступлениях.

Гельмут Вейдлинг умер в тюрьме в 1955 году.

Похоронен, как все преступники, в безымянной могиле.

———————

За весь штурм мы потеряли 352 475 воинов, из них безвозвратно (убито) – 78 291 человек.

Потери боевой техники составили:

1990 танков, 2108 орудий и минометов, 917 самолётов.

Потери польских войск, которые тоже принимали участие в штурме:

8892 бойцов, из них безвозвратно – 2825.

Из боевых донесений:

Воины 1-го Белорусского фронта в Берлине уничтожили 232 726 фашистов, в плен сдались 250 675.

Воины 1-го Украинского фронта уничтожили 114 349 фашистов, сдались в плен 55 080.

Воины 2-го Белорусского фронта уничтожили 49 770 фашистов, взяли в плен 84 234.

Итого потери немецко-фашистских войск:

убито около 400 тысяч человек.

В плену около 380 тысяч человек.

Часть немецких войск отошла к Эльбе и сдалась союзникам (США и Англии). Из окружения в Берлине смогло просочиться не более 17 тысяч фашистов.

 

Рассказ пятый. Василий.

Прага. 9 мая 1945 года

История пятая и последняя.

Печать 6-й Гв. ст. дивизии

\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\

Дорогие мои родители!

Примите от меня пламенный, гвардейский, горячий привет и разрешите поздравить Вас с Великой Победой над фашистской Германией!

Прошу у вас сердечно прощения за то, что не люблю писать письма…

Некогда мне было.. сейчас полегше стало..

Я нахожусь в Праге, и мы все празднуем окончание этой проклятой войны и победу советского свободолюбивого народа над немецко-фашистскими захватчиками.

Горит мое сердце и кипит от радости все внутри!

1941-1942-1943 года больше не вернутся к нам! Не будет больше и слез, и горя, и переживаний… Русский народ велик и терпелив! И он одержал победу, разгромив людоедские гитлеровские банды, сеющие смерть для всех народов Земли.

Я хотел бы теперь коротко написать о моей жизни. Прошли мы с нашей дивизией уже 6 западное государство. Совершаем затяжные марш-броски, идем и идем веред и вперед!

Который месяц видим, как мимо нас проходят тысячи и тысячи немецких солдат и офицеров, сложившие оружие..

…движатся поезда с танками, автомашинами и другим вооружением.

Я уже устал, но устал от того, что у меня сейчас полные руки цветов! Люди-европейцы от радости плачут, обнимают и целуют русских солдат! Приходим в городок – праздник в городке, приходим в село – праздник в селе!

Кругом праздник!

Красные флаги, лозунги, портреты наших вождей, цветы, веселье! Партизаны братья-чехословаки вышли из лесов и встречают нас! Благодарят за освобождение их страны от гитлеровского ига.

Мамуля, просто не знаю, как объяснить, но когда видишь плачущих от радости людей, то и сам начинаешь плакать, и не знаешь и не поймешь почему и откуда слезы сами собой берутся.

Может потому, что этот народ живет в такой нищете, обиде, бедности, а может потому что кончилась треклятая война…

Только когда по Германии мы шли, то немцы сплошь были недовольные, по рожам их видно было это дело! Не довольные они нашей победой, правда, пожилые фрицы думаю рады были, что кончилась война, кажется мне, что и не хотели воевать и ненавидели Гитлера, а эти сынки богатеев, банкиров всяких, фабрикантов разных, буржуев-эксплуататоров, вот они недовольны судьбой своей и бес с ними.

Наши войска давно соединились с союзниками, но нашей дивизии еще не скоро это предстоит!

Вот все, дорогая моя мама. Я сполна отомстил за братьев своих! За Илью! За Костю! За Мишу! За Даньку…

Кончаю, потому что нужно идти дальше, на запад! Маршрут большой, на день в плане 80 километров прочесать леса и болот, необходимо нанести на карту расположение минных полей фашистов и власовцев, они облюбовали, гады чехословацкие леса…

Ну ниче, выкурим их от туда..

Передайте привет тете Лиде, Тане, Аннушке, Надюше, бабушке Лене, дедушке Ивану и всем остальным и поздравьте их с Победой.

С тем до свидания. Ваш Вася.

8 мая 1945 года. Чехословакия.

 

От автора.

Василий Боровой написал за 4 года войны домой всего несколько писем.

Два из них сохранилось. Первое я привел чуть выше. Второе и последнее его письмо приведу чуть ниже. Два письма для главы — это очень и очень мало, поэтому чтобы раскрыть тему разведчиков в период Великой Отечественной Войны я приведу сначала выдержку из наградных листов и короткие воспоминания командира части, в которой служил Василий Боровой со своими боевыми товарищами.

Итак, сначала выдержка из наградных листов:

«Гвардии старший лейтенант Боровой, за период боев с 7 января 1943 г. по 2 мая 1943 года, ведя разведку своевременно, давал данные о противнике. С группой разведчиков в 6 человек уничтожил 29 солдат противника и 21 взял в плен».

Из наградного листа к медали «За Отвагу»

 

«За период боевых действий полка с 10 июля 1942 г. ведя разведывательную работу, руководя взводом пеших разведчиков, поставил работу на должную высоту. Под его непосредственным руководством, как заместителя развед.роты и участии проведено 28 вылазок и ночных поисков. Результат: взято в плен 23 немецко-фашистских оккупанта, 3 станковых пулемета, 4 ротных миномета, 7 ручных пулеметов, одно противотанковое орудие, 67 винтовок, уничтожено до 200 солдат противника».

Из наградного листа к ордену «Отечественной войны» 2-й степени

 

Ну а теперь несколько до того невероятных историй, что я пока не увидел подтверждающие документы Министерства Обороны, считал, что это солдатские байки…

То, что совершили в Великую Отечественную Войну войсковые разведчики Михаил Гриневич и Василий Боровой, дает полное основание назвать их Героями..

Листая подшивку военных газет, бросаются в глаза заголовки: «Разведчики во главе с тов.[69] Гриневичем захватили языка и взяли трофеи», «Смелый налет разведчиков», «Разведчики дезорганизуют коммуникации немцев», «Вчера ночью рейд смелых», «Новый подвиг разведчиков», «Вожак следопытов», «Разведчик–ас[70]»…

«Отважно и умело действуют разведчики подразделения, где командиром гвардии капитан Гриневич, четырежды отмеченный правительственными наградами. О боевых подвигах славных следопытов, о их боевом опыте рассказываем мы сегодня».

И все это о нем, Михаиле Гриневиче и его ребятах…

Чем больше читал в дивизионке[71] (дивизионной военной газете – прим.автора) об этой развед.группе, тем больше недоумевал:

Среди 69 Героев Советского Союза[72] 6–й гвардейской стрелковой дивизии его нет. Странно... Такие громкие дела, такая слава. Газета, разумеется, писала и о тех, кто не удостоился Золотой Звезды. Но чтобы на своей крайне скромной площади уделять столько внимания нескольким офицерам и солдатам, такую честь на фронте, на передовой, надо заслужить поистине делами незаурядными.

Мнение командира полка:

— Эти двое были неразлучной парочкой, что один разведчик–ас, что другой.

Эта пара была лучшей не только в нашей дивизии, но и в армии и, пожалуй, на всем 1–м Украинском фронте лучше их было не сыскать!

Сколько языков[73] перетаскали они с той стороны фронта, как изобретательно воевали! Знаете, как ценили их?

Был случай, возвращались они под утро с вылазки, за ними погоня, двух языков, один из которых генерал, волокут с собой, ну и попали под обстрел, ранило командира (Михаила Гриневича – прим.автора), сильно ранило-сознание потерял, так Вася (Василий Боровой – прим.автора) отправил всю группу к своим, вместе с пленными фрицами, а сам собрал у всех оружие и гранаты, окопался, заминировал все подходы, и отстреливался до последнего патрона… предполагаю, что и не ждал он помощи, потому как нейтральная[74] полоса, и на штурм ее без подготовки идти явное самоубийство!

Так вот, чтобы вызволить их, мы подняли в атаку полк! Целый полк! Тысячу человек!

Но всем предложили идти только добровольно! Их настолько все любили и восхищались, что в атаку пошли их вызволять в полном составе… Спасли Гриневича и Васю...

Гриневича Михаила Степановича и Борового Василия Григорьевича..

Выглядели они, как два брата, эти «вожаки следопытов», виртуозные добытчики языков... Роста чуть выше среднего. Худощавы.

Лица у них добродушные, без всяких там волевых складок, стального блеска глаз и прочих атрибутов сильной личности.

Вне боя и между вылазками – два застенчивых парня. Однако и достоинство при этом чувствовалось. После операции о своих боевых делах докладывали сдержанно, без патетики.

О Михаиле: В апреле 1942 года Гриневич окончил пехотное училище и на фронт. С мая 42 г. командир взвода, с сентября командир роты в 10–м гвардейском полку 6–й гвардейской стрелковой дивизии.

В декабре, через расположение роты Гриневича, прошли наши дивизионные разведчики (естественно ночью) за языком, но вернулись ни с чем и с потерями. Потому как были обнаружены фашистами еще при попытке перейти линию фронта. Михаил тогда и решился подойти командиру батальона с мыслью, а что если самим попробовать? Очертания переднего края противника он и его подчиненные знали, как свои пять пальцев. Его бойцами было нанесено на карту расположение огневых точек, минных полей, и естественных укрытий… Ком.бат и командир полка одобрили его замысел. Плюс язык нужен был просто позарез!

Гриневич отобрал 18 бойцов, среди них был Василий Боровой, – так возник с ним рядом Вася. Отныне и навсегда. День на подготовку.

В следующую ночь – вылазка…

…Вернулись с двумя пленными и кучей трофейного[75] оружия и без потерь.

Через неделю попробовали повторить успех. Вылазка – двое пленных.

Командир 6-й гвардейской дивизии полковник Черокманов назначил Гриневича командиром разведроты, Борового его заместителем. Зимой 1943 года в дивизию прибыл начальник разведки армии. Для наступления необходим был язык определенного уровня. Соседняя дивизия не справилась. Ее разведчикам, несмотря на все попытки, не удалось этого сделать. А между тем фашист, по данным авиационного наблюдения, вовсю производил там перегруппировку. Не будет точной информации – при атаке будут сотни убитых наших бойцов. Будет информация – потери сведутся к минимуму.

Командарм,[76] соответственно, хотел получить свежую информацию от пленного, но пленный должен был быть не ниже офицера, а войска обязательно танковые!

И наши герои получают приказ – взять языка! Отряд посчитал это задание высшей наградой! Из всей армии выбрали именно их!

Гриневич понимал почему выбор пал на него и его бойцов, но он еще молод и малоопытен для такого ответственного задания! Поэтому права на ошибку у них не было!

Была проблема – Вася подвернул ногу на тренировке, как назло. Без Борового Гриневич не ходил еще в разведку. И он попросил на подготовку двое суток, в надежде, что Вася справится с травмой!

Вася справился.

Действовать развед.роте предстояло на незнакомой для них местности. Еще двое суток разведчики тщательно наблюдали за передним краем немцев. Определили маршрут, предположили место и объект захвата, места отхода, – ложного и настоящего, в общем в две головы продумали все и вся вплоть до мельчайших деталей.

В итоге – двое пленных. Два танкиста. Командир танковой роты! и его заместитель!!!

Был и третий, но его оставили в месте ложного отхода и заминировали.

..Когда слышишь фразу «бесшумно проделали проход в минном поле» или «без единого звука разрезали колючую проволоку, которая была вся увешана консервными банками», или «проползли между двумя батареями (в дождь, грязь, холод, жару, туман, снег, под кинжальным обстрелом и т.д.)», «ворвались в блиндаж»... то не задумываешься, как тяжело выполнить хоть малую толику выше описанного! Сколько надо иметь мужества, отваги, обычного героизма, понимая, что одно неверное движение – и смерть, но смерть не только твоя, а всего развед.отряда!

В донесениях указано, что группа Гриневича в обороне взяла пятьдесят восемь и в наступлении около сотни «языков-офицеров». Обычных фашистов-солдат даже никто не подсчитывал.

Гриневич и Боровой были не просто командиром и заместителем командира разведроты, Михаил был ее совестью, а Василий ее душой.

Гриневич, как командир, мог бы и не ходить за языками так часто, у него было достаточно и другой работы: подготовка новых бойцов, обучение старых…, но! 100 процентное понимание, что происходит на территории фрицев вблизи позиций дивизии – вот что требовали от него командиры. А как именно он это сделает, как обеспечит разведданными, как даст результат — сам ли поведет разведгруппу в ночь, или прикажет кому–то другому привести пленного фашиста, — это его дело. Когда будет выполнен приказ и штаб получит языка-немца, то хвалить и награждать будут командира, и никто не спросит, ходил ли на «охоту» он сам..

Гриневич ходил сам. Всегда. Но никогда без Васи. И в этих походах они вдвоем брали на себя все самое трудное, сложное и опасное.

Так они понимали слово «долг».

Развед.рота Михаила Гриневича в 6-й гвардейской дивизии стала элитным подразделением, как бы гвардией в гвардии.

За отвагу и мастерство прозвали ротой «Спартанцев»[77] Работа их заключалась не только в сборе развед.данных и поиске «языков». Когда надо было, то они проламывали любую оборону или становились надежным, непроходимым для фашистов, щитом.

Сколько раз за войну произносилась в телефон фраза: «Спартанцы – выручайте!»

И «спартанцы» первыми, но всегда с умом и практически без потерь форсировали любые реки и озера, шли на штурм городов, дотов, крепостей, прикрывали отступление, удерживали плацдармы… И эти же «спартанцы», во главе со своими командирами, Мишей и Васей, совершили подвиг, которому в истории Великой Отечественной Войны просто нет аналогов. Приведу один, но какой! пример из их героической биографии.

К счастью эта информация вышла за пределы секретных архивов и ее сейчас можно найти и проверить, а не выдумка ли все это..

Итак.

Есть такая поговорка «Смелость города берет». Слышали? Да?

А вот вам и ее происхождение…

19 июля 1944 года, а события, описанные мной развернулись близ города Рава–Русская, разведывательная рота Гриневича, которая насчитывала 54 бойца, получила задачу захватить ближайшие траншеи фашистов, немного восточнее города, взять пленных и закрепиться на господствующей высоте, приспособив под оборону трофейные пушки и минометы.

Задачу выполнили как всегда, практически без шума и потерь.

Пленных решили допросить на месте. Благо немецким языком все в роте владели в совершенстве. Узнали, что в городе гарнизон — около триста человек и все заняты созданием укреплений. А рота СС занята эвакуацией документов, плененных партизан и имущества. Выяснили, что у эсесовцев есть танки и самоходки.

Правда было непонятно с количеством бронетехники, эти пленные солдаты просто не знали эту информацию. Василий и Михаил провели оперативное совещание и приняли решение – атаковать! Наглость и внезапность. Вот два фактора, которые они решили использовать. Плюс подтянулось подкрепление: взвод зенитчиков с шестью крупнокалиберными пулеметами.

Рано утром 20 июля 1944 года, на двух машинах зенитчиков и на трех трофейных грузовиках с водруженными над кабинами красными флагами, предварительно уничтожив часовых с восточной части города, спартанцы-разведчики, с традиционным русским «ура» ворвались в город Рава–Русская.

Фашистов охватила паника. Немцы в одном белье выпрыгивали из окон, бегали по улицам и были прекрасной мишенью для разведчиков..

Первым был захвачен вокзал. Освобождены партизаны. Их тут же вооружили. Так гарнизон Гриневича увеличился на тридцать человек. Местные жители, большей частью старики и старухи приносили воду и простыни для перевязки… На платформах стояли тяжелые танки, внутри которых находилось достаточное количество снарядов. Василий Боровой тут же вызвался развернуть пушки танков в сторону отступавших немцев и взяв с собой двенадцать разведчиков тут же превратили вокзал в неприступную цитадель[78]. Фашисты, сообразив, что нападавших мало, и они произвели штурм города без танков и самолетов, – перешли в контратаку. Атака была отбита. Фашисты потеряли несколько бронемашин и танк, Михаила Гриневича же тяжело ранило осколками в грудь и живот, но он продолжал руководить северной обороной, пока не потерял сознание от потери крови.

Василий Боровой руководил обороной с юга и не знал о том, что командир ранен.

Тут надо запомнить еще одну фамилию - Борис Иванович Шевченко. Он в отсутствии Васи вытащил командира с поля боя… Тащил в сторону наших, пока не увидел идущих в атаку и на помощь части нашей дивизии…

…полсотни разведчиков, взвод зенитчиков, атаковали и освободили целый город. Сейчас это кажется просто невероятным. А ведь было!..

В Центральном архиве Министерства обороны СССР я нашел два полит.донесения (одно дополняло другое) начальника политотдела 6–й гвардейской дивизии гвардии подполковника Лумпова.

«Операция по взятию города Рава–Русская, — говорилось во втором донесении, — являет собой образец бесстрашия, мужества, боевой дерзости разведчиков, вступивших в неравный бой с гарнизоном города, усиленным самоходными пушками и броневиками. Группа стремительной атакой ворвалась в город, овладела им...»

Потом идут подробности и называются имена наиболее отличившихся солдат и офицеров Красной Армии.

Героизм капитана Гриневича был выделен в отдельное донесение..

Эффектный и эффективный штурм Равы–Русской – это веское основания наградить Гриневича и его роту высшими орденами государства. Например, Золотой Звездой Героя.

Однако представления к высшей награде не последовало. Наградили Гриневича орденом Александра Невского, Борового орденом Отечественной Войны..

Награда для капитанов хотя и высокая, но за такой подвиг весьма и весьма скромная.

И я выяснил почему. Все оказалось банально и просто.. В личном деле Михаила было указано, что он из семьи «кулаков»[79], и оба они не были членами <