Вера и Петр проходят на кухню. Вера снимает кипящий чайник с плиты. Заваривает себе и гостю цикорий.

Вера. Осторожно, горячий. А вас как зовут?

Петр. Анархист.

Вера. Как-как?

Петр. Анархист.

Вера. Это прямо имя такое?

Петр. Ну, это мое системное имя, а настоящее никто уже не помнит.

Вера. Что значит – системное?

Петр. Вот ты, Вера, в какой системе живешь?

Вера. Я в мире вообще-то живу.

Петр. Ну, называй это миром. Ты в каком мире живешь?

Вера. В нормальном.

Петр. Вот ты живешь в нормальном, а мы в ненормальном. Между собой мы называем это системой. Так что для системы я Анархист, а для всех прочих я – никто, дрянь, сволочь, позор страны.

Вера. А почему ты – позор страны?

Петр. Потому что я живу, как хочу.

Вера. А разве это плохо?

Петр. Многие считают, что да.

Вера. Почему?

Петр. Потому что мы счастливы, а они нет. Ты вообще замечала, что счастливые люди обычно живут своей жизнью и никого не трогают, в то время как несчастные бесконечно делятся опытом своего несчастья, гордятся прожитыми годами и зорко следят за тем, чтобы никто из их окружения не дай бог не стал счастливым?

Пауза.

Вера. У меня мама такая. Понимаешь, мне эта трешка досталась от бабушки по отцовской линии. Отец с нами не жил, а бабушка переписала эту квартиру на меня. В знак извинения за папу. А мама теперь говорит, что нужно сдать это жилье квартирантам, а жить с ней, в однушке. Но я не хочу с ней жить. Ты не представляешь, что это было, когда мы жили вдвоем. Вот сейчас я живу одна и все совсем по-другому. Я теперь спокойная. Мне денег на все хватает. У нас в библиотеке платят мало, но мне правда на все хватает. Я сама себе платья шью. На машинке вот печатаю. А мама говорит, что я тунеядка, потому что «сижу на попе ровно», а не на заводе вкалываю.

Петр. Просто твоя мама не хочет, чтобы ты была свободной. Она боится, понимаешь? Потому что быть свободным – это значит научиться летать. А научиться летать очень тяжело. Можно упасть и удариться, можно и вовсе разбиться. Но зато когда ты научишься летать, ты поймешь, что никогда и ни на что не променяешь это чувство свободы.

Вера. Анархист, скажи, а как научиться летать?

Петр. Вера, а можно я свою кассету поставлю?

Вера. Да, конечно.

Петр идет в комнату, Вера идет за ним. Петр выключает магнитофон. Пугачева замолкает на полуслове. Петр ставит свою кассету. Звучит «The Doors».

Петр. Это, Вера, группа «The Doors». Ее основатель, ныне почивший, Джим Моррисон, умел летать. И если ты научишься слушать «The Doors», ты тоже будешь летать, Вера.

Вера. Необычная такая музыка.

Петр. Это не музыка, Вера, это божественное откровение. Он знал, как нужно жить, понимаешь? И если ты будешь слушать Джима Моррисона, Вера, ты тоже поймешь, как надо жить и больше не будешь задаваться глупыми вопросами и мучаться всякой ерундой.

Вера. А что мне делать, чтобы понять? Просто слушать?

Петр. Танцуй.

Вера. Я не умею. Меня даже в садике на концертах ставили в уголке, чтобы я не портила общую картину.

Петр. Все умеют танцевать. Просто начни танцевать для себя. Не для воспитательницы из детсада, не для мамы, не для соседки, а для себя.

Вера. Ладно, я попробую. Только ты не смейся.

Петр. Закрой глаза. И подумай о том, о чем бы ты хотела станцевать.

Вера. Хорошо. Но тогда и ты закрой.

Петр. А я уже закрыл. Видишь, я танцую…

Петр танцует.

Петр. Я танцую о бабочке, прилетевшей на цветок в раскаленный полдень. Она не знает, что она смертна, она не знает, что жить ей осталось меньше одного дня, и потому она ни на что не сетует, ни о чем не заботится, она просто летает над лугом и знает, что ее создал Бог, а если ее создал Бог, это значит, что она просто охренительно, невероятно красива.

Вера смотрит на Петра, а затем закрывает глаза и тоже начинает танцевать.

Вера. А я танцую о маленькой девочке, которую в школе обижали одноклассники. Свою спортивную форму она нередко находила в школьном туалете. Ей плевали в волосы, ее обзывали «потной ботаничкой», на перемене она уходили в самый дальний коридор, чтобы никто ее не нашел и не смог обидеть. Обидеть… За десять лет она сама превратилась в комок, состоящий из одной лишь обиды. И вот прозвучал последний звонок и….

Петр. Come on baby light my fire!

Вера. Come on baby light my fire! Девочка вышла из школы и дала себе слово – она больше никогда и ни на кого не обидится. Потому что смешно обижаться на тех, кто глуп и не свободен!

Вера и Петр танцуют.

Вера. Ты живешь в нашем городе?

Петр. Да. Я живу на одной улице с тобой.

Вера. Странно. Я никогда раньше тебя не встречала.

Петр. А я никогда раньше здесь и не жил. Но вчера я зашел к одному из своих братьев. Он живет в двух домах от тебя.  И он вписал меня до понедельника.

Вера. А потом?

Петр. А потом с дачи вернутся его родители, и я переселюсь жить на другую улицу.

Вера. На какую?

Петр. Это мне пока неизвестно.