ТЕЗИСЫ выступающих по п. 17; 18 и 20

ТЕЗИСЫ выступающих по п. 17; 18 и 20

 Обзора по корпоративным спорам (25.12.2019)

Сделки с заинтересованностью (п. 17 Обзора).

Позиция «ЗА»

Леонид Ходасевич, 3 курс

П. 17 Обзора по корпоративным спорам (25.12.2019):

Сделка общества может быть признана недействительной по иску участника и в том случае, когда она хотя и не причиняет убытков обществу, тем не менее не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта, совершена в интересах только части участников и причиняет неоправданный вред остальным участникам общества, которые не выразили согласие на совершение соответствующей сделки.

Соответствующее прецедентное дело: Определение ВС РФ от 22.10.2019 по делу № 305-ЭС19-8916.

 

1. Неопределённость в основании оспаривания.

Одним из наиболее спорных моментов комментируемой правовой позиции стала неопределённость основания оспаривания сделки. Как отмечается в доктрине[1], применение ratio decedendi в отрыве от механизма действия указанной нормы права, раскрытой в тексте п. 17 Обзора, может создать впечатление, что сделка оспаривается не как сделка с заинтересованность (специальный состав п. 2 ст. 174 ГК РФ), а просто по п. 2 ст. 174 ГК РФ.

Вместе с тем применение правовой позиции в отрыве от её обоснования в тексте Обзора представляется неверным. Как и почти любая другая норма права, правовая позиция Верховного Суда представляет собой обобщение, подверженное издержкам индукции (будучи справедливой в большинстве охватываемых её гипотезой ситуаций, норма может оказаться неадекватна в отдельных случаях – и чем абстрактнее норма, тем больше рисков охватить «не подходящие» для неё общественные отношения).

Инструментом преодоления этой проблемы может послужить детальное раскрытие действия механизма действия нормы права (толкования нормы права) в тексте Обзора. Думается, указанное обстоятельство в определённом смысле делает Обзор судебной практики Верховного Суда более качественным инструментом толкования и правотворчества, чем Постановление Пленума.

При этом из текста п. 17 Обзора с очевидностью вытекает, что сделка была обрушена на основании правил о сделках с заинтересованностью; ещё более явно это следует из прецедентного дела Экономической Коллегии, послужившей основой для Обзора.

Таким образом, правовая позиция Верховного Суда не может восприниматься в отрыве от её раскрытия в тексте п. 17, а соответственно, она имеет отношение только к сделкам, попадающим в сферу действия норм о сделках с заинтересованностью.

 

2. Неопределённость конструкции.

Действительно, Верховный Суд применяет такие неопределённые критерии как «не является разумно необходимой», «причиняет неоправданный вред». Подобный подход означает расширение свободы усмотрения суда.

Вместе с тем корпоративных отношениях в принципе присуще использование неопределённых критериев, отсылающих участников оборота к судейской дискреции. Как отмечается в доктрине, ограниченная рациональность акционеров, усиливающаяся на фоне бессрочности корпоративных отношений, предполагает необходимость восполнения контракта судами[2].

Право всегда стоит перед выбором между справедливостью и определённостью. Создавая «каучуковые параграфы», правотворцы создаёт предпосылки для справедливого разрешения дел судами за счёт высокой гибкости регулирования, однако снижают уровень правовой определённости. Как будет показано далее, комментируемый пункт направлен на защиту миноритарных акционеров от притеснения со стороны мажоритария.

Соответственно, при отсутствии волеизъявления сторон правоотношения лучшим из худших вариантов остаётся отдать соответствующую ситуацию на усмотрение суда с целью восстановления справедливости.

При этом разумно действующим лицам Верховный Суд чётко прописывает механизмы устранения правовой неопределённости, когда порядок распределения прибыли может устанавливаться уставом, единогласным корпоративным договором, либо соответствующая сделка была одобрена, либо ранее в обществе уже сложилось фактическое распределение прибыли.

 

3. П. 17 Обзора как проявление доктрины притеснения в российском праве.

В отличие от англо-американских правопорядков, российское право не знает специального института притеснения миноритарного акционера[3]. Однако ситуация, при которой мажоритарный акционер голосует против распределения прибыли при наличии экономических предпосылок к её распределению, отстраняет миноритариев от возможности участвовать в доходах компании через выплаты в связи с работой в организации – т. е., по сути, выхолащивает содержание корпоративного права миноритария на участие в распределении прибыли (абзац второй п. 1 ст. 67 ГК РФ) – в российской практике достаточно распространена.

При этом необходимо учитывать, что нередко для миноритария именно максимизация доходов от участия в компании является важнейшим интересом в корпоративных отношениях.

В модельном кейсе, описанном Верховным Судом для иллюстрации комментируемого пункта, указывается на диспропорциональность в распределении прибыли через выплату процентов по договору займа (в оригинале имели место выплаты по трудовому договору). Формально прибыль не распределяется, однако фактически она уходит в пользу одного из участников. Указанные действия нарушают субъективное корпоративное право другого участника компании на распределение прибыли. Соответственно, необходим механизм правовой защиты нарушенного права, в т. ч. обрушение указанной сделки.

При этом в судебной практике ранее встречалось непринятие соответствующей логики:

Как было указано в одном из судебных актов, довод жалобы о том, что выплата вознаграждения ответчику прикрывает выплату дивидендов в обход соответствующих корпоративных процедур, отклоняется судом апелляционной инстанции как несостоятельный, поскольку данное обстоятельство не имеет значения для рассмотрения настоящего спора [4].

Как отметила Ю. С. Михальчук, принятое Верховным Судом решение может повлиять на рассмотрение указанного дела в кассационной инстанции[5].

3.1. Интересно отметить, что по утверждению Т. С. Бойко «вопрос о фактических дивидендах или диспропорциональном распределении дивидендов посредством выплаты завышенных вознаграждений членам органа управления общества и вовсе не поднимается ни в российской доктрине, ни в судебной практике»[6].

Выходит, что комментируемый пункт, оперирующий названными категориями, является относительно нечастым примером, когда первенство в развитии отечественного правопорядка берёт на себя не законодатель и даже не доктрина, а высшая судебная инстанция.

 

4. Чрезвычайно интересным с догматической точки зрения представляется подход Верховного Суда, согласно которому составной частью интереса общества являются в том числе интересы участников. В связи с этим ущерб интересу общества также имеет место, когда сделка хотя и не причиняет ущерб юридическому лицу, но не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта, совершена в интересах только части участников и причиняет неоправданный вред остальным участникам общества, которые не выражали согласие на совершение соответствующей сделки.

В доктрине существуют разные подходы к определению понятия «интереса» юридического лица. Представляется заслуживающим поддержки мнение Д. И. Степанова, указывающего на то, что интересы юридического лица – «это спекулятивная конструкция, которой удобно жонглировать для отстаивания той или иной точки зрения, но какого-либо юридического содержания за подобной фигурой речи не обнаруживается (…) интересы юридического лица имеют практическое, прикладное значение лишь для одной цели: понять, допустима ли в принципе защита того или иного интереса конкретного участника юридического лица (например, мажоритарного акционера – примеч. Л. Х.)»[7].

При этом не вызывает сомнения, что институт с заинтересованностью установлен к выгоде миноритария[8]. Несмотря на то, что фактическое перераспределение прибыли может и не причинять убытков самому обществу, отождествление интереса миноритария и интереса общества применительно к данному институту даёт правоприменителю инструмент борьбы с притеснением владельцев небольших долей участия. Представляется, это неплохой пример реализации идей, описанных цитированным ранее автором.

4.1. Закрепление на уровне позитивного права примера такого «широкого» толкования интересов юридического лица через интересы его участников представляется перспективным и для иных институтов корпоративного права.

Так, в спорах о принудительной ликвидации юридических лиц по иску участника необходимо одним из оснований удовлетворения требования является невозможность достижения целей, ради которых было создано общество. В доктрине ставится вопрос о возможности понимания интереса и разумных ожиданий отдельного участника в распределении прибыли компании в качестве одной из целей её создания[9].

Как отмечал А. А. Кузнецов, при принятии 25-ого Пленума[10] обсуждалась возможность рассмотрения долгого нераспределения прибыли в качестве основания ликвидации[11] по иску участника, хотя итоговый текст Постановления и уклонился от ответа на этот вопрос.

 

 

Позиция «ПРОТИВ»

Зайцев Алексей, 2 курс

Основной тезис, закрепленный в п. 17 в Обзоре практики ВС от 25.12.2019, гласит, что сделка общества, хотя она и не причиняет убытков самому обществу, но не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта, которая совершена в интересах только части участников и причиняет неоправданный вред остальным участникам общества, не выразившим согласие на ее совершение, может быть признана судом недействительной.

Неоднозначность данного тезиса заключается в том, что фактически он представляет собой новый состав недействительности сделок, заключенных хозяйственным обществом. Данный состав будет рассмотрен на предмет своей целесообразности.

Условия применимости:

- Отсутствие убытков у общества

- Сделка не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта

- Сделка совершена в интересах части участников

- Сделка причиняет неоправданный вред остальным участникам

ПОЗИЦИЯ «ЗА»

Качалова Анжелика, 3 курс

18 пункт: Для признания крупной сделки недействительной не требуется доказывать наличие ущерба обществу в результате совершения такой сделки, поскольку достаточно того, что сделка являлась крупной, не была одобрена и другая сторона знала или заведомо должна была знать об этих обстоятельствах.

1. В первоначальных редакциях корпоративных законов убытки не рассматривалисьв качестве обязательного элемента, подлежащего доказыванию при оспаривании крупной сделки. Критерий убыточности был выработан судебной практикой,[12]впоследствии найдя свое отражение в тексте Федеральных законов. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, чтосуществомкрупных сделокизначальноне предполагалась необходимость доказывания ущерба при их оспаривании.Оценивая исключение критерия убыточности из числа обстоятельств, подлежащих доказыванию, при оспаривании крупной сделки, А.А. Кузнецов отмечает, что данное изменение привело регулирование крупных сделок в соответствие с базовой концепцией.

2. Исследователями высказывалась точка зрения, в соответствии с которой по существу крупная сделка имеет сходство с реорганизацией и ликвидацией.[13]В результате совершения крупной сделки задействуется значительная часть активов общества, чтоможет привести к существенному изменению бизнеса. Это позволяет исследователям ставить совершение крупной сделки в один ряд с реорганизацией и ликвидацией. В связи с особой значимостью данных институтов для дальнейшей судьбы общества они получили схожее регулирование на уровне позитивного права. Как принятие решения о проведении реорганизации и ликвидации, так и принятие решения о совершении крупной сделки отнесены к компетенции общего собрания участников. Отсутствие согласия на совершение крупной сделки уже является достаточным основанием для оспаривания сделки, посколькуцель особого регулирования данного института состоит в том, чтобы обеспечить право участников обществ на принятие ключевых для корпорации решений. Существо крупной сделки как «квазиреорганизации» или «квазиликвидации» нивелирует необходимость в доказывании ущерба.

3. Ущерб, наличие которого необходимо доказать, в свою очередь, затрудняет процедуру оспаривания сделок участниками общества, тем самым существенным образом ущемляя их права.Необходимость доказать ущерб влечетвозникновение дополнительных рисков для участников в виде возможного отказа в удовлетворении требования о признании крупной сделки недействительной.

1) Может сложиться такая ситуация, что участники не смогут доказать наличие убытков (поскольку сделка совершена по рыночным ценам), но при этом сделкой затрагиваются ключевые активы компании (например, продажа директором компании главного производственного актива по рыночной цене, которая приводит к остановке производственной деятельности, при формальной выгоде сделки). В таком случае игнорирование воли участников означает лишение их возможности определять судьбу общества (поскольку с очевидностью отчуждение ключевого актива компании приведет к изменениям в основных направлениях деятельности общества либо к прекращению такой деятельности).

2) Кроме того, невозможность доказать наличие ущерба может способствовать тому, что оборот таким образом будет поощрять недобросовестных третьих лиц.

В обеих ситуациях невозможность доказать наличие убытков приводит к несправедливому результату: интересы участников общества не будут защищены.

4. Крупная сделка может быть признана недействительной в силу отсутствия необходимого согласия на ее совершение в соответствии со ст. 173.1 ГК РФ. Указанный состав недействительности не предполагает необходимость доказыванияущерба для признания сделки недействительной. Подтверждением этому служит, в том числе разъяснение, данноев п. 71 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»: «оспоримая сделка может быть признана недействительной, если она нарушает права или охраняемые законом интересы лица, оспаривающего сделку, в том числе повлекла неблагоприятные для него последствия (абзац второй пункта 2 статьи 166 ГК РФ). При этом не требуется доказывания наступления указанных последствий в случаях оспаривания сделки по основаниям, указанным в статье 173.1, пункте 1 статьи 174 ГК РФ, когда нарушение прав и охраняемых законом интересов лица заключается соответственно в отсутствии согласия, предусмотренного законом, или нарушении ограничения полномочий представителя или лица, действующего от имени юридического лица без доверенности».

5. Исследователями, помимо вышеупомянутых аргументов «против» критерия убыточности, приводятся следующие аргументы.

1) А.А. Глушецкий во время проведения круглого стола на тему «Крупные сделки и сделки с заинтересованностью» отметил, что недобросовестные участники оборота находят способы избежать  возникновения убытков, тем самым исключая возможность дальнейшего эффективного оспаривания совершенных сделок.

2) А.А. Кузнецов отмечает, что необходимость доказать наличие ущерба нередко приводила к тому, что весь спор о признании крупной сделки недействительной сводился к спору о том, какая из представленных оценок являлась правильной (истца, ответчика или суда). 

3) С.А. Бурлаков критически оценивал критерий убыточности, аргументируя свою позицию тем, что: убытки возникают при неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства, предполагая самостоятельный способ защиты в виде их возмещения; убытки и убыточность не связаны с условиями действительности сделки, поэтому их наличие или отсутствие не может влиять на юридическую судьбу сделки.[14]

Вывод: разъяснение Верховного Суда РФ, акцентирующее внимание на отсутствии необходимости доказывать ущерб при оспаривании крупных сделок, отвечает как регулированию, установленному на уровне позитивного права, так и существу крупной сделки.

20 пункт: Для квалификации сделки в качестве крупной необходимо установить наличие у сделки не только количественного, но и качественного критерия, который заключается в том, что сделка заключалась с целью прекращения деятельности общества или изменения ее вида либо существенного изменения ее масштабов.

1. С принятием Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «Об акционерных обществах» и Федеральный закон «Об обществах с ограниченной ответственностью» в части регулирования крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность» от 03.07.2016 N 343-ФЗ законодателем на уровне позитивного права было изменено концептуальное понимание института крупных сделок путем введения качественного критерия. Внесение данных изменений связано с пониманием крупной сделки как существенного изменения бизнеса, аналогичного по своим экономическим последствиям его продаже, реорганизации или ликвидации.[15] Разъяснения применительно к качественному критерию были даны Верховным Судом РФ в п. 9Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.06.2018 N 27 «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность», где под качественным критерием понималасьнеобходимость оценки возможности наступления последствий в виде прекращения деятельности, изменения вида деятельности, изменения масштабов такой деятельности. В обсуждаемом разъяснении Верховного Суда РФ содержание данного критерия раскрывается через другое понятие – цель, с которой должна совершаться соответствующая сделка. Новое содержание качественного критерия обусловленопониманием крупной сделки как «квазиреорганизации» или «квазиликвидации». Как реорганизация, так и ликвидация изначально совершаются с целью существенным образом изменить корпорацию. Следовательно, логичным и обоснованным представляется отказ Верховного Суда РФ от определения крупной сделки через последствия, к которым она способна привести, и их замену на цель, с которой совершается такая сделка.

2. Исследователи отмечают, что введение качественного критерия способствует сокращению количества сделок, подлежащих одобрению общим собранием участников, а также уменьшению издержек оборота.[16] Данная позиция находит поддержку среди исследователей, утверждающих, что оспаривание сделок должно иметь место в качестве крайнего, исключительного способа защиты прав в корпоративных отношениях.[17] Анализируя п. 20 обсуждаемого Обзора, можно сделать вывод о том, что теперь крупными будет признаваться меньшее число сделок. Следовательно, как было отмечено ранее, это позволит сократить издержки оборота. 

3. Среди судебных решений, принятых до рассматриваемого Обзора, встречаются решения, в которых суд анализировал, в том числе цель совершаемой сделки, устанавливая, является ли она крупной. В Постановлении Первого арбитражного апелляционного суда от 23 мая 2018 г. N 01АП-2893/2018 по делу N А79-12211/2017 указывается следующее: получение займа было вызвано «необходимостью срочного погашения просроченной задолженности по заработной плате во избежание привлечения Общества к административной ответственности на нарушение трудового законодательства», а не целью прекращения деятельности общества, изменения вида деятельности общества или существенного изменения масштабов деятельности общества. Как отмечает, И.С. Шиткина, комментируя указанное решение суда: учет цели совершения сделки позволяет директору осуществлять оперативное финансирование в тех случаях, когда срочное проведение собрания участников невозможно, или в тех случаях, когда одобрение на совершение соответствующей сделки не будет получено с большой долей вероятности ввиду наличия корпоративного конфликта.[18]

Вывод: изменение содержательного наполнения качественного критерия представляется обоснованным, поскольку, прежде всего, соответствует пониманию крупных сделок как «квазиреорганизации» или «квазиликвидации».

Позиция «ПРОТИВ»

Дзыбал М.А. 3 курс

П. 18: Для признания крупной сделки недействительной не требуется доказывать наличие ущерба обществу в результате совершения такой сделки, поскольку достаточно того, что сделка являлась крупной, не была одобрена и другая сторона знала или заведомо должна была знать об этих обстоятельства.

 

1. При решении данной проблемы встаёт вопрос о том, кого следует защищать в сложившейся ситуации: участников общества, чьи права нарушены, либо контрагента юридического лица по сделке. Следует отметить, что сделка может быть признана недействительной даже при том условии, что контрагент юридического лица, заключая её, не знал, но должен был знать о том, что она требует согласия и оно не было получено. Однако контрагенту зачастую сложно с точностью убедиться в том, что сделка является крупной, а те меры, которые он предпринял, суд может посчитать недостаточными и прийти к выводу о том, что контрагент должен был знать о характере сделки и проявить большую степень осмотрительности. При решении подобных вопросов всегда следует находить баланс интересов между двумя сторонами (в данном случае между контрагентом и участниками общества) В такой ситуации, как представляется, более справедливым будет возложить все негативные последствия на сторону, которая ближе к источнику возникновения риска заключения данной сделки, а именно на участников, которые избрали своим волеизъявлением директора, который в нарушение корпоративного законодательства совершил подобную сделку. Контрагент, предпринявший меры, которые впоследствии суд может признать недостаточными, не должен неси такой риск. И защитить контрагента по сделки можно путем возложения на участников общества обязанности доказывать наличие ущерба в результате совершения сделки. Данный вывод не распространяется на ситуации, когда сторона сделки знала о том, что сделка является крупной и согласие не было получено.

2. Несомненно, любая оспоренная сделка является ударом по обороту экономических благ, так как в результате исполнения реституционных обязательств стороны возвращают то, что они получили по сделке. Высказывается точка зрения, согласно которой участникам общества следует предоставлять право на оспаривание крупной сделки лишь потому, что был нарушен их интерес в одобрении сделки. Интерес же контрагента заключается в том, что касательно предмета сделки у него имеются свои экономические планы (следует помнить, что раз речь идёт о крупной сделке, то и предмет сделки будет являться довольно существенным). И оспаривая сделку, данные планы будут нарушаться. Представляется, что интересы оборота экономическими благами являются более существенными и следует защищать их, а не интересы участников общества. Данный вывод не распространяется на ситуации, когда контрагент явно знал о том, что сделка является крупной. Укрепить стабильность оборота возможно путём возложения на участников обязанности доказывать наличие убытков.

 

 

Для квалификации сделки в качестве крупной необходимо установить наличие у сделки не только количественного, но и качественного критерия, который заключается в том, что сделка заключалась с целью прекращения деятельности общества или изменения ее вида либо существенного изменения ее масштабов.

1. Согласно законодательству РФ для квалификации сделки как крупной необходимо одновременное наличие у сделки на момент её совершения двух признаков: количественного критерия, иначе называемого стоимостным, а также качественного критерия, который заключается в том, что сделка выходит за пределы обычной хозяйственной деятельности. Согласно п. 20 Обзора ВС обычной хозяйственной деятельностью являются все сделки, которые не заключались с целью прекращения деятельности общества или изменения ее вида либо существенного изменения её масштабов. На мой взгляд, ВС РФ верно поддержал необходимость наличия и количественного, и качественного критериев, что связано с новым пониманием крупных сделок как сделок, существенно меняющих или прекращающих деятельность хозяйственного общества. Однако стоит не согласиться с предложенным Судом наполнением качественного критерия

2. Невозможность квалификации сделки как крупной до её совершения. Во-первых, нельзя согласиться с утверждением о том, что для признания сделки крупной необходимо доказать тот факт, что сделка заключалась именно с целью наступления указанных последствий. Следует отметить, что вопрос о квалификации сделки как крупной и требующей одобрения должен решаться ещё до заключения сделки. Однако установить тот факт, что сделка заключается с целью прекращения деятельности общества, изменения её масштабов либо изменения вида деятельности является довольно затруднительным для участников общества. Более правильной является позиция суда апелляционной инстанции, который исходил из возможности прекращения деятельности общества, смещая акценты с установления цели сделки на возможность наступления неблагоприятных последствий для общества. Следует отметить, что введением критерия установления цели ухудшается положение и контрагента, так как контрагент не сможет установить имеется ли у директора цель изменить масштаб или вид деятельности общества либо же прекратить деятельность общества особенно в ситуации, если директор стремится скрыть данную цель от контрагента.

3. Также если придерживаться позиции, предложенной ВС, то из-под контроля участников юридического лица уходят большое количество сделок, которые по степени ущерба, который может наступить в результате их совершения, могут сравниться со сделками, заключаемыми с целью прекращения деятельности общества, изменения масштаба или вида деятельности. Данная проблема касается в том числе обеспечительных сделок. Например, заключается сделка по передаче в залог по обязательству третьего лица имущества, составляющего 100% активов юридического лица. Следуя позиции, предложенной ВС для определения наличия качественного критерия, данная сделка не будет являться крупной и может быть заключена директором без получения согласия на это участников общества в ситуации, когда имущество передается в залог не с целью прекратить деятельность юридического лица, изменить её масштаб либо вид деятельности, а, например, установление залога является условием предоставления какого либо экономического актива тем третьим лицом, обязательство которого будет обеспечено залогом. Однако в случае неисполнения обеспеченного залогом обязательства таким третьим лицом взыскание будет обращено именно на имущество юридического лица, предоставившего обеспечение. И в таком случае это может привести как к изменению масштаба либо вида деятельности, так и к полному прекращению деятельности общества. Учитывая то, что последствия данных сделок (сделок, заключаемых с целью прекратить деятельность общества, изменить вид либо масштаб деятельности и сделок, которые могут привести к указанным последствиями) одинаковы, то и регулирование данных сделок должно быть подчинено единому регулированию.

4. Также следует обратиться к тексту ФЗ «Об акционерных обществах». В ст. 78 сказано, что не выходящими за пределы обычной хозяйственной деятельности понимаются любые сделки, заключаемые при осуществлении деятельности соответствующим обществом либо иными организациями, осуществляющими аналогичные виды деятельности, независимо от того, совершались ли такие сделки данным обществом ранее, если такие сделки не приводят к прекращению деятельности общества или изменению ее вида либо существенному изменению ее масштабов. В данном положении отсутствует указание на то, что сделка должны быть заключена с целью наступления данных последствий, а указывается лишь на то, что она может привести к таким последствиям, что говорит о том, что ВС существенно заузил объем понятия «обычная хозяйственная деятельность» по сравнению с законом. Следовательно, и на уровне ФЗ отсутствуют препятствия для расширительного толкования понятия обычной хозяйственной деятельности путем указания на необходимость установления цели.

[1] См. Комментарий А. Г. Карапетова к соответствующему Определению КЭС в обзоре правовых позиций ВС https://zakon.ru/blog/2020/01/20/pravovye_pozicii_verhovnogo_suda_rf_po_sdelkam_dogovoram_i_obyazatelstvam_za_sentyabr_-_dekabr_2019_

[2] А. А. Кузнецов. Пределы автономии воли в корпоративном праве: краткий очерк. – М.: Статут, 2017. – 160 с. – С. 29.

[3] Т. С. Бойко. Защита прав и интересов миноритарных участников непубличного общества в праве России, США и Великобритании. – М.: Статут, 2019. – 255 с. – С. 84.

[4] Постановление Седьмого ААС от 25.09.2019 по делу А27-4513/2019.

[5] https://www.facebook.com/yulia0407 (см. запись от 6 ноября 2019 г.).

[6] Т. С. Бойко. Указ. соч. – С. 111.

[7] Д.И. Степанов. Интересы юридического лица и его участников Вестник экономического правосудия РФ №1. - 2015.

[8] Д. И. Степанов. Указ. соч.; Т. С. Бойко. Указ. соч. – С. 182. См. также Постановление Президиума ВАС РФ от 4 декабря 2012 г. № № 8989/12 (Дело «Алмаз-Антей»).

[9] Корпоративное право в ожидании перемен: сборник статей к 20-летию Закона об ООО / Отв. ред. А. А. Кузнецов. – М.: Статут. – 2020. – 462 с. – С. 27 (автор раздела – Т. С. Бойко).

[10] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25.

[11] См. Круглый стол по презентации книги «Корпоративное право в ожидании перемен (…)». https://www.youtube.com/watch?v=EYF6FCEniuU (02:09:35).

[12]П. 38 Постановления Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 N 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах»», п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 20.06.2007 N 40 «О некоторых вопросах практики применения положений законодательства о сделках с заинтересованностью».

[13]Блэк Б., Крэкман Р., Тарасова А. Комментарий Федерального закона Об акционерных обществах. http://papers.ssrn.com/paper.taf?abstract_id=246670.

[14]Аджиева З.М. Некоторые вопросы оспаривания крупных сделок в корпоративных организациях // Современные тенденции развития науки и технологий. 2016. С. 8.

[15]Шиткина И.С. Сделки хозяйственных обществ, требующие корпоративного согласования: монография / И.С. Шиткина // М.: Статут, 2020. – 31 с. – СПС «Консультант Плюс».

[16]Мнение А.А. Кузнецова. Круглый стол на тему «Новеллы Гражданского кодекса юридических лиц в действии», Международный юридический форум 2015 г.

[17] Климович А.В. Проблема применения качественного критерия при оспаривании крупной сделки хозяйственного общества // Гражданский кодекс Российской Федерации: 25 лет действия. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. 2019. С. 165.

[18] Шиткина И.С. Указ.соч. С. 29.

ТЕЗИСЫ выступающих по п. 17; 18 и 20

 Обзора по корпоративным спорам (25.12.2019)

Сделки с заинтересованностью (п. 17 Обзора).

Позиция «ЗА»

Леонид Ходасевич, 3 курс

П. 17 Обзора по корпоративным спорам (25.12.2019):

Сделка общества может быть признана недействительной по иску участника и в том случае, когда она хотя и не причиняет убытков обществу, тем не менее не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта, совершена в интересах только части участников и причиняет неоправданный вред остальным участникам общества, которые не выразили согласие на совершение соответствующей сделки.

Соответствующее прецедентное дело: Определение ВС РФ от 22.10.2019 по делу № 305-ЭС19-8916.

 

1. Неопределённость в основании оспаривания.

Одним из наиболее спорных моментов комментируемой правовой позиции стала неопределённость основания оспаривания сделки. Как отмечается в доктрине[1], применение ratio decedendi в отрыве от механизма действия указанной нормы права, раскрытой в тексте п. 17 Обзора, может создать впечатление, что сделка оспаривается не как сделка с заинтересованность (специальный состав п. 2 ст. 174 ГК РФ), а просто по п. 2 ст. 174 ГК РФ.

Вместе с тем применение правовой позиции в отрыве от её обоснования в тексте Обзора представляется неверным. Как и почти любая другая норма права, правовая позиция Верховного Суда представляет собой обобщение, подверженное издержкам индукции (будучи справедливой в большинстве охватываемых её гипотезой ситуаций, норма может оказаться неадекватна в отдельных случаях – и чем абстрактнее норма, тем больше рисков охватить «не подходящие» для неё общественные отношения).

Инструментом преодоления этой проблемы может послужить детальное раскрытие действия механизма действия нормы права (толкования нормы права) в тексте Обзора. Думается, указанное обстоятельство в определённом смысле делает Обзор судебной практики Верховного Суда более качественным инструментом толкования и правотворчества, чем Постановление Пленума.

При этом из текста п. 17 Обзора с очевидностью вытекает, что сделка была обрушена на основании правил о сделках с заинтересованностью; ещё более явно это следует из прецедентного дела Экономической Коллегии, послужившей основой для Обзора.

Таким образом, правовая позиция Верховного Суда не может восприниматься в отрыве от её раскрытия в тексте п. 17, а соответственно, она имеет отношение только к сделкам, попадающим в сферу действия норм о сделках с заинтересованностью.

 

2. Неопределённость конструкции.

Действительно, Верховный Суд применяет такие неопределённые критерии как «не является разумно необходимой», «причиняет неоправданный вред». Подобный подход означает расширение свободы усмотрения суда.

Вместе с тем корпоративных отношениях в принципе присуще использование неопределённых критериев, отсылающих участников оборота к судейской дискреции. Как отмечается в доктрине, ограниченная рациональность акционеров, усиливающаяся на фоне бессрочности корпоративных отношений, предполагает необходимость восполнения контракта судами[2].

Право всегда стоит перед выбором между справедливостью и определённостью. Создавая «каучуковые параграфы», правотворцы создаёт предпосылки для справедливого разрешения дел судами за счёт высокой гибкости регулирования, однако снижают уровень правовой определённости. Как будет показано далее, комментируемый пункт направлен на защиту миноритарных акционеров от притеснения со стороны мажоритария.

Соответственно, при отсутствии волеизъявления сторон правоотношения лучшим из худших вариантов остаётся отдать соответствующую ситуацию на усмотрение суда с целью восстановления справедливости.

При этом разумно действующим лицам Верховный Суд чётко прописывает механизмы устранения правовой неопределённости, когда порядок распределения прибыли может устанавливаться уставом, единогласным корпоративным договором, либо соответствующая сделка была одобрена, либо ранее в обществе уже сложилось фактическое распределение прибыли.

 

3. П. 17 Обзора как проявление доктрины притеснения в российском праве.

В отличие от англо-американских правопорядков, российское право не знает специального института притеснения миноритарного акционера[3]. Однако ситуация, при которой мажоритарный акционер голосует против распределения прибыли при наличии экономических предпосылок к её распределению, отстраняет миноритариев от возможности участвовать в доходах компании через выплаты в связи с работой в организации – т. е., по сути, выхолащивает содержание корпоративного права миноритария на участие в распределении прибыли (абзац второй п. 1 ст. 67 ГК РФ) – в российской практике достаточно распространена.

При эт