Глава 5. Основные метафоры проекта СДИ

На протяжении всей человеческой истории одним из наиболее эффективных инструментов познания и генерации новых идей (творческого мышления) являлась метафора, хотя ей (традиционно) всегда отводилось гораздо более скромное место в общественном сознании.

Возможно, последнее связано с тем, что метафора в большинстве случаев рассматривалась людьми не как самостоятельный сверхмощный метод познания и творчества, а (всего лишь) как вид тропа (от др.-греч. tropos — оборот) — фигуры речи, призванной усилить образность того или иного текста (прежде всего — литературного произведения) за счет использования слов и выражений в некотором переносном значении.

Кроме того, ограниченность использования метафор в познании (возможно) связана с тем, что ортодоксальная наука (мягко говоря) не приветствует слишком мощных смещений (трансформаций, трансмутаций, трансфигураций и т.д.) и переплетений смысловых пластов, осуществляемых метафорой в произвольной предметной области.

Иначе говоря, для академической науки метафора, как правило, — слишком радикальный и непредсказуемый по последствиям метод познания и генерации различных фундаментальных ментальных инноваций, хотя и в научной сфере периодически осуществляется (проявляется) метафорический подход к осмыслению и формализации тех или иных явлений. Более того, часто именно метафоризация того или иного предмета исследований и разработок является главной основой успеха в той или иной инновационной отрасли науки. Но в науке это делается в очень ограниченных масштабах и, что называется, «без фанатизма» (с большим подозрением и предубеждением).

Совершенно иначе дело обстоит в проекте СДИ (да и во всей демиургической науке).

В общем случае метафора (греч. metaphora — перенесение) — это процесс и результат переноса того или иного признака (свойства) или группы признаков (свойств) с одного предмета — на другой на основе их ассоциативной связи (некоторого объективного или гипотетического сходства).

Каждый подобный перенос позволяет взглянуть на произвольно взятый предмет с совершенно новой стороны (в ином ракурсе), наделить его множеством ранее игнорировавшихся или вовсе не воспринимавшихся свойств.

Если же такого рода ментальная трансформация делается осознанно (да еще и с использованием не одной, а сразу нескольких — действующих одновременно — мощных метафор), то «на выходе» может получиться некий весьма богатый по своей семантике ментальный объект (понятие, теория, концепция и т.д.),своего рода «сверхкалорийный» ноококтейль (от греч. noos — разум и англ. cocktail — напиток, представляющий собой результат смешивания различных ингредиентов) — продукт мышления, получаемый путем соединения нескольких семантически неоднородных компонентов, способный полностью революционизировать исходную предметную область.

В рамках проекта СДИ одновременно используется множество сверхмощных метафор — биологическая, архитектурно-строительная, трансвоенная, панэллинская (панэтническая), театральная, ремесленническая и т.д.

Важно отметить, что каждая из названных крупных метафор влечет за собой множество субметафор, приносящих все новые и новые неожиданные и эффективные эвристики в рассматриваемую предметную область.

Например, что касается биологической метафоры, то сама идея глобального мозга (всемирного церебрума, планетарной брейн-системы, глобальной системы общественного метасознания), являющаяся центральной в проекте СДИ, — это прямое ее проявление (мозг — изначально объект биологический).

Прямые аналогии в проекте СДИ нашлись и для таких фундаментальных биологических понятий, как биом (биотопоценоз, экосистема), бионт, организм, клетка, карион (ядро), нейрон, дерево и сотен других, чрезвычайно обогативших понятийный аппарат формирующейся науки о глобальном мозге. Но мало этого. Такие производные от биологии (вообще говоря, вторичные) науки, как, к примеру, медицина, генетика, бионика, биоинженерия и т.д. также дали сотни понятий, без которых сегодня немыслима излагаемая концепция глобального мозга.

Особенно важна для проекта СДИ идея (метафора) дерева.

Начнем с того, что сам глобальный мозг в проекте СДИ рассматривается как древовидный мозг (древоподобный мозг, мозг-дерево). В качестве дерева здесь рассматривается и вся вселенная (многомерное древо бытия).

Весьма важны также языческие (например, Иггдрасиль) и библейские образы древ (деревьев) жизни и познания. Последнее, в частности, декомпозируется на древо истины, древо метафор, древо понятий, древо методов и так далее.

Причем, что чрезвычайно важно, идея (метафора) дерева дает всем видам использующих ее ментальных конструкций чрезвычайную гибкость и вариативность в используемых когнитивных и креативных подходах. В частности, применительно к истине — в рамках проекта СДИ (и связанных с ним теорий и технологий) — используется такой специфический глагол, как выращивание. Иначе говоря, дерево истины — это продукт многолетних усилий «садовника(ов)» по преобразованию исходных ноосемян (первичных идей, ноогенов, эйдосов) в величественного ментального гиганта (разветвленную когнитивно-креативную суперсистему), способного к неограниченному росту и плодоношению.

Кроме прочего, сказанное означает полное отсутствие какого бы то ни было «априоризма» в познании и возможность всегда исправить проблемную гносеологическую ситуацию (в том числе — запустив произвольно взятый исследовательский процесс «с самого начала», с «посадки» соответствующих ноосемян).

Словом, процесс сверхэффективного использования биологической метафоры в проекте СДИ просто-таки бесконечен (и не просто безграничен в количественном плане, а — берите выше — бесконечномерен).

Аналогичным образом дело обстоит и с другими названными выше метафорами. Так, строительная метафора дала проекту СДИ множество важных терминов, ранее не использовавшихся в теории познания (например, краеугольный камень ментальной войны, несущая ментальная конструкция и т.д.).

Более того, сам процесс формирования (построения) глобального мозга в проекте СДИ называется глобалбрейнбилдингом (ГБ-билдингом, ГББ) (англ. — globalbrainbuilding, GB-building, GBB), то есть строительством глобального мозга в чистом виде. То же касается и всех остальных брейн-структур (брейн-комплексов, церебрумов различного уровня общности) в формируемой (выстраиваемой) нооиерархии (брейн-иерархии).

Но не менее важны и субметафоры второго и более низких уровней общности,прямо вытекающие из архитектурно-строительной метафоры.

Ярким примером этого является уже упоминавшаяся выше метафора гармонической пирамиды. Она, в частности, легко решает проблему расширенного финансово-экономического воспроизводства (строительства) проекта СДИ.

Особенно интересна — в смысле нетривиального раскрытия и использования архитектурно-строительной метафоры — идея возведения (строительства) — силами объединенного человечества (в первую очередь — членами «Демиургического интернационала») — Новой вавилонской башни.

В рамках проекта СДИ Новая вавилонская башня — это:

(1) полисемантический сверхэвристичный образ саморазвивающегося (самовозводимого, самостроящегося) глобального мозга, способного возвысить человеческий (и далее — постчеловеческий и постпостчеловеческий) гений до уровня Бога-творца космогонического уровня (то есть «до небес»);

(2) процесс и результат создания агонально (соревновательно) организованной супериерархии языков (как естественных, человеческих и постчеловеческих, так и искусственных — ноомашинных, арторгических) принципиально нового уровня, позволяющих существенно продвинуть (если не полностью решить) проблему автономного самосознающего саморазвивающегося искусственного разума (интеллекта), а также вывести человечество на кардинально более высокий уровень познания и творчества;

(3) неограниченная по числу «этажей» и времени строительства иерархия сигнальных и когнитивно-креативных систем, которые (уже начиная с пятого уровня) представляют собой ступени трансцендентного (постдемионтического, полностью божественного) общества, саморазвивающегося Пантеона Богов;

(4) идеальная по своим ментальным и технологическим возможностям модель построения Международного демиургического движения (МДД, Демиургического интернационала), включающая в себя как открытые (экзотерические), так и закрытие (эзотерические) аспекты, ракурсы, подмодели и «этажи».

В свое время — при систематическом изложении концепции демиургизма — идея (концепция, парадигма, доктрина) Новой вавилонской башни будет раскрыта во всем ее религиозно-оккультном, философском и ноотехнологическом блеске и величии. Пока же читателю предлагается удовлетвориться сказанным.

Трансвоенная метафора — это ключевая метафора проекта СДИ в смысле переноса в ментальную (точнее — ноовоенную) сферу всего богатства идей и технологий, накопленных в традиционном военном деле.

Если говорить более точно, то т рансвоенная метафора (от лат. trans — сквозь, через, за, пере и греч. metaphora — перенесение) —

(1) результат условного (конвенционального) перенесения на сферу организованной интеллектуальной конфронтации (ментальной войны) ряда свойств и части понятийного аппарата традиционной военной сферы по принципу их сходства в ряде отношений;

(2) комплексный троп (лингвистический оборот, фигура, прием), сложный инструмент мышления и речи, представляющий собой употребление строго определенного множества слов и выражений из классической военной сферы в переносном смысле (применительно к ментальному противоборству) на основе четко выявленных и закрепленных в специальных словарях смысловых аналогий.

С помощью т рансвоенной метафоры происходит своего рода универсализация традиционной военной семантики и методологии, основанных на физическом насилии (в меньшей степени — на экономическом и психологическом насилии), их перенос (трансляция) в относительно новые (хотя и семантически близкие) предметные области, связанные с насилием интеллектуальным.

Другими словами, трансвоенная метафора позволяет не только эффективно применить к проблематике организованной интеллектуальной борьбы колоссальный эвристический потенциал традиционного военного знания, накопленный за тысячелетия развития военной науки и практики, но и сравнить между собой на единой методологической основе все доминировавшие в соответствующие исторические эпохи разновидности войн, основанные на различных видах насилия (физическом, экономическом, психологическом, интеллектуальном).

Более того, трансвоенная метафора впервые позволяет рассмотреть все виды войн как внутренне детерминированный, имеющий собственную динамику фактор исторического процесса и обосновать тезис о возможности полной замены (замещения) традиционных войн другими формами решения конфликтов, основанными на интеллектуальном насилии.

Театральная метафора — (1) результат условного перенесения на сферу организованной интеллектуальной конфронтации (ментальной войны) ряда свойств, части понятийного аппарата, базовых образов и некоторых ключевых технологических решений из театрально-кинематографической сферы и шоу-бизнеса по принципу их сходства в ряде отношений; (2) инструмент мышления и речи, представляющий собой употребление некоторого заранее заданного множества слов и выражений из театрально-кинематографической сферы (шире — сферы лицедейства) в переносном смысле на основе четко выявленных и закрепленных в специальных ноовоенных словарях смысловых аналогий.

Хотя в рамках рассматриваемого средства семантического переноса заимствуются и используются многие идеи, положенные в основу функционирования театра, кино, шоу-бизнеса, ряда других смежных отраслей лицедейской деятельности, сама метафора названа театральной (а не, скажем, театрально-кинематографической) по той простой причине, что большинство наиболее важных организационных и содержательных идей, развитых в конце 20 — начале 21 веков в кинематографе и шоу-бизнесе, возникли первоначально именно в театральной сфере.

Наиболее важными решениями и подходами, заимствованными (в рамках театральной метафоры) из лицедейской деятельности, являются: (а) обобщенная традиционная структура театрального действа (пролог, основная часть, эпилог с соответствующей разбивкой на подэтапы); (б) организация и разделение постановочной деятельности (институционализация таких значимых полифункциональных единиц, как сценарист, режиссер, продюсер, сценограф, актер и т.д.).

Традиционные театральные и кинематографические постановки (не говоря уже о продуктах шоу-бизнеса) не могут рассматриваться в качестве полноценного прототипа ноовойн, поскольку они не являются (в противоположность ментальным войнам) социальным явлением (институтом, технологией), основанном на интеллектуальном насилии (по крайней мере — в части, касающейся взаимодействия актеров).

И так — каждая из названных выше метафор. О многих из них будет подробно говориться в готовящихся к изданию новых книгах по демиургической проблематике.

Здесь же следует упомянуть еще лишь об одной важнейшей метафоре и связанной с ней проблеме. Ранее (в том числе — в предыдущих во времени публикациях автора) метафора, о которой идет речь, называлась олимпийской метафорой.

Олимпийская метафора — (1) результат условного (конвенционального) перенесения на сферу организованной интеллектуальной конфронтации (ментальной войны) ряда свойств, части понятийного аппарата и некоторых технологических решений из области международного олимпийского движения по принципу их сходства в ряде отношений; (2) инструмент мышления и речи, представляющий собой употребление определенного множества слов и выражений из сферы международного олимпийского движения в переносном смысле на основе четко выявленных и закрепленных в специальных ноовоенных словарях смысловых аналогий.

Легко видеть, что основная идея этой метафоры изначально состояла в том, чтобы использовать огромный общечеловеческий опыт проведения Олимпийских игр в качестве организационного и технологического образца (первичной парадигмы, базовой семантической модели) для формирования глобального мозга, всемирной системы ментальных войн, нооспортивных соревнований и Международного демиургического движения (МДД) в целом.

Однако события последних лет показали, что не все так гладко в «Датском Королевстве», как это выглядело в первом приближении (и как бы этого многим хотелось). При ближайшем рассмотрении современное Олимпийское движение оказалось далеко не самым оптимальным образцом для подражания в одном из наиболее амбициозных проектов современности, каковым является «Стратегическая демиургическая инициатива» (СДИ).

Поэтому было решено заменить олимпийскую метафору, ранее широко применявшуюся в демиургической идеологии в качестве своего рода «плацентарной парадигмы», на более семантически и этически адекватную панэллинскую (шире — панэтническую) метафору. Это было тем более оправдано, что — с исторической и логической точек зрения — олимпийская метафора —частный случай панэллинской, поскольку Олимпийские игры всегда являлись лишь составной частью (причем не самой богатой в семантическом и организационно-технологическом аспектах) Панэллинских игр.

Панэллинская (в широком смысле — панэтническая) метафора —

(1) результат условного (конвенционального) перенесения на процесс ноогенеза в целом (и в частности — сферы ментальных войн и демиургических игр) ряда свойств, части понятийного аппарата и некоторых технологических решений из истории классических Панэллинских игр (включавших в себя Олимпийские, Пифийские, Истмийские и Немейские игры) по принципу их сходства в ряде отношений;

(2) инструмент мышления и речи, представляющий собой употребление некоторых слов и выражений из сферы Панэллинских игр в переносном (ноовоенном, нооспортивном и ноодизайнерском) смысле на основе четко выявленных и закрепленных в ментально-военном дискурсе смысловых аналогий.

Эта замена оказалась весьма удачной в том смысле, что очень многие важнейшие моменты осмысления и структуризации глобального мозга (мегацеребрума, планетарного брейн-комплекса) в целом и его важнейших агонально (соревновательно) организованных подсистем (сферы ноодизайна, то есть проектирования систем естественного, искусственного и гибридного разумов, сферы ментальных войн, а также сферы нооспорта) в настоящее время базируются именно на идеях, лежащих в основе панэллинской (шире — панэтнической) метафоры.

Важно отметить, что в рамках идеологии проекта СДИ существует также целый ряд вспомогательных понятийных аппаратов, разработанных под те или иные высокоэффективные в гносеологическом и/или технологическом плане частные эвристические метафоры (локальные «точки семантической сборки», так сказать). Со временем большинство этих важнейших метафор будут предъявлены членам демиургического движения и заинтересованным читателям в целях углубления их понимания демиургической идеологии и технологии.