А ваши дедушка и бабушка потом, за границей, говорили о том, что хотели бы вернуться?

Сфера

Весна 2019

Журнал о культуре Вологодской области

 Татьяна Ватсон: «Мои дети не говорят по-русски, но любят Покровское»

2017 Зима

Елена Легчанова

Наш разговор с внучкой последнего владельца усадьбы Покровское происходил около полугода назад, в один из последних теплых дней на исходе лета, которое Татьяна Ватсон по традиции проводила на родине предков по материнской линии. Больше двадцати лет назад австралийская подданная впервые приехала в родовое имение Брянчаниновых под Вологдой, спустя какое-то время она купила себе домик с окнами на усадьбу и с тех пор живет здесь почти каждое лето. Татьяна Ватсон не просто созерцает красоту русской природы и наслаждается видами бывшего дворянского гнезда – ее «приусадебная» жизнь наполнена непрерывной деятельностью: встречами с посетителями, чиновниками, духовными лицами, журналистами, заботой о сохранении усадьбы. Она не устает «тревожить государство», по ее собственному выражению: приходит на прием к губернатору и убеждает его в необходимости очередных ремонтных работ – ведь исторический памятник нуждается в постоянном уходе. На вопрос, не смущается ли она на встречах с главой региона, она с достоинством отвечает: «О, нет, конечно. В нашем роду все были губернаторами».

Для тех, кто нечаянно встретит ее на аллеях парка, она проводит экскурсии по Покровскому – узнав, что перед ними праправнучатая племянница святителя Игнатия (Брянчанинова), гости усадьбы часто просят ее об этом. Ее русская речь, несмотря на погрешности в произношении и слова, употребленные не совсем правильно, – образец классической русской речи, с обилием книжных слов и оборотов: ведь русскому языку ее обучали потомки древних дворянских родов Брянчаниновых и Татищевых. Как говорил герой булгаковского романа, «кровь – великое дело», и пример Татьяны Ватсон – яркое тому подтверждение: столько внутреннего достоинства в ее осанке, столько простоты и открытости в ее обращении с людьми.

Татьяна Александровна, ваши дед и бабушка (Владимир и Софья Брянчаниновы) – последние владельцы усадьбы Покровское, бежавшие из России после революции. Но в вашем отношении к прошлому уже нет горечи утраты Родины, свойственной первому поколению «бывших». Три поколения эмиграции ее перемололи?

Да, конечно. Горечи нет, но Россию я люблю как вторую Родину. Бабушка с дедушкой столько рассказывали мне про нее, про свою молодость, про Покровское… Они познакомились на царском балу в Петербурге и прожили вместе больше 60 лет. То, что их семья уцелела в революцию – чудо. В 1917 году в усадьбу должны были прийти большевики и арестовать дедушку, но крестьяне хорошо к нему относились и предупредили его об этом, сказали, чтобы он уезжал. Они приготовили ему большой чемодан с едой и проводили на поезд в Москву. Дедушка успел взять с собой только самое ценное: старые семейные фотографии и книгу Георгия Лукомского «Вологда в ее старине». В этой книге были и фотографии усадьбы Покровское – именно по ним я потом могла ее представлять. Это издание хранится у меня до сих пор.

Дедушка уезжал из России отдельно от бабушки с дочерьми (матерью Т. Ватсон, которой было 11 лет, и ее сестрой 12-ти лет – прим. ред.): он боялся, что если его схватят, то могут расстрелять на глазах у детей.

За границей ваша семья жила сначала в Чехии, потом в Австрии, потом вы с родителями переехали в Австралию. Мама у вас русская, папа – чех. А вы себя кем ощущаете? русской? чешкой? австралийкой?

Я всегда говорю: когда я в России, у меня русская душа, а когда я в Австралии – я австралийка. Я даже думаю в России – на русском, а в Австралии – на английском.

Ваши дети говорят по-русски?

Не говорят. Все мне пеняют, почему я не научила их русскому – увы! Я старалась, честно. Но дома говорили по-английски: муж был англичанин и не хотел учить русский, считая его очень сложным. Хотя приезжать в Россию очень любил.

Ваши дети были в Покровском?

Да, в Покровском были все дети и внуки (кроме самого младшего, Матвея) – многие не по одному разу. Они очень любят усадьбу.

Сфера

Весна 2019

Журнал о культуре Вологодской области

 Татьяна Ватсон: «Мои дети не говорят по-русски, но любят Покровское»

2017 Зима

Елена Легчанова

Наш разговор с внучкой последнего владельца усадьбы Покровское происходил около полугода назад, в один из последних теплых дней на исходе лета, которое Татьяна Ватсон по традиции проводила на родине предков по материнской линии. Больше двадцати лет назад австралийская подданная впервые приехала в родовое имение Брянчаниновых под Вологдой, спустя какое-то время она купила себе домик с окнами на усадьбу и с тех пор живет здесь почти каждое лето. Татьяна Ватсон не просто созерцает красоту русской природы и наслаждается видами бывшего дворянского гнезда – ее «приусадебная» жизнь наполнена непрерывной деятельностью: встречами с посетителями, чиновниками, духовными лицами, журналистами, заботой о сохранении усадьбы. Она не устает «тревожить государство», по ее собственному выражению: приходит на прием к губернатору и убеждает его в необходимости очередных ремонтных работ – ведь исторический памятник нуждается в постоянном уходе. На вопрос, не смущается ли она на встречах с главой региона, она с достоинством отвечает: «О, нет, конечно. В нашем роду все были губернаторами».

Для тех, кто нечаянно встретит ее на аллеях парка, она проводит экскурсии по Покровскому – узнав, что перед ними праправнучатая племянница святителя Игнатия (Брянчанинова), гости усадьбы часто просят ее об этом. Ее русская речь, несмотря на погрешности в произношении и слова, употребленные не совсем правильно, – образец классической русской речи, с обилием книжных слов и оборотов: ведь русскому языку ее обучали потомки древних дворянских родов Брянчаниновых и Татищевых. Как говорил герой булгаковского романа, «кровь – великое дело», и пример Татьяны Ватсон – яркое тому подтверждение: столько внутреннего достоинства в ее осанке, столько простоты и открытости в ее обращении с людьми.

Татьяна Александровна, ваши дед и бабушка (Владимир и Софья Брянчаниновы) – последние владельцы усадьбы Покровское, бежавшие из России после революции. Но в вашем отношении к прошлому уже нет горечи утраты Родины, свойственной первому поколению «бывших». Три поколения эмиграции ее перемололи?

Да, конечно. Горечи нет, но Россию я люблю как вторую Родину. Бабушка с дедушкой столько рассказывали мне про нее, про свою молодость, про Покровское… Они познакомились на царском балу в Петербурге и прожили вместе больше 60 лет. То, что их семья уцелела в революцию – чудо. В 1917 году в усадьбу должны были прийти большевики и арестовать дедушку, но крестьяне хорошо к нему относились и предупредили его об этом, сказали, чтобы он уезжал. Они приготовили ему большой чемодан с едой и проводили на поезд в Москву. Дедушка успел взять с собой только самое ценное: старые семейные фотографии и книгу Георгия Лукомского «Вологда в ее старине». В этой книге были и фотографии усадьбы Покровское – именно по ним я потом могла ее представлять. Это издание хранится у меня до сих пор.

Дедушка уезжал из России отдельно от бабушки с дочерьми (матерью Т. Ватсон, которой было 11 лет, и ее сестрой 12-ти лет – прим. ред.): он боялся, что если его схватят, то могут расстрелять на глазах у детей.

А ваши дедушка и бабушка потом, за границей, говорили о том, что хотели бы вернуться?

Да, особенно дедушка. Он до последнего своего дня надеялся, что вернется. Но не удалось. Он умер в 1963 году, тогда еще был коммунизм. Получается, он вернулся уже после смерти – в 2006 году мы перевезли его останки из Франции и похоронили на территории усадьбы. А бабушку, увы, я не смогла привезти: я долго не была на их могилах во Франции, а там так заведено, что если больше 10 лет родственники не платят за место на кладбище, то останки переносят в коммунальный гроб. С бабушкиной могилой так и произошло. А дедушку я все-таки нашла и перевезла в Россию. Его торжественно похоронили в Покровском, там, где покоились и другие Брянчаниновы, рядом с церковью. Знаете, в 1930-х годах это кладбище было разорено. Но надгробия были такими большими, что с ними не смогли ничего сделать, хоть и пытались разбить. Надгробие матери святителя Игнатия, Софии Афанасьевны, мы нашли под землей: увидели торчащий кусок камня и откопали весь памятник. Многие могилы, конечно, утрачены. Потом, в советское время в усадьбе был туберкулезный санаторий – кого-то из умерших в больнице хоронили тут же. Рассказывали, что часто, приготовляя могилу, находили останки похороненных здесь прежде владельцев усадьбы.

Я тоже написала завещание: если я умру здесь, в Покровском, то пусть меня похоронят здесь же, рядом с предками, с дедушкой. Ну а если это случится в Австралии, то я буду похоронена рядом с моими родителями и мужем.