Полюби Лунную собаку и кати камешек

В этот период у Джона помимо Пола и Джорджа, с которыми он теперь регулярно встречался, появилось еще два новых знакомства, сыгравших свою роль в его жизни. Первым был Стюарт Сатклифф, ровесник Джона, студент-художник с репутацией блестящего таланта. Он жил в собственной квартире на Гамбиа-террас, совсем рядом с художественным колледжем. Во многих отношениях привязанность и преданность Джона Стюарту были похожи на те чувства, что он потом испытывал к Йоко Оно. Он уважал его талант, его свободный дух. Стью жил, как живет любой тонко чувствующий, легко уязвимый художник мансарды, и несмотря на то, что Джон всегда испытывал глубокое отвращение к «заумной вони» вокруг искусства, романтический образ такого художника ему нравился. Нравился настолько, что, когда Стюарт получил на художественном конкурсе премию в шестьдесят фунтов, Джон предложил ему купить на эти деньги бас-гитару и войти в группу «Куорримен» — они действительно отчаянно нуждались в бас-гитаре,— хотя у Стюарта не было особых способностей к музыке и он так никогда и не добился в ней успехов. Двенадцать лет спустя, когда Джон настоял на том, чтобы Йоко Оно выступала вместе с ним на сцене и записывалась на пластинки, армия его поклонников пришла в недоумение. А Джон лишь следовал установленному им же самим принципу. Для него художник — это вообще художник, держит ли он в руке кисть или гитару. Ему было трудно поверить, что человек может хорошо делать одно и не умеет делать другое, а в случае со Стюартом и Йоко он отказывался принимать свидетель ства даже собственного уха.

Вторым человеком, вошедшим в его жизнь, была девушка из Уиррэла по имени Синтия Пауэлл, по внешнему виду — типичная секретарша: кардиган — пуловер — нитка искусственного жемчуга на шее. Для ливерпульцев люди с другого берега Мерси, из района Уиррэл, были людьми более высокого класса, и Синтия Пауэлл не составляла исключения, хотя ее коттеджное происхождение было таким же скромным, как и у большинства ливерпульцев.

Их отношения складывались бурно и напряженно. Ему было восемнадцать, ей девятнадцать. Позже Синтия напишет: «Ревность Джона, его замашки собственника становились иногда просто невыносимы. Много раз я чувствовала себя жалкой и раздавленной». Перемены в его настроениях были абсолютно непредсказуемы, он был вспыльчив и груб на язык.

В 1959 году Джон переехал из вултонского дома тети Мими в квартиру Стюарта на Гамбиа-террас, сильно запущенное, убогое жилище, в котором почти не было мебели, зато повсюду валялись полупустые тюбики с красками, стояли полузаконченные полотна и валялись полусъеденные бутерброды. Этот восхитительный антураж как нельзя лучше соответствовал заключенному соглашению: Стью вдохновлял Джона в его занятиях искусством, а Джон помогал Стью в освоении бас-гитары. «Куорримен» продолжали упорно трудиться. Пол и Джон по-прежнему записывали сочиненные ими песни в ученическую тетрадь Пола, ставя под каждой песней две подписи—эта закрепленная рукопожатием договоренность привела потом к немалым осложнениям. Почему они всегда подписывались оба, даже в тех нередких случаях, когда песню сочинял практически один из них, остается неясным. Возможно, это было демонстрацией юношеской дружбы или просто потому, что почти все сочинители песен в те дни работали парами: Док Поумас и Морт Шуман, Лайбер и Столлер, Гоффин и Кинг. Даже когда Пол или Джон создавали песню полностью собственного сочинения, как это было, например, потом с песней Пола «Вчера» («Yesterday»), они все равно делили пополам и славу и деньги. Это была трогательная, пожалуй, единствен ная трогательная сторона их отношений.

В то время финансовое вознаграждение участников ансамбля «Куорримен» никак нельзя было назвать завидным: они редко получали больше двух фунтов за вечер. Основная беда состояла в том, что в группе было три гитариста, никудышная бас-гитара (Стью играл безнадежно плохо), отсутствовал ударник и не было настоящего оборудования. Джордж Харрисон мог бы, несомненно, сделать лучшую карьеру, перейдя в одну из профессиональных групп того времени, которые видели его высокий уровень, но он не перешел. Конечно, они все были еще очень молоды—два школьника и два студента колледжа. Тем не менее им все-таки доводилось получать приглашения, например, на вечер в автобусный парк на Финч-лейн (там работал отец Джорджа), и наконец они были даже отобраны для выступления в одной из самых удачных программ телешоу Кэрролла Ливиса «Открытия», проводившихся в Манчестере. Вот в этот момент навсегда исчезло название «Куорримен», которое ненадолго было заменено на «Джонни и Лунные собаки». Однако смена названия не помогла развитию успеха: «Лунные собаки» не стали «открытием» м-ра Ливиса. Они вернулись в Ливерпуль и снова поменяли имя. На этот раз появились наконец «Битлз», правда, после краткого затмения, когда они взяли было себе более «шикарное», шоу-бизнесовское наименование «Серебряные битлз».

Летом 1960 года Пол окончил школу с единственной оценкой «А» (высшая оценка в английской школе) - по искусству, а Джона, как и следовало ожидать, с треском выгнали из художественного колледжа. Их друг и фактический менеджер Аллан Уильямс устроил им ангажемент в Гамбурге. С этого момента они уже не будут больше полуучащимися, полумузыкантами: теперь все трое, плюс Стюарт и недавно принятый в группу ударник Пит Бест станут профессиональными музыкантами. И им предстоит создать свой собственный «саунд» — звучание «Битлз».

Когда «Битлз» получили наконец национальную, а потом и международную известность, в мире поп-музыки искренне поразились их техническому мастерству и, казалось, неисчерпаемому репертуару. Как могли эти четверо никому не известных парней так хорошо играть, писать такие оригинальные вещи, так гармонично петь и быть настолько уверенными в себе и в своем профессионализме? Ответ надо искать в Гамбурге.

Еще в Ливерпуле у них появилась небольшая группа поклонников, но именно в Гамбурге долгие, мучительные часы непрерывной игры на сцене маленького грязного ресторанчика «Индиа клаб» превратили их из просто хорошего рок-ансамбля в лучшую группу мира. Фил Спектор любил говорить, что талант нельзя спрятать, но иногда таланту необходимо прятаться, пока он не выбрался из колыбели. В Ливерпуле самое большое выступление «Битлз» длилось не более часа. В Гамбурге они должны были, выйдя на сцену, развлекать публику восемь часов подряд. Неудивительно, что они научились хорошо играть. Им предоставля лась возможность пробовать, ошибаться, репетировать и импровизировать прямо на глазах у публики. Ради рок-н-ролла они принимали любые условия и были благодарны за предоставленные возможности.

Вскоре они перешли в другой «клуб» под названием «Кабачок кайзера», где свои марафонские «сешнз» проводили перед неуправляемой пьяной аудиторией, и чтобы эта публика обратила на них хоть какое-то внимание, им приходилось играть как можно громче.

В тот первый свой приезд «Битлз» пробыли в Гамбурге пять месяцев. Незадолго до Рождества 1960 года у них пошли неприятности. Джорджа депортировали как несовершеннолетнего (ему было только семнадцать лет), а Пол и Пит Бест угодили в тюрьму: в комнате, где они жили, по их небрежности возник пожар.

Один за другим Битлы перебрались назад в Ливерпуль. Великое начинание закончилось полным провалом. Они пали духом. Джон вернулся в дом тети Мими, получил причитающуюся дозу выговора и на какое-то время исчез из поля зрения. Позже он говорил, что не был даже уверен, хочет ли продолжать дело «Битлз».

Необходимость где-то работать вернула его к деятельности. Для начала «Битлз» дали несколько концертов в клубе «Касба», хозяйкой которого была мать Пита Беста, а вскоре после Рождества 1960 года появились на сцене городского зала Литерленда. И вот тут они впервые поняли: пока они были в Гамбурге, с ними что-то произошло. Они оказались ни на кого и ни на что не похожими, и у них вдруг появились свои собственные поклонники. Джон потом скажет, что они были первыми панками. Через несколько недель «Битлз» начали регулярно выступать в клубе «Каверн» в центре города, главным образом в обеденные часы, так как по вечерам там играл традиционный джаз-оркестр. Число их поклонников росло. Слава распространялась по Ливерпулю, как лесной пожар. Они и выглядели и звучали необычно: рядом с жидкоголосыми, зарепетирован ными рок-группами тех дней, подражавшими обычно саунду группы «Шедоуз» (самая популярная английская группа конца 50-х — начала 60-х годов, игравшая с Клиффом Ричардом), их музыка была безусловно грубой и жесткой. В клубе «Каверн» они дали в общей сложности свыше 250 концертов.

В следующем году они вернулись в Гамбург и на этот раз даже записались на пластинку для компании Берта Кэмпферта; Джон пел «Моя милая где-то за океаном» («My Bonnie Lies Over the Ocean»). Потом, когда в разгар битломании эту пластинку выпустили в Америке, она имела бешеный успех, но Джон ее всегда терпеть не мог. В эту поездку Стью пришел все-таки к выводу, что музыка никогда не даст ему того счастья, какое дает изобразительное искусство, поэтому он вышел из группы и поступил в местный художественный колледж. Бас-гитара в конце концов перешла к Полу.

В Ливерпуле «Битлз» играли в «Каверне» или в местных танцевальных залах. Постепенно, весьма постепенно, их заработки росли, но по-прежнему ни одна фирма грамзаписи не спешила ухватиться за них и вознести на вершину славы и богатства.

И вот однажды в октябре 1961 года в одном из ливерпульских музыкальных магазинов, принадлежавших семейству Эпстайнов, к двадцатисемилетнему Брайану Эпстайну обратились за пластинкой «Моя милая...». В тот же день эту пластинку попросил другой покупатель. Брайан никогда не слыхал о «Битлз», но что-то слышал о них его знакомый и сказал, что их можно увидеть в клубе «Каверн», где они сейчас выступают. Помещение клуба было насквозь пропитано тяжелым духом от пота, возбуждения и плохой вентиляции, музыка звучала оглушительно, а четыре парня на сцене выглядели невероятно грубыми и неотесанными. Но в них что-то было, они «заводили» публику и вызывали веселый смех. После концерта Брайан предложил им себя в качестве менеджера. Они согласились. Терять им было нечего. Брайан представлялся человеком достаточно искушенным в бизнесе.

Весь 1961 год и первую половину 1962-го «Битлз» ждали своего счастливого случая, играя иногда по три «гига» (gig — в жаргоне музыкантов означает «разовое выступление») в день. Но оставались пока всего лишь местными знаменитостями.

А между тем Брайан Эпстайн занялся поисками фирмы грамзаписи, которая согласилась бы заключить с ними контракт. Самой знаменитой в этих поисках стала история с представителем фирмы «Декка» Диком Роуи, который отверг «Битлз», заявив, что группы гитаристов выходят из моды. Двадцать лет потом имя Дика Роуи обыгрывалось во всевозможных шутках и остротах на тему музыкального бизнеса.

Были и другие отказы. Не захотела знать «Битлз» фирма «Пай», потерпели неудачу и попытки Эпстайна договориться с двумя самыми знаменитыми «этикетками» фирмы «И-Эм-Ай»: «Коламбиа» и «Голос его хозяина».

Наконец, Эпстайн добился встречи с продюсером Джорджем Мартином из студии «Парлофоун», наименее модной «этикеткой» изо всех студий, входящих в «И-Эм-Ай». Мартин получил известность благодаря выпуску пластинок с комедийными спектаклями Бернарда Криббинса и Питера Селлерса. Ему понравилось то, что продемонстрировал Эпстайн в записи на гибкой ацетатной пленке, и он решил рискнуть; впрочем, пенни за пластинку — не очень большой риск. Но прежде чем они приступили к делу, в жизни «Битлз» произошли две перемены. Пит Бест, регулярно выступавший с ними в течение двух лет, не устраивал всех остальных, и они хотели от него избавиться. К этому времени Ринго Старр ушел из группы «Рори Сторм» и был свободен. Все последующие годы Пит Бест— и его можно понять — жаловался на то, что «Битлз» бросили его накануне славы, но многие люди, видевшие «Битлз» в те дни отмечали, что Бест казался просто инородным телом среди остальных. Проявив трусость, они спрятались за Эпстайна, который и сообщил об их решении ничего не подозревающе му Бесту.

Вторая перемена касалась лично Джона. Синтия, встречавшаяся с Джоном уже четыре с половиной года, каждый раз, когда он приезжал в Ливерпуль, в конце концов забеременела. У Джона на это мог быть только один ответ. Они должны пожениться. Несмотря на все свое бунтарство, он в душе оставался консервато ром. В Ливерпуле в те дни, если парень «сделал девушке ребенка», он женился на ней.

Свадьба состоялась 23 августа 1962 года, через пять дней после того, как Ринго вошел в группу, и на следующий день после того, как их выступление в «Каверне» засняла телевизионная компания «Гранада». И если газетчики «Ливерпульского эха» очень медленно соображали, что происходит в двухстах ярдах от них на той же улице, где расположена их редакция, телевизионщики из манчестерской «Гранады» поняли сразу. В том куске фильма, который они тогда показали и который показывался потом тысячи раз по всему миру, «Битлз» пели одну из ритмических блюзовых песен «Какой-то другой парень» («Some Other Guy») — теперь они отдавали предпочтение «белому» року, идущему из Америки.

Для их первой пластинки продюсер Джордж Мартин отобрал «Ну, полюби же меня» («Love Me Do») и «P. S. Я люблю тебя» («P. S. I Love You»). В предложенный ему набор входили также «Привет, девочка» («Hello Little Girl») и «Спроси меня, почему» («Ask Me Why»). Еще до выхода пластинки практически все молодые люди Мёрсисайда, знавшие «Битлз», были уже их одержимыми поклонниками. А их слава распространялась все дальше, уходила далеко за пределы «Каверна» в самые невероятные места, даже в такое захолустье, как, например, Ормкёрк, где вся музыка — это один-единственный музыкальный автомат. К своему вечному стыду, автор этих строк отказался в то время от всех предложений первым прославить «Битлз». Некоторые люди очень медленно и с трудом готовы были признать, что британские группы могут создать хороший рок.

Конец 1962 года стал свидетелем краха старого стиля шоу-бизнеса, в который пытались вписаться Клифф и далее Элвис. Они стремились стать универсаль ными эстрадниками на все вкусы, звездами для молодых и старых. Для Джона Леннона стать такого рода звездой было самым последним... не только делом, но даже желанием. Он хотел быть богатым и знаменитым, но богатым и знаменитым на своих условиях.

За несколько первых месяцев 1963 года «Битлз» станут самой крупной сенсацией в Великобритании. Через год к их ногам падет Америка. Они двигались как армия завоевателей, и перед ними рушились все крепостные стены. Но победы доставались не без компромиссов, а для Джона — весьма серьезных, хотя в то время он был счастлив, даже идя на эти компромиссы.