Three Cheers For Sweet Revenge.

Перед началом записи своего второго альбома, My Chemical Romance отправились в короткий, состоящий из трех концертов хэдланеровый тур по Великобритании, чтобы подвести итог. Это докажет существенность нарастающего ожидания их дебюта на главном лейбле.

Начиная с 13 января 2004 My Chemical Romance сыграли в Night And Day в Манчестере, Бирмингемской Академии и Barfly в Лондоне, с арт-группой из Сандерленда Yourcodenameis:milo на разогреве. Их менеджеру Брайану Шектеру пришлось сражаться с Warners за этот тур. Компания не была уверена в ценности этой поездки, но в конце концов всё же согласилась. Это было верным решением, подтвердившим увеличивающееся волнение.

За шесть месяцев до выхода Three Cheers for Sweet Revenge, и за несколько дней до начала его записи, они встретили в Англии чувство развивающегося из Bullets предвкушения.

Пол Трэверс, опытный автор Kerrang!, видел их в Манчестере и написал: «Насчет некоторых групп у вас есть чувство, подозрение, что при верных условиях они могут добиться как минимум умеренного успеха и создавать музыку, которая будет нравиться людям. А насчет некоторых групп вы точно знаете - с того самого момента, как впервые их увидели - что им предначертано заставить сердца трепетать, а челюсти падать на пол. My Chemical Romance - одна из этих групп... эта группа нужна вам в жизни.»

У NME были подобные чувства в ту ночь. «До превращения в полномасштабного супергероя Джерарду не хватает лишь плаща и маски», - писал Рик Мартин. «Сегодня ночью звездные способности My Chemical Romance оставляют всех остальных, находящихся с ними в погоне, задыхаться в пыли.»

Эти ранние шоу в Соединенном Королевстве организовывал Джонни Филлипс, их британский промоутер в SJM Concerts. Он тоже запомнил их особенными.

«Я привез их в этот первый хэдлайнеровый тур вместе с агентом, и в итоге я везде возил их и их менеджера в фургоне группы», - говорит он. «Они были чокнутыми. Впервые я увидел их выступление в Night And Day в Манчестере, и Джерард предложил мне кое-что, что он называл Ракетным Топливом. Это представляло собой десять частей водки на одну часть Red Bull. Я отказался.

Он надел черные ботинки и черные джинсы с изолентой вокруг левого колена. В Night And Day перед сценой висит экран, на который проецируются фильмы. Перед тем, как этот экран подняли, Джерард таращился на свою тень на обратной стороне и кричал на себя. Я никогда не видел ничего подобного. Он просто заводил себя. Я пытался понять, что он говорит, но потом экран подняли. Это было полнейшим безумием.

Когда они выступили, это было самым невероятным шоу, которое я когда-либо видео. Оно было по-настоящему инстинктивным и агрессивным. Я был в восторге. Я написал своему боссу: 'Эта группа будет совершенно чертовски огромной.' Я хранил это сообщение долгое время.

Они были самыми приятными и приземленными людьми - но когда они выходили на сцену, с ними что-то происходило. Это шоу будет жить во мне вечно. Находиться рядом с ними было потрясающе. А потом, как только они ушли со сцены, они снова превратились в улыбающихся кроликов. Джерард был очень тихим и застенчивым во время разговора - то же самое с Рэем, Фрэнком и Майки.»

Однако их последнее посещение Великобритании не обошлось без бед.

 

«После этого первого шоу мы ввязались в драку», - говорит Филлипс. «Затем мы отправились в Бирмингем. Там, после концерта, в этом очень угрюмом отеле до комнат нас провожали какие-то жуткие персонажи. Мы подумали: 'Нахуй это,’ - запрыгнули в фургон и всю ночь ехали в Лондон.»

Филлипс вспоминает группу, которая была в восторге от нахождения в Великобритании, полна уверенности еще даже до записи Three Cheers и счастлива быть в дороге.

«Тогда они переживали лучшие моменты своих жизней. Однажды Майки подошел ко мне и сказал: 'Так когда мы играем в Уэмбли?' Таким был Майки Уэй в те дни - он почти ничего не сказал на протяжении всего тура, но продолжал говорить о том, когда же они сыграют в Уэмбли. Он говорил об этом, искал футболки с The Smiths и комиксы и по каким-то причинам постоянно покупал зонтики.»

Он также вспоминает, что в группе была как напряженность, так и дружелюбие, и что они улыбались на протяжении всего этого короткого тура.

«Они были по-настоящему сосредоточены, но на их лицах всегда были улыбки. Сейчас они те же самые люди, что и тогда. Каждый раз, когда я пересекался с ними в дальнейшем в Штатах, или навещал их в студии, они спрашивали моё мнение, брали

его во внимание, а потом смеялись о старых временах. У нас есть много озорных историй - но я не могу рассказать их вам, не компрометируя себя...

Они всегда ценили честность. Но больше этого они ценили уважение к себе. Музыкальная индустрия чертовски кровожадна, и они ценили верность. И это работало в обе стороны. Когда они прилетели в Великобританию во второй раз, они все еще помнили моё имя. Некоторые группы, с которыми я работаю около пяти или шести лет, понятия не имею, кто я такой. Когда тебя запоминают, это многое значит. Они всегда очень преданно относились к окружающим их людям.»

Еще одним человеком, который близко с ними работал, была Сьюзи Эмбер, их британский агент по рекламе. Она говорит, что они были очень заинтересованы в работе с прессой, когда приехали в Лондон для выступления в Barfly. «Что в них восхищало, так это их трудовая этика», - говорит она. «Они могли давать интервью весь день и не уставать от этого, и можно было почувствовать, что к каждому они относились так, словно это было нечто новое, а совсем не так, как будто они от них уже устали. И после всего этого они все равно устраивали удивительное шоу.»

Она была поражена тем, что вне выступления все пятеро были робкими и вежливыми, но когда My Chemical Romance выходили на сцену, в них появлялось нечто инстинктивное, первобытное и невероятное. Джерард читал заповеди - пьяный, как правило - склоняясь над толпой. Фрэнк метался и извивался в тесном пространстве, которым располагала группа - а в Barfly пространство всегда тесное. В то время как Рэй удерживал все под контролем, тряся своим афро на краю сцены.

«Выходя на сцену, они обретали совершенно другую сущность. Джерард принимал свой сценический образ», - говорит Эмбер. «Я всегда наблюдала за Фрэнки, гадая, не врежется ли он в кого-нибудь. На сцене они представляли из себя настоящий хаос - но это был хороший хаос.

Это сносило всем нам крышу. Для большинства присутствующих то шоу было первым разом, когда они видели их, и у всех были открыты рты. Чертовски захватывающий и особенный вечер - тогда действительно можно было почувствовать, что они станут великой группой. Толпа была в полном отрыве.»

Но была одна проблема. «Мэтт делал что-то свое. Он был просто отчужден», - говорит Филлипс. «Не то чтобы он не был частью коллектива, он просто отличался от остальных. Во всех четверых чувствовалась напряженность, а он просто плыл по течению.»

Несмотря на убедительный коктейль из водки и Red Bull, который Джерард предложил Филлипсу во время их первой встречи в Night And Day, тогда никого еще не беспокоило то, сколько солист пьет.

«Не знаю, было ли Джерарду необходимо пить, чтобы выйти на сцену, или нет», - говорит Филлипс. «Он пил, но всё это начало выходить из-под контроля позже. Когда я с ним познакомился, это ещё не было проблемой.»

Однако так продлилось недолго.

 

После этого триумфального тура по Великобритании, My Chemical Romance направились в Лос-Анджелес для начала работы над своим вторым альбомом. Смерть бабушки Майки и Джерарда всё ещё была на переднем плане в уме братьев.

«Когда наша бабушка умерла, возвращение к репетициям было единственным, что заставило нас чувствовать себя лучше», - вспоминает Джерард. «Думаю, когда мы приехали в ЛА, было некоторое завершение. Но когда она умерла, наркотики и алкоголь начали развиваться в проблему. Я взял всё это с собой в ЛА, и я однозначно позволил этому процветать там.»

Разговор с их человеком из Warners A&R, Крейгом Ааронсоном, привел их к выбору продюсера. Ааронсон говорит, что их первым выбором был Буч Виг, который продюсировал ' Nevermind ' Nirvana и ' Gish ' Smashing Pumpkins, на ряду с многими другими альбомами. Но он был занят, поэтому в итоге их выбор остановился на Говарде Бенсоне. «Я знал, что он может сделать с ними отличную работу», - говорит Ааронсон. Бенсон, тем не менее, не был абсолютно уверен насчет группы - но он любил Джерарда.

«Это был он. Всё дело было в нём», - признает Бенсон. «Я всегда ищу в группе звезду, а Джерард - невероятный фронтмен. Он очень скромный и умный, и он понимает, что делает. Он плохой актер, и это означает, что он всегда хорош перед камерой. Любой продюсер, который не видит в нём этого, должен пойти и побить себя.»

My Chemical Romance передали продюсеру свою демо-запись. Используя смахивающее на Queen, но в то же время гаражно-панковое звучание 'Headfirst For Halos' как ориентир, они достигли яркого, не открытого ими прежде звука, стремящегося не просто положить начало их новому стилю, но сделать это потрясающе. Также, они перевели в музыку горе и злость Джерарда по поводу его бабушки. Это придало альбому эмоциональную интенсивность, которую Джерард

усилил 'псевдо-концепцией', как он это называл, о мужчине, который восстал из мёртвых, чтобы найти любимую женщину, вставая на путь убийства.

«Во время одного из наших разговоров, когда мы только начали группу, мы решили, что не должно быть никаких табу», - говорит Рэй. «Если песня отличная, или если у неё отличный текст или мелодия, мы должны сделать это. Ты не можешь занять позицию 'слишком крут для школы', когда речь идет о великолепных песнях - если она великолепна, ты должен сделать это.»

 

 

Однако, первые мысли Бенсона о демо не были обнадеживающими. «Я думал: 'Господи, в этом вообще ничего нет...', но было кое-что, чего я всегда ищу - интенсивность. Это звучало бесстрашно. Когда группа бесстрашна, ты знаешь, что в них что-то есть. Именно поэтому я пошел на встречу с ними.

Они сыграли мне парочку песен, и они не были великолепны. Но когда я сел побеседовать с Джерардом и посмотрел ему в глаза - я никогда не забуду это, потому что этот момент был особенным в моей карьере - я спросил его: 'Насколько тебя заботят фаны, которые есть у вас на данный момент? Тебе хотелось бы, возможно, расстроить ваших нынешних фанатов, но сделать при этом большой, огромный рок- альбом?'

Иногда группы не хотят делать это, и в таком случае я, пожалуй, не подходящий парень для них. Но Джерард сказал, что он хочет сделать лучший альбом, на который способен, хочет работать, хочет, чтобы я научил его всему, что могу.»

Вскоре после приезда в Лос-Анджелес My Chemical Romance начали реструктировать свою музыку в студии для репетиций. «Мы написали целую тонну песен», - говорит Фрэнк. «Мы урезали некоторый материал, переворачивали всё это, пока не получалось что-то, что действительно имело для нас смысл, и пока мы не были уверены насчет того, что именно мы хотим изложить.»

Сначала всё шло не очень хорошо. Они сделали пробную запись одной песни, поскольку лейбл попросил их сделать это, чтобы проверить, как идут дела. «Никто из нас никогда не был в настоящей студии», - говорил Фрэнк. «Продюсер, которого они нам дали, сказал: 'Вы, парни, ещё не готовы.' Мы думали: 'Вот дерьмо!' - в общем, это был чертовски кошмарный опыт. Так что, когда мы встретились с Говардом, мы не знали, ужасно ли это будет, или весело, потому что единственный раз, когда мы были в настоящей студии, нам практически сказали убираться оттуда.»

Бенсон хотел сделать масштабно звучащий и масштабно продающийся альбом. Это означало, что его мнение иногда расходилось с мнением группы, в частности с подпольно-панковыми наклонностями Фрэнка.

«Мои проблемы с Говардом заключались в том, что часть меня отлично понимала, почему его советы работали, а другая часть меня не могла понять, как это выходило», - говорил Фрэнк. «Он знает своё дело, но он во многом из другого мира. Пару раз мы

по-настоящему ссорились. Помню, однажды я сказал что-то о Misfits, а он ответил: 'Ага, и сколько дисков они продали?' - я подумал: 'Что за хуйня? Ты псих?'«

 

 

My Chemical Romance провели в работе три недели - почти в три раза больше, чем потребовалось для записи их дебютного альбома - сочиняя и совершенствуя песни, которыми они хотели наполнить Three Cheers For Sweet Revenge.

«Думаю, у нас была уже половина альбома, когда появилось настоящее вдохновение, и в итоге мы написали целую кучу песен, смешивая написанные ранее фрагменты», - вспоминает Джерард. В общем, переработав свой материал, они были готовы к записи. Они переехали в Bay 7 Studios в The Valley на Magnolia Boulevard. Бенсон вспоминает, что Рэй взял на себя ответственность за музыкальную часть работы - точно так же, как это было с дебютом группы - и Фрэнк, для которого это была первая запись, воспринимал его как учителя.

«В том, что касается музыки, этот альбом многим обязан Рэю», - говорит Бенсон. «Он занимался довольно большой частью всего этого - он был чем-то вроде музыкального руководителя. От Рэя зависит многое из того, что происходит с группой в музыкальном плане. Фрэнки многое берет от Рэя. В басисте хорошо то, что он добавляет Джерарду стабильности, и он, также, отличный парень.»

Процесс записи был быстрым - бюджет ограничивал их время - но интенсивным, и участники группы сами удивились тому, насколько хорошо они звучат. После того, как они записали первый трек, он был отредактирован и обработан. На следующий день, когда группа вернулась в студию, они послушали эту песню вместе с Бенсоном.

«Кто это сыграл?» - спросил Рэй. «Ты, должно быть, позвал кого-то, это не мы.»

 

«Что ты имеешь в виду?» - ответил Бенсон, удивившись.

 

«Мы играем не настолько хорошо», - сказал Рэй.

«Это был очень забавный момент», - вспоминает Говард. «Они играли намного лучше, чем думали, что могут, потому что они действительно не думали, что были настолько хороши тогда. Но они становились всё лучше и лучше.»

 

 

Бенсон, имея такую тенденцию, сконцентрировался на Джерарде. Он заметил, что в своих текстах солист создает героев и использует эти воображаемые миры в своем вокале.

«Джерард один из тех людей, которые очень хорошо могут передавать эмоции всего, что их окружает», - говорит Говард. «Когда он подходит к микрофону, он включает эту способность. Он погружается в свою голову, а когда дело сделано, возвращается обратно. Большая часть великолепных художников делает именно так, поскольку если ты живешь в роли художника всё время, ты, по сути, занимаешься самоуничтожением.»

Создание различных персонажей - это то, что Джерард делал всю свою жизнь, с того самого момента, как он начал сочинять истории и рисовать комиксы. Вместе с этими погружениями в свое воображение, он, также, использует внешнюю помощь, чтобы создать нужную атмосферу.

«Это довольно действенный метод», - объясняет он. «Во время записи альбома я делал это снова и снова. Например, когда я пел 'You Know What They Do To Guys Like Us In Prison', я включил в комнате порно.

Каждая песня представляет собой совершенно не похожую на другую цветовую гамму. И каждая палитра должна быть так же хороша, как любая другая, но при этом отличаться от неё. Мне нужно было понять, как сделать свою часть песни великолепной, что означает, что для каждой песни мне приходилось изобретать колесо. Я никогда не хотел работать над песней, думая: 'Окей, давайте просто сделаем эту точно так же, как и все остальные.' К каждой песне должен быть абсолютно другой подход, и довольно часто он включал в себя тот метод. Думаю, во время работы над '...Prison' на мне и одежды было не так уж и много. Я был в помещении, куда никому больше не разрешалось заходить. Я помню, как Говард поощрял меня в становлении по-настоящему странным, когда дело касается этого, и, думаю, я и сам мог становиться довольно странным.»

Несмотря на утверждение Джерарда, что Бенсон поощрял его в 'становлении довольно странным', продюсер говорит, что он старался избегать полагаться на

подобные трюки для создания у вокалиста нужных эмоций. На самом деле, по его словам, пробудить чувства Джерарда было довольно легко.

«Это совсем не было проблемой. Это то, с чего они начинали», - говорит он. «Это то, с чем они продолжили. Я не собираюсь быть таким продюсером, который будет пугать их, оскорблять их или играть с ними в пассивно-агрессивные игры разума, чтобы чего- то от них добиться. Это совсем не тот способ, каким я работаю - это называется 'я понятия не имею, как быть продюсером, поэтому попробую что-нибудь ещё'. Так можно получить эмоции, но из этого не выйдет хороших песен или расположения. С My Chemical Romance мне не приходилось делать ничего такого.»

Но это не означает, что Джерард не делал этого сам. На самом деле, с развитием 'Three Cheers...' он всё больше и больше чувствовал, что ему нужно войти в образ нигилистического рок-певца. А это вовсе не полезный для здоровья путь.

 

 

«В этом было много скрытности», - говорил Джерард о своем алкоголизме в то время.

«Во многом суть была в создании образа этого пьяного и безумного уличного бродяги. Я хотел не дать людям возможности узнать что-то обо мне настоящем. Но настоящий я медленно исчезал.»

Помимо всего прочего, во время записи 'Three Cheers...' My Chemical Romance предавались различным 'внеучебным' занятиям. Но это что-то, что они оставляли в секрете. «Когда мы записывали этот альбом, мы все немного 'тусили'«, - говорил Фрэнк. «Мы приходили из студии домой, пили парочку бутылок пива и иногда принимали парочку таблеток. Особенно, это случалось, если у нас был выходной. Скажем так - некоторые выходные я вообще не помню, потому что принимал гору таблеток и приходил в себя только в понедельник. Иногда я думал: 'Это выходит из- под контроля,' - но большую часть времени я думал: 'А, плевать, я просто пытаюсь вытащить свою голову из этого альбома, со мной творится слишком много всего, чтобы я беспокоился о таких мелочах.' «

«С некоторыми из нас было то же самое», - говорил Джерард. «Когда мы не занимались музыкой, всё было в тумане. Я не могу даже сказать, все ли мы экспериментировали с таблетками или только некоторые из нас, потому что мы все исчезали в те дни, когда мы не были заняты в студии. В студии мы были профессионалами, там мы не стали бы пить - хотя, однажды я пытался петь пьяным, и это было худшей из всех моих попыток.»

Тот трек назывался 'Desert Song', и он не вошел в альбом, но его можно услышать в 'Life On The Murder Scene'. «Для записи этой песни Джерард напивался всю ночь», - говорил Фрэнк. «К моменту записи он был чертовски пьян. Однако, это подходило настроению песни. Это было похоже на то, словно он играет какого-то персонажа, и чтобы сыграть эту роль, он должен быть охуенно пьяным.»

 

 

Во время записи в ЛА Рэй был более спокоен. Фактически он был шокирован открытием для себя того, что происходило. Во время интервью с группой в 2011 году я заговорил об этом. Фрэнк сказал: «Да, все абсолютно безумно. Я встаю и не знаю, какой сейчас день.»

Слева от меня я заметил Рэя, ерзавшего в кресле, он выглядел довольно смущенным. Когда Джерард и Фрэнк говорили об употреблении различных таблеток и алкоголя, Рэй прервал их и сказал: «Правда? Я даже и не знал об этом.» Он тряхнул головой и пожал плечами, всё еще сбитый с толку откровениями товарищей по группе.

«Тогда я был таким наивным», - продолжает он. «Я знал, что была парочка случаев, и после одного особенно неприятного я поговорил с Джерардом, но не увидел, чтобы что-то изменилось. Я правда удивлен. Я только сегодня об этом узнал. Фрэнк принимал таблетки? Я абсолютно не знал об этом, это новость для меня.»

Фрэнк посмотрел на меня и с насмешкой сказал: «Спасибо, Том!»

 

«Ага», - добавил Рэй. «Ты просто выдал Фрэнка!»

 

А однажды ночью, ночью, когда Рэй разговаривал с Джерардом, появилась угроза, что все выйдет из-под контроля.

 

 

«Однажды утром нам с Рэем пришлось серьезно поговорить, потому что я не мог петь», - вспоминает Джерард. «Кажется, звонок был рано утром и разбудил меня. Я понял: 'Мы не рок-звезды, эта студия стоит кучу денег и я не могу петь, потому что всю прошлую ночь нюхал кокаин.' Я не мог петь, ужасно себя чувствовал и не мог пойти работать, но я отправился к Рэю и сказал об этом. Так как я сразу же пошел к нему, этой проблемы больше не возникало до тех пор, как мы отправились в тур.»

Фрэнк, в частности, думает, что выпивка и таблетки стали результатом необходимости убежать, скрыться.

Раскиданные по другой стороне страны вдали от своих домов в Нью-Джерси, они были брошены на произвол судьбы ни с чем, что могло овладеть ими, кроме их работы. И к работе у них был такой интенсивный подход, от которого иногда им было необходимо уйти. Также, на них оказывала огромное давление запись на крупном лейбле. Запись 'Three Cheers...' - самое масштабное из того, чем кто-то из них когда- либо занимался.

«Мы знали, что это безумно, мы знали, что всё выходит из-под контроля», - говорил Фрэнк. «Никто из наших хороших знакомых никогда не записывался на таком крупном лейбле. У нас было чувство, что в этой высшей лиге мы были сами по себе, были пятью идиотами из Джерси, которые просто играли песни в подвалах. Это было важным делом».

У Джерарда, как и у Фрэнка, иногда были кризисы уверенности на счет того, чем они занимаются. «Когда ты пишешь альбом, ты чувствуешь каждую эмоцию, которую только можешь, и одна из этих эмоций - паника», - говорит он. «Однажды ночью у меня случилась истерика. Мы с Рэем делили комнату, я слушал записи в наушниках, а потом выпрыгнул из кровати и закричал: 'Чувак, я не знаю, как люди воспримут это. В этом вообще есть смысл?' Я волновался обо всем: о том, что там присутствовала кабаре-песня [You Know What They Do To Guys Like Us In Prison], о том, что от песни к песне всё меняется, о том, что это было слишком агрессивно, будет ли это пугать людей? Звучание не было похоже на что-то из тех песен, которые я слышал прежде.»

И всё-таки всё было прекрасно.

 

Песню, благодаря которой в альбоме всё встало на свои места, они, приехав в Лос- Анджелес, вообще не считали чем-то важным. Демо-запись, сделанная в Нью-Джерси, была довольно длинной и имела довольно простой смысл, была чем-то большим, нежели пара гитар и вокал. Это была песня, которую некоторое время не принимали во внимание, одна из идей Рэя, и на работу над ней они потратили много времени. Её гениальность оценили Крейг Ааронсон и Говард Бенсон.

«Там были аккорды, напоминавшие мне The Smiths», - говорит Ааронсон. «Она просто хорошо звучала и заставляла меня что-то ощущать. Я не могу назвать себя владельцем этой песни, но могу назвать себя тем, кто заставил этих засранцев работать над ней».

Бенсон тоже разглядел привлекательность мелодии Джерарда. Чтобы удовлетворить обоих продюсеров и человека A&R, группа согласилась поработать над песней. «Рэй играл на гитаре, а Джерард просто пел 'I'm Not Okay', - говорил Айеро, и тут все они вдруг неожиданно поняли, о чем говорили Бенсон и Ааронсон. «Это была самая прекрасная песня, которую мы только слышали. Мы сказали: 'Чем мы вообще, блять,

занимаемся? Почему мы не включили ее в альбом? Почему мы ещё не записали ее?' Так что, мы сделали это.»

«Мы упростили ноты и сконцентрировались на той прекрасной мелодии», - говорит Рэй. «Так зарождаются многие песни: сначала они являются чем-то абсолютно другим, но позже ты за что-то цепляешься и начинаешь работать над этим. Если вы слышали оригинал 'Helena', к примеру, то там не было припева, но была мелодия, за которую можно было зацепится.»

«Я сразу же понял, что у нас есть хит», - говорит Бенсон. «Мне не нужно было слышать что-то ещё, всё было идеально.»

Джерард осознал, насколько мощной может стать эта песня. «Это определенно был гимн. Главная строчка 'I'm not okay' была заявлением тем детям, которые станут нашими фанатами, которые поймут это: 'Знаете что? А ведь всё не в порядке.' Странным было то, что это понимали не аутсайдеры - это были нормальные люди, люди, которые пытались притвориться кем-то, кем они не являются».

Это была песня, сделавшая их звездами.

Party Poison.

По словам My Chemical Romance, они почти не разговаривали с Warner Bros во время создания Three Cheers for Sweet Revenge. Когда он был закончен, они вошли в их офис, положили свою музыку на стол и сказали: ‘Вот ваш альбом’.

‘Они не знали, что получат’, - говорит Фрэнк. ‘Они сказали, что мы им нравимся в таком направлении, в котором мы двигались, но они не знали, что получат. Если бы альбом был устрашающим, у них бы было, что о нём сказать. Но мы чувствовали, что написали альбом, который хотели написать, и нам было насрать, что думают другие’.

Крэйгу Ааронсону он понравился. Но он был одним из меньшинства в Warners, кому понравился альбом, потому что когда его сыграли остальным работникам лейбла, реакция была смешанная. ‘Они все сказали: ‘Оу, знаете что? Это будет сложно. Он очень нестандартный, такое сейчас не звучит на радио’’, - говорит Ааронсон. ‘Им понравилась ‘I’m Mot Okay’, и они сказали, что выпустят альбом, но никто не был в восторге. Реакция была очень умеренной – даже ниже умеренной, я бы сказал‘.

‘Я подумал: ‘Вы, ребята, издеваетесь, блять? Это же сингл, который войдёт в топ-5’. Я чувствовал это, но компания была не уверена. Они хотели войти в воду только по колено и посмотреть, какой будет реакция людей’.

Это могло стать причиной для беспокойства, но у My Chemical Romance не было времени переживать об этом. Потому что с марта 2004 они занимались только одним: гастролями. С середины этого месяца до конца года они отыграли около 200 концертов за 290 дней. Это был определяющий и душераздирающий период для группы. В то время, когда мир начинал замечать их потенциал, певец начал напиваться до кризиса, а барабанщика выгнали из группы.

 

 

Three Cheers всё ещё был не замиксован, когда они отправились в путь. С My Chemical Romance в фургоне и Говардом Бенсоном в студии, пытавшимся исправить звучание, которое они создали, это был совсем неидеальный процесс. ‘Я остался сам, чтобы проделать много работы над миксованием’, - говорит продюсер, - ‘и это привело к парочке конфликтов, потому что группе нужно было быть там, так как я не мог прочитать их мысли. Я не знал, что делаю, и нам очень повезло, что Рик Кости

замиксовал четыре больших песни. Я миксовал оставшиеся и мог равняться на то, что сделал он’.

Первая часть тура My Chemical Romance была по США с марта по конец мая. Группа беспрестанно колесила по штатам с Avenged Sevenfold, Thrice, Alexisonfire, Moments In Grace и Funeral For A Friend. И из-за этого Джерард с Майки начали пить ещё больше. Барабанщик Funeral For A Friend, Райан Ричардс, помнит тур с My Chemical Romance.

‘Это был один из наших первых туров по штатам’, - говорит он. ‘Были мы, My Chemical Romance и Avenged Sevenfold. Звучит прилично, но были и концерты для всего тридцати или сорока людей в хижинах на окраине города. Этим людям было всё равно. Но спустя два месяца My Chemical Romance окончательно взорвались’.

‘Джерард оставался харизматичным даже перед маленькой толпой. Он один из самых харизматичных фронтменов из всех, кого я видел. Когда мы давали эти маленькие концерты, я всегда старался смотреть на них каждую ночь, чтобы не пропустить, что он скажет и сделает на сцене. Всегда было довольно интересно’.

‘Они были очень дружелюбными ребятами. Они были как семья. Рэй сыграл мне черновую версию Three Cheers и я просто знал, что они его выпустят. Я услышал ‘I’m Not Okay’и сказал им, что эта песня станет великой – чтобы понять это, не нужно было быть гением. После они точно стали увереннее. Они очень гордились этим альбомом. Не зазнавались, но гордились’.

Ричардс также помнит, что алкоголизм Джерарда из развлечения превращался в проблему.

‘Я думаю, это нужно было ему, чтобы выступать’, - говорит он. ‘Чем больше он пил, тем больше зажигал на сцене. Это было просто неотразимо в начале; смотреть на него пьяного было почти как смотреть на аварию. Вы не могли отвести от него глаз. Все стали о нём говорить, о группе с сумасшедшим фронтменом’.

Джерард тоже помнит тот тур; он помнит, что менеджер My Chemical Romance Брайан Шектер не вносил алкоголь в райдера группы, чтобы хоть как-то контролировать Джерарда. Поэтому певец просто выпивал алкоголь Funeral For A Friend. ‘Мне приходилось много за это извиняться’, - говорит Джерард.

Они с его братом Майки стали зарабатывать себе репутацию. ‘Мы были довольно дикими’, - говорит Майки. ‘Люди давали нам клички – они называли нас The Chemical Brothers. Я приезжал в разные места, и люди спрашивали, нет ли у меня наркотиков,

потому что они к этому привыкли. У нас с ним была такая репутация; вокруг нас была проблемная аура; люди считали нас опасными’.

Ходили истории о том, что Джерард делился дорожками кокаина с командой – истории, которые он отрицает – но это всё прибавилось к ауре певца, который не контролировал себя и был на пределе. ‘Кокаин с командой – это неправда. У меня никогда не было столько кокаина’, - говорит он. ‘У меня было всего четыре или пять инцидентов с принятием кокаина. Я принимал его только после того, как всю ночь пил’.

‘Но истории про водку – абсолютная правда. Я был таким алкоголиком, что просто жил ей. Чтобы выпить бутылку водки, мне нужен был всего час. Я всегда выпивал маленькую бутылку перед концертом. Но кокаин я принимал редко. Я помню: раз дома, раз в гостинице, раз в другом доме, а больше и не помню. Во время концертов я никогда не был под кокаином, только после’.

‘Ходит много историй о тех днях, и иногда мне интересно, делал ли я некоторые вещи на самом деле, потому что я помню не о всех! Я знаю только, что был добр со всеми, кого встречал’.

 

 

Three Cheers for Sweet Revenge вышел 8 июня 2004 после того, как My Chemical Romance завершили ещё один короткий тур по Великобритании, посетив Портсмут, Лондон, Манчестер, Лидс и Глазго с металкор-группой из Аризоны The Bled и Уэльской хардкорной группой Hondo Maclean. Достаточно странно, что двое людей, которые тогда были с ними в пути, потом играли на барабанах в группе. Одним был барабанщик The Bled Майкл Педикон, а другим их звукооператор Боб Брайар, который был таким фанатом группы, что предложил работать бесплатно.

Боб опасался давления между Мэттом Пелисьером и остальными участниками группы. Когда они путешествовали по Великобритании – уставшие и ограниченные графиком – он видел, что между ними было недопонимание, которые могли привести к разрушительным последствиям перед самым релизом Three Cheers.

‘В тот момент они точно собирались распасться’, - говорит Боб. ‘Я заметил, что между ними было что-то не так. Их настрой был разрушающим, и я думаю, что это было из-за барабанщика. Ты должен уметь ладить, когда являешься участником группы, потому что вы проводите много времени вместе, а они не ладили’.

‘Они даже не смотрели друг на друга, когда выступали. Они просто не были счастливы. Они залазили в фургон, надевали свои наушники, чтобы не слышать друг друга и не разговаривать. Это было жалко’.

Рэй был разочарован проблемами группы в то время и сказал, что сложная атмосфера увеличила проблемы группы.

‘Было чувство, что дальше может случиться всё что угодно, и это не очень хорошо’, - сказал он. ‘Тогда происходило много дерьма. По крайней мере, раз в неделю один из нас интересовался, продолжит ли группа существовать’.

Учитывая, что альбом должен был выйти совсем скоро, это было не идеально. Но когда он вышел, его успех их взбодрил. После релиза их единственной целью было продать больше копий, чем дебютного. И он продался в количестве в два раза больше

– уже в первый день.

 

‘Самое смешное в Three Cheers for Sweet Revenge было то, что мы с лейблом согласились, что если сможем продать хотя бы 300000 копий, мы будем счастливы’, - говорит Брайан Шектер. ‘Тогда я прогнозировал, что в первую неделю продастся 3000 копий, но мы понятия не имели, что будет. В первый день нам звонили и говорили о том, как хорошо шли дела, и тогда мы поняли, что случится что-то странное. Факт, что в первый день было продано в два раза больше копий, чем предыдущего альбома за всё время, заставил нас понять, что случится что-то грандиозное. За то лето они продали примерно 120000 альбомов’.

За первую неделю было продано 11000 копий. ‘Я думаю, моя мама купила 10999 из них’, - говорил Майки. И вдруг сотрудники Warner Bros, отвечавшие за My Chemical Romance осознали. ‘В тот момент все стали поддерживать нас больше’, - говорит Крэйг Ааронсон.

Кирк Миллер из Rolling Stone сказал, что Three Cheers for Sweet Revenge напоминал Misfits своим готическо-панковым стилем, запоминающимися припевами, быстрыми барабанами и ужасными темами. Он сделал вывод, что альбом был ‘чертовски хорошим’.

Ревью Kerrang! выделяло, что лирически Уэю далеко до счастливого кролика, но в дебюте своей группы он точно веселится, придумывая образами. Также они назвали альбом хорошим, захватывающим миксом звуков и идей группы с огромным потенциалом, которая далеко пойдёт. Но не все предвидели, как хорошо пойдут дела.

В основном отзывы были положительными, хотя в мыслях Джерарда застрял один негативный. 'Была одна критика, которую я помню до сих пор', - говорит он. 'В ней говорилось что-то, вроде: 'С чего вы должны захотеть увидеть этого парня, бегающего по сцене и ноющего о своей бабушке?' Я прочитал это и подумал: 'Я надеюсь, что этого парня собьёт автобус'. Каким чёртовым засранцем нужно быть, чтобы сказать такое?'

Это ревью упустило то, сколько всего остального происходило в Three Cheers for Sweet Revenge. 'To the End' отображает краткую историю Вильяма Фолкнера 'A Rose for Emily', мелодрама 'You Know What They Do to Guys Like Us in Prison' раскрывает товарищество в пути. В 'I'm Not Okay (I Promise) певец плачет о помощи.

От похожей на Smiths 'Thank You for the Venom' до вестернской 'Cemetery Drive' он наполнен мрачностью. С хоррор-отсылками и романтическими стихами, он совмещал в себе темноту и мрачность.

Но в основном Three Cheers for Sweet Revenge содержит припев за припевом за припевом за припевом. В нём феноменальное чувство мелодии - за что My Chemical Romance обязаны Говарду Бенсону - в нём было что-то, сделавшее его запоминающимся. Он предлагал слушателям прямой путь к открытию своих нижних слоёв.

В ночь 11 июля 2004 My Chemical Romance сыграли официальный концерт в честь релиза в Starland Ballroom в Нью-Джерси. 'Он был распродан, и пришло примерно 2500 людей', - вспоминает Майки. 'Видеть, как столько людей двигается в унисон и подпевает, было невероятно'.

И с того момента он рос и рос. Группа отправилась в тур с Boys Night Out, Nightmare of You и Drive By, играя недалеко от дома - в Питтсбурге, Балтиморе и Нью-Джерси, перед тем, как поехать на Warped Tour, на котором всё действительно началось.

Warped Tour уже давно обеспечивает место для выступлений панк-группам по всей Америке. Один раз в году он проходит под открытым небом во всех крупных Американских городах - большой караван грузовиков, фургонов, автобусов и машин переезжает от одного места к другому и перевозит группы и их команды. Рабочий персонал строит семь сцен до 11 утра, а потом открываются ворота, в которые забегает молодежь из пригородов за дозой жёстких рифов и рычащего поведения.

Основанное Кевином Лиманом в 1994, это панк-рок событие, на котором группы играют взрывные получасовые концерты. На нём выступают местные группы, начинающие группы, мульти-платиновые группы, и кто-блять-их-пригласил группы. Но им всем дают по полчаса; они все становятся членами лотереи Warped Tour, и это

значит, что каждой группе случайным образом выбирают время для выступления каждый день. Поэтому супер-звёзды могут играть в начале перед десятью людьми в 11 утра, а никому неизвестные группы могут стать хедлайнерами в 9 вечера.

На пустых сценах они играют только при дневном свете. Поэтому всё стоит недорого и устанавливать всё несложно, есть несколько фонарей для сцены, так что концерты проходят до заката. А когда наступает ночь, толпа уходит, и весь карнавал принадлежит группам. Вокруг автобусов и фургонов начинаются барбекю, все пьют пиво, начинается вечеринка. Пиво, шоты и коктейли опустошаются, все пьяные и заведённые. Пение и крики доносятся отовсюду. В автобусах играют в покер, в консоли и компьютеры, а также звучат гитары. Рассказываются истории из прошлого, и вечеринка длится до того, пока не заснут все.

А потом, рано на рассвете, автобусы выдвигаются в путь на трассы Америки. Звучат хлопки дверями, и караван трогается, готовый прибыть на новое место и повторить всё снова.

Каждый год есть главная группа, которая станет пиком дня, несмотря на то, в какое время они играют и на какой сцене. В 2004 это были My Chemical Romance. Они были самыми. Джерард выходил на сцену в ужасно вонючем костюме с ч