Новая атака на Церковь: «Где легче спасти свою душу?»

Более же всего верность Хрущева марксизму проявилась в новой волне гонений на веру[462], начатых им в конце 1950-х годов и ослабленных его преемниками лишь в 1965 году. Уже 7 июля 1954 года ЦК КПСС принимает постановление "О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения", предписавшее «насытить атеистическим содержанием» всю систему образования. В 1958 году было принято секретное постановление о наступлении на "религиозные пережитки", статьи с глумлением над духовенством стали обычны в центральной и местной печати; особую роль в этом играли несколько бывших священнослужителей, отрекшихся от Бога.

В связи с объявленной в 1959 году XXI съездом КПСС «полной и окончательной победой социализма», начались суды над духовенством и повсеместное закрытие и разрушение храмов. Особенный размах репрессии приняли в 1961 году, когда ХХII съезд КПСС провозгласил построение к 1980 году коммунизма, в котором для Церкви как «единственного легально существующего врага марксизма» места не предусматривалось. Если в 1959 году закрыли 364 прихода, то в 1960-м – 1398, в 1961-м – 1390, в 1962-м – 1585. Немало храмов было варварски взорвано – как, например, собор св. Александра Невского в Харькове. (В этом ряду стоит и кощунственная "апельсиновая сделка" в 1964 году на Святой Земле, когда антихристианскому государству были за безценок отданы русские православные святыни в обмен на апельсины для номенклатурных распределителей.)

Помимо того, были запрещены традиционные паломничества, закрыт доступ к святым источникам (было засыпано, разрушено или огорожено 700 источников и святых мест). Был запрещен колокольный звон. Была введена принудительная регистрация крещений, венчаний, отпеваний с предоставлением списков властям – в результате верующие подвергались увольнениям с работы, исключениям из учебных заведений или взысканиям; поступить в вуз и сделать профессиональную карьеру верующему стало невозможно. Началось судебные процессы по лишению верующих родительских прав. Местным властям были развязаны руки для произвола, вплоть до заключения верующих в психиатрические больницы как носителей "бредовых идей".

В итоге, если в 1948 году в СССР действовало 14 329 приходов и 85 монастырей, в 1958 году – соответственно 13 372 и 63, то к 1966 году осталось 7 523 храмов и 18 монастырей... Были закрыты великая святыня Киево-Печерская Лавра (1963) и духовные семинарии: Волынская (в Луцке), Жировицкая, Киевская, Саратовская, Ставропольская – после чего на всю страну осталось три семинарии и две духовные академии. Отбор студентов в них, рукоположение священников и епископов стали проводиться под еще более жестким контролем "уполномоченных по религии". Архиерейский Собор 1961 года утвердил требования власти о перестройке приходской жизни, сделав священника наемным работником "двадцатки" прихожан, контролируемых "уполномоченными". При этом прихожане не имели прав владения церковным имуществом, приобретенным на пожертвования верующих, – оно, включая богослужебные предметы, после закрытия храма конфисковывалось государством.

Разумеется, это воспринималось верующими (они тогда составляли около трети населения) как святотатство и заставляло их выступать на защиту храмов; кое-где это выливалось в столкновения тысячных толп с войсками, как в Клинцах Брянской области. Очень редко удавалось отстоять церкви, как Почаевскую лавру в 1964 году. Чаще сопротивление заканчивалось судебными процессами: с 1961 по 1964 год по таким делам к заключению и ссылке были приговорены 1234 человек, в том числе сотни священнослужителей.

В эти годы проходила третья крупная битва в богоборческой войне компартии против православного народа (первая – в 1917–1923, вторая – в 1932–1939). В результате произошел значительный отток верующих из официально разрешенной Церкви в Катакомбную, существовавшую еще с 1920-х годов, что значительно укрепило ее: в 1960-е годы к ней принадлежали миллионы верующих.

Нужно отметить, что и некоторые архиереи не согласились с решениями Архиерейского Собора 1961 года, пытались сопротивляться вмешательству властей. За это, например, были отправлены в заключение архиепископ Казанский Иов (Кресович) и архиепископ Черниговский Андрей (Сухенко), пытались судить архиепископа Иркутского Вениамина (Новицкого), был уволен на покой епископ Ульяновский Иоанн (Братолюбов). Архиепископа Ермогена (Голубева) дважды увольняли на покой: в 1960 году с Ташкентской кафедры, затем в 1965 году с Калужской; он пытался собрать подписи десяти архиереев под коллективным протестом, но эта его деятельность была осуждена Синодом...

В 1961 году Московская Патриархия вступила во Всемiрный Совет Церквей для проведения "советской миролюбивой политики". Кое-кто из духовенства пытался использовать это для защиты Церкви со стороны зарубежных религиозных деятелей. Широкую известность на Западе приобрели священники Глеб Якунин и Николай Эшлиман, обратившиеся в 1965 году с "Открытым письмом" к патриарху Алексию с критикой в его адрес, за что были запрещены в служении. Более трагична была судьба мiрянина Б.В. Талантова, чьи письма о гонениях также были опубликованы на Западе, – его уморили в лагере в 1971 году, а нескольких его сподвижников затравили до смерти и без лагеря.

В то же время Патриарха Пимена заставляли опровергать протесты Зарубежной Церкви, как, например: «Я должен заявить – и я беру на себя полную ответственность за свои слова, – что в Советском Союзе не было ни одного случая, когда бы человек преследовался или заключался в тюрьму за свои религиозные убеждения. Скажу больше: советское законодательство не предусматривает наказания за религиозные убеждения»[463].

И хотя при Брежневе физические насильственные действия против верующих ослабели, антирелигиозная политика КПСС продолжалась. В 1966 году ужесточили применение статьи 142 УК РСФСР с наказанием за религиозное обучение детей, проведение религиозных собраний, распространение слухов о чудесах. За распространение и тем более размножение религиозной литературы, включая Евангелие, давали лагерные сроки[464]. Закрытие приходов с репрессиями их защитников продолжалось вплоть до горбачевской "перестройки" (к 1986 году оставалось 6794 открытых храма)...

Тем не менее ничего не бывает безсмысленным в Божием Промысле, писал в годы хрущевских гонений на веру архиман­дрит Кон­стан­тин (Зайцев), сравнивая духовное состояние людей на свободном Западе и при богоборческом коммунистическом режиме: в СССР русский народ наси­льст­венно загоняется в атеизм, западный же мiр «свободно идет по пути погибели, употреб­ляя данный человеку дар свободы – во зло – уходя от Бога и ставя себя на службу силам зла... Где легче спасти свою душу? Ответ не может вызывать сомне­ния! Отсюда заключе­ние. Свершивше­еся над нашим отечест­вом есть не отвержение его Богом, а, напротив, есть проявле­ние того же избранниче­ст­ва, которое лежало на челе России во все ее историческое существование. Господь, сни­мая всякий покров обманный и прельстительный с сатаны, откры­вает максимально благопри­ятные возможно­сти для спасения»[465]. То есть результат богоборческой активности Хрущева получился обратным: сам того не желая, он укрепил веру во многих людях.

Даже в среде епископата, хотя открытые протесты почти прекратились, всё же не все архиереи были одинаково лояльны богоборческому законодательству. Опубликованный в эмиграции секретный отчет Совета по делам религии членам ЦК КПСС за 1974 год, подписанный В. Фуровым[466], разделил епископов на три группы: 17 лояльных к советской власти «и на словах, и на деле» (в их числе Патриарх Пимен и его будущий преемник – митрополит Таллинский Алексий); 23 лояльных, но выступающих за «повышение роли Церкви в личной, семейной и общественной жизни», тем не менее из таковых в 1977 году нашумел своим письмом протеста Брежневу епископ Полтавский и Кременчугский Феодосий (Дикун); 17 пытающихся «обойти законы о культах, некоторые из них религиозно консервативны» (в их числе упоминается епископ Иоанн (Снычев), который станет духовным вождем патриотической оппозиции в годы ельцинской Великой криминальной революции). Главной же фигурой либерально-экуменического и прокатолического толка в Церкви тогда был митрополит Ленинградский Никодим (Ротов), включенный во вторую группу, который, однако, тоже обходил законы о культах, тайно рукополагая в священники своих воспитанников и единомышленников...

Усиление марксистско-ленинского интернационализма КПСС сказалось и в усилении внешней экспансии, с чего начнем следующую подглавку.