Александр Розенбаум «Воскресенье в садоводстве»

Александр Розенбаум «Воскресенье в садоводстве»

Расцветали яблони в саду.
Груш не посадили - не успели.
Вместо них, за небольшую мзду,
Мне сварганили качели.

Наизусть знал соловьиный хор
Весь репертуар Георга Отса.
Солнце встало c первым петухом
Заводского садоводства.

Зачерпну берёзовым ковшом
Из криницы чистой, как молитва,
До того мне станет хорошо,
Что зачерпну вдогон ещё пол-литра.

Обласкаю рыжего кота -
Он, как вся страна, мышей не ловит.
У кота Матроскина мечта:
Пастухом пойти к корове.

И я счастлив, очень важно мне,
Что к себе на собственные дачи
Наши рядовые граждане
Не на наших едут «тачках».

Баньку я проветрю, истоплю,
Приготовлю веники и пиво.
Я сегодня этот мир люблю,
Мне сегодня он красивый.

Вставай к плите, хорошая моя,
Чего там есть у нас, мозгами пораскинь.
Сегодня к нам пожалуют из города друзья
И мы должны их встретить по-людски.

 

Аркадий Северный «Пьяненькая печаль»

Ночь тьмой окутала бульвары и парки Москвы,
А из Сокольников пьяненький тащишься ты.
Денег нет. Мыслей нет. Машины уносятся вдаль.
И, как всегда, со мной пьяненькая печаль.

Вот ты и пьяненький, идёшь по бульвару один.
И закурить тебе какой-нибудь даст гражданин.
Мимо проносятся, огнями сверкая, такси.
Милая девушка видит чудесные сны.

Денег не водится в карманах расклешённых брюк.
А жить так хочется без всяких забот или мук.
Денег нет. Мыслей нет. Машины уносятся вдаль.
И, как всегда, со мной пьяненькая печаль.

Ночь... Снова пьяненький иду по бульвару один...
Эх! Закурить тебе какой-нибудь даст гражданин
Мимо проносятся, огнями сверкая, такси...
В Питере милая видит чудесные сны

 

 

Аркадий Северный «Поспели вишни»

Поспели вишни в саду у дяди Вани,
У дяди Вани поспели вишни!
А дядя Ваня с тётей Груней нынче в бане,
А мы с тобою погулять как будто вышли.

А ты, Григорий, не ругайся!
А ты, Петька, не кричи!
А ты с кошёлками не лезь поперёд всех!
Поспели вишни в саду у дяди Вани,
А вместо вишен теперь весёлый смех.

-Ребята, главное - спокойствие и тише...
-А вдруг заметят? - Нет, не заметят.
-А как заметят, так мы воздухом здесь дышим,
-Сказал с кошёлками соседский Петька.

-А ну-ка, Петя, нагни скорее ветку...
А он всё вишни в рубаху сыпал.
Но, видно, Петя, перегнул ты слишком ветку
И вместе с вишнями в осадок выпал.

Пусть дядя Ваня моет тетю Груню
Солдатским мылом в колхозной бане.
Мы скажем вместе: Спасибо, тётя Груня!
И дядя Ваня, и дядя Ваня!

 

Любовь Успенская «Мамочка-мама»

Мамочка, мама, прости, дорогая, что дочку-воровку на свет родила!
С вором ходила, вора любила, он воровал, воровала и я.

Раз темной ночкой пошли мы на дело, вор погорел, погорела и я.
Ах, вор вот оторвался, а я не успела и в уголовку забрали меня.

Пытал меня мусор, крыса позорная: Рассказывай, сука, с кем в деле была!
А я отвечала гордо и смело: Это душевная тайна моя!

Мамочка, мама! Увидишь ты вора, скажешь ему - я в тюрьме умерла, а...
С вором ходила, вора любила, гуляй, мой парнишка, не выдам тебя!

Мамочка, мама, прости, дорогая, что дочку-воровку на свет родила!
С вором ходила, вора любила, он воровал, воровала и я.

 

 

Катя Огонёк «Лейтенантик»

Полюбил на зоне зэчку
Белокурый лейтенант.
Полюбил как вдруг влюбляются все.
Не стесняясь чертыхалась
Подполковник-комендант,
А сидеть ей оставалось лет семь.

И кусал он папироску
Дни и ночи напролёт.
И невыспавшись ходил в караул
Продолжалось это долго
И тянулось целый год,
А он чувства словно лямку тянул.

Вот однажды на работах,
В дальней лесополосе
Отрядили её в пятый отряд.
И смотрел как она курит
И работает как все
Лейтенантик с отделеньем солдат.

Подобрав момент удачный,
Он остался с ней один,
И волнуясь её за руку взял.
Заикаясь говорил,
Что никого так не любил
И в минутку эту верил и ждал.

Она молча посмотрела,
Со слезами на глазах
Сжав от мужа и детей письмецо.
А потом в комок вся сжалась,
С болью крикнула в сердцах,
И вдруг страшно рассмеялась в лицо.

Ветер громко завывая,
Приподнял холодный снег,
Где стояли эти двое одни.
А потом вдруг затихая
Простонал как человек
О большой неразделённой любви.

 

 

Елена Ваенга. «Кокаин»

Перебиты, поломаны крылья
Тихой болью всю душу свело
Кокаина серебряной пылью
Все дороги мои замело

Воровать я тогда не умела
На базаре учили воры
А за это я песни им пела
Эти песни далекой страны

Начинаются дни золотые
Воровской непроглядной любви
Ай, вы кони мои вороные
Черны вороны-кони мои

Устелю эти сани коврами
Ленты алые в гривы вплету
Пронесусь невозведанной далью
И тебя на лету подхвачу

Мы ушли от проклятой погони
Перестань, моя крошка, рыдать
Нас не выдадут черные кони
Вороным их теперь не догнать

Тихо струны гитары рыдают
Моим думам печальный ответ
Я девчонка еще молодая
А.. душе моей тысячу лет!

Перебиты, поломаны крылья
Тихой болью всю душу свело
Кокаина серебряной пылью
Все дороги мои замело

 

 

Беломорканал. «В интернетной "доширачной"»

В интернетной «доширачной», ожидая кипяток
За столом сидел, шансона, надоевший всем знаток
Он пластмассовую вилку, между пальцев прогибал
На любимую он ссылку, в Интернете нажимал

Монитор, он очень злобно, зубочисткой ковырял
То по русски, то ангийски, он туда что то писал
И свернув трубочкой губы, брови в кучу опустив
Он под нос себе протяжно, напевал старый мотив

Кипяток на стол подали, был под номером он два
И чеплашку с дошираком, с гордой надписью «Братва»
Кипятком парил халявным, с краю треснувший стакан
На стакане крупным шрифтом, была надпись «Магадан»

С гордым фэйсом, заливает он в чеплашку кипяток
В этом деле, как в шансоне, он давно большой знаток
Для того чтобы увидеть, и друзей и не друзей
Он, открыв нужную ссылку, отправляется в музей.

 

 

Слава Медяник. «Ханыга»

Дело было в сентябре, ночевал я во дворе
Лежа на фонерочке.
И не то, чтоб много пил и не то, чтоб зло копил –
Мне хотелось к Верочке.
Я лежал, соображал, сам себя не уважал
За любовь к экзотике.
Не престижно во дворе, на фонерке в сентябре
Ночевать без зонтика.
Я валялся, как рулон, милицейским патрулём
В спешке не обобранный.
В габардиновом плаще, не женатый и вообще
Жизнью не подобранный.
Я припал к земле на грудь - на минуточку всплакнуть,
Вспомнить юность трезвую.
Я лежал, околевал, меня «ворон» не забрал
Неужели ж брезговал.
Я лежал, душой линял, эту песню сочинял,
Лежа на фонерочке.
Толи я был слишком пьян, толь поднялся ураган –
Полетел я к Верочке.
«Здравствуй, девочка моя, песня не допетая.
Вот я вернулся к тебе вновь,
Если можешь - ты прости, от обид своих уйди,
Горькая моя любовь».

 

 

Алик Берисон

Раз пошли на дело
Я и Рабинович.
Рабинович выпить захотел.
А чего не выпить,
Если у него нет срочных дел?
Выпить, так уж выпить,
Но выпить и покушать!
Мы пошли в прибрежный ресторан.
Там сидела Сара,
А у нее под юбкой
Дробом был заряженный наган.
Мы к ней: «Здрасьте, здравствуйте!»
Сарка игнорирует.
Не желает с нами говорить.
Чтоб не шухериться, мы решили смыться.
И решили Саре отомстить.
В темном переулке,
Что возле синагоги,
Мы ее решили пристрелить.
В темном переулке,
Я и Рабинович,
Мы с тоской глядим на ресторан.
Вдруг из ресторана
Показалась Сарка
Рабинович выхватил наган.
Рабинович стрельнул,
Стрельнул - промахнулся,
И попал немножечко в меня.
Я лежу в больнице,
Сарка - на Слободке,
Рабинович пьет четвертый день.

 

 

Владимир Высоцкий

Ой, где был я вчера — не найду, хоть убей,
Только помню, что стены с обоями.
Помню, Клавка была и подруга при ней,
Целовался на кухне с обоими.
А наутро я встал,
Мне давай сообщать:
Что хозяйку ругал,
Всех хотел застращать,
Будто голым скакал,
Будто песни орал,
А отец, говорил,
У меня генерал.
А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали,
И гостям, говорят, не давал продохнуть —
Все донимал их блатными аккордами.
А потом кончил пить,
Потому что устал,
Начал об пол крушить
Благородный хрусталь,
Лил на стены вино,
А кофейный сервиз,
Растворивши окно,
Взял да выбросил вниз.
И никто мне не мог даже слова сказать,
Но потом потихоньку оправились,
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
И в конце уже все позабавились.
Кто плевал мне в лицо,
А кто водку лил в рот,
А какой-то танцор Бил ногами в живот,
Молодая вдова,
Верность мужу храня, (Ведь живем однова)
Пожалела меня.

 

Михаил Круг

Здравствуй, Клава, привет шлю тебе я с Камчатки,
Вновь пишу я тебе, милый друг, письмецо.
Жизнь моя вдалеке незавидна, несладка,
И от ветра с дождём задубело лицо.
Я с тобою хочу говорить откровенно,
Нужно нам, наконец, ясность в дело внести.
Если чувства твои все ко мне неизменны,
То под ними должна ты черту подвести.
Нам мешает с тобой жить счастливо отрава:
Муж твой, мусор поганый, по кличке Сирень.
Ты давай, разберись с ним по-умному, Клава;
Там в сарае в дровах мой припрятан кистей.
В общем, Клава, давай, разгребай эти сопли,
Что волынку тянуть - нить ненужную рви,
Нам мешает она, ну хоть тресни и лопни,
Так что, Клава, рискуй ради нашей любви.
А случится прокол - я тебя не забуду
И тебе помогу, коль посадят тебя.
Ты со мною в душе, помни, Клава, повсюду!
Закрываю письмо и целую тебя.
Я целую тебя, дорогая подруга,
Завершая письмо, жду твой ясный ответ,
Удалось ли тебе разобраться с супругом
И помог ли тебе мой полезный совет.

 

 

Олег Трофимов. «Зизи»

О, моя дорогая Зизи, я пишу вам из русского плена
Здесь чудесные люди и в этой связи
Шлите выкуп с доставкой мгновенной
Я вложил капиталы отца в их завод по штамповке покрышек
И теперь должен денег в четыре конца
И какому-то Гоге за крышу.

Вам, Зизи никогда не понять,сидя в благополучном Париже
Что такое по русски Едрить твою мать
В толкованьи финансовой биржи
В этой странной могучей стране бизнес чествуют все до едина
А в сторонке толчется мужик в зипуне
И приветливо машет дубиной.

Здесь в петле византийских интриг был задушен потомок марксизма
Но покойник по прежнему кажет свой лик
Вопреки официальной харизме
Здесь фатальный языческий дух христианство больное врачует
И невинные девы с повадками шлюх
Апокалипсис с сексом рифмуют.

Бонапарт был позер и фигляр коли смел помышлять о России
Так как здешний рассольно-заквасный угар
Нахлобучит любого мессию
Вот и я в ресторане Визит проституткам читаю Бодлера
И за это меня поит водкой в кредит
Сутенер переводчик Валера.

И такая во мне глубина и такое во мне осознанье
Что могу я послать всю вселенную на…
И нагадить в общественном зданьи
Вылетайте же, богом кляну из варяг в эти чертовы греки
А не то я со временем в этом плену
Стану русским - а это навеки…

 

Булат Окуджава

А мы швейцару: «Отворите двери!
У нас компания весёлая, большая,
приготовьте нам отдельный кабинет!»

А Люба смотрит: что за красота!
А я гляжу: на ней такая брошка!
Хоть напрокат она взята,
пускай потешится немножко.
А Любе смотрит вслед один брюнет.

А нам плевать, и мы вразвалочку,
покинув раздевалочку,
идём себе в отдельный кабинет.

На нас глядят бездельники и шлюхи.
Пусть наши женщины не в жемчуге,
послушайте, пора уже,
кончайте ваши «ах» на сто минут.

Здесь тряпками попахивает так...
Здесь смотрят друг на друга сквозь червонцы...
Я не любитель всяких драк,
но мне сказать ему придётся,
что я ему попорчу весь уют,
что наши девушки за денежки,
представь себе, паскудина,
с брюнетами себя не продают.

 

 

Воровайки

Подполковник Семечкин,
Бьёт меня по темечку.
Но его дебильного,
Я сведу с ума.
У него вопросы,
Протокол допроса.
За ответы на вопросы,
Светит мне тюрьма.

Подполковник строгий,
Сделал ноги в сроки.
Но тебе дебильному,
Вот я что скажу:
-Рвал ты многим чубы,
Выбивал ты зубы.
И тебя за это мусор,
Строго накажу.

Обвиненье снято,
Дело в ком замято.
И тебе дебильному,
Сегодня не фартит.
Ну давай сначала,
Лыко да мочало.
За моё битое теме,
Ох тебе влитит.

 

Сергей Наговицын

На кой нам банки и банкеты
Мы не привыкли к жизни этой!
Мы в сандалетах и в буфетах встанем в круг...
Мы были сыты и одеты,
И в ящик свежие газеты
Всегда ложила тетя Маша поутру.

Все было весело и гладко,
Играла в парке танцплощадка,
По кругу бегала лошадка-карусель.
В цветах и зелени парадка,
В рисунках школьная тетрадка,
И у бабули на плите всегда кисель.

А летом солнышко без тучек,
И сразу дворники у кучек,
Всегда под ковриком был ключик от дверей.
И никогда не будет лучше,
Никто квартиры не получит,
И очень редко кто приручит голубей.

Александр Розенбаум «Воскресенье в садоводстве»

Расцветали яблони в саду.
Груш не посадили - не успели.
Вместо них, за небольшую мзду,
Мне сварганили качели.

Наизусть знал соловьиный хор
Весь репертуар Георга Отса.
Солнце встало c первым петухом
Заводского садоводства.

Зачерпну берёзовым ковшом
Из криницы чистой, как молитва,
До того мне станет хорошо,
Что зачерпну вдогон ещё пол-литра.

Обласкаю рыжего кота -
Он, как вся страна, мышей не ловит.
У кота Матроскина мечта:
Пастухом пойти к корове.

И я счастлив, очень важно мне,
Что к себе на собственные дачи
Наши рядовые граждане
Не на наших едут «тачках».

Баньку я проветрю, истоплю,
Приготовлю веники и пиво.
Я сегодня этот мир люблю,
Мне сегодня он красивый.

Вставай к плите, хорошая моя,
Чего там есть у нас, мозгами пораскинь.
Сегодня к нам пожалуют из города друзья
И мы должны их встретить по-людски.