Глава 86. Преданность. Часть восьмая

 

Вэй Усянь спросил:

- И твоим словам есть какие-то доказательства?

 

Сы-Сы на мгновение замешкалась.

- Нет, но если я хоть словом соврала, то пусть мой труп сгниет в земле без гроба[210]!

 

Глава клана Яо тут же заявил:

- Да при таких подробностях она явно не врет!

 

Брови Лань Цижэня сошлись в тонкую нить. Он обратился к другой женщине.

- Кажется, я вас где-то видел.

 

Лицо женщины исказилось паникой.

- Думаю… думаю, так и есть.

 

Все удивленно замерли. Сы-Сы была продажной женщиной… Значит, и ее спутница тоже? Тогда где ее мог видеть Лань Цижэнь?

 

Женщина произнесла:

- Во время Совета в Ордене Юэ Лин Цинь я нередко сопровождала свою госпожу.

- Орден Юэ Лин Цинь? — переспросила одна из заклинательниц. — Ты служанка Ордена Юэ Лин Цинь?

 

Те, у кого зрение было поострее, тоже узнали женщину и вспомнили имя:

- Ты… Би Цао, личная служанка Госпожи Цинь! Верно?

 

Упомянутая Госпожа Цинь была женой Цинь Цан Е, а значит, матерью Циньсу, жены Цзинь Гуанъяо. Женщина кивнула:

- Но я уже не состою в Ордене Цинь.

 

Глава клана Яо в явном возбуждении вскочил и хлопнул ладонью по столу:

- Тебе тоже есть что нам рассказать?

 

Би Цао с покрасневшими глазами начала:

- То, о чем я собираюсь рассказать, произошло чуть раньше, примерно двенадцать-тринадцать лет назад.

- Я много лет служила моей госпоже. Наблюдала, как росла Дева А-Су. Госпожа всегда заботилась о Деве Су, но ко времени ее свадьбы пребывала в крайне дурном настроении. Она мучилась кошмарами по ночам и иногда плакала наяву. Я думала, что Госпоже всего лишь трудно отпустить из дома замуж Деву Су, поэтому неустанно утешала ее словами о том, что будущий муж, Ляньфан-цзунь, Цзинь Гуанъяо, человек не только выдающийся, но и заботливый и преданный. Деве Су предстояло прожить очень счастливую жизнь. И все же после этих слов Госпоже становилось только хуже.

- Приближался день свадьбы, и однажды ночью Госпожа вдруг сказала мне, что прямо сейчас отправляется в путь, чтобы увидеться с будущим мужем Девы Су, а я должна тайно ее сопровождать. Я сказала, что она могла бы попросить его самого прийти. Зачем тайком пробираться к молодому человеку среди ночи? Случись кому услышать, кто знает, какие слухи поползут. Но Госпожа была настроена решительно, поэтому и мне пришлось пойти с ней. Однако когда мы оказались на месте, Госпожа приказала мне оставаться снаружи. Поэтому я ничего не слышала и не знаю, что она тогда сказала Цзинь Гуанъяо. Знаю лишь одно: когда несколько дней спустя назначили дату свадьбы Девы Су, Госпожа потеряла сознание, увидев пригласительное письмо. И после свадьбы Госпожа пребывала в невероятном расстройстве. У нее заболело сердце, и недомогание усиливалось с каждым днем. Перед самой смертью, не в силах держать тайну в себе, она все мне рассказала.

 

Би Цао проговорила сквозь слезы:

- Ляньфан-цзунь… Цзинь Гуанъяо и наша дева, они никогда не были супругами… Они были братом и сестрой…

- Что?!

 

Потрясение не могло быть сильнее, даже если бы в Зале Познания Меча сверкнула молния и грянул гром. В памяти Вэй Усяня возникло бледное лицо Циньсу.

 

Би Цао продолжила:

- Моя госпожа и правда была такой несчастной… Старого Главу Ордена Цзинь и человеком-то нельзя назвать. Он жаждал красоты моей госпожи и однажды где-то за пределами чертогов ордена во хмелю принудил ее… Разве Госпожа могла с ним справиться? И после всего она не осмелилась ничего рассказать. Мой господин был всецело предан Цзинь Гуаншаню, поэтому ей было невероятно страшно. Цзинь Гуаншань мог не помнить, чьей дочерью являлась Дева Цинь, но моей госпоже об этом забыть было не под силу. Она не осмелилась поговорить с Цзинь Гуаншанем, зная, что Дева Цинь очень любила Цзинь Гуанъяо. После долгих метаний она наконец решила тайно увидеться с Цзинь Гуанъяо до свадьбы и поговорить, упросить отменить помолвку, ни в коем случае не совершать ужасной ошибки. Кто знал… Кто знал, что Цзинь Гуанъяо женится на Деве Су, даже зная, что она — его младшая сестра!

 

А страшнее всего то, что он не просто женился на ней. Они еще и завели ребенка!

 

Это и в самом деле было скандалом века!

 

Обсуждение становилось все громче и громче.

- Как долго старый Глава Ордена Цинь был союзником Цзинь Гуаншаня? Последний посмел покуситься даже на жену собственного давнего подчиненного. Будь проклят этот Цзинь Гуаншань!

- Все же нет на свете непроницаемых стен[211]…

- Чтобы надежно укрепиться в Ордене Ланьлин Цзинь, Цзинь Гуанъяо нужно было заручиться поддержкой своего тестя Цинь Цан Е. Разве мог он отказаться от брака?

- Он и в самом деле самый безнравственный человек в мире!

 

Вэй Усянь прошептал Лань Ванцзи:

- Так вот почему в тайной комнате он сказал Циньсу, что А-Сун должен был умереть.

 

Не он один в Зале Познания Меча вспомнил об А-Суне. Глава клана Яо произнес:

- Исходя из этого, осмелюсь предположить, что его сына убили вовсе не какие-то посторонние люди, а он сам, собственными руками.

- Почему это?

 

Глава клана Яо озвучил свои размышления:

- Большинство детей, рожденных от близких родственников, оказываются слабоумными. Цзинь Жу Сун умер через пару лет после рождения, именно в этом возрасте дети начинают познавать мир. Пока ребенок был еще совсем мал, окружающие не могли ничего заметить, но по мере взросления его отличие от других детей становилось бы все очевиднее. Даже если никто не усомнился бы в статусе отношений между родителями, при обнаружении у ребенка слабоумия люди неизбежно начали бы пенять на Цзинь Гуанъяо и говорить, что ребенок родился таким только потому, что в его отце течет грязная кровь шлюхи.

 

Все решили, что это очень убедительное суждение.

- Умно, Глава клана Яо!

 

Глава клана Яо продолжил:

- А тем, кто убил Цзинь Жу Суна, так удачно оказался глава клана, противившегося установке смотровых башен… какое совпадение! — Он холодно усмехнулся. — Так или иначе, как ни крути, Цзинь Гуанъяо не хотел оставлять в живых сына, который почти наверняка оказался бы идиотом. Он убил Цзинь Жу Суна, оклеветал выступавшего против него главу клана и во имя мести за сына начал бороться против тех, кто отказывался принять его… Несмотря на всю жестокость, это помогло ему убить двух зайцев одним выстрелом. Хитроумная тактика, Ляньфан-цзунь!

 

Вэй Усянь вдруг обратился к Би Цао.

- В ночь Совета в Башне Карпа ты виделась с Циньсу, не так ли?

 

Би Цао замерла.

 

Вэй Усянь пояснил:

- Той ночью в Благоуханном Дворце Циньсу и Цзинь Гуанъяо сильно повздорили. Она сказала, что встречалась с человеком, который рассказал ей кое-что и передал письмо. И что человек этот ни за что бы ей не солгал. Она о тебе говорила?

 

Би Цао кивнула:

- Да.

 

Вэй Усянь продолжил:

- И как долго ты хранила этот секрет? Почему вдруг решила рассказать ей? И почему осмелилась вынести эту тайну на публику?

 

Би Цао ответила:

- Потому что… я должна была поведать Деве Цинь о том, что за человек ее муж. Поначалу я не хотела рассказывать всему миру, но из-за внезапного самоубийства Девы Цинь в Башне Карпа мне пришлось сорвать маску с истинного лица этого демона во имя справедливости для моей госпожи и Девы Цинь.

 

Вэй Усянь улыбнулся.

- Но ты разве не думала о том, каким ударом это будет для нее? Или ты действительно не знала? Что именно из-за того, что ты ей обо всем рассказала, Циньсу покончила с собой?

 

Би Цао замешкалась.

- Я…

 

Глава клана Яо воспротивился:

- А вот с этим я никак не могу согласиться. Неужели скрывать правду было бы правильнее?

 

Кто-то тут же поддержал его:

- Винить тут больше некого… Все-таки Госпожа… Циньсу была слишком ранимой.

 

Несколько заклинательниц постарше поддакнули:

- Бедняжка Циньсу.

- Раньше я ей даже завидовала. Думала, что у нее действительно прекрасная жизнь. Хорошее происхождение, удачный брак. Она — единственная хозяйка Башни Карпа, учитывая, насколько ей предан муж. Но кто же знал? Тц-тц.

 

Одна из женщин равнодушно протянула:

- Вот почему все эти прекрасные с виду вещи частенько полны дыр внутри. Нечему тут завидовать.

 

Вэй Усянь подумал: «Возможно, именно из-за таких людей, которые говорят с радостью в душе и с жалостью в словах, Циньсу и решила покончить с собой».

 

Опустив взгляд, он увидел на запястье Би Цао браслет из нефрита и золота. Высочайшего качества. Такое украшение простая служанка явно не могла себе позволить. Вэй Усянь улыбнулся.

- Красивый браслет.

 

Би Цао поспешно опустила рукав и ничего не сказала.

 

Не Хуайсан, казалось, озадачился.

- Но… кто же… кто именно послал сюда этих женщин?

 

Глава клана Яо вскинулся:

- Да какая разница?! Кто бы это ни был, в одном мы можем быть уверены: это человек, который ратует за справедливость и явно стоит на нашей стороне.

 

Тут же раздались возгласы:

- Да, это точно!

 

Вэй Усянь, однако, был с ними не согласен.

- Тот, кто спас Деву Сы-Сы — человек воистину примечательный. Богатый и с запасом времени. Но чтобы борец за справедливость? Это еще доподлинно не известно.

 

Лань Ванцзи добавил:

- Много подозрительных моментов.

 

Скажи это Вэй Усянь, никто и внимания бы не обратил, но поскольку слова исходили от Лань Ванцзи, толпа мигом смолкла. Лань Цижэнь спросил:

- И что же здесь подозрительного?

 

Вэй Усянь ответил:

- Много чего. Например, учитывая всю жестокость Цзинь Гуанъяо, почему он пощадил Сы-Сы после того, как убил больше двадцати женщин? И теперь у нас есть свидетель, но как насчет более вещественных доказательств?

 

Он всегда озвучивал отличное от общепринятого мнение и блистательно противостоял страстным речам толпы. Кое-кто уже сидел с самым недовольным видом.

 

Глава клана Яо громко произнес:

- Как говорится, в божественной сети крупное плетение, но все необходимое она удерживает[212].

 

На этих словах Вэй Усянь улыбнулся и замолчал.

 

Он знал, что в этот самый момент никто не воспримет его слова всерьез. Никто не станет внимательно раздумывать над его подозрениями. Еще пара слов — и остальные снова примутся противостоять ему. Больше десяти лет назад ему было бы совершенно наплевать на окружающих. Он бы сказал все, что хотел, а остальным пришлось бы его выслушать, вне зависимости от собственного желания. Теперь же Вэй Усянь больше не собирался подобным образом переводить все внимание публики на себя.

 

И так снова поднялись волны критики:

- Я и не представлял, что этот человек может быть настолько неблагодарным и безнравственным!

 

Последние несколько лет слова «неблагодарный» и «безнравственный» были почти намертво связаны с Вэй Усянем. Сначала он даже подумал, что люди снова принялись бранить его. И только позднее осознал, что хотя те же люди использовали те же слова, объект их нападок изменился. Вэй Усяню это показалось непривычным.

 

Кто-то еще сразу подхватил:

- А ведь тогда Цзинь Гуанъяо мог постепенно подниматься в положении только благодаря тому, что подмазывался к Чифэн-цзуню и Цзэу-цзюню. Иначе как сын шлюхи мог взобраться туда, где он сейчас? Как смел он наложить лапы на Чифэн-цзуня! И Цзэу-цзюнь сейчас с ним. Остается надеяться, что с ним ничего не случится!

 

Поначалу никто из них не верил, что смерть Чифэн-цзуня, появление расчлененного трупа и нашествие мертвецов на гору Луаньцзан были как-то связаны с Цзинь Гуанъяо. Теперь же все вдруг в это уверовали.

- Не повезло не только его названным братьям, братьям по крови пришлось и того хуже. За пару лет до смерти Цзинь Гуаншаня он активно занялся истреблением незаконнорожденных детей своего отца, поскольку боялся, что кто-то из них вдруг объявится и вступит в борьбу за его место. Мо Сюаньюй, можно сказать, оказался счастливчиком. Если бы не сумасшествие и вынужденное возвращение домой, возможно, он кончил бы точно как все остальные и просто исчез бы по какой-либо причине.

- И в смерти Цзинь Цзысюаня он наверняка замешан!

- А кто-нибудь еще помнит Сяо Синчэня? Сяо Синчэнь, яркая луна, мягкий ветерок. И дело клана Юэян Чан. В то время Сюэ Яна единолично защитил Ляньфан-цзунь!

- Когда даочжан Сяо Синчэнь впервые спустился с горы, множество орденов звали его к себе приглашенным заклинателем, так ведь? Орден Ланьлин Цзинь его тоже приглашал, но даочжан вежливо отказался. Тогда Орден Цзинь был очень деспотичным. И когда им отказал бродячий заклинатель, они все равно что потеряли лицо. Эта старая обида, наверное, была одной из причин, почему впоследствии они защитили Сюэ Яна. Им просто необходимо было узреть, как Сяо Синчэнь придет к ужасающему концу, да?

- Тьфу! Кем они себя возомнили? Попробуй только не присоединиться к их ордену?

- Эх, какая жалость. В те времена мне посчастливилось собственными глазами увидеть даочжана Сяо Синчэня на ночной охоте. Его меч, Шуанхуа, мог сдвинуть с места весь мир.

- А потом Цзинь Гуанъяо все же избавился от Сюэ Яна. Наглядный пример того, как пес кусает пса.

- Я слышал, что когда Цзинь Гуанъяо шпионил в Ордене Цишань Вэнь, искренностью там и не пахло. Наверняка он думал: если Аннигиляция Солнца провалится, можно остаться в Ордене Вэнь и подлизываться к Вэнь Жоханю; если же Орден Вэнь окажется на грани краха, можно повернуться к ним спиной и стать героем.

- Вэнь Жохань в преисподней, наверное, беснуется. Ведь тогда он тренировал Цзинь Гуанъяо как одного из самых доверенных заклинателей. Почти всем приемам фехтования Цзинь Гуанъяо обучился у Вэнь Жоханя!

- Это еще что. Я слышал, что внезапное нападение Чифэн-цзуня провалилось только потому, что Цзинь Гуанъяо намеренно предоставил ложную информацию!

- Я тоже поведаю вам одну тайну. Деньги и материалы для постройки смотровых башен были полностью собраны с других орденов, так ведь? Все помогали. Но я слышал, что он тайно забирает… вот такую сумму.

- О боги… так много? Воистину бесстыдник. Я тогда думал, что он и правда хочет сделать доброе дело. Вся наша искренность была скормлена псам!

 

Вэй Усяню все это казалось весьма забавным, он подумал: «Если все это лишь слухи, зачем так спешно им верить? Если все это тайны, откуда они вам стали известны?»

 

Но слухи не образовывались одномоментно. Однако прежде, когда Цзинь Гуанъяо был на пике величия, все кривотолки вполне успешно подавлялись, никто и не думал в них верить. И вот сегодня слухи словно по волшебству превратились в абсолютную истину, формируя камни и кирпичи предполагаемых преступлений Цзинь Гуанъяо, доказывая отсутствие у него нравственности.

- Если так посмотреть, этот человек убил отца, брата, жену, сына, своего хозяина, друга… и к тому же совершил инцест. Какой ужас!

- Орден Ланьлин Цзинь ведет деспотичную политику, а Цзинь Гуанъяо невероятно властный. Он никогда не слушает мнение других. И нынешнее снисходительное, высокомерное отношение было установлено Цзинь Гуанъяо, и только им одним. Он правда думает, что мы будем и дальше терпеть все это?!

- Он, наверное, хотел избавиться от нас. Почувствовал угрозу от укрепившихся сил других кланов и испугался, что его скинут так же, как Орден Вэнь. Да?

 

Глава клана Яо ухмыльнулся.

- Раз такое дело, давайте воплотим в жизнь его самые большие страхи. — Он снова ударил ладонью по столу. — Нападем на Башню Карпа!

 

Посреди заполнивших зал восторженных возгласов Вэй Усянь подумал: «Вплоть до сего момента он был Ляньфан-цзунем, которого все обожали и восхваляли. Один день — и все хотят свергнуть его».

 

И вдруг кто-то повернулся к нему.

- Господин Вэй, в руках этого подонка Цзинь Гуанъяо находится Стигийская Тигриная Печать. Разобраться с этим делом мы доверяем вам.

 

Вэй Усянь удивленно выдохнул:

- А?

 

Он не думал, что кто-то решит по собственной воле с ним заговорить, да еще с таким энтузиазмом и почтительным обращением вместо уничижительного «пес Вэй». Вэй Усянь на мгновение задумался.

 

Эту мысль внезапно подхватили и другие главы кланов.

- Точно! На этом пути заклинательства никто не поднимался выше Старейшины Илин!

- Теперь будущее для Цзинь Гуанъяо выглядит совсем не радужным, ха-ха-ха!

 

Вэй Усянь лишился дара речи. Последний раз его хвалили во время Аннигиляции Солнца, больше десяти лет назад. И хотя кто-то в конце концов отобрал у него звание главного врага всего мира заклинателей, Вэй Усянь этому совсем не обрадовался. Да и то, что все его наконец признали, тепла в душе не вызывало.

 

Лишь в мыслях он заподозрил: «Ведь тогда все происходило точно так, как сегодня, да? Собралась кучка людей, начала тайное обсуждение, все прокляла и решила отправиться походом на гору Луаньцзан?»

 

К завершению обсуждения в торжественном зале ордена Юньмэн Цзян уже были накрыты столы. Однако когда пир начался, двоих не досчитались.

 

Кто-то из глав кланов задумчиво спросил:

- А где Вэй… Старейшина Илин и Ханьгуан-цзюнь?

 

Сидевший на почетном месте Цзян Чэн спросил приглашенного заклинателя рядом с собой:

- Где они?

 

Тот ответил:

- Двое господ отправились сменить одеяния сразу после выхода из внутреннего зала. Они сказали, что не будут принимать участие в пиршестве и хотят немного прогуляться, а потом вернутся.

 

Цзян Чэн холодно усмехнулся.

- Все как всегда, никаких манер.

 

Это, похоже, касалось и Лань Ванцзи. На лице Лань Цижэня читалось явное неудовольствие. Если у Лань Ванцзи не было манер, то манер в этом мире вообще нигде не существовало. С этой мыслью нелюбовь к Вэй Усяню поднялась в нем с новой силой.

 

Цзян Чэн, в свою очередь, придал лицу учтивое выражение и вежливо объявил:

- Господа, начинайте трапезу. Я вскоре приведу этих двоих обратно.

 

***

 

За пределами Пристани Лотоса недалеко от причала Лань Ванцзи следовал за Вэй Усянем. Он даже не спрашивал, куда они идут, просто прогуливался.

 

На причале все еще стояли лоточники с едой. Вэй Усянь подошел ближе, пригляделся и улыбнулся.

- Хорошо, что мы не стали есть с остальными. Лань Чжань, иди скорее сюда! Эти лепешки очень хороши. Я угощаю! Можно нам две, пожалуйста?

 

Торговец с широкой улыбкой завернул две лепешки в промасленную бумагу. Только Вэй Усянь собирался их забрать, как вдруг вспомнил, что денег у него при себе не было. И как он собирался угощать? Однако Лань Ванцзи уже забрал лепешки вместо него, другой рукой отдавая плату торговцу.

 

Вэй Усянь вздохнул:

- Ох, мои извинения. Ну почему всегда так выходит? Похоже, каждый раз, когда я хочу тебя угостить, ничего не получается.

 

Лань Ванцзи ответил:

- Все в порядке.

 

Вэй Усянь откусил лепешку.

- Раньше, когда я ел на причале, мне даже платить не нужно было. Я просто брал, что хотел, ел, что хотел. Убегал, схватив желаемое, и ел на ходу. А через месяц торговец получал плату от дяди Цзяна.

 

Лань Ванцзи оставил на круглой лепешке выемку в форме полумесяца.

- Сейчас тебе тоже не нужно платить.

 

Вэй Усянь расхохотался.

- Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

 

Он прикончил лепешку в пару укусов и, скатав бумагу в комок, принялся подкидывать. Затем огляделся и произнес:

- Немного тут лоточников осталось. Раньше в любое время дня и ночи это место было заполнено торговцами, предлагавшими всяческую еду, потому что многие люди в Пристани Лотоса приходили за поздним перекусом. А еще было много лодок, возможно, даже больше, чем у вас в Цайи. — Вэй Усянь продолжил, — сейчас намного меньше. Лань Чжань, ты пришел сюда слишком поздно. Тебя не было здесь, когда это место было гораздо более шумным и оживленным.

 

Лань Ванцзи ответил:

- Не поздно.

 

Вэй Усянь усмехнулся.

- Когда мы учились в Облачных Глубинах, я множество раз звал тебя в Юньмэн повеселиться, а ты совсем не обращал на меня внимания. Мне следовало быть настойчивее и притащить тебя сюда силком. Почему ты ешь так медленно? Невкусно?

 

Лань Ванцзи ответил:

- За едой разговоры запрещены.

 

Он всегда жевал медленно. А если приходилось что-то говорить, сначала тщательно прожевывал и глотал еду. Вэй Усянь заявил:

- Тогда не буду с тобой разговаривать. Ешь. Я подумал, что тебе не нравится, и что ты можешь оставить мне то, что не доешь.

 

Лань Ванцзи повернулся к торговцу.

- Еще одну, пожалуйста.

 

В итоге, когда Вэй Усянь прикончил целых три лепешки, Лань Ванцзи все еще не управился с первой. Вэй Усянь вел его все дальше и дальше от Пристани Лотоса, в пути указывая на все подряд и рассказывая Лань Ванцзи обо всем вокруг.

 

Ему действительно хотелось показать Лань Ванцзи места, где он вырос, играл, дурачился, рассказать обо всех устроенных шалостях, о драках, о пойманных фазанах, чтобы потом ловить мельчайшие изменения в выражении лица Лань Ванцзи, с жадностью предвкушая реакцию.

 

Вэй Усянь воскликнул:

- Лань Чжань! Посмотри на меня, посмотри на это дерево.

 

Лань Ванцзи как раз доел лепешку. Он сложил бумагу в аккуратный маленький квадрат и держал его в руке, глядя в сторону Вэй Усяня. Дерево казалось самым обыкновенным, с прямым стволом и раскидистыми ветвями. Ему, похоже, было несколько десятков лет. Вэй Усянь подошел к дереву, а потом пару раз обошел его кругом, похлопывая ладонью по стволу.

- Однажды я забирался на это дерево.

 

Лань Ванцзи заметил:

- Ты забирался на каждое встреченное нами по пути сюда дерево.

 

Вэй Усянь возразил:

- Но это — другое! На него я забрался сразу после приезда в Пристань Лотоса. И сделал это среди ночи. Моя шицзе пришла искать меня с фонарем в руках. Она боялась, что я упаду, и поэтому приготовилась ловить меня внизу. Но как она могла кого-то поймать своими тонкими ручками? Вот так я и сломал ногу.

 

Глядя на его ноги, Лань Ванцзи спросил:

- Почему ты залез на дерево среди ночи?

 

Вэй Усянь сложился пополам от смеха.

- Да без особой причины. Ты ж знаешь. Я люблю дурачиться по ночам. Ха-ха.