Уклонение от получения письма и истечение срока хранения.

Из нормы абз. 2 п. 1 ст. 165.1 ГК РФ следует, что при уклонении адресата от получения письма правовые последствия извещения наступают даже несмотря на то, что он фактически не получил сообщение. На это указывает и практика ВС РФ. Как считает Суд, "сообщение считается доставленным, если адресат уклонился от получения корреспонденции в отделении связи, в связи с чем она была возвращена по истечении срока хранения" (п. 67 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25).

Соответственно, если у отправителя имеются видеозапись или иные доказательства, подтверждающие уклонение адресата или его уполномоченного представителя от получения соответствующего письма, вступает в действие фикция уведомления, и правовые последствия возникают, несмотря на неполучение письма. То же имеет место, если курьерская служба с высокой репутацией подтверждает факт уклонения адресата от получения письма, доставленного по адресу его места нахождения. Дата возникновения правовых последствий будет определяться по моменту безуспешной попытки вручить письмо адресату.

Если письмо доставлялось посредством почты и регистрируемое письмо пролежало на почте, не было востребовано уведомленным о поступлении регистрируемого письма адресатом и вернулось отправителю в связи с истечением срока хранения, наступает фикция извещения адресата, на что прямо указывает п. 67 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25 <1>. При этом датой наступления правовых последствий в таком случае будет, видимо, дата истечения срока хранения. В то же время если на доставку письма установлен некий срок, поведение адресата, затянувшего с получением письма на почте и тем самым спровоцировавшего ситуацию, при которой момент истечения срока хранения оказался за пределами этого срока, с учетом конкретных обстоятельств может быть признано недобросовестным, а письмо считаться доставленным вовремя. Если стороны, воспользовавшись диспозитивностью правил п. 1 ст. 165.1 ГК РФ, установят в договоре, что адресат считается извещенным автоматически по истечении более короткого срока, чем срок хранения регистрируемого письма на почте, это может минимизировать риски затягивания адресатом момента востребования письма на почте.

--------------------------------

<1> Согласно п. 34 Приказа Минкомсвязи России от 31 июля 2014 г. N 234 "Об утверждении Правил оказания услуг почтовой связи" срок хранения поступивших писем равен 30 дням.

 

Применительно к адресатам, являющимся юридическими лицами, такой подход кажется вполне логичным.

Ситуация с гражданами несколько более сложная. Безусловно, если доказано прямое уклонение от получения письма, должна применяться фикция из абз. 2 п. 1 ст. 165.1 ГК РФ. Но отраженный в практике ВС РФ подход применительно к ситуации истечения срока хранения может в ряде случаев оказаться очень жестким и не вполне справедливым по отношению к обычному гражданину, который не уклонялся от получения письма прямо, но мог вполне легально не находиться по адресу регистрации или адресу, указанному в договоре, из-за пребывания в отпуске, в долгосрочной командировке, в больнице и т.п. Например, неужели справедливо считать гражданина уведомленным об уступке его кредитной задолженности и возлагать на него риск платежей ненадлежащему кредитору в ситуации, когда уведомление об уступке поступило по указанному в договоре адресу, но вернулось назад в связи с истечением срока хранения? Когда отправителю очевидно, что гражданин не получил фактически письмо, доставленное по его адресу (например, письмо вернулось), он должен осознавать, что у гражданина могли быть вполне уважительные причины отсутствовать несколько недель по соответствующему контактному адресу. В такой ситуации с точки зрения баланса интересов сторон и принципа добросовестности было бы справедливо, если бы право требовало от отправителя направить как минимум еще одно извещение и предпринять иные доступные ему усилия (проявить повышенный стандарт заботливости и усердия), для того чтобы повысить шансы на фактическое получение письма адресатом-гражданином. Иначе, если впоследствии гражданин представит суду доказательства, подтверждающие наличие весомых уважительных причин отсутствия по контактному адресу в соответствующий момент времени (например, справка из больницы), суд может встать на защиту гражданина и, возможно, будет прав. Если же отправитель продемонстрирует, что он принял все возможные меры для извещения адресата (включая повторное направление письма), логично соответствующие риски переносить уже на адресата, даже несмотря на наличие уважительных причин отсутствия. Иначе мы просто поставим отправителя, который, естественно, не может объявить адресата в федеральный розыск, в патовую ситуацию и лишить его многих правовых возможностей (заявить зачет, отказаться от договора, уведомить об уступке и т.п.).

Оптимальным решением этой коллизии является фиксация в договоре четкого и справедливого (т.е. основанного на балансе интересов сторон) алгоритма поведения отправителя при возвращении ему письма, отправленного адресату-гражданину, в связи с истечением срока хранения.

1.16. Надлежащий адрес и перенос на получателя риска неполучения доставленных писем. Судебная практика исходит из того, что для целей обмена письменными юридическими сообщениями надлежащим адресом, по которому должны доставляться сообщения, является адрес, указанный адресатом в договоре с отправителем или доведенный до него адресатом отдельным специальным извещением (или иным образом). Если такой адрес адресатом отправителю не сообщен, надлежащим адресом для доставки сообщений является указанное в ЕГРЮЛ (или ЕГРИП) <1> место нахождения юридического лица (или индивидуального предпринимателя), являющегося адресатом, либо адрес регистрации гражданина по месту проживания или пребывания, если адресатом является обычное физическое лицо. При наличии у иностранного юридического лица представительства на территории Российской Федерации сообщения, доставленные по адресу такого представительства, считаются полученными иностранным юридическим лицом (п. 3 ст. 54 ГК РФ).

--------------------------------

<1> В соответствии с п. 5 ст. 6 Закона о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей "содержащиеся в едином государственном реестре индивидуальных предпринимателей сведения о месте жительства конкретного индивидуального предпринимателя могут быть предоставлены регистрирующим органом на основании запроса, представленного непосредственно в регистрирующий орган физическим лицом, предъявившим документ, удостоверяющий его личность в соответствии с законодательством Российской Федерации".

 

На наличие двух этих опций (либо адрес, о котором адресат сообщил отправителю, либо адрес регистрации) указывает п. 63 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25.

Если до отправителя в договоре или иным образом адресат довел информацию об адресе, который необходимо использовать для юридически значимой коммуникации, отправитель должен направлять письмо как минимум по этому адресу (но, конечно же, при желании может направить письмо дополнительно и по текущему адресу регистрации адресата). В подобной ситуации направление письма только лишь по адресу регистрации будет либо нарушением условий договора (если точный адрес для коммуникации прямо закреплен в договоре), либо недобросовестным поведением (в остальных случаях). Если такое официальное уведомление о своем контактном адресе адресат не делал и этот адрес не зафиксирован в договоре в качестве контактного, отправитель вправе и даже обязан направить сообщение по официальному адресу регистрации.

ВС РФ дал по этому поводу следующее разъяснение, распространяющееся на случаи четкой фиксации адреса для направления юридически значимой корреспонденции в договоре: "Договором может быть установлено, что юридически значимые сообщения, связанные с возникновением, изменением или прекращением обязательств, основанных на этом договоре, направляются одной стороной другой стороне этого договора исключительно по указанному в нем адресу (адресам) или исключительно предусмотренным договором способом. В таком случае направление сообщения по иному адресу или иным способом не может считаться надлежащим, если лицо, направившее сообщение, не знало и не должно было знать о том, что адрес, указанный в договоре, является недостоверным" (п. 64 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25). В общем-то тот же подход, только уже на основе общего принципа добросовестности, должен применяться и в ситуации прямого извещения контрагента о контактном адресе, на который следует отправлять юридически значимую корреспонденцию в будущем.

ВС РФ исходит из того, что юридическое или физическое лицо несет риск неполучения сообщений, доставленных по указанным выше адресам (в том числе в связи с временным отсутствием или фактическим непроживанием/ненахождением по указанным адресам). Если адресат фактически не проживает или временно не находится по адресу, который он сообщил отправителю, или по адресу регистрации, и письмо, доставленное по указанным адресам курьером отправителя, курьерской службой, почтой или телеграфом, не было ему передано или было возвращено отправителю, правовые последствия извещения считаются возникшими (п. 63 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25).

Применение такого жесткого подхода к юридическим лицам закреплено в п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. N 61, а также в действующей редакции п. 3 ст. 54 ГК РФ.

Но в п. 63 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25 этот же подход распространен и на физических лиц, не являющихся индивидуальными предпринимателями. Суд обосновал такое решение ссылкой на п. 1 ст. 20 ГК РФ, согласно которому гражданин, сообщивший третьим лицам о месте своего проживания, несет риск вызванных этим последствий.

В отношении юридических лиц (или индивидуальных предпринимателей) такой подход кажется вполне логичным. Применительно к гражданам вопрос представляется менее очевидным, так как гражданин может отсутствовать по указанному в договоре адресу по вполне уважительным причинам (например, попасть в больницу). См. подробнее п. 1.15 комментария к настоящей статье.

Но здесь следует учесть крайне важный нюанс. Тот факт, что у отправителя имеется какое-то письмо, в реквизитах (например на бланке) которого адресат, являющийся юридическим лицом или индивидуальным предпринимателем, указал некий адрес, не делает это письмо официальным извещением о своем контактном адресе, не дает отправителю легальную возможность игнорировать данные ЕГРЮЛ (или ЕГРИП) об официальном текущем адресе получателя, не возлагает на адресата риск ненахождения по указанному в письме адресу и обязанность по информированию о смене контактного адреса. То же и с договором, если в нем в разделе реквизитов сторон просто указан адрес юридического лица (индивидуального предпринимателя) и нет прямого указания, что в дальнейшем юридически значимая корреспонденция может и должна направляться по данному адресу. Юридическое лицо (индивидуальный предприниматель) вполне может исходить из того, что любой контрагент, пожелавший направить ему юридически значимое письмо, может и должен узнать текущий адрес для направления корреспонденции, сверившись с размещенными в публичном доступе данными ЕГРЮЛ о месте нахождения юридического лица (или запросив у налогового органа данные ЕГРИП о месте жительства индивидуального предпринимателя), имеющими публичную достоверность и как раз и нацеленными на доведение до третьих лиц подобной информации. Именно это и должен делать отправитель. Иное решение возлагало бы на участника оборота, вовлеченного в тысячи различных контрактов, но в силу традиции оборота или требований законодательства указывающего в своих реквизитах в договоре, акте или счете-фактуре свой адрес, бремя направления тысяч писем всем своим партнерам о смене адреса. Эти издержки абсолютно неоправданны и просто избыточны в условиях, когда функционирует система публичного оповещения всех третьих лиц об изменении места нахождения (данные ЕГРЮЛ о месте нахождения юридического лица, находящиеся в открытом доступе в Интернете, или данные ЕГРИП о месте жительства индивидуального предпринимателя, предоставляемые по запросу в соответствии с п. 5 ст. 6 Закона о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей).

Соответственно, для того, чтобы отправитель мог направить письмо по адресу, указанному в договоре или отдельном сообщении, и не направлять его по адресу, указанному в соответствующем публичном реестре (при несовпадении таких адресов), и рассчитывать на перенос риска неполучения письма из-за ненахождения по указанному адресу на адресата, необходимо, чтобы речь шла об осознанном волеизъявлении адресата на авторизацию соответствующего адреса в качестве контрактного для целей дальнейшей коммуникации с данным конкретным отправителем. Это волеизъявление может быть выражено в виде ясного условия договора о направлении юридически значимой корреспонденции по указанному в договоре адресу либо в виде извещения, в котором лицо недвусмысленно уведомляет своего партнера о том, что в дальнейшем всю коммуникацию следует направлять на указанный им адрес.

Что же до физических лиц, не являющихся индивидуальными предпринимателями, ситуация несколько иная. Здесь у отправителя нет доступа к какому-либо публичному реестру для определения достоверной информации о текущем адресе регистрации гражданина. Он не может узнать об этом адресе из какого-либо публично доступного реестра или запросив тот или иной государственный орган, так как данные о месте проживания гражданина являются персональными и охраняются законом. Соответственно, у отправителя просто нет иного выбора, кроме как направлять письмо по адресу, указанному самим адресатом-гражданином в договоре или ином письме на имя отправителя, и рассчитывать на перенос на последнего риска неполучения доставленной корреспонденции из-за фактического непроживания по указанному адресу. С учетом того что гражданин вовлечен, как правило, в крайне незначительное число длящихся договоров с пролонгированным правовым эффектом (наем жилья, кредит и некоторые другие), бремя уведомления контрагентов о смене адреса проживания для гражданина не будет слишком серьезным <1>.

--------------------------------

<1> Ситуация, впрочем, крайне усложняется, если речь идет не о договорных отношениях (а, например, о деликте) и у отправителя просто нет никаких данных об адресе проживания данного гражданина.

 

Если отправителю известно, что адрес фактического места нахождения адресата отличается от того, который признается надлежащим с учетом вышеизложенных правил (например, не соответствует тому адресу, который указан в договоре или в ЕГРЮЛ/ЕГРИП), он может рискнуть направить письмо по известному ему адресу, а не по адресу, согласованному в договоре. Если адресат в такой ситуации фактически получит письмо, он не сможет ссылаться на то, что письмо было направлено по неверному адресу. Эта здравая идея закреплена в п. 63 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25. Но здесь ключевую роль приобретает вопрос о том, было ли письмо вручено самому адресату или его представителю, в отличие от ситуации направления письма по официальному адресу регистрации или адресу, сообщенному адресатом отправителю, где вопрос о том, кто получил письмо фактически, при доказанной доставке отпадает.

В какой момент наступают правовые последствия при доставке письма по надлежащему адресу, по которому адресат на самом деле не находится? Логично исходить из того, что таким моментом будет дата проставления на письме отметки об отсутствии адресата по указанному адресу или иной фиксации неудачной попытки вручить письмо по надлежащему адресу.

Если адрес для направления корреспонденции прямо закреплен в договоре или иным образом специально сообщен адресатом отправителю, но впоследствии меняется, адресат должен своевременно уведомить отправителя о новом адресе для направления корреспонденции (Определение КЭС ВС РФ от 3 ноября 2017 г. N 305-ЭС17-5496). Возможным последствием ненаправления такого уведомления может являться применение фикции уведомления адресата согласно норме абз. 2 п. 1 комментируемой статьи: правовые последствия уведомления возникнут, несмотря на фактическое неполучение письма адресатом. В то же время, возможно, в некоторых случаях поведение отправителя, который, столкнувшись с отсутствием адресата, являющегося юридическим лицом, по указанному в договоре для направления корреспонденции адресу и осознавая, что письмо этот адресат так и не получил, решил больше не предпринимать никаких усилий для связи с адресатом и не направлять письмо на адрес, указанный в ЕГРЮЛ, может быть признано не вполне добросовестным. Поэтому отправителям следует порекомендовать в подобной ситуации направлять письмо повторно (или одновременно с направлением письма по адресу, указанному в договоре) еще и по адресу, указанному в ЕГРЮЛ.

1.17. Доказывание содержания сообщения. Нередко в судах возникают споры в отношении содержания извещения. Если на извещение ссылается отправитель, а адресат не признает факт получения сообщения с таким содержанием, бремя доказывания содержания сообщения лежит на отправителе. Таким доказательством может быть текст телеграммы, удостоверенный сотрудником телеграфа, расписка уполномоченного лица адресата на копии сообщения при доставке письма курьером и т.п. На практике суды при почтовой форме коммуникации признают в качестве достаточного доказательства содержания отправления опись вложения, оформленную отправителем на почте при отправке письма. При этом на практике сотрудники отделения почтовой связи не всегда вчитываются в текст письма с целью его соотнесения с описью вложения. Суды, судя по всему, исходят из того, что с точки зрения стандарта доказывания сомнения в добросовестной проверке сотрудником отделения почтовой связи содержания письма на предмет его соответствия описи могут быть проигнорированы. Такой подход, видимо, следует признать вынужденным, так как при отказе принимать опись в качестве достаточного доказательства содержания отправления и при условии сохранения на отправителе бремени доказывания содержания отправитель ставился бы в безвыходное положение, а это ставило бы в свою очередь под вопрос саму возможность юридически значимой коммуникации посредством отправления писем по почте.

Отказ от возложения бремени доказывания содержания письма на отправителя открыл бы дорогу массовым злоупотреблениям. Так, например, любая компания, ведущая активную переписку с контрагентом, могла бы впоследствии заявить, что соответствующие оставшиеся у нее документы, подтверждающие доставку какого-то безобидного письма (например рекламного предложения), относятся к тому или иному важнейшему юридически значимому извещению (например, отказу от договора, уведомлению об уступке, зачету и т.п.), которое отправитель может легко изготовить задним числом перед судебным процессом.

В то же время следует признать, что в практике ВАС РФ имеется пример, когда Суд прямо отрицал необходимость для отправителя доказывать содержание отправленного через курьерскую службу письма, несмотря на оспаривание факта получения данного письма адресатом (Постановление Президиума ВАС РФ от 24 июня 2014 г. N 1332/14). С таким подходом нельзя согласиться. В том конкретном примере у ВАС РФ, видимо, не возникло сомнений в отношении добросовестности отправителя (ведущего международного коммерческого арбитража). Но, будучи выражен абстрактно, этот подход претендует на то, чтобы применяться в любых гражданских спорах, что представляется абсолютно неприемлемым (особенно с учетом высокой готовности многих участников судебных процессов в России фальсифицировать доказательства).

Если на извещение ссылается адресат, а отправитель отказывается признавать факт его направления, бремя доказывания такого содержания лежит на адресате. Тогда именно он должен представить оригинал соответствующего письма, удостоверенного подписью отправителя или уполномоченного им лица, электронный документ, удостоверенный электронной подписью, и т.п.

1.18. Электронные сообщения. В принципе закон не запрещает направление юридически значимых сообщений посредством электронно-цифровой связи (по электронной почте, через SMS и т.п.). Это подтверждает и судебная практика (п. 65 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25). И если стороны не оспаривают факт такой электронной коммуникации, суду нет резонов ставить ее под сомнение.

При оспаривании отправителем факта направления такого сообщения адресат должен представить убедительные доказательства того, что сообщение исходило от отправителя или его уполномоченного представителя. В ситуации подписания электронного сообщения посредством квалифицированной электронной подписи данное обстоятельство доказать относительно просто (см. комментарий к ст. 160 ГК РФ). В случаях же получения электронного сообщения, не заверенного квалифицированной электронной подписью, сообщения в мессенджере или SMS -адресату при возникновении спора следует доказывать, что письмо пришло с личного адреса электронной почты физического лица, являющегося самим отправителем или его уполномоченным представителем, или с его телефонного номера, или с его аккаунта в социальных сетях, или его аккаунта в соответствующем мессенджере (обычно привязанном к телефонному номеру). Если речь идет о поступлении электронного письма с адреса не личной, а корпоративной электронной почты юридического лица, следует выяснить, был ли этот адрес электронной почты юридического лица ранее "авторизован" данным лицом для ведения юридически значимой корреспонденции от своего имени в соглашении сторон (или отдельном сообщении). Если юридическое лицо ранее не указало своему партнеру прямо, что в будущем оно готово принимать на свой счет любые текстовые электронные сообщения, которые исходят с определенного адреса корпоративной электронной почты, и отвечать за риск получения доступа к указанному адресу неуполномоченных третьих лиц, вменять такой риск этому лицу было бы неправильно.

Если адресатом оспаривается факт получения электронного сообщения или SMS, отправитель должен доказать факт доставки сообщения именно с таким содержанием адресату или уполномоченному лицу. В частности, отправитель должен доказать, что SMS было доставлено на телефонный номер адресата, а электронное сообщение - на личный адрес электронной почты адресата или адрес корпоративной электронной почты адресата, являющегося организацией, который был ранее "авторизован" этой организацией для ведения юридически значимой переписки в рамках договора. Доказательствами доставки сообщений и их содержания могут быть документы, удостоверенные третьими лицами или нотариусом, подтверждающие содержание письма и факт его доставки на соответствующие электронный адрес или телефон получателя (например, отчет оператора сотовой связи о содержании и направлении SMS, оформленный нотариусом протокол осмотра страницы личной электронной почты, содержащей информацию об отправке и доставке электронных писем, и т.п.). В практике ВС РФ имеются примеры признания в качестве допустимого доказательства факта электронной переписки оформленного нотариусом протокола осмотра личного электронного почтового ящика и смартфона одной из сторон (Определение КГД ВС РФ от 19 сентября 2017 г. N 78-КГ17-56). Тем не менее иногда наличие электронного сообщения в соответствующей папке "входящей" корреспонденции, подтвержденное нотариусом по результатам осмотра соответствующего устройства получателя или его страницы личной почты в сети Интернет, не является абсолютно надежным подтверждением фактического получения письма с указанного в письме адреса отправителя, так как современные технологии позволяют направить самому себе электронное сообщение с проставлением нужного адреса электронной почты в графе "отправитель" и тем самым сымитировать получение электронного письма от соответствующей стороны. В такого рода случаях может потребоваться изучение технических характеристик сообщения и его объективного "цифрового следа".

Как мы видим, доказывание всех этих обстоятельств может в ряде случаев вызвать определенные сложности. Это касается прежде всего случаев направления электронных писем с адреса корпоративной электронной почты, данные о которых после отправки могут не сохраняться нигде, кроме как на жестком диске соответствующего компьютера в рамках данных соответствующих почтовых программ (например, Microsoft Outlook). Поэтому приходится признать, что направление важных юридически значимых сообщений (предполагающих высокие "материальные ставки" и особенно отражающих волеизъявление на совершение сделки) находится в зоне повышенного риска. Четкие правила доказывания факта направления и доставки таких сообщений пока в судебной практике лишь вырабатываются, а высокий уровень процессуальной недобросовестности повышает риски неоправданного оспаривания факта такой коммуникации или, наоборот, фальсификации электронной переписки. В этих условиях трудно рекомендовать участникам оборота направлять, например, заявление об отказе от многомиллионного договора строительного подряда или уведомление об уступке столь же значительного долга по электронной почте или SMS.

Как следует из п. 65 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, из закона, обычаев или соглашения сторон может следовать невозможность осуществления юридически значимой коммуникации посредством телефонной или электронной связи. Иначе говоря, стороны могут попросту заблокировать возможность юридически значимой коммуникации посредством электронных сообщений. Учитывая сложности, возникающие при доказывании факта направления электронных писем, и риски представления подложных доказательств направления (получения) оных, при оформлении крупных сделок иногда не лишним может оказаться включение в договор прямого запрета на ведение юридически значимой коммуникации (направления заявлений о зачете, отказе от договора и т.п.) посредством электронной почты или иными способами, помимо направления писем на бумажном носителе.

1.19. Необходимость подписания сообщения. Буквальное применение правил о форме сделок (п. 1 ст. 160 ГК РФ) напрямую или (в отношении юридически значимых сообщений, не являющихся сделками) по аналогии закона означает, что юридически значимое сообщение в письменной форме по общему правилу должно быть подписано соответствующим отправителем (или уполномоченным им лицом) собственноручной подписью или приравниваемой к ней квалифицированной электронной подписью, если ранее в соглашении стороны не установили иное. При направлении оформленных на бумаге волеизъявлений и иных сообщений такая подпись является общепринятым способом подтвердить, что некое сообщение исходит от соответствующего лица (подтвердить "авторство").

Если речь идет об обычном выполненном на бумаге документе, этот подход кажется на первый взгляд справедливым. Действительно, составленный на бумаге документ, не скрепленный подписью, согласно сложившимся воззрениям не отражает волю соответствующей стороны связать себя каким-либо правовым эффектом, даже если такой документ передан другой стороне. Но далеко не во всех случаях требование подписи оказывается адекватным (возьмем, например, публикацию публичной оферты в деловой газете). Как представляется, там, где серьезность намерений лица и направленность воли на порождение правовых эффектов подтверждаются иным путем (помимо проставления подписи), письменная форма должна считаться соблюденной. Подробнее см. п. 1.7 комментария к ст. 160 ГК РФ.

Более того, как было показано в п. 2.3 комментария к ст. 160 ГК РФ, данная норма не должна пониматься как жестко предписывающая обязательное проставление того или иного вида электронной подписи на сделках, если последние совершаются в электронной форме. Дело в том, что, если при оформлении сделок или сообщений на бумаге проставление подписи оказывается ключевым критерием атрибуции авторства написанного текста конкретному лицу, то при направлении электронных сообщений возникает иной критерий определения "авторства". Если речь идет о направлении SMS-сообщений, этим критерием является отправка сообщения с принадлежащего лицу телефонного номера; при отправке электронных писем - отправка его с адреса электронной почты, используемого соответствующим лицом, и т.п. Если нет сомнений в том, что электронное сообщение исходит от соответствующего лица (например, стороны сделки или уполномоченного ею лица) и отражает юридически значимое волеизъявление, отсутствие квалифицированной электронной подписи вряд ли может порочить документ. Например, если сторона сделки направляет со своего телефонного номера SMS, содержащее акцепт или волеизъявление на отказ от договора, и серьезность и окончательность волеизъявления не ставится под сомнение, видимо, нет оснований признавать такой вариант совершения сделки порочным. Если в конце электронного сообщения стоит имя отправителя или к электронному письму приложена скан-копия некоего документа, подписанного собственноручной подписью, требование подписания следует считать выполненным. Более того, даже и при отсутствии указания на фамилию в конце сообщения волеизъявление следует считать выраженным электронным образом, если сомнений в воле отправителя нет. Например, при отправке SMS-сообщений не принято каждое такое сообщение сопровождать указанием на фамилию отправителя, и нет никакой логики в том, чтобы такое искусственное требование в контексте таких сообщений применять. Норма п. 2 ст. 434 ГК РФ прямо допускает заключение договора посредством направления телефаксов, телеграмм или электронных сообщений при наличии достоверных доказательств того, от кого сообщение исходит.

Судебная практика исходит из того, что заверение электронного документа электронной подписью не является единственным способом подтвердить авторство электронного документа. Так, например, ВС РФ указал, что обмена обычными электронными сообщениями с приложением скан-копий заключаемого договора вполне достаточно (Определение КГД ВС РФ от 19 сентября 2017 г. N 78-КГ17-56). Более того, судебная практика исходит из следующего: если доказано, что электронный документ исходит от соответствующей стороны, несмотря на отсутствие квалифицированной электронной подписи, считается соблюденной и письменная форма сделки. Так, например, в п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 марта 2012 г. N 14 указано следующее: "Гражданский кодекс РФ не запрещает совершать одностороннюю сделку путем направления должником кредитору по обязательству, возникающему из такой сделки, соответствующего документа посредством почтовой, телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от лица, совершившего сделку (ст. 156, п. 1 ст. 160, п. 2 ст. 434 ГК РФ). Следовательно, требования ст. 368 ГК РФ о письменной форме банковской гарантии считаются соблюденными, например, когда гарантия выдана в форме электронного сообщения с использованием телекоммуникационной системы SWIFT (СВИФТ)".

Соответственно, системное толкование закона склоняет нас к тому, чтобы не считать проставление электронной подписи единственным способом подтвердить подлинность электронного волеизъявления, если имеются иные доказательства, достоверно подтверждающие, что сообщение исходит от соответствующего лица и отражает окончательную волю на совершение сделки. Эта же логика применима тем более и к таким юридически значимым сообщениям, которые не являются сделками.

В ряде случаев отсутствие необходимости подписания документа может также следовать из обычаев оборота или характера отношений. Так, например, п. 65 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25 приводит такую несколько неудачную, как кажется, иллюстрацию. Он указывает, что в ряде случаев может быть признано допустимым уведомление соответствующей стороны "в форме размещения на сайте хозяйственного общества в сети Интернет информации для участников этого общества, в форме размещения на специальном стенде информации об общем собрании собственников помещений в многоквартирном доме и т.п.". Представляется, что подобный способ коммуникации не может допускаться при отсутствии прямой легализации в соглашении сторон или уставе общества. Исключением может быть только ситуация, когда в отношениях между сторонами некий подобный порядок взаимодействия складывается фактически. Допустимость извещения третьих лиц или даже акционеров общества путем публикации какой-то информации на сайте без предварительного согласования такого порядка или предварительного возникновения некой утвердившейся практики взаимоотношений сторон выглядит абсурдом.

1.20. Отзыв сообщения. В силу общих принципов правовой коммуникации уведомление не влечет правовые последствия, если сообщение о его отзыве достигнет адресата до или одновременно с получением самого уведомления. Этот подход отражен в п. 5 ст. I.-1:109 Модельных правил европейского частного права. В российском ГК он отражен в ст. 439 в отношении отзыва акцепта. Именно эта норма и должна применяться по аналогии к любым юридически значимым сообщениям и односторонним сделкам.

1.21. Соотношение п. 1 ст. 165.1 ГК РФ и п. 2 ст. 194 ГК РФ. Отдельная проблема возникает в связи с видимым конфликтом, который наблюдается между закрепленным в п. 1 ст. 165.1 ГК РФ принципом доставки и положением п. 2 ст. 194 ГК РФ, согласно которому "письменные заявления и извещения, сданные в организацию связи до двадцати четырех часов последнего дня срока, считаются сделанными в срок". Подробный анализ этой проблемы см. в комментарии к п. 2 ст. 194 ГК РФ.

2. Возможность отступления от правил п. 1 ст. 165.1 ГК РФ. Как указано в комментируемой норме, положения п. 1 ст. 165.1 ГК РФ, закрепляющие принцип доставки при осуществлении юридически значимой коммуникации, могут быть исключены или изменены специальными нормами закона, обычаями, условиями сделки или устоявшейся практикой взаимоотношений сторон.

2.1. Установление иного регулирования в законе. Нередко специальные нормы закона в отступление от закрепленного в п. 1 ст. 165.1 ГК РФ регулирования указывают на принцип отправки. Например, ст. 373 ГК РФ несколько неожиданно фиксирует, что гарантия вступает в силу с момента либо ее передачи бенефициару, либо отправки последнему.

Иногда закон устанавливает принцип фикции уведомления при публикации той или иной информации. Так, например, согласно п. 1 ст. 189 ГК РФ, "если третьи лица не были извещены об отмене доверенности ранее, они считаются извещенными о совершенной в нотариальной форме отмене доверенности на следующий день после внесения сведений об этом в реестр нотариальных действий, а о совершенной в простой письменной форме отмене доверенности - по истечении одного месяца со дня опубликования таких сведений в официальном издании, в котором опубликовываются сведения о банкротстве" (подробнее см. комментарий к п. 1 ст. 189 ГК РФ). Другой пример: ст. 60 ГК РФ допускает уведомление кредиторов о реорганизации должника посредством фиксации процесса начала реорганизации в ЕГРЮЛ и публикации информации об этом в специальном средстве массовой информации (согласно Приказу Федеральной налоговой службы от 16 июня 2006 г. N САЭ-3-09/355@ это "Вестник государственной регистрации").

Встречаются случаи, когда закон допускает информирование некоего лица путем предъявления сообщения третьему лицу. Так, например, согласно абз. 1 п. 5 ст. 21 Закона об ООО при соблюдении порядка предоставления участникам ООО возможности реализовать свое преимущественное право "оферта о прода