Формы порочности: ничтожность и оспоримость.

(а) Общие положения. Внутренние пороки сделки могут (i) полностью ее обессиливать, приводя к ее недействительности изначально, в самый момент ее совершения (ab initio), причем независимо от чьей-либо воли, автоматически (ipso iure), и в этом случае имеет место ничтожность, а могут (ii) при первоначальной действительности сделки лишь порождать право заинтересованного лица на ее оспаривание и аннулирование, как правило, с обратной силой, и тогда речь идет об оспоримости сделки.

Это четкое деление зачастую может показаться не вполне ясным вследствие того, что в русском юридическом языке повсеместно используется один и тот же термин "недействительность" для обозначения двух рассмотренных ранее (см. п. 1.3 комментария к настоящей статье) различных явлений - отсутствия юридического эффекта сделки (собственно недействительность) и наличия в ней внутренних пороков (порочность), способных привести к недействительности в результате оспаривания. Это неминуемо приводит к их отождествлению и поэтому к неверным построениям и выводам.

В самом деле, при подобном подходе оспоримая сделка зачастую рассматривается как вид недействительных сделок независимо от аннулирования ее судом, несмотря на то бесспорное и общепризнанное в доктрине положение, что до момента своего аннулирования такая сделка порождает те правовые последствия, на которые направлена. В результате возникает неразрешимое логическое противоречие, в стремлении избежать которое иногда даже ставятся под сомнение сами категории ничтожности и оспоримости. Это является следствием невольной подмены понятий, ибо не учитывается, что ничтожность и оспоримость представляют собой формы порочности, а не недействительности. Общепринятая терминология, обозначающая эти две формы (ничтожность и оспоримость), совершенно точно отражает объективное юридическое состояние сделки, указывая на то, к каким последствиям приводят пороки ее состава (см. ранее). Напротив, когда один и тот же термин "недействительность" используют для обозначения качественно различных правовых явлений, а ничтожность и оспоримость рассматривают в качестве форм недействительности, как это имеет место в российском юридическом обиходе, неминуемо возникает отмеченная путаница.

С другой стороны, вследствие все того же смешения понятий в отечественной цивилистике отсутствует единое понятие сделки, не имеющей пороков, однако по какой-либо внешней причине не вызывающей присущего ей эффекта, т.е. сделки, которую мы назвали ранее "недействительной в узком смысле" (см. п. 1.3 комментария к настоящей статье). Такую сделку в современном русском юридическом языке не принято называть недействительной, ибо согласно устоявшейся терминологии недействительность почему-то непременно ассоциируется с пороками состава сделки.

Легальное определение ничтожных и оспоримых сделок впервые появилось в российском законодательстве в 1994 г., с принятием части первой ГК РФ, будучи закреплено именно в комментируемом пункте, а сами указанные термины с тех пор получили широкое распространение в текстах нормативных актов и судебных постановлений. Вместе с тем легальное определение лишь закрепило на уровне закона уже давно известные, классические правовые понятия. Концепции ничтожности и оспоримости как двух форм порочности были выработаны на базе римских источников путем их интерпретации сначала в Средние века глоссаторами и комментаторами, но главным образом в XIX в. немецкой пандектистикой, четко разграничившей ничтожность (Nichtigkeit) и оспоримость (Anfechtbarkeit). Отечественная цивилистика в целом всегда придерживалась этой пандектной доктрины, четко разграничивая понятия ничтожности и оспоримости. Однако в 90-х годах прошлого века, в связи с новой кодификацией гражданского права в странах бывшего СССР, появились противники традиционного деления, выступавшие с его критикой.

(б) Ничтожность. Основные положения классического учения о ничтожности сделки состоят в следующем.

Во-первых, ничтожность сделки тождественна ее несуществованию для права (относительно проблемы разграничения недействительности и несуществования сделки см. п. 1.2 комментария к настоящей статье). Ничтожная сделка существует лишь как эмпирический (исторический) факт, как внешняя видимость сделки, но не как факт юридический. Правовые последствия, которые при определенных условиях могут быть с этим фактом связаны (например, обязанность возврата полученного по сделке имущества или компенсации его стоимости), связаны все же с "чистым" фактом, за которым правопорядок не признает нормальных последствий сделки. К тому же, как уже было отмечено ранее (см. п. 1.2 комментария к настоящей статье), "иные" правовые последствия, которые принято считать последствиями ничтожной сделки, в действительности суть последствия иных юридических фактов (в частности, осуществления предоставления по недействительной сделке).

Со сказанным связано и то, что ничтожная сделка недействительна ab initio, уже в момент своего совершения, и ipso iure, т.е. независимо от чьей-либо воли, автоматически. Поэтому, в отличие от оспоримой сделки, суд не может признать ее недействительной лишь на будущее время. Как разъясняется в абз. 2 п. 84 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, "в связи с тем, что ничтожная сделка не порождает юридических последствий, она может быть признана недействительной лишь с момента ее совершения".

Кроме того, ничтожность по российскому праву абсолютна: она действует против всех и каждого (erga omnes). Действительно, поскольку ничтожная сделка в правовом смысле не существует, то она не производит правовых последствий ни для кого и ни против кого, поэтому на ничтожность может ссылаться каждый и против каждого.

Какие пороки сделки оказывают столь серьезное блокирующее действие на сделку, приводя к ее ничтожности, - это зависит исключительно от целей правовой политики и не связано напрямую с серьезностью или предосудительностью нарушения, как обычно полагают. Так, чисто формальное упущение (порок формы) может привести к ничтожности сделки (п. 2 ст. 162, п. 3 ст. 163 ГК РФ), в то время как столь серьезные посягательства на свободу волеизъявления, как насилие, угрозы, обман (ст. 179 ГК РФ) и даже в ряде случаев нарушение императивной нормы закона (п. 1 ст. 168 ГК РФ), - к оспоримости.

Согласно действующему законодательству к основаниям ничтожности относятся, помимо уже указанных ранее пороков формы, установленной под страхом недействительности: противоречие сделки императивной норме закона, преследующей охрану публичного интереса или прав и интересов третьих лиц (п. 2 ст. 168 ГК РФ), в том числе нарушение сделкой вытекающего из закона запрета или ограничения распоряжения имуществом (п. 1 ст. 174.1 ГК РФ); совершение сделки с целью, противной основам правопорядка или нравственности (ст. 169 ГК РФ); мнимость сделки, т.е. отсутствие намерения создать правовые последствия, и ее притворность, т.е. намерение лишь прикрыть совершением сделки другую сделку (ст. 170 ГК РФ); недееспособность субъекта сделки (ст. ст. 171 и 172 ГК РФ).

Во-вторых, из только что рассмотренного положения логически вытекает, что нет необходимости оспаривать ничтожную сделку в суде, ибо она недействительна непосредственно в силу самого права (ipso iure), и судебное решение не может ничего здесь изменить в материальном смысле. В полном соответствии с классическим учением о ничтожности легальное определение ничтожной сделки, закрепленное в комментируемом пункте, устанавливает, что такая сделка недействительна независимо от признания ее таковой судом.

Хотя и до появления легального определения данное положение было общепризнанным, вскоре после принятия части первой ГК РФ, наряду с зачастую встречавшимся полным отрицанием исков о признании сделки ничтожной как самостоятельных средств судебной защиты (подробнее см. п. 3.2 комментария к настоящей статье), все чаще стала высказываться ошибочная идея о том, что без судебного решения ничтожная сделка вообще не может считаться недействительной, что никакой орган или должностное лицо, кроме суда, не вправе устанавливать ее ничтожность.

Иногда в обоснование необходимости обращения в суд для признания ничтожности ссылаются на неочевидность пороков сделки, наличие спора о ее действительности. Однако в данном случае налицо смешение доказательства и правооснования. Конечно, иногда пороки сделки бывают скрытыми, не бросаются в глаза. Внешняя видимость ничтожного акта, не существующего юридически, может вызывать определенные фактические изменения в имущественных отношениях участников сделки и третьих лиц и, более того, служить ложным основанием для совершения других юридических действий. Например, стороны ничтожной сделки могут произвести исполнение по ней, или одна сторона, считая себя управомоченной, - предъявить против другой стороны иск об исполнении сделки; нотариус на основании ничтожного завещания может выдать свидетельство о праве на наследство, а уполномоченный государственный орган - зарегистрировать "основанное" на ничтожном договоре вещное право и т.п. В таких случаях, чтобы рассеять внешнюю видимость юридического эффекта сделки и устранить уже вызванные ею или возможные в будущем фактические изменения, возникает потребность в судебном подтверждении недействительности.

Для этого служит специальный иск и судебное решение, которые, являясь разновидностью установительного (декларативного) иска и одноименного решения (или иска и решения о признании), имеют в виду установление факта ничтожности сделки, неспособности последней произвести правовой эффект, на который она направлена. Следовательно, перед нами отрицательное (негативное) решение и отрицательный (негативный) иск о признании. Рассматриваемые иск и удовлетворяющее его судебное решение правомерно именовать иском (решением) об установлении ничтожности, или о ничтожности, о признании сделки ничтожной, негационным иском (от лат. negatio - отрицание). Однако в литературе и судебной практике широкое распространение получило их обозначение как иска и решения "о признании недействительной ничтожной сделки", которое с 1 сентября 2013 г. нашло закрепление в законе (абз. 2 п. 3 ст. 166 и п. 1 ст. 181 ГК РФ). Это наименование представляется неудачным ввиду своей громоздкости и двусмысленности, а также некорректности: при установлении судом факта ничтожности сделки признание такой сделки еще и недействительной, как буквально следует из анализируемого выражения, лишено смысла, ибо ничтожная сделка недействительна сама по себе (ipso iure).

Важно отметить, что решение суда, устанавливающее в подобных случаях ничтожность сделки, лишь устраняет неопределенность в правоотношениях, но не оказывает на них никакого влияния в материальном смысле: ничтожная сделка как была, так и остается недействительной, она является таковой независимо от судебного решения, и если это не доказано в одном процессе, то может быть доказано в другом. Вынося решение о признании сделки ничтожной, суд лишь подтверждает, что сделка ничтожна, т.е. официально констатирует уже существующий факт; в частности, он не прекращает какое-либо правоотношение, которое должно было бы возникнуть из сделки, а лишь подтверждает, что указанного правоотношения нет и никогда не было.

С формальной точки зрения, если в суде заявлено одно только негационное требование (без требования о реституции), то, как разъяснено в абз. 1 п. 84 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, "в случае удовлетворения иска в решении суда о признании сделки недействительной должно быть указано, что сделка является ничтожной". Тем самым в отношения заинтересованных лиц вносится необходимая определенность, обеспеченная обязательностью и преюдициальной силой судебного решения как акта правосудия: в частности, участникам спора уже не нужно будет доказывать действительность или недействительность соответствующей сделки в возможных будущих процессах (ч. ч. 2 - 4 ст. 61, ч. 2 ст. 209 ГПК РФ; ст. 69 АПК РФ).

Негационный иск и соответствующее ему судебное решение следует отграничивать от иска и решения "о применении последствий недействительности ничтожной сделки" (легальная терминология, использованная в абз. 4 ст. 12, п. п. 3 и 4 ст. 166, п. 1 ст. 181 ГК РФ), в частности от иска и решения о реституции. Реституция, как и применение иных "последствий недействительности", производится судебным решением о присуждении, именуемым также "исполнительным", которым удовлетворяется одноименный иск. Посредством этих процессуальных инструментов осуществляются охранительные притязания сторон недействительной сделки (как ничтожной, так и аннулированной оспоримой) о возврате (или компенсации) предоставленного по такой сделке (подробнее см. комментарий к ст. 167 ГК РФ).

Возвращаясь к положению о том, что ничтожная сделка является таковой независимо от решения суда, следует также подчеркнуть, что установление ничтожности в судебном порядке возможно и без рассмотренного ранее специального иска: для этого достаточно сослаться на нее как один из элементов основания того или иного искового требования о присуждении или же в порядке возражения против иска.

Кроме того, и независимо от судебного решения, подтверждающего ничтожность, каждый вправе действовать так, будто бы сделка вообще не совершалась, и ссылаться на ее ничтожность в суде или вне суда в отношении всякого, кто основывает на ней свои требования или как-то иначе сообразует с ней свои действия.

В-третьих, из содержащегося в комментируемом пункте легального определения вытекает и то, что, с другой стороны, суд или иной правоприменительный орган, обнаруживший ничтожность сделки в процессе своей деятельности, вправе и обязан принять ее во внимание как объективное правовое состояние по собственной инициативе в силу своего положения (ex officio), даже если никто из заинтересованных лиц этого не требует. Он должен, в частности, отвергать всякие требования, основанные на ничтожной сделке, независимо от заявлений заинтересованных лиц.

Категорически нельзя согласиться с высказываемой иногда точкой зрения, согласно которой право суда устанавливать ничтожность сделки по собственной инициативе, без заявлений заинтересованных лиц должно быть ограничено. В отдельных случаях это полномочие отрицается по тому мотиву, что, если суд признает ничтожную сделку недействительной по собственной инициативе, он якобы выходит за пределы исковых требований. Сторонники подобного взгляда не учитывают, что установление факта ничтожности сделки не всегда представляет собой предмет иска и, следовательно, резолютивную часть судебного решения. Чаще оно является лишь элементом юридической квалификации спорных материальных отношений, которая осуществляется юрисдикционным органом при рассмотрении любого дела (в данном случае каким-то образом связанного с ничтожной сделкой, например по требованию о ее исполнении) и независимо от того, заявляют ли об этом участники спора. Правильная квалификация судом спорных материальных правоотношений была бы просто немыслимой, если бы суд был ограничен в возможности оценивать юридическую силу сделок, положенных в основу соответствующих требований и возражений (как, впрочем, и любых других оснований возникновения, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей).

Видимо, именно в связи со сказанным законодатель не упоминает специально о праве и обязанности суда устанавливать ничтожность сделки по собственной инициативе, как не упоминает о них применительно к установлению вообще обстоятельств дела и их юридической оценке. Ведь такое установление и оценка, исходя из задач правосудия, функций судьи и принципов процессуального права, предполагаются сами собой. Тем не менее закрепление в ГК РФ специального положения об инициативе суда в установлении ничтожности было бы в условиях отечественной правовой системы все же полезным, поскольку позволило бы пресечь встречающиеся попытки придать установлению ничтожности характер диспозитивности, допуская его лишь по инициативе сторон процесса.

Впрочем, применительно к деятельности органа по государственной регистрации прав на недвижимость в российском законодательстве содержится специальное предписание на этот счет. Согласно Закону о государственной регистрации недвижимости, если "сделка, подлежащая государственной регистрации или являющаяся основанием для государственной регистрации права, ограничения права или обременения объекта недвижимости, является ничтожной", это является основанием для приостановления осуществления государственной регистрации (подп. 13 п. 1 ст. 26), а затем и для отказа в ней (ст. 27). Такие последствия наступают, в частности, при ничтожности сделки по специальному основанию: если "в представленных документах отсутствует подтверждение наличия в случаях, предусмотренных федеральным законом, согласия на совершение сделки, подлежащей государственной регистрации или являющейся основанием для государственной регистрации права, ограничения или обременения права, третьего лица, органа юридического лица, государственного органа или органа местного самоуправления, если из федерального закона следует, что такая сделка ничтожна" (подп. 15 п. 1 ст. 26). Вместе с тем не вполне понятно, для чего в этих случаях закон требует до отказа в государственной регистрации сделки или права приостанавливать ее осуществление, ибо приостановление вообще рассчитано на возможность устранения соответствующей аномалии, что в отношении ничтожных сделок по определению невозможно, как будет показано далее.

В-четвертых, ничтожность имеет по общему правилу необратимый характер: сделка, недействительная ipso iure, не может быть "исцелена" ни давностью (даже в случае применения к негационному требованию исковой давности, что, как будет показано далее, допускается ГК РФ, сделка остается ничтожной, и на ничтожность можно ссылаться, например, в порядке возражения против иска), ни последующим устранением пороков или восполнением недостающих элементов состава, в частности подтверждением. В последнем случае речь может идти лишь о новом совершении сделки теми же субъектами и с тем же содержанием. Лишь в некоторых случаях, прямо предусмотренных законом, ничтожная сделка может быть "исцелена", становясь действительной по иску определенного в законе лица (п. 1 ст. 165, п. 2 ст. 171, п. 2 ст. 172 ГК РФ). О значении в этом контексте правила п. 5 ст. 166 ГК РФ см. комментарий к данному пункту.

В-пятых, негационное притязание по самой своей природе не должно подлежать действию давности, поскольку не существует какого-то особого субъективного права требовать установления ничтожности: чтобы последняя имела место, она, как показано ранее, не нуждается в том, чтобы ее требовали и провозглашали.

Это важное положение классического учения о ничтожности воспринято в отечественном правопорядке лишь частично. Согласно п. 1 ст. 181 ГК РФ негационное притязание подлежит действию трехлетней исковой давности, начинающей течь со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, а в случае предъявления иска лицом, не являющимся стороной сделки, со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. Таким образом, как в связи с этим разъясняется в абз. 3 п. 101 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, "если ничтожная сделка не исполнялась, срок исковой давности по требованию о признании ее недействительной не течет".

Представляется, что ограничение принципа неприменимости исковой давности к негационному притязанию лишь случаями, когда ничтожная сделка не исполнялась, является неоправданным. Как будет показано далее (см. п. 3.2 комментария к настоящей статье), вполне обоснованная потребность в признании сделки ничтожной без заявления требований об имущественных последствиях такого признания может возникать и тогда, когда сделка исполнялась, причем даже по истечении давностного срока (если речь идет, например, о долгосрочных договорах, предполагающих периодическое исполнение).

Во всяком случае, никакая давность и ни при каких обстоятельствах неприменима к возражению о ничтожности и к установлению ничтожности судом ex officio: иное решение противоречило бы природе не только самой ничтожности, но и исковой давности. Как разъясняется в связи с этим в абз. 4 п. 71 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, "возражение ответчика о том, что требование истца основано на ничтожной сделке, оценивается судом по существу независимо от истечения срока исковой давности для признания этой сделки недействительной".

(в) Оспоримость. Традиционное учение об оспоримости сделки базируется на следующих основных положениях.

Во-первых, пороки, приводящие к оспоримости, сами по себе не лишают сделку юридической силы. Такая сделка является действительной и вызывает именно те правовые последствия, на которые она была направлена. Возникшие из нее обязанности подлежат исполнению, а права - судебной защите. Однако определенные в законе лица вправе оспорить данную сделку в суде, уничтожив обусловленные ею правовые последствия. При этом оспаривание, которое по российскому праву, в отличие от некоторых зарубежных правопорядков, может осуществляться только посредством судебного иска, приводит, в случае удовлетворения такого иска, к недействительности сделки по общему правилу с обратной силой (см. подробнее далее). Вместе с тем, пока оспоримая сделка не аннулирована судом, она вполне действительна.

К порокам, приводящим к оспоримости, относятся, например: противоречие сделки императивному требованию закона или иного правового акта, преследующему защиту интересов одной из сторон сделки (п. 1 ст. 168 ГК РФ); противоречие сделки, совершенной юридическим лицом, целям его деятельности (ст. 173 ГК РФ); совершение сделки без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления (ст. 173.1 ГК РФ); совершение сделки представителем или органом юридического лица в нарушение условий осуществления полномочий либо интересов представляемого или интересов юридического лица (ст. 174 ГК РФ); несовершеннолетие (ст. 175 ГК РФ) или ограниченная дееспособность стороны сделки (ст. 176 ГК РФ); состояние, в котором лицо, совершившее сделку, не было способно понимать значение своих действий или руководить ими (ст. 177 ГК РФ); существенное заблуждение (ст. 178 ГК РФ); обман, принуждение, кабальность сделки (ст. 179 ГК РФ); совершение крупной сделки или сделки с заинтересованностью в нарушение установленного для таких сделок порядка.

Из рассматриваемого положения о действительности не аннулированных судом оспоримых сделок следует также, что без соответствующего судебного решения такие сделки не могут игнорироваться, в том числе государственными органами, рассматриваться как недействительные, не имеющие юридической силы.

Так, в силу п. 10 Постановления Пленума ВАС РФ от 16 мая 2014 г. N 28 суд не вправе отказать в утверждении мирового соглашения, сославшись на его оспоримость; такой отказ возможен, только если речь идет об утверждении ничтожного соглашения.

Спорным является вопрос о том, может ли и должен ли нотариус удостоверять оспоримую сделку. Представляется, что ответ на него зависит от характера порока сделки, являющегося основанием оспоримости. При этом следует иметь в виду, что, поскольку нотариальная форма, будучи corpus negotii, выполняет конститутивную функцию, в процессе удостоверения перед нотариусом еще нет, собственно, оспоримой сделки, которая до аннулирования судом была бы действительной и которую нотариус не мог бы, таким образом, игнорировать: совершение сделки в нотариальной форме одновременно ее удостоверению. Поэтому, если для нотариуса порок очевиден или в отношении его есть хотя бы подозрения, проблема состоит не в том, удостоверить ли (уже совершенную) оспоримую сделку, а в том, давать ли жизнь изначально порочной сделке, которая будет оспоримой. И эта проблема должна решаться на основании специального законодательства, определяющего функции нотариуса и правила совершения нотариальных действий.

Так, согласно Основам законодательства Российской Федерации о нотариате при удостоверении сделок "осуществляется проверка дееспособности граждан и правоспособности юридических лиц, обратившихся за совершением нотариального действия" (ч. 1 ст. 43), а в случае, если за совершением нотариального действия обратился представитель, проверяются его полномочия (ч. 2 ст. 43), причем недееспособность гражданина, отсутствие у представителя необходимых полномочий, а также противоречие сделки юридического лица целям, указанным в его уставе или положении, являются основанием для отказа в совершении нотариального действия (ст. 48). Эти предписания должны исключать возможность нотариального удостоверения сделок, оспоримых в силу ст. 173, п. 1 ст. 174, ст. ст. 175 - 177 ГК РФ.

Далее, согласно тем же Основам "нотариус обязан разъяснить сторонам смысл и значение представленного ими проекта сделки и проверить, соответствует ли его содержание действительным намерениям сторон и не противоречит ли требованиям закона" (ст. 54). Данное предписание делает невозможным удостоверение сделок с пороками воли (ст. ст. 178, 179 ГК РФ), если, разумеется, такие пороки (заблуждение, обман, насилие, угрозы) откроются при совершении нотариального действия, ибо тогда они или просто отпадут (например, сторона, осознав свое заблуждение или обман контрагента, будет все же настаивать на удостоверении сделки), а значит, сделка будет уже свободна от пороков, или явятся препятствием для выполнения нотариусом своей функции в соответствии с требованиями закона.

Из приведенного предписания также следует, что, поскольку нотариус обязан проверить законность содержания сделки, невозможно удостоверение сделки, не соответствующей закону по содержанию. А исходя из положения Основ законодательства Российской Федерации о нотариате о том, что, "если сделка не соответствует требованиям закона", "нотариус отказывает в совершении нотариального действия" (ст. 48), следует признать, что нотариус обязан отказать в удостоверении любой сделки, не соответствующей закону, т.е. в том числе не только по содержанию (п. 1 ст. 168, ст. 173.1 ГК РФ).

Таким образом, если служащий основанием оспоримости порок исключает свободное формирование или изъявление воли либо состоит в нарушении сделкой закона (иного правового акта), формальных ограничений или в невыполнении требуемых для ее совершения формальностей, в том числе получения согласия третьего лица, то нотариус, исходя из возложенных на него функций и обязанностей, должен будет отказать в удостоверении такой сделки.

Вместе с тем, если выявление порока сделки зависит от оценки, давать которую не входит в функции нотариуса (например, от установления наличия явного ущерба интересам представляемого или юридического лица: п. 2 ст. 174 ГК РФ), сделка подлежит удостоверению, поскольку неизвестно, имеет ли вообще место порок, и это обстоятельство не может быть выяснено в рамках нотариального действия.

Возникает также вопрос о том, может ли и должен ли Росреестр осуществить государственную регистрацию оспоримой сделки с недвижимостью или права в отношении недвижимости на основании оспоримой сделки. В отличие от только что рассмотренной ситуации с нотариальным удостоверением, государственной регистрации подлежат уже совершенная сделка или право, возникшее (перешедшее) на основании уже совершенной сделки.

Ответ на вопрос очевиден, если оспоримая сделка аннулирована судом. В силу Закона о государственной регистрации недвижимости, если "сделка, акт органа государственной власти или органа местного самоуправления, являющиеся основанием для государственной регистрации права, признаны недействительными в судебном порядке", это служит основанием для приостановления осуществления государственной регистрации (подп. 12 п. 1 ст. 26), а затем и для отказа в ней (ст. 27). Здесь, так же как и в отношении ничтожных сделок (см. подп. "б" п. 1.4 комментария к настоящей статье), остается непонятным, для чего нужно приостановление регистрации вместо немедленного отказа в ней.

Однако как быть, если такая сделка является оспоримой, но еще не аннулирована судом? Исходя из природы оспоримых сделок как сделок, являющихся действительными до их аннулирования в судебном порядке, следовало бы признать, что регистрационные действия подлежат совершению, если в специальных законах не указано иное. Поэтому необходимо обратиться к упомянутому Закону о государственной регистрации недвижимости.

Прежде всего, п. 2 ст. 14 этого Закона, определяя основания для осуществления государственной регистрации прав, устанавливает общее требование о необходимости соответствия сделки закону: в подп. 2 этого пункта предусматривается, что такими основаниями являются, в частности, "договоры и другие сделки в отношении недвижимого имущества, совершенные в соответствии с законодательством, действовавшим в месте расположения недвижимого имущества на момент совершения сделки" (выделено нами. - Д.Т.).

Кроме того, в подп. 7 п. 1 ст. 26 Закона о государственной регистрации недвижимости установлено, что, если "форма и (или) содержание документа, представленного для осуществления... государственной регистрации прав, не соответствуют требованиям законодательства Российской Федерации", это является основанием для приостановления осуществления государственной регистрации, которое в силу ст. 27 одновременно является основанием и для отказа в ней, если соответствующие аномалии не будут устранены. Это означает, в частности, что не могут быть зарегистрированы сделки и права на основании сделок, если такие сделки оспоримы вследствие их противоречия требованиям закона (например, п. 1 ст. 168, п. 1 ст. 174 ГК РФ).

В то же время согласно п. 5 ст. 38 того же Закона "при осуществлении государственной регистрации сделки или государственной регистрации прав на основании сделки, совершенных без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления в случаях, если такие сделки в силу закона не являются ничтожными, запись об этом вносится в Единый государственный реестр недвижимости одновременно с внесением записи о государственной регистрации". Из этого положения следует, что Росреестр обязан зарегистрировать оспоримую по основанию, предусмотренному ст. 173.1 ГК РФ, сделку с недвижимостью или право на недвижимость на основании такой сделки, но при этом должен сделать в реестре соответствующую пометку.

Наконец, следует иметь в виду, что на регистрирующий орган, в отличие от нотариуса, не возложены обязанности выяснения, соответствует ли представленная на регистрацию сделка подлинной воле сторон, правильно ли последние понимают ее содержание и правовые последствия, что, как представляется, исключает приостановление регистрации и отказ в государственной регистрации сделок и прав на основании сделок, оспоримых вследствие пороков воли (ст. ст. 177 - 179 ГК РФ).

Во-вторых, в отличие от ничтожной, оспоримая сделка не является недействительной изначально, в момент своего совершения, и не становится недействительной ipso iure, независимо от судебного решения. Она лишь потенциально может стать недействительной, но только (а) по инициативе управомоченного лица в форме судебного оспаривания посредством иска (см. п. 2.1 комментария к настоящей статье): помимо его заявления никто, в том числе суд, не вправе ставить вопрос о действительности или недействительности сделки, как бы ни был очевиден ее порок; и (б) при условии вынесения судом удовлетворяющего такой иск решения.

Таким образом, положительное судебное решение, вынесенное по иску об оспаривании сделки, имеет, в отличие от решения о признании ничтожности, материально-правовое значение. Оно влечет аннулирование (отмену, уничтожение) оспоримой сделки и прекращение возникшего из нее правоотношения, т.е. по своей природе является преобразовательным, как и иск, по которому такое решение выносится.

Логике этих положений полностью соответствует разъяснение, содержащееся в абз. 3 п. 71 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25: "Отказ в иске на том основании, что требование истца основано на оспоримой сделке, возможен только при одновременном удовлетворении встречного иска ответчика о признании такой сделки недействительной или наличии вступившего в законную силу решения суда по другому делу, которым такая сделка признана недействительной".

Не оспоренная и не аннулированная оспоримая сделка сохраняет свою силу в полном объеме, даже если ее порок очевиден. Более того, при отсутствии инициативы управомоченного на оспаривание лица в течение относительно короткого (один год) давностного срока (см. п. 2 ст. 181 ГК РФ и комментарий к нему) или в случае подтверждения оспоримой сделки тем же лицом (см. п. 2.4 комментария к настоящей статье) такая сделка останется навсегда действительной.

По общему правилу оспоренная и аннулированная сделка считается недействительной, как если бы она была таковой с самого начала (ex tunc). Ретроактивный эффект аннулирования оспоримой сделки вытекает из положения п. 1 ст. 167 ГК РФ о том, что вообще недействительная сделка (т.е. в том числе аннулированная судом оспоримая сделка) "недействительна с момента ее совершения". Из этого не следует, однако, что оспоримая сделка, как и ничтожная, недействительна уже в самый момент своего совершения. Между этими сделками есть существенная разница: при ничтожности правовые последствия вообще не наступают, в то время как при оспоримости уже наступившие правовые последствия ретроспективно отменяются в силу судебного решения; оспоримая сделка лишь будет считаться "недействительной с момента ее совершения" в случае ее аннулирования судом. Кроме того, в порядке исключения недействительность оспоримой сделки, в отличие от сделки ничтожной, может наступать и только на будущее время (недействительность ex nunc), что предусмотрено п. 3 ст. 167 ГК РФ (см. комментарий к этому пункту).

В-третьих, суд не должен и не может аннулировать оспоримую сделку ex officio, по собственной инициативе, поскольку такое аннулирование - результат осуществления охранительного преобразовательного притязания, признаваемого лишь за конкретным (управомоченным) лицом. В противном случае суд вышел бы за пределы исковых требований, что противоречило бы принципу диспозитивности гражданского процесса.

В-четвертых, субъективное право на оспаривание может прекратиться вследствие подтверждения сделки лицом, управомоченным на ее оспаривание (см. п. 2.4 комментария к настоящей статье).

В-пятых, подобно большинству притязаний, право на оспаривание подлежит действию давности (см. п. 2 ст. 181 ГК РФ и комментарий к нему).