Евгения Ларина из издательства «АСТ»

 

Евгения Ларина. Издательство «АСТ». Женечка, спасибо тебе огромное. Ты первая поверила в то, что эта тема будет полезна и другим, и предложила: «Напиши». Я надеюсь, что ты окажешься права, и это действительно кому-то поможет. По крайней мере, когда я послала черновик своей подруге – жене нашего итальянского колобка, а она отправила маме одного мальчика-аутиста в Ижевск, я услышала такой отзыв: «Мы прочитали с еще одной мамочкой особого ребенка, посмотрели ваш спектакль на ютубе, и поняли: а чего мы сидим? И чего мы ждем? Нужно молиться и действовать!»

Так что первый отзыв, именно с такой реакцией, как я хотела, уже получен до выхода книги в свет. Я искренне надеюсь, что еще кто-то возьмет нужное и забудет остальное.

Женечка! Ты честно контролировала меня, и чтобы книга вышла, напоминала мне о сроках. Ты написала мне первые ободряющие слова. Я тебе очень благодарна.

Но главное – ты внесла свою лепту в нашего Антона тоже, и именно по твоей инициативе Антон получил на свой день рождения прекрасные и столь нужные ему книги про вышивку, бисероплетение и изготовление игрушек…

Это был вклад в СЕМЬЮ, которую мы пытались ему создать в его День! Каждый человек, кто вкладывает в более слабого и нуждающегося, – каждый достоин того, чтобы о нем упомянули.

Ведь именно в нем и живет Христос! И именно на этом отношении проверяет Христос наше отношение к Нему…

 

Джигарханян А. Б. (Еще о нем!)

 

Армен – это самый близкий друг мужа. Когда у него случилось несчастье в жизни и он лежал в больнице – навещать его помимо меня могло только два человека – Джигарханян с Виталиной.

Его знаменитое обращение к друзьям и часто просто ко всем входящим в его кабинет «золото мое!» – сразу растапливает лед в сердцах.

Поэтому это имя неслучайно сразу пришло мне в голову.

Джигарханян – один из самых дружелюбных людей, открытый миру, человек двух, нет многих национальностей, знающий, что самое главное в жизни – это любовь.

У меня это даже запротоколировано – мои друзья брали у него радиоинтервью, а я параллельно сделала на планшете видеозапись, спросив его: «Армен Борисович, а что для вас главное в жизни?» «Любовь!» – ответил он мне.

Когда наши особые ребята пришли к нему в кабинет, у меня было ощущение, что их ждал весь мир, распахнув свои объятья в лице Мастера!

Он мог не знать что-то про аутизм, про особые потребности или их нужды, но он все знал про Любовь – а это и было главным для них. И разве не для всех нас? И самым нужным!

Мы лепили из глины, девочки смеялись от того, что были измазаны шоколадом и глиной, смеялись его шуткам, смеялись, сидя в кабинете Великого Мастера, куда не всем возможен вход!

Это было наше первое вылезание из кастрюли. И какое сразу удачное!

Танечка обычно не соглашается ходить куда-либо одна. Но нам позвонила ее мама и сказала: «Не поняла, что произошло, но Танюшка пошла одна в магазин!» А мне кажется, я догадалась – что. Я думаю – у них появился внутренний ресурс, какой бывает у тех, кто получил много внимания и принятия от какой-то значимой личности.

Я помню, как они почти прыгали, когда шли по лестнице вниз от него, как сияли их глаза и как много счастья было в их лицах! Потом он пригласил нас к себе и дал разрешение сыграть на священных подмостках своего театра. Я надеюсь, вы не пожалели об этом, Армен Борисович!

 

Потом мы записали у вас в театре свои песни в студии звукозаписи.

Потом мы подружились с вашими актерами, и они сыграли у нас.

Потом Виталиночка спрашивала каждый день, что нам нужно и чем помочь.

Потом вы записали своим неподражаемым голосом несколько фраз Колобка для нас, и этим мы увековечили наш спектакль!

Потом вы разрешили делать кухню, лепку и все, что мы хотим.

Потом можно было приходить в театр всем нашим друзьям и знакомым, сказав на вахте словопароль «колобок», и всех пускали к нам. Как много мы приобрели в этот период друзей! Потому что прийти куда-то в подвал – это одно, а прийти в театр Джигарханяна – это совсем другое! И многие приходили просто поинтересоваться из– за театра, а уже потом оставались из-за нас самих.

Потом вы поздравили нас с премьерой, и мы почувствовали себя принятыми в настоящую театральную жизнь.

Потом мы рассказывали вам о наших успехах, и вас это радовало, и вы удивлялись.

Потом мы все молились за вас от всего сердца, когда вы болели, и радовались, когда выздоровели.

Потом вы подписывали письмо Краснодарской филармонии, чтобы они тоже помогли другой группе ребят в Краснодаре осуществить то, что удалось нам, чтобы это распространялось.

Мы благословляем вас, Армен Борисович и дорогая Виталиночка! От всей души!

 

Наша Марина

 

Марина – отдельная песня!

Как к нам пришла Марина…

Я не знала еще тогда, что у Марины 1-я группа, что у нее диагноз, не у всех людей вызывающий вдохновение. Что иногда она хихикает как ребенок и подпрыгивает кверху, иногда нюхает мех на воротнике кого-то, с кем говорит (если этот человек ей нравится), или на худой конец, если нет меха – волосы на голове человека…

Что у нее бывают неровные эмоционально дни, и ей самой трудно с этим справляться, но вместе с кем-то – легче…

Некоторые из вас уже испугались?

Я пишу и думаю – если бы я прочитала такое сама, то наверное тоже бы испугалась – что-то неизвестное и непонятное всегда пугает… Но я так счастлива, что знаю этого человека!

Марина – это особое благословение в моей и нашей (ребят из спектакля) жизни!

Сейчас она спит в соседней комнате, так как завтра нам ехать на ярмарку продавать наши тарелочки и сувениры, а от меня ехать удобнее, и думаю, будет прыгать до потолка, когда узнает, что о ней еще и написано в книге, но поверьте – она этого заслуживает.

Пришла она к нам именно из-за спектакля.

 

Марина появилась в нашей команде после спектакля в одном клубе «Lookin Rooms», куда нас пригласили сыграть кусочки из спектакля. Клуб этот по воскресеньям наши друзья из евангельской церкви использовали для евангелизации и спасения молодежи от наркотиков и делали там много других добрых дел. Они молодцы.

Но мы в тот раз были все уже на грани раскола.

В этот день все плохо было с самого начала. Даже еще до нас все было плохо, потому что до нас там ночью праздновали Хеллоуин, который я очень не люблю. И когда мы вошли, то увидели оторванные руки и ноги, висящие на потолке, сопли паутины, челюсти, глаза на ниточках, вылезшие из орбит, кости и прочее все в этом ключе. Мне все это сильно не нравилось, но это не суть.

Я подумала: что будет с нашими особыми ребятами, когда они это увидят?

Но это было не все! Туалеты в клубе были темные, да собственно просто черные, и света в них не было! Я сама, когда первый раз туда зашла, чуть не заорала – не знаю, как и что там может твориться, и для чего они на самом деле. Но что не для прямого туалетного предназначения – это я точно поняла.

Я представила себе наших особых ребят в этих туалетах без света, и как потом если что (а без света «если что» – может быть очень даже «если что»), и как нам им потом помогать с одеждой и возиться со всем прочим?

Но и это было не все!

Оказалось, что время, которое нам дали как репетиционное – и оно нас вполне устраивало, – дали не только нам (театру), а еще нескольким музгруппам, и на сцене – на той сцене, которая предназначалась по договору только для нас (!), уже стоял огромный барабан, который мне, уже доведенной до кондиции черными туалетами и остатками Хеллоуина сразу же, если честно, мысленно захотелось проколоть чем-то острым!

Поэтому я, защищая наше время, очень нервно разговаривала с музыкантами, чьи барабаны стояли на сцене, поэтому я не очень вежливо разговаривала с нашими артистами не-аутистами, которые забыли часть реквизита, пытаясь выкрутиться из ситуации с наименьшими потерями, и поэтому все были уже очень «горячие» еще до прихода особой команды…

А когда те пришли с опозданием, у нас не осталось репетиционного времени, и все пришлось менять на ходу и валить в кучу, и тогда…

Короче, если бы не Света Китчатова и ее оптимизм…

В конце дня я получила даже несколько гневливых смс с претензиями ко мне! О непрофессионализме! Это вам как?

Но в этот исторический день к нам пришла Марина.

И это было одно из лучших наших человеческих приобретений!

Она подошла после спектакля и как-то испуганно спросила: «А вы – кто? Вы – актеры?» И ее большие прекрасные глаза, один из которых был с небольшим отклонением в сторону, внимательно и доверчиво смотрели на меня.

Я важно ответила: «Да!»

На этом важность моя и закончилась, потому что Марина сказала: «Я сюда часто хожу. В клуб. И сегодня я решила ночью точно покончить с собой. Я и раньше это хотела сделать. Но сегодня точно решила. И вот я не ожидала, что вы… вы… это сделаете! Как вы это сделали со мной? Что это? Я хочу жить. Я не хочу вас терять. Я хочу с вами. А можно мне ваш телефон?» Руки у меня были заняты реквизитом, но рядом стоял Волк – Рамиль, и я попросила: «Рамиль, дай телефон девушке!»

Марина позвонила, и мы начали общаться.

Наш Колобок-Леша говорит сейчас: «Вот, Лена, я сказал нашим ребятам: вы не хотели общаться с Мариной, считали ее странной, а Лена ее приняла, и от Марины сейчас столько добра и столько благословений!»

И кому-то может показаться, что правда я такая добрая. Увы, это не так! Совсем даже не так.

Но очень добр Тот, в Кого я верю, и Он все сделал совершенно потрясающе! Когда Марина позвонила в первый раз, у меня было печальное настроение, и я знала – чтобы улучшить его, мне хорошо бы кому-то помочь. Это всегда действует.

Марина сказала: «Я так хочу на воздух, на природу! А то опять у меня сейчас были плохие суицидальные мысли».

А мне как раз нужно было съездить на дачу. Я, сама от себя не ожидая, механически и предложила: «Поедешь со мной на дачу?» И мы поехали.

Я не буду подробно описывать, как по дороге к нам присоединилась еще одна моя знакомая – Саша, узнав, что мы едем на дачу, и как выяснилось, что и эта знакомая тоже была в депрессии.

И вот в машине трое! Две – в натуральной депрессии, третья – просто в печали.

Я включаю музыку. Вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь».

Саша: «Не надо! Выключи! У меня от этой музыки еще большая депрессия». Выключила.

Включаю Баха. «Нет! Не надо, мне грустно!» – доноситься из второго угла!

Но в результате я узнала, какая музыка помогает от депрессии.

Моя Саша, опытная депрессивная, рассказала. Знали ли вы, что Моцарт помогает от депрессии? Я теперь знаю! Симфония номер пять или Ночная серенада – это то, что надо!

И вот мы приехали на дачу. Я, еще не зная, кто такая Марина и чего можно от нее ожидать, опасаясь всего, попросила сторожа разыграть при мне одну сценку: «Когда я приеду и мы выйдем, я спрошу у тебя: «А где охранники?» – а ты мне ответишь: «Сегодня вы же сами троих отпустили в город до завтрашнего вечера».

Мы так и сделали, я обезопасила себя, как могла, и успокоилась.

А с Мариной мы начали общаться.

По рассказам Марины ее дедушка был очень строг, и маме пришлось отдать ее в детский дом, но маме и бабушке было ее очень жалко, и они забрали ее домой. Плача, Марина смотрела на справку, где был написан диагноз: шизофрения и олигофрения в стадии дебилизма. Но ведь это просто бумага!!! Я знаю столько людей с жуткими диагнозами, которые поменялись на 100 процентов! И я хотела смотреть и смотрела на Марину и на Небо, которое тоже кое – что еще все– таки может! И я хотела верить!

Одна замечательная доктор Нина Петровская, психолог, сказала: «Мне всё равно какой диагноз и что написано. Я думаю, как помочь».

На даче мы пробыли недолго. Потом вернулись вместе в Москву. Потом стали общаться больше, больше. Я понимала, что некоторые странности Марины могли напрягать. Она, например, очень любила кладбища и часто туда ходила. Она раньше даже работала на кладбищах, я не спрашивала ее кем.

Но постепенно я как-то привыкла и стала принимать ее особенности и ее, как она есть. С ее прыжками, ее смехом, иногда непонятно по какому поводу, и с ее любовью к кладбищам. Ну кому– то нравятся парки, кому-то кладбища, не все ли, действительно, равно. Но зато Марина – гений продаж. Она продала столько наших изделий, что с ней никто не сравнится.

Когда мне плохо, я получаю от нее смс: «Не бойтесь! Только вперед! Я с вами! Со мной вы не пропадете! Мы вместе командой многое сможем!»

Она ездила и обжигала с Лешей-Колобком целый день керамику, когда было некому, она убирала мою комнату и мыла машину, когда у меня не было сил.

Когда она увидела человека с ментальными особенностями в одной группе и над ним немножко подхихикивали, она сказала: «Господи! Они даже не знают, как ему плохо. Как я хочу помогать таким людям!»

У Марины огромный творческий потенциал, живая фантазия, а ресурс ее человеческого данного Богом добра и желания помощи другим людям вообще неиссякаем. Она удивительно позитивна, несмотря на приступы депресняка, и вообще она просто гений!

С Мариной мы теперь, правда, смеемся значительно больше, чем раньше – когда едем в машине после Сочи, нам холодно, и мы одеваемся в костюмы Колобков, когда пытаемся запихнуть в мою машину Костюм Дерева, когда бежим по дороге домой, согреваясь этим. И делая многие другие простые вещи.

Марина – невероятная юмористка. С ней смеяться хочется очень часто, и это так исцеляет нас двоих! Она помогает мне понять аутистов, и недавно был случай, когда она поняла очень сложного мальчика с очень сложным внешним поведением и за несколько минут убрала все его повторяющиеся стереотипы, просто пообщавшись наедине! Она сказала мне: «Вы его не понимаете! Он очень умный! Просто вы с ним не умеете!» А она сумела!

Если Марина выберет путь изменений для себя, я уверена – ее ждет большое будущее! Я в нее очень верю!

 

Наш Савва (еще о нем)

 

Савва был первым режиссером, который сказал мне долгожданные слова поддержки: «МНЕ ВСЕ ОЧЕНЬ НРАВИТСЯ: И ПЬЕСА, И ЗАДУМКА, И ВООБЩЕ ВСЕ. Я ВЕРЮ!»

Это был полный Анти-крот. Он верил в нас все время, верил, когда мы ошибались, когда не верили ему и себе. Он верил, когда мы боролись с трудностями, когда двери еще были закрыты. Он тихо и спокойно верил.

Для него это был не первый опыт работы с ребятами с особыми потребностями. Он спокойно и доброжелательно реагировал на немытые волосы у Антона и отсутствие у него признаков использования дезодоранта. Он прошел хорошую школу любви у Калягина, и, в отличие от меня – Гончаровского выпускника, привыкшего в подражании Учителю покрикивать и хмурить брови, он улыбался, ждал инициативы от актеров, любил ставить этюды, любил людей и актеров и все время ждал чуда и был готов к нему.

Чудо не было для Саввы чем-то сногсшибательным. Он когда-то ездил за чудесами в Иерусалим, но потом, приехав, понял, что много чудес приехало вместе с ним в Москву. И так и стал с ними жить. Если Света Китчатова была для нас эмоциональной и психологической поддержкой, то Савва был театральной тихой гаванью, где разные актеры, как корабли разного формата, могли спокойно и не сталкиваясь бороздить океанские просторы, возвращаясь потом в пределы этой гавани и оставаясь самими собой. И все вышесказанное относилось ко всем актерам – особым и не сильно особым (опять хочется спросить: а есть не особые?).

Но нашим ребятам из мастерской с Саввой просто повезло: более принимающего режиссера было бы трудно найти, и я думаю, что это была особая милость. Никто из них никогда не видел его раздраженным, злым и даже просто недовольным.

Как будто всю жизнь он только и готовился принять в свои ряды нас.

И вот мы пришли! Сначала я, потом мама Жени (зайца Яна), потом Женя, Антон, Милана, Танечка.

 

Я пишу сейчас и понимаю, что нереально вспомнить все! И особенно всех! Это были какие– то четкие пазлы неба, которые понимаешь, только когда оборачиваешься назад.

Но что я особенно помню, и с тех пор во что я безоговорочно верю – это тот принцип, который я назвала бы: «Верь в лучшее всегда!», или даже вернее: «Если закрылись одни двери – откроются лучшие».

Не откажись петь вторую арию Создателя певец из театра Назарова, не было бы у нас никогда нашего любимого Кобзона.

Не откажись признать нашу пьесу как имеющую место на существование бывший режиссер театра Джигарханяна, не было бы у нас роли Крота.

Не… Да что тут говорить?

Не попроси нас наша любимая Лариса из кафе «Мольберт» отпраздновать день рождения Антона в другой день, потому что в этот был день рождения другого человека – не было бы у нас дня рождения Антона в ЦМТ с прекраснейшим фонтаном, гораздо более комфортным по размеру для дня рождения помещением и более престижным, что ли, даже на тот момент.

 

Все неслось с какой-то нереально огромной скоростью. Только что мы заплатили за аренду театра, и уже нужны костюмы, актеры, песни, декорации и прочее, а нас с Саввой только два человека, не считая особых ребят…