Слово, воскрешающее из мертвых. Савитри.

Но наибольшее воздействие сакрального слова можно наблюдать на примере Сказания о Савитри из «Лесной книги Махабхараты». Среди многочисленных вставных эпизодов «Махабхараты» один из наиболее известных — «Рассказ о Савитри». Он неоднократно был переведен на разные языки, в том числе и на русский. Сюжет повествования таков:

Могучий и славный царь племени мадров по имени Ашвапати (букв. «Владеющий конями») страдал от того, что не было у него наследников. Долгие годы он исполнял суровые посты и обеты, моля богиню Савитри дать ему сыновей. Наконец, боги смилостивились, и у царя родилась дочь, которой в честь богини дали имя Савитри. Царевна выросла и стала девушкой божественной красоты. Однако женихи к ней не сватались, ибо их останавливал ее tejas («сияние, блеск»). Ашвапати велел дочери, чтобы она сама нашла себе мужа, и царевна отправилась в путь. Вернувшись, Савитри сообщила отцу, что ее выбор сделан. Он пал на юного Сатьявана, единственного сына царя племени шалвов. Она рассказала также, что отец Сатьявана некогда ослеп и лишился престола, а потому вынужден вместе с женой и сыном жить как отшельник, в лесной обители. Выслушав все это, находившийся рядом с Ашвапати мудрец Нарада пришел в смятение, ибо он знал, что Сатьявану ровно через год суждено умереть. Царь пытался воспрепятствовать этому браку. Но девушка твердо ответила, что она не отступит от своего решения, и пришлось отцу готовить свадьбу.

Весь год Савитри жила с мужем и его родителями в лесной обители как смиренная отшельница. Накануне предсказанного срока она исполняла подвиги сурового аскетизма: отказывалась от пищи, трое суток неподвижно стояла...Эти обеты, которые она добровольно на себя берет, называются vratam triratram «обет 3х ночей», которые исполняются ей из любви к мужу. В роковой день Сатьяван отправился в лес за дровами для жертвенного огня, и жена неотступно следовала за ним. Уставший юноша прилег на землю, положив голову ей на колени, и в это самое мгновение исполнился ровно год с тех пор, как было произнесено слово Нарады. Савитри увидела пред собою огромного черного человека с красными глазами, от которого исходил ослепительный блеск. В руках его была петля, подобная той, которой ловят птиц. Петлей он вытащил из тела Сатьявана маленького человечка размером с палец и пошел с ним на юг — в страну мертвых.

Савитри отправляется вслед за ним, и между нею и богом смерти Ямой начинается драматический диалог. Женщина отказывается покинуть Сатьявана: «Куда идет Мой муж или куда его ведут, туда и я должна идти — таков извечный долг. Благодаря моему аскетизму, преданности свекру и свекрови, обету, выполненному из любви к мужу, а также твоему расположению — для меня беспрепятствен путь». Дальше она говорит свое первое речение: «Мудрецы, владеющие знанием истины, говорят, что достаточно пройти с человеком всего семь шагов, чтоб обрести в нем друга. В знак такой дружбы я расскажу тебе кое-что, слушай же. Те, что не в силах смирить свою душу, не уходят на жительство в лес, дабы соблюдать там свою дхарму и предаваться трудам подвижничества, что провозглашают как дхарму премудрых. Поэтому праведники считают, что дхарма превыше всего. Если кто-то один верно блюдет дхарму, одобряемый достойными, все ступают на эту стезю. Ни второму, (жизни в лесу), ни третьему, (тяжкому труду подвижника), нельзя отдать предпочтения перед (верностью дхарме) (перевод С.Л.Невелевой здесь с этим токованием не очень точен, см.ниже). Поэтому праведники считают, что дхарма превыше всего».

1- «Мудрые провидцы сказали: то, что основано на семи шагах, — дружба; ставя дружбу превыше всего…». Для понимания этой фразы необходимо знать ведийский свадебный ритуал и сопровождающие его формулы. Согласно текстам сутр, приписываемым древним «провидцам» — риши, определяющим моментом заключения брака является обряд семи шагов. После обхода свадебного огня жених вместе с невестой делает семь шагов в северо-восточном направлении, произнося при этом: «Раз шагни ради живительного сока, два — ради силы, три — ради преуспеяния, четыре — ради счастья, пять — ради потомства, шесть — ради времен года, семь — будь мне преданным другом». Могут быть несколько иные варианты формулы, но всегда седьмой шаг означает заключение нерушимого союза («дружбы») —Я заключаю дружбу с тобою. Да не расторгну я дружбу с тобою, а ты —дружбу со мною». Отсюда и обычное обозначение жены термином «друг». В таком контексте понятна дальнейшая аргументация Савитри:

 2 -«Все мы избрали этот путь согласно одобряемому благочестивыми долгу единственного (супруга = друга), и я не желаю ни второго, ни третьего...» (ekasya dharma означает «долг единственного»,т.е. кроме Сатьявана, она не желает никого больше). Речь должна идти о нерушимом союзе, который соответствует религиозному долгу (дхарме). Лесные отшельники, полностью владеющие собой, не могут изменять долгу. Ее второе речение звучит так: «Чрезвычайно полезно хотя бы однажды встретиться с праведником (точнее, благим, истинным, от санскр. «Sat»), а дружбу с ним почитают величайшим благом. Общение с достойным человеком не может быть бесполезным, поэтому следует окружать себя достойными людьми». Третьим речением стало: «Извечная дхарма праведников — не причинять зла ни единому существу ни мыслью, ни словом, ни делом и, кроме того, быть милосердным и раздавать дары. Таков в основном этот мир: люди добры, насколько возможно, но лишь праведники милосердны даже к своим недругам, если те обращаются к ним». Четвертым было «Смирение и верность дхарме украшают живущих в этом мире, владыка, благодаря тебе, Царю правосудия. Люди так не верят самим себе, как верят праведникам, поэтому каждый особо стремится к признанию благочестивых. Доброта порождает в живых существах то, что зовется доверием, поэтому особое доверие люди питают к праведникам». И, наконец, она говорит: «Праведники всегда, во всех случаях ведут себя в согласии с дхармой, праведники не предаются печали и не испытывают страданий. Общение праведников с праведниками не бывает бесплодным, праведники не испытывают страха перед праведниками. Праведники истиной заставляют двигаться солнце, подвижничеством праведников держится земля. Праведники, о царь, — средоточие и прошлого, и будущего, праведник не погибнет среди праведников. Зная, каков извечный образ жизни достойных, праведники постоянно действуют в пользу другого, не ожидая за то воздаяния. Милосердие к праведникам не пропадает втуне, равно как и польза, и честь (милосердного). И так как это извечное правило праведников, то праведники сами являются его блюстителями».

После этих речений бог приходит в восторг. Он удовлетворяется ими как жертвами. Он сравнивает слова Савитри с питьем, предлагаемым тому, кто томим жаждой. Будучи удовлетворен, Яма, как бы обмениваясь дарами с человеком, представляет женщине выбрать то, что она пожелает за каждое из речений. При этом, однако, делается оговорка: «кроме жизни Сатьявана».

Савитри в качестве первого дара выбирает зрение для свекра, в качестве второго — возвращение ему царского престола. Третий дар — рождение сотни сыновей-наследников у ее отца Ашвапати, а четвертый — сто родных сыновей для нее самой от Сатьявана (фольклорный мотив обмана божества!). Наконец, после пятого речения бог уже не делает никакой оговорки, и торжествующая Савитри может сказать: «Ты даровал мне сто сыновей от Сатьявана и хочешь забрать мужа... Чтобы слова твои не были ложью, Сатьяван должен жить — я не прошу иного дара». Бог вынужден отступить и выполнить требование женщины, дать ей этот неслыханный и несравненный дар.

Отпустив душу Сатьявана, Яма удаляется в страну мертвых, а юноша оживает, будто очнувшись после долгого сна. Супруги возвращаются в лесную обитель, обретя исполнение всех желаний.

«Рассказ о Савитри» часто рассматривается как отражение общеиндийского идеала супружеской верности, и это, несомненно, справедливо. Имя героини стало нарицательным в таком качестве. Савитри, как почтительная невестка, угождающая свекру, свекрови и мужу, всем своим поведением иллюстрирует этические ценности классического индуизма — той религии, в которой «Махабхарата» выполняет роль священного предания. Ряд характерных деталей в «Рассказе о Савитри» свидетельствует о довольно позднем оформлении доступной нам литературной версии.

Но смысл сказания может рассматриваться и в совершенно ином контексте.

 

1.Речь идет о племенной истории, смысл которой заключается в установлении происхождения кланов и их родственных связей между собою. Род савитрипутров (с его многочисленными ветвями — «сто сыновей» Савитри) возводил свою генеалогию к мадрам (с материнской стороны), а малавов рассматривал в качестве братьев (точнее, братьев матери). С другой же стороны, «по отцу», они претендовали на происхождение от шалвов и шиби. «Сказание о Савитри», таким образом, выполняет роль родовой саги.

 

2.Нормы социальной морали индуизма требовали от женщины безусловной покорности старшим и мужу. И Савитри старательно демонстрирует эту покорность. Однако сюжет в

целом построен на том, что женщина активна и проявляет необычайную энергию. Именно она выбирает себе мужа и твердо отказывает отцу, когда он просит ее переменить решение. Савитри сама назначает себе обеты, и свекор не в силах ее отговорить. Постоянные эпитеты женщины «беззащитная, слабая» для нашей героини совершенно не подходят. И напротив, эпические определения Сатьявана как «героя, подобного Индре», мужественного, твердого, храброго не находят ни малейшей опоры в сюжете. Рядом с Савитри муж выглядит слабым и робким: она принимает твердые решения, он же привык во всем слушаться родителей. Сам сюжет, конечно, требует контраста: активному женскому началу противостоит пассивное мужское. Сыновья Сатьявана носят не его имя, а имя матери — Савитрипутры. И то же самое мы видим у племени мадров, ибо потомки Ашвапати называются малавами по имени его супруги. Очевидно, социальная роль женщины у тех народностей, среди которых оформлялось это сказание, была не совсем такой, какую рисуют нам в качестве идеала нормативные тексты классического индуизма.

 

3.Каково же происхождение имен основных героев сказания? Ответив на этот вопрос, мы сможем приблизиться к первоначальным истокам сюжета.

Там, где впервые заходит речь об избраннике Савитри, Нарада произносит загадочную фразу: «Мальчиком он любил лошадей, лепил их из глины и рисовал на картинках, а потому его называют Читрашва» («читра» - картика, «ашва» - лошадь»). Это имя более не встречается в тексте, и нигде не упоминаются эти «картинки с лошадьми». Очевидно, что Читрашва — подлинное имя героя, лишь пережиточно сохранившееся в эпосе. Но подлинный смысл имени проясняется благодаря обращению к ведам. В этих древнейших памятниках индийской литературы слово citra не значит «картинка, изображение». В «Ригведе» citra— «блистательный, яркий, светлый». Слово нередко прилагается к коням и к Солнцу. Один из известных гимнов «Ригведы» начинается так: «Сверкающий (citram) лик богов поднялся, глаз Митры, Варуны, Агни, Сурья следует за блистательной богиней Ушас, как жених за невестой. У солнечного бога Сурьи — сверкающие кони (asvas…citra), они влекут богиню утренней зари Ушас.  Учитывая подобные контексты, Читрашва можно истолковать как имя Сурьи — «тот, у кого сверкающие кони». Тогда в основе эпическою сказания мы обнаружим черты первоначального солнечного мифа. Но если Читрашва — бог, то придется отказаться от эпического удвоения женского персонажа (царевны и богини) и ограничиться богиней Савитри. Ее имя также связано с одним из солнечных божеств —Савитаром (от глагола su— «рождать»), солнцем в ипостаси порождающего начала. Отсюда и роль Савитри как богини, к которой обращались с призывами помочь в рождении детей. Савитри отождествлялась с богиней Süryá. Она рассматривалась как дочь бога Савитара.

Возможно, с солнечной природой супружеской пары Савитри-Сатьяван связано и настойчивое повторение эпитетов, означающих красоту и сияние. Савитри излучает сияние. Ее муж также обладает божественным блеском. Яма объясняет Савитри, что за душою Сатьявана он не прислал своих слуг, а пришел сам, ибо этот юноша необычайно прекрасен. Его красота сравнивается с небесными светилами, а смерть выражается термином, означающим буквально «угасание».

Соединение богини Сурьи с мужем могло рассматриваться как первый — космический — брак. Таким образом, перед нами — солнечный миф, сопоставимый с аналогичными мифами других народов. И в этом контексте находит свое объяснение такая деталь, как умирание Солнца ровно через год. Его божественная супруга Савитри («рождающая»), следуя за ним в царство смерти, вновь возрождает Солнце.

Анализируя гимны «Ригведы» о супруге бога Сурьи, Ф.Б. Кейпер приходит к выводу, что речь идет о первой утренней заре Нового года, когда Солнце выходит из «времени кризиса» (солнцестояния), переживая новое рождение. С этим, по его мнению, связана и роль богини Ушас как животворящего начала, подательницы потомства. В ведийских мифах образ Ушас порою неотличим от Савитри.

Для постоянно используемого имени героя Сатьяван автор эпической версии также дает объяснение: его-де назвали так потому, что и мать, и отец говорили правду. Satyavan, несомненно, ассоциируется с «satya», но связь эта в действительности несколько иная. Для того чтобы это понять, необходимо обратиться к кульминационному пункту повествования — к самому диалогу со смертью.

 

4. Реплики Савитри частично выражены в обычном эпическом размере ануштубх-шлока, частично — в сложных поэтических размерах. Употребление последних, как правило, сопровождается особыми обращениями к богу: «Я кое-что скажу, а ты послушай это», «Внемли же слову, что я скажу», и т.д. Именно те фрагменты, которые сопровождаются этими вступлениями, очаровывают Яму и приводят его в восторг как речь, отличающаяся звуками, формой и смыслом. Они заставляют его предлагать женщине все новые и новые дары.

Из переводов этих текстов на любой язык трудно понять, что именно так восхищает бога. Они кажутся темными по смыслу, бессвязными и не имеющими отношения к ситуации. Савитри, действительно, выражается сложно — она обращается к богу на «языке богов». Переводы не в силах сохранить основное — звучание слов. В каждом речении Савитри преобладают те или иные сочетания звуков. В первом это dha / ha и r: dharmam... dharmam udáharanti... dharmam ahu r pradhanam. Савитри говорит не только то, что говорит: упоминая дхарму, «главное» (pradhanam), «сказали» (ahur) и т.д., она в разных вариантах произносит глагол dhr — «быть живым» (dhriyetam — «будут живы»; dhríyate — «жив»).

Во втором ее речении: «Для благих желанно соединение с благими, следует общаться с благими» и т.д.) повторяются слоги sa и ta: satam sakrt samgatam ipsitam р aram | satpurusena samgatam satam samnivaset samagame. To же самое мы видим и в пятом речении: sat am sada... santo na sidanti \ satam sadbhir... samgamo 'sti sadbhyo... santah \ \ santo hi satyena nayanti s u ryam santo bh umi m... dharayanti/ santo... satam madhye navas i danti santah. Смысл может быть передан в переводе: «благие не исчезают, общение с благими не бывает бесплодно. Благодаря благим стоит Земля и Солнце движется, среди благих благие не погибнут» и т.д. — ср. «Ригведа» X. 85. 1: «на Истине держится Земля». Но главное, здесь бесконечно повторяется «благой, благочестивый», причастие от глагола as — «быть, существовать». Женщина произносит магическую формулу, взывая к жизни.

В четвертом ее речении звучат vi /и svas. visvasas... vi s esena \ visv á so... visesena... vi s vasam. Visvasa — не только «доверие». Глагол visvas означает «дышать». Произнеся visvása, Савитри вдыхает в мужа жизнь.

В третьем речении звуками уа и m а обыгрывается имя самого Ямы: prajás tvayema niyamena samyata caita niy am y a nayase na kamaya\ ato yamatvam tava... cemam... maya. Савитри показывает, что знает имя бога, тем самым овладевая им. Она называет и другие его имена (Дхармараджа), так объясняя их смысл, чтобы добиться желаемого результата (Ты — бог справедливости, а справедливость состоит в милосердии к живым существам и т.д.). Мы, несомненно, имеем дело с заговорами, поэтика которых сходна с той, что проявляется в ведийских мантрах.

Известно, что в мифологическом сознании имя не кажется произвольным обозначением — оно воспринимается как органическая часть существа или вещи. На этом строится традиционная ведийская дисциплина, называемая нирукта (так называемая этимология). Для носителей данной культуры этимология в принципе не может быть «ложной»: ведь если есть хоть какая-то близость между звуками, составляющими те или иные слова, должно быть «родство» и между тем, что именно этими словами обозначается. Ведийские заклинания и теологические «разъяснения» в брахманической прозе имеют те же основания. И Савитри не просто молит бога, она его завораживает «именами», получая над ним магическую власть. Нужные субстанции (жизнь, дыхание, существование) можно вызвать, называя их намеками на «языке богов».

«Правдивость» Сатьявана никак не обнаруживается в сюжете. Satyavan, несомненно, ассоциируется с тем же самым словом sat — «существующий» («благой»), о котором только что шла речь. Satya («истина») выводится из глагола as — «быть». Лишь «истина» существует воистину, ибо ее антоним («ложь») ассоциируется со смертью, а стало быть, не обладает подлинным бытием. «Правдивый» — синоним «живущего» в силу изначального тождества между космической истиной, светом и жизнью. И тогда понятно, почему супруг Савитри «Правдивый» (Сатьяван), «у которого сверкающие кони» (Читрашва), непременно должен быть вырван из рук черного бога смерти. В космической схватке двух начал бытие одерживает верх над небытием. Или, как сказано в знаменитом фрагменте «Мундака-упанишады»  - «Торжествует лишь Правда, не Ложь».

Невыразимое

Многие священные писания свидетельствуют о силе слов; но куда ушло знание этой науки, так хорошо известной пророкам всех времен? Наука слова утрачена для большей части человечества. Причина этого заключается в том, что человек занял себя земными вещами и через это потерял истину древнего искусства. Но что есть слово? Просто то, что мы говорим? Это  слово? Нет, это только поверхность слова. Наши чувства есть слово, наш голос, наша атмосфера есть слово. Существует поговорка: "То, чем вы являетесь, говорит громче, чем то, что вы произносите". Это показывает, что даже когда человек не говорит,  говорит его душа. Потому что слово означает выражение: выражение голосом, словом, формой, цветом, линией, движением.

Именно голос показывает, является ли этот человек суровым или нежным, волевым или слабовольным; любая черта характера человека может быть узнана по его голосу. Степень эволюции, его склонности и состояние в данный момент можно узнать по его голосу. Это показывает, что слово может выразить чувство или состояние  настоящее бытие человека  гораздо сильнее, чем выражение его лица или движения. Центральная вещь его жизни может быть найдена в его дыхании, поскольку голос является всего лишь выражением дыхания. И когда голос выражается внешне, то это происходит в форме слова.

"Потерянное слово" - это символическая фраза мистиков, которая существовала на Востоке и среди мудрецов во все века. Многие духовные и мистические школы были сформированы для того, чтобы понять эту определенную проблему; но  и это факт: кто бы ни решил эту проблему, впоследствии очень мало говорит о ней.

На Востоке рассказывают древнюю историю о том, что в одной стране когда-то существовала стена тайны. Если кто бы то ни было забирался на эту стену, чтобы посмотреть на другую сторону, то вместо того, чтобы вернуться и рассказать, что там, он улыбался, прыгал туда и никогда не возвращался назад. Так людям этой страны стало очень любопытно узнать, что за тайна находится за этой стеной. Однажды, когда один человек забрался на эту стену, чтобы посмотреть, что там на другой стороне, они приковали к его ногам цепи и держали его, чтобы он не мог спрыгнуть. Когда он посмотрел на другую сторону, он также пришел в восторг от того, что увидел и улыбнулся; а те, кто стоял у подножия стены  желающие узнать, что же он расскажет  потянули его назад. Но к их великому разочарованию, он лишился дара речи.

Тайна жизни обладает огромным очарованием; каждая душа стремится узнать ее; но когда кто-то хочет объяснить тайну жизни, слова пропадают,  они становятся недостаточны, неадекватны. Существует множество причин этой немоты, этого безмолвия. Первая причина заключается в том, что когда человек, видевший то, что находится по другую сторону стены, возвращается обратно, то он обнаруживает себя среди детей. Для него все вещи, которым люди придают огромную важность и значение, кажутся теперь никчемными. Для него истина и факт  это две разные вещи; для всех же истина и факт  это одно и то же.

Веданта говорит о Нада Брахме, звуке-Боге, имея в виду, что слово, или звук, или вибрация, было творящим аспектом Бога. В соответствии с точкой зрения мистика то, что существовало до творения,  это совершенный Сущий. Дух совершенства выше слов. Под Божественным совершенством мистик подразумевает совершенство красоты, мудрости и силы; совершенство любви и совершенство покоя. Хотя каждый человек, каждая душа испытывает боль в определенной степени, и каждая душа будет описывать причину этой боли по-своему, все же за разными причинами кроется одна причина, и она состоит в том, что душа находится в плену. Другими словами, причина в том, что слово было потеряно.

Ни одна душа, однако, не обретет удовлетворения, пока не коснется совершенства, о котором говорится в Библии: "Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный". Какое объяснение может быть дано этому совершенству? Что это? Каков этот опыт? Это совершенство является тем, что слова никогда не смогут объяснить: глаза души становятся открытыми, и потерянное слово приходит в "уши души" со всех сторон. Поэты Востока изображали это в прекрасных образах и историях, подобных истории о Раме и Сите. Они описывали радость этого совершенства как состояние влюбленного, который потерял свою возлюбленную и снова нашел ее. Но ни один образ не может лучше выразить эту идею, чем образ человека, потерявшего свою душу и вновь обретшего ее.