На пути к общей теории нерациональности поведения хозяйствующих субъектов

На пути к общей теории нерациональности поведения хозяйствующих субъектов

И.В. Розмаинский, кандидат экономических наук, доцент, кафедра экономики, Санкт-Петербургский филиал Государственного университета — Высшей школы экономики

Статья описывает принципиально новый подход к анализу человеческого поведения: степень рациональности поведения людей трактуется как переменная, зависящая от «внешних информационных ограничителей» (масштабности и сложности информации, неопределенности будущего), а также от «параметров» национальной экономической ментальности (склонности к расчетливости, к несению личной ответственности, к целеполаганию). Предложены новые критерии сравнения различных экономических систем и по-новому освещена роль государства как органа, способного косвенно повышать степень рациональности человеческого поведения.

Введение

ВСЕГДА ли люди ведут себя полностью рационально? Иными словами, всегда ли они учитывают все имеющиеся ограничения и возможности, выгоды и издержки? Или же их решения зачастую принимаются под влиянием эмоций, привычек или на каких-либо иных «основах»?

Магистральная экономическая теория дает на эти вопросы утвердительные ответы. Более того, предпосылка полностью рационального, т.е. оптимизирующего, поведения является «краеугольным камнем» этой теории.

Мы же в нашей статье попытаемся доказать обратное. В силу ряда факторов хозяйствующие субъекты не в состоянии принимать полностью рациональные, т.е. просчитанные, продуманные решения. Соответственно, они очень часто не могут достигать оптимальных результатов. То есть необходимо осознать, что неполная рациональность не позволяет достичь оптимального по Парето состояния экономики. Действительно, возможность повышения степени рациональности поведения хозяйствующих субъектов прямо указывает на то, что они могут принять более хорошие решения. Это значит, что можно улучшить положение одних, не ухудшив положения других, следовательно, добиться улучшения по Парето.

Данное обстоятельство указывает на то, что низкая степень рациональности (расчетливости) поведения подобна монополизму, внешним эффектам или асимметричности информации, поскольку не позволяет достичь оптимума по Парето. В динамическом аспекте это может означать пределы экономического роста.

Поэтому вопрос о факторах, ограничивающих степень рациональности хозяйствующих субъектов, является очень важным, а ответ на него может послужить первым шагом на пути к выработке некоей «общей теории нерациональности поведения хозяйствующих субъектов». Такая теория могла бы объяснять низкую аллокатив-ную эффективность и низкие темпы роста во многих странах на основе отклонений фактического поведения людей от идеала полной рациональности, отклонений, постоянно происходящих в реальности. В случае успеха создания такой теории можно будет говорить о «революции неполной рациональности» в такой же степени, в какой, например, сейчас иногда говорят о «революции асимметричной информации». Но сперва мы рассмотрим концепции, послужившие основой для выработки теории, предлагаемой в настоящей работе. После этого нами будут разобраны основные факторы, мешающие людям вести себя полностью рационально. Затем мы применим осуществленный анализ к переходной экономике России 1990-х гг. и покажем, почему фактическое поведение российских хозяйствующих субъектов в этот период должно было быть и фактически было очень далеким от идеалов полной рациональности. В заключение мы поразмышляем как о дальнейших путях приближения к «общей теории нерациональности поведения», так и о возможных способах повышения степени рациональности поведения российских экономических субъектов в настоящий момент.

Заключительные замечания

Итак, мы пришли к выводу о том, что хозяйствующие субъекты не могут вести себя полностью рационально как вследствие внешних ограничений, связанных с количеством и качеством информации, так и вследствие мощного влияния, оказываемого хозяйственной культурой. Применительно к России 1990-х гг. как стране с переходной экономикой мы показали, что здесь в силу очень серьезных «внешних информационных ограничителей» и воздействия «постсоциалистической» хозяйственной культуры фактическая степень рациональности поведения должна была быть и фактически оказывалась низкой (в сравнении хотя бы с промыш-ленно развитыми странами Запада).

Дальнейший путь к созданию общей теории (не)рациональности поведения должен осуществляться на стыке таких дисциплин, как «чистая» экономическая теория, сравнительный анализ экономических систем и «хозяйственная культура» (правда, о существовании последней из этих дисциплин нам неизвестно). Такая теория должна содержать указания на то, как в различных типах экономических систем в разных странах устанавливаются разные ограничения степени рациональности поведения, а следовательно, разные барьеры на пути достижения аллокативной эффективности и быстрого экономического роста. При этом обсуждавшиеся в статье «внешние информационные ограничители» и «ментальностные ограничители» не являются единственными. В принципе не исключены и другие типы ограничителей, но мы затрудняемся их назвать. Однако поиск подобных ограничителей также может быть частью описываемого пути к созданию указанной общей теории.

К сожалению, очень сложно осуществлять эмпирические доказательства тезисов в рамках этой теории. По крайней мере, эконометрическому моделированию здесь не место. Основной акцент, по-видимому, следует делать на социологических опросах и прочих «конкретно-исторических» методах, которые были характерны в свое время для представителей немецкой исторической школы и старого инсти-туционализма.

Что же касается практических рекомендаций в отношении роста степени рациональности поведения в современной российской экономике, то можно отметить следующее. Главная движущая сила здесь — построение эффективной рыночной экономики с институциональной средой, характерной для промышленно развитых стран Запада или даже для «тигров» Юго-Восточной Азии. Такая институциональная среда как снизит «внешние информационные ограничители» рациональности, так и окажет положительное влияние на «ментальностные ограничители». И в этом плане основная проблема нашей экономики сейчас состоит в том, что она «переходит» не к рыночному хозяйству, а скорее к некоей гибридной экономической системе, в которой плановые и рыночные правила игры сосуществуют с институтами, характерными для криминальной экономики, а также для «домашней экономики», т.е. для хозяйства, где ведущую роль играют семейно-родственные связи. Социальные требования к рациональности поведения в такой системе меньше, чем в «чисто» рыночной экономике, а «внешние информационные ограничители» — жестче. Поэтому создаваемый сейчас у нас «кланово-криминаль-ный капитализм» имеет гораздо меньше потенциала по обеспечению аллокативной эффективности и высоких темпов роста в сравнении с «чисто» рыночной экономикой.

Здесь ведущую роль должно сыграть государство в плане создания таких правил игры, которые были бы адекватны «нормальному» рыночному хозяйству. Прежде всего, наше государство должно добиться высокой степени защиты прав участников контрактных соглашений. До тех пор, пока государство не выполняет функцию «эн-форсмента» (enforcement), институциональная среда и вместе с ней экономическая обстановка остаются запутанными и неопределенными, отсюда — большие сложность информации и неопределенность будущего. Правовая незащищенность форвардных контрактов не дает возможности построить «нормальную» рыночную экономику, а отсюда не удается сформировать экономический менталитет, соответствующий такой экономике. Мы имеем в виду хозяйственную культуру, стимулирующую высокую степень рациональности поведения.

В этом плане видна серьезность ошибки отечественных реформаторов начала 1990-х гг., пытавшихся «прыгнуть в рынок» при максимально возможном уходе государства из экономики. На самом деле построение эффективного рыночного хозяйства предполагает сильное и активное государство [25, с. 12; 26, с. 554—577], которое своими действиями прямо и косвенно воздействует на множество важнейших аспектов хозяйственной жизни, и в том числе на рациональность поведения.

Список литературы

1. См.: Simon H. Rational Decision Making in Business Organizations // American Economic Review. 1979. Vol. 69. P. 493-512.

2. Lavoie M. Foundations of Post Keynesian Economic Analysis. Aldershot: Edward Elgar, 1992. Ch. 1, 2.

3. Автономов B.C. Модель человека в экономической науке. СПб.: Экономическая школа, 1998. С. 174-177.

4. Олейник А.Н. Институциональная экономика: Учебное пособие. М.: ИНФРА-М, 2000.

5. Hodgson G. The Ubiquity of Habits and Rules // Cambridge Journal of Economics. 1997. Vol. 21. P. 663-684

6. Ходжсон Дж. Привычки, правила и экономическое поведение // Вопросы экономики. 2000. № 1. С. 39-55.

7. Розмаинский И.В. Институциональный анализ поведения домохозяйств: общая характеристика // Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ) / Под ред. P.M. Нуреева. М.: МОНФ, 2001. С. 47-65.

8. Leibenstein H. Beyond Economic Man. A New Foundation for Microeconomics. London: Harvard University Press. 1976.

9. Arestis P. Introduction // Post-Keynesian Monetary Economics: New Approaches to Financial Modelling / Ed. by P. Arestis. Alder-shot: Edward Elgar, 1988. P. 2.

10. Розмаинский И.В. Соотношение между денежной и бартерной экономикой: институ-ционалисты и посткейнсианцы против неоклассиков // Экономические субъекты... С. 427-446.

11. К.ейнсДж.М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Прогресс, 1978.

12. Arestis P. Post-Keynesian Theory of Money, Credit and Finance // Post-Keynesian Monetary Economics... P. 42.

13. Keynes J.M. A Treatise On Money. Vol. I. The Pure Theory of Money. London: Macmillan, 1930. P. 3.

14. Davidson P. Money and General Equilibrium // Economie Appliquee. T. XXX. № 4.

15. Rutherford M. Institutions in Economics. The Old and the New Institutionalism. Cambridge: Cambridge University Press, 1995. P. 59.

16.Лотов Ю.В., Лотов Н.В. Национальная экономическая ментальность как институт // Экономические субъекты... С. 67.

17. Clower R. W. 1965. The Keynesian Counterrevolution: A Theoretical Appraisal // The Theory of Interest Rates, Proceedings of the International Economic Association Conference/ Ed. by F. Hahn and F. Brechlings. N. Y.: St. Martin's Press, 1962. P. 103-125.

18. Миляева Л.Г. Патерналистский союз наемных работников и предпринимателей // Экономические субъекты... С. 376.

19. Клейнер Г.Б. Экономика России и кризис взаимных ожиданий // Общественные науки и современность. 1999. Вып. 2.

20. Маркин Я. Традиционные ценности населения и фондовый рынок // Рынок ценных бумаг. 2000. № 7. С. 33-36.

21. Тамбовцев В.Л. Государство и переходная экономика: пределы управляемости. М.: ТЕИС, 1997.

22. Bezemer D. Post-Socialist Financial Fragility: the Case of Albania // Cambridge Journal of Economics. 2001. Vol. 25.

23. Kregel J. A Financial Structure for Developing Market Mechanisms in Eastern Europe //

Finance, Development and Structural Change / Ed. by P. Arestis, V. Chick. Aldershot: Edward Elgar, 1995. P. 168-179.

24. Нельсон Р., Уинтер С. Эволюционная теория экономических изменений. М.: ЗАО «Финстатинформ», 2000. Гл. 5.

25. Расков Н.В. «Видимая рука» Адама Смита в зеркале российских деформаций // Вестник СПбГУ. Серия 5 (Экономика). 1996. Вып. 4. С. 12.

26. Малкина М.Ю., Розмаинский И.В. Основы институционального подхода к анализу роли государства // Экономические субъекты... С. 554—577.

 

На пути к общей теории нерациональности поведения хозяйствующих субъектов

И.В. Розмаинский, кандидат экономических наук, доцент, кафедра экономики, Санкт-Петербургский филиал Государственного университета — Высшей школы экономики

Статья описывает принципиально новый подход к анализу человеческого поведения: степень рациональности поведения людей трактуется как переменная, зависящая от «внешних информационных ограничителей» (масштабности и сложности информации, неопределенности будущего), а также от «параметров» национальной экономической ментальности (склонности к расчетливости, к несению личной ответственности, к целеполаганию). Предложены новые критерии сравнения различных экономических систем и по-новому освещена роль государства как органа, способного косвенно повышать степень рациональности человеческого поведения.

Введение

ВСЕГДА ли люди ведут себя полностью рационально? Иными словами, всегда ли они учитывают все имеющиеся ограничения и возможности, выгоды и издержки? Или же их решения зачастую принимаются под влиянием эмоций, привычек или на каких-либо иных «основах»?

Магистральная экономическая теория дает на эти вопросы утвердительные ответы. Более того, предпосылка полностью рационального, т.е. оптимизирующего, поведения является «краеугольным камнем» этой теории.

Мы же в нашей статье попытаемся доказать обратное. В силу ряда факторов хозяйствующие субъекты не в состоянии принимать полностью рациональные, т.е. просчитанные, продуманные решения. Соответственно, они очень часто не могут достигать оптимальных результатов. То есть необходимо осознать, что неполная рациональность не позволяет достичь оптимального по Парето состояния экономики. Действительно, возможность повышения степени рациональности поведения хозяйствующих субъектов прямо указывает на то, что они могут принять более хорошие решения. Это значит, что можно улучшить положение одних, не ухудшив положения других, следовательно, добиться улучшения по Парето.

Данное обстоятельство указывает на то, что низкая степень рациональности (расчетливости) поведения подобна монополизму, внешним эффектам или асимметричности информации, поскольку не позволяет достичь оптимума по Парето. В динамическом аспекте это может означать пределы экономического роста.

Поэтому вопрос о факторах, ограничивающих степень рациональности хозяйствующих субъектов, является очень важным, а ответ на него может послужить первым шагом на пути к выработке некоей «общей теории нерациональности поведения хозяйствующих субъектов». Такая теория могла бы объяснять низкую аллокатив-ную эффективность и низкие темпы роста во многих странах на основе отклонений фактического поведения людей от идеала полной рациональности, отклонений, постоянно происходящих в реальности. В случае успеха создания такой теории можно будет говорить о «революции неполной рациональности» в такой же степени, в какой, например, сейчас иногда говорят о «революции асимметричной информации». Но сперва мы рассмотрим концепции, послужившие основой для выработки теории, предлагаемой в настоящей работе. После этого нами будут разобраны основные факторы, мешающие людям вести себя полностью рационально. Затем мы применим осуществленный анализ к переходной экономике России 1990-х гг. и покажем, почему фактическое поведение российских хозяйствующих субъектов в этот период должно было быть и фактически было очень далеким от идеалов полной рациональности. В заключение мы поразмышляем как о дальнейших путях приближения к «общей теории нерациональности поведения», так и о возможных способах повышения степени рациональности поведения российских экономических субъектов в настоящий момент.