Советское законодательство по авторскому праву в период 1918—1925 гг.

Пока молодое Советское государство вынуждено было направлять все свои силы на подавление сопротивления свергнутых классов внутри страны, на оборону страны от нападения внешних врагов, на борьбу с хозяйственной разрухой, не было возможности и необходимости ставить во всей широте вопрос о создании нового, социалистического авторского права.

Тем не менее и в самом разгаре борьбы с контрреволюцией и интервенцией, в последовавший затем период напряженнейшей работы по восстановлению народного хозяйства страны и укрепления социалистического базиса советское законодательство немало сделало в области культурного строительства, в области охраны нарождавшейся социалистической культуры, защиты интересов авторов, делавших первые вклады в сокровищницу этой новой культуры.

Декрет Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 29 декабря 1917 г. «О государственном издательстве» 1 — первый советский закон по авторскому праву, дал социалистическое регулирование авторских отношений. Немедленная организация и развитие государственной издательской деятельности — это основная цель декрета. «В первую очередь должно при этом быть.поставлено дешевое народное издание русских классиков»,— говорилось в декрете. Советская власть решила вместе с тем сочинения некоторых авторов, срок авторского права которых уже истек2, перевести «из области частной собственности в область общественности». Для этого декрет предоставил Государственной комиссии по просвещению право объявлять такие сочинения государственной монополией, однако не дольше, как на пять лет3. Комиссии предлагалось воспользоваться этим правом «по отношению к корифеям литературы, творения которых перейдут, согласно настоящему закону, в собственность народа». Таким образом, декрет от 29 декабря 1917 г., во-первых, исходил из того, что права авторов, возникшие до Октябрьской революции, полностью сохраняются. Именно поэтому декрет предлагал монополизировать и переиздать сочинения только тех классиков, «срок авторского права которых истек»; во-вторых, декрет изымал из сферы деятельности частных издательств вое национализированные Советской властью сочинения русских писателей 4.

Национализированные беллетристические сочинения авторов, умерших не позднее 31 декабря 1917 г., могли издаваться «каждым гражданином Советской республики России без всякого на то разрешения со стороны государства»5. Тем самым отвергалось наследование авторского права после лиц, умерших 1 января 1918 г. и позднее, и, кроме того, не допускались частные посмертные издания произведений этих авторов.

Рассмотренные акты 1917 и 1918 гг. не давали, конечно, ответа на многие вопросы авторского права. Так, неразработанным остался вопрос о праве на произведения сценические, на произведения изобразительных искусств, об авторском траве переводчика 1, о защите авторского права от правонарушений и т. д.

Вопросы эти получили свое разрешение несколько позднее — в декрете Совета Народных Комиссаров РСФСР от 26 ноября 1918 г. «О признании научных, литературных, музыкальных и художественных произведений государственным достоянием»2. И этот декрет касается прежде всего вопроса о национализации авторского права. Объектами национализации по декрету от 26 ноября 1918 г. могут быть не только произведения умерших авторов-беллетристов, как было установлено ранее, но «всякое как опубликованное, так и неопубликованное научное, литературное, художественное произведение, в чьих бы руках оно ни находилось...» (ст. 1 декрета). Достоянием РСФСР могли теперь объявляться также «все произведения любого умершего автора».

Декрет СНК РСФСР от 26 ноября 1918 г. впервые, без всякой отсылки к дореволюционному законодательству, установил право автора на созданное им произведение, запретил всякое нарушение авторского права (контрафакцию), урегулировал вопрос о вознаграждении авторов и в соответствии с декретом «Об отмене наследования» от 27 апреля 1918г. отрицательно решил вопрос о переходе авторского права по наследству.

В ст. 3 декрета от 26 ноября 1918 г. было установлено, что «не объявленные государственным достоянием произведения не могут быть при жизни автора размножаемы и распространяемы иначе, как по соглашению с автором».

Поскольку в ст. 5 того же декрета автору произведения, объявленного государственным достоянием, обеспечивался гонорар по ставкам, определяемым Народными комиссариатами просвещения и труда, очевидно, что издание какого-либо не национализированного произведения без соглашения с автором влекло обязанность издателя уплатить автору гонорар именно по этим государственным ставкам.

Кроме того, в ст. 11 декрета от 26 ноября 1918 г. устанавливалось, что самостоятельное издание, размножение, распространение

1 Постановлением Народного комиссариата по просвещению от 9 марта 1918 г. было установлено только право государства реквизировать любой перевод произведений, монополизированных государством (причем за переводчиком сохранялось право на вознаграждение за свой труд).

и публичное исполнение произведений, вопреки постановлению настоящего декрета, «влечет за собой ответственность, как за нарушение государственной монополии». Лиц, нарушивших право автора не национализированного произведения, декрет считал лицами, опасными для советского правопорядка, и предлагал наказывать их «как за нарушение государственной монополии». Это вполне понятно. Речь ведь шла о пресечении попыток частных предпринимателей обогатиться за счет нарушения охраняемого Советским государством авторского права.

Вопрос о наследовании авторского права в декрете от 26 ноября 1918 г. был решен, как мы отметили, в соответствии с декретам от 27 апреля 1918 г.1: нуждающиеся и нетрудоспособные родственники умершего автора получали содержание от государства в пределах имущества умершего автора; в это имущество входил и авторский гонорар, становившийся после смерти автора государственным достоянием (ст. 7 декрета от 26 ноября 1918 г.). Этот порядок распространялся как на наследников авторов, произведения которых были национализированы, так и на наследников авторов, произведения которых не были национализированы.

Такое правило могло поставить в тяжелое положение издателя, если смерть автора наступала до выпуска ненационализированного произведения в свет. Наследники автора по действовавшим тогда правилам не могли продолжать договорные отношения с издателем. Поэтому декрет 26 ноября 1918 г. особо оговаривал, что издатель ненационализированного произведения вправе был выпускать это произведение еще в течение шести месяцев после смерти автора 2.

Издатель произведения умершего автора, произведения которого не были признаны достоянием республики, обязан был (ст. 9 декрета) вносить в народный банк «суммы, равные гонорару, который причитался бы автору». Из этих сумм и производились выплаты на содержание нуждающихся и нетрудоспособных родственников или супруга умершего автора.

Представляет интерес решение вопроса об издании частной переписки, дневников и тому подобных произведений умерших авторов, то есть таких произведений, которые не предназначались к напечатанию.

Дореволюционное право ставило вопрос об издании такого рода документов в полную зависимость от воли наследников — как наследников автора произведения, так и наследников адресата, которому произведение, например письмо, было передано. Здесь имелись в виду всякие наследники—даже самые отдаленные родственники или даже вовсе посторонние умершему лица, наследовавшие по завещанию. Такой режим должен был длиться 50 лет (ст. ст. 69528 и 69529, т. X, ч. 1 Свода законов). По истечении 50 лет решение вопроса об издании переписки умершего лица ставилось в зависимость от воли как пережившего супруга и детей автора документа, так и пережившего супруга и детей адресата этого документа. Такой порядок наглухо закрывал народу доступ ко многим документам, имевшим, может быть, большое историческое значение: интересы общества приносились в жертву произволу даже со стороны лиц, никакого отношения к автору не имевших. Наследник становился частным собственником документов, а право частной собственности для буржуазного законодателя неприкосновенно, если не считать тех случаев, когда интересы мелкого собственника нужно принести в жертву интересам крупного капитала.

В советском декрете от 26 ноября 1918 г. (в ст. 4) претензии лиц, посторонних умершему автору, были вовсе устранены. Для издания частной переписки, дневников и тому подобных произведений, не предназначавшихся к напечатанию, требовалось согласие только супруга умершего автора и его близких родственников. Но и это согласие в необходимых случаях могло быть заменено разрешением органа Советского государства — Народного комиссариата по просвещению.

Социалистическая идея предпочтения общественного интереса интересам отдельного лица получила свое новое выражение в декрете от 29 июля 1919 г.1. Декрет отменил все ограничительные условия, на которых бывшие владельцы передавали свои архивы в публичные библиотеки и музеи. Архивы стали доступны советским исследователям, и за Народным комиссариатом по просвещению было закреплено право первого издания всяких публикаций из этих архивов.

Кабальные договоры, которые издатели заключали с авторами, пользуясь «дозволением» дореволюционного закона, были признаны недействительными. Раскрепощению авторов был посвящен специальный декрет от 10 октября 1919 г.2 Он впервые признал недействительными сделки, по которым издатель навсегда становился полным собственником «купленного» у автора произведения. Издатель теперь мог приобрести у автора только право на издание произведения; это право всегда было ограничено сроком. Теория «литературной собственности», корнями уходившая в старое общество, допускавшая «продажу» авторского права, была решительно и навсегда отвергнута Советским социалистическим государством. Реквизитами всякого издательского договора отныне признавались: письменная форма, число экземпляров печатаемого произведения, размер полистной оплаты и срок, «в который издателем может быть использовано приобретенное право».

Этот принцип остается неизменным принципом советского авторского права и в настоящее время.

Неизменным остался и другой принцип, установленный декретом 10 октября 1919 г.: «Если полистная плата, условленная в договоре, ниже нормы тарифа, то такой договор считается недействительным»,—говорилось в ст. 2 декрета от 10 октября 1919 г. Такая формулировка не содержала в себе прямого указания на то, что в подобных случаях договор становился недействительным только в части соглашения о размере оплаты автора (ст. 37 ГК), что вместо недействительной части соглашения должен применяться тариф, установленный государством. Но и при этой недоговоренности интересы автора достаточно охранялись, так как издатель, лишаясь договорной основы издания, вынужден был добиваться нового соглашения с автором, для того чтобы реализовать, например, заготовленный для распространения тираж издания.

Таковы в основном черты советского авторского права, как они сложились к 1925 году, когда впервые регулирование авторского права было дано в союзном законодательстве.