Нравоучительные четверостишия

 

РАВНОВЕСИЕ

 

 

О мирный селянин! в твоем жилище нет

Ни злата, ни сребра; но ты счастлив стократно:

С любовью, с дружбой ты проводишь дни приятно,

А в городе и шум, и пыль, и стук карет!

 

 

УДЕЛ ГЕНИЯ

 

 

Змея увидела подснежник, ранний цвет,

И ядом облила прелестное растенье.

Так гений, наглости завистника предмет,

Страдает без вины и терпит угнетенье.

 

 

ВЕРНОЕ ПРЕДСКАЗАН1Е

 

 

Пройдет ли мой недуг? — лев у осла спросил;

Осел ответствовал: "О царь, сильнейший в мире!

Когда ты не умрешь, то будешь жив, как был".

Два раза два — четыре.

 

 

СПРАВЕДЛИВОСТЬ ПОСЛОВИЦЫ

 

 

Одна свеча избу лишь слабо освещала;

Зажгли другую — что ж? Изба светлее стала.

Правдивы древнего речения слова:

Ум хорошо, а лучше два.

 

 

МСТИТЕЛЬНОСТЬ

 

 

Пчела ужалила медведя в лоб.

Она за соты мстить обидчику желала;

Но что же? Умерла сама, лишившись жала.

Какой удел того, кто жаждет мести? — Гроб.

 

 

НЕПОКОЛЕБИМОСТЬ

 

 

— Познай, светлейший лев, смятения вину, —

Рек слон: — в народе бунт! повсюду шум и клики!

"Смирятся, — лев сказал, — лишь гривой я тряхну".

Опасность не страшна для мощного владыки.

 

 

СИЛА И СЛАБОСТЬ

 

 

Орел бьет сокола, а сокол бьет гусей;

Страшатся щуки крокодила;

От тигра гибнет волк, а кошка ест мышей.

Всегда имеет верх над слабостию сила.

 

 

ЛЕБЕДЬ И ГУСЬ

 

 

Над лебедем желая посмеяться,

Гусь тиною его однажды замарал;

Но лебедь вымылся и снова белым стал.

Что делать, если кто замаран?.. Умываться.

 

 

МАРТЫШКА

 

 

Мартышка, с юных лет прыжки свои любя,

И дряхлая еще сквозь обручи скакала;

Что ж вышло из того? — лишь ноги изломала.

Поэт! на старости побереги себя!

 

 

ОБЩАЯ СУДЬБА

 

 

Во ржи был василек прекрасной,

Он взрос весною, летом цвел

И, наконец, увял в дни осени ненастной.

Вот смертного удел!

 

 

БЕЗВРЕДНАЯ ССОРА

 

 

За кость поссорились собаки,

Но, поворчавши, унялись

И по домам спокойно разошлись.

Бывают ссоры и без драки.

 

 

ЗАКОН ПРИРОДЫ

 

 

Фиалка в воздухе свой аромат лила,

А волк злодействовал в пасущемся народе;

Он кровожаден был, фиалочка мила:

Всяк следует свой природе.

 

ОЛЕГ

 

 

Не лес завывает, не волны кипят

Под сильным крылом непогоды;

То люди выходят из киевских врат:

Князь Игорь, его воеводы,

Дружина, свои и чужие народы

На берег днепровский, в долину спешат:

Могильным общественным пиром

Отправить Олегу почетный обряд,

Великому бранью и миром.

 

Пришли — и широко бойцов и граждан

Толпы обступили густыя

То место, где черный восстанет курган,

Да Вещего помнит Россия;

Где князь бездыханный, в доспехах златых,

Лежал средь зеленого луга;

И бурный товарищ трудов боевых —

Конь белый — стоял изукрашен и тих

У ног своего господина и друга.

 

Все, малый и старый, отрадой своей.

Отцом опочившего звали;

Горючие слезы текли из очей.

Носилися вопли печали;

И долго и долго вопил и стенал

Народ, покрывавший долину:

Но вот на средине булат засверкал.

И бранному в честь властелину

Конь белый, булатом сраженный, упал

Без жизни к ногам своему господину.

Все стихло… руками бойцов и граждан

Подвигнулись глыбы земныя…

И вон на долине огромный курган,

Да Вещего помнит Россия!

 

Волнуясь, могилу народ окружал,

Как волны морские, несметный;

Там праздник надгробный сам князь начинал:

В стакан золотой и заветный

Он мед наливал искрометный,

Он в память Олегу его выпивал;

И вновь наполняемый медом,

Из рук молодого владыки славян,

С конца до конца, меж народом

Ходил золотой и заветный стакан.

 

Тогда торопливо, по данному знаку,

Откинув доспех боевой,

Свершить на могиле потешную драку

Воители строятся в строй;

Могучи, отваги исполнены жаром,

От разных выходят сторон.

Сошлися — и бьются… Удар за ударом,

Ударом удар отражен!

Сверкают их очи; десницы высокой

И ловок и меток размах!

Увертливы станом и грудью широкой,

И тверды бойцы на ногах!

Расходятся, сходятся… сшибка другая —

И пала одна сторона!

И громко народ зашумел, повторяя

Счастливых бойцов имена.

 

Тут с поприща боя, их речью приветной

Князь Игорь к себе подзывал;

В стакан золотой и заветный

Он мед наливал искрометный,

Он сам его бодрым борцам подавал;

И вновь наполняемый медом,

Из рук молодого владыки славян,

С конца до конца, меж народом

Ходил золотой и заветный стакан.

 

Вдруг, — словно мятеж усмиряется шумный

И чинно дорогу дает,

Когда поседелый в добре и разумный

Боярин на вече идет —

Толпы расступились — и стал среди схода

С гуслями в руках славянин.

Кто он? Он не князь и не княжеский сын,

Не старец, советник народа,

Не славный дружин воевода,

Не славный соратник дружин;

Но все его знают, он людям знаком

Красой вдохновенного гласа…

Он стал среди схода — молчанье кругом,

И звучная песнь раздалася!

 

Он пел, как премудр и как мужествен был

Правитель полночной державы;

Как первый он громом войны огласил

Древлян вековые дубравы;

Как дружно сбирались в далекий поход

Народы по слову Олега;

Как шли чрез пороги под грохотом вод

По высям днепровского брега;

Как по морю бурному ветер носил

Проворные русские челны;

Летела, шумела станица ветрил

И прыгали челны чрез волны;

Как после, водима любимым вождем,

Сражалась, гуляла дружина

По градам и селам, с мечом и с огнем

До града царя Константина;

Как там победитель к воротам прибил

Свой щит, знаменитый во брани,

И как он дружину свою оделил

Богатствами греческой дани.

 

Умолк он — и радостным криком похвал

Народ отзывался несметный,

И братски баяна сам князь обнимал;

В стакан золотой и заветный

Он мед наливал искрометный,

И с ласковым словом ему подавал;

И вновь наполняемый медом,

Из рук молодого владыки славян,

С конца до конца, меж народом

Ходил золотой и заветный стакан.

 

 

П. А. ОСИПОВОЙ

"Аминь, аминь! Глаголю вам:"

 

 

Аминь, аминь! Глаголю вам:

Те дни мне милы и священны,

Когда по Сороти брегам,

То своенравный, то смиренный

Бродил я вольно там и там;

Когда вся живость наслаждений

Во славу граций и вина,

Свежа, роскошна, как весна,

Чиста, как звуки вдохновений,

Как лента радуги ясна,

Во мне могучая кипела, —

И я, счастливец, забывал:

Реку, где Разин воевал,

Поля родимого предела,

Симбирск, и кровных, и друзей,

И все, что правилось когда-то

Моей фантазии крылатой,

Душе неопытной носи.

И та, кого моим светилом

И божеством я называл,

Кому в восторге нежно-милом

Стихи и сердце отдавал;

Та красота, едва земная,

Та знаменитая жена,

Многоученая, святая,

Которой наши времена

Сияют радостнее рая;

Та, для кого не раз, не два

Моя порочилась молва;

Та красота, которой много

Российской жертвовал Парнас…

Когда туманною дорогой

Брела поэзия у нас,

Та благосклонная… вот чудо!

Под вашим небом и во сне

Она не грезилася мне,

И вообще я помнил худо

О достопамятной весне…

Так луч денницы прогоняет.

Пары с проснувшихся полян;

Так возмутительный стакан

Мечты и мысли возвышает.

Благословенная пора!

Она жива мне, как вчера.

Бывало, звезды тихой ночи

Глядятся в зеркале пруда…

Как чаровались мне тогда

Душа и сердце, слух и очи!

Самодовольные, во мне

Надежды пылкие вставали,

Играли весело oнe,

И в даль ни разу не летали

Надежды лучшие мои!

А дом, а сад густозеленой,

Пруды и Сороти студеной

Гостеприимные струи!

А вид на долы и на горы

И сень прибережной горы!

А мост, а пышные дары

Помоны, Бахуса и Флоры!

А вольномыслящий поэт,

Наследник мудрости Вольтера!

Ни тени скуки, ни сует,

И с полным жаром юных лет

В свободу сладостная вера!

Все это радует меня,

Все мне пленительно доныне,

Здесь, где на жизненной пучине

Нет ни ветрила ни огня.

О! я молюсь, мой добрый гений!

Да вновь увижу те края,

Где все достойно песнопений,

Где вечный праздник бытия!

 

 

П. А. ОСИПОВОЙ

"Благодарю вас за цветы:"

 

 

Благодарю вас за цветы:

Они священны мне; порою

На них задумчиво покою

Мои любимые мечты;

Они пленительно и живо

Те дни напоминают мне,

Когда на воле, в тишине,

С моей Каменою ленивой,

Я своенравно отдыхал

Вдали удушливого света,

И вдохновенного поэта

К груди кипучей прижимал!

И ныне с грустию утешной,

Мои желания летят

В тот край возвышенных отрад

Свободы милой и безгрешной.

И часто вижу я во сне:

И три горы, и дом красивый,

И светлой Сороти извивы

Златого месяца в огне,

И там, у берегя, тень ивы —

Приют прохлады в летний зной,

Наяды полог продувной;

И те отлогости, те нивы,

Из-за которых вдалеке,

На вороном аргамаке,

Заморской шляпою покрытый;

Спеша в Тригорское, один —

Вольтер и Гете и Расин —

Являлся Пушкин знаменитый;

И ту площадку, где в тиши

Нас нежила, нас веселила

Вина чарующая сила —

Оселок сердца и души:

И все божественное лето,

Которое из рода в род,

Как драгоценность, перейдет,

Зане Языковым воспето!

 

Златые дни! златые дни!

Взываю к вам и где ж они?

Теперь не то: с утра до ночи

Мир политических сует

Мне утомляет ум и очи,

А пользы нет, и славы нет!

Скучаю горько и едва ли

К поре, ко времени, пройдут

Мои учебные печали

И прозаический мой труд.

Но что бы ни было — оставлю

Незанимательную травлю

За дичью суетных наук, —

И, друг природы, лени друг, —

Беспечной жизнью позабавлю

Давно ожиданный досуг.

Итак, вперед молюся богу,

Да он меня благословит,

Во имя Феба и Харит,

На православную дорогу;

Да мой обрадованный взор

Увидит вновь, восторга полный,

Верхи и скаты ваших гор,

И темный сад, и дом, и волны!

 

 

П. А. ОСИПОВОЙ

"Плоды воспетого мной сада,"

 

 

Плоды воспетого мной сада,

Благословенные плоды:

Они души моей отрада,

Как славы светлая награда,

Как вдохновенные труды.

Прекрасных ряд воспоминаний

Они возобновляют мне —

И волны прежних упований

Встают в сердечной глубине!

Скучаю здесь: моя Камена

Оковы умственного плена

Еще носить осуждена;

Мне жизнь горька и холодна,

Как вялый стих, как Мельпомена

Ростовцева иль Княжнина;

С утра до вечера я занят

Мирским и тягостным трудом.

И бог поэтов не помянет

Его во царствии своем.

И долго сонному забвенью

Мой не потухнет фимиам;

Но я покорен провиденыо

И жду чего?.. Не знаю сам…

Я утешаюсь горделиво

Мечтой, что в вашей стороне

Самостоятельное живо

Воспоминанье обо мне.

И благодарен вам душою

За ваш подарок и в ответ,

Из края скуки и сует,

Вы, благосклонною рукою,

Мои убогие дары

Примите: пару книжек модных

Произведений ежегодных

Словоохотной немчуры.

Мои ж стихи да будут знаком,

Что скоро и легко для вас

Мой пробуждается Парнас

И что поэт Языков лаком

Везде, всегда воспоминать

Свой рай и вашу благодать.

 

 

П. H. ШЕПЕЛЕВУ

"Счастлив, кому дала природа"

 

 

Счастлив, кому дала природа

Непоэтическую грудь,

Кто совершает как-нибудь

Труды земного перехода;

Мирским довольствуется он!

Слегка печаль его печалит,

Полувлюблен — когда влюблен,

Он вечно рад — и бога хвалит!

Ты, друг, иначе сотворен:

Через долину испытанья

Твоя дорога; с юных дней

Душе не дремлющей твоей

Знакомы жгучие желанья;

Ты любишь сильно. Знаю я,

Тобою избранная дева,

Мила, как радостная Ева

При первом блеске бытия;

Еще в ней ясны выраженья

Великой мысли божества,

Взор полон свежестью творенья,

В устах гармония жива!

И что ж? О друг, какое чувство

Во мне кипит и бесит кровь,

Когда возьмется за любовь

Мое священное искусство?

Мне странно: что я ни начну

На этой области Парнаса —

Всегда летучего Пегаса

С дороги в сторону сверну;

Играю, вольничаю, тешусь,

И вдруг направо перевешусь

И знаменитую жену

Стихом за…. ущипну!

И здесь готовил я сравненье

На зло красавице моей —

Да нет: твое воображенье

Не терпит шалостей. — бог с ней!

Постигнут холодом измены

И я, как ты, кой милый друг,

Люблю глаза моей Елены,

Люблю мой пагубный недуг.

Мы оба пламенны доныне,

В нас верны мысли и мечты:

Так на лазоревой пучине,

Под океаном темноты,

Пловца порою путеводит

Звезда пустынная; она

Вдали чуть-чуть ему видна

А он очей с нее не сводит.

 

 

П. Н. ШЕПЕЛЕВУ

"Ты мой приятель задушевной:"

 

 

Ты мой приятель задушевной:

Мы поэтически живем,

Мы вольно учимся и пьем,

Мы рассуждаем ежедневно

Об идеальном и благом;

Однако ж дело не о том!

Скажи: кого порою ночи

Твои приветствуют мечты,

Чьи возмутительные очи

Звездами называешь ты?

 

"Она мила, она далеко,

Она изменит"- так не раз

Тебя встревожит сердца глас

В часы печали одинокой.

Откройся мне: как ты, мой друг

Любви я знаю самовластье:

Пусть охладит мое участье

Твой соблазнительный недуг;

Знакомый с девами и светом,

Тебя утешу я вполне

Иль романтическим советом,

Или посланьем о вине.

 

 

К П. Н. ШЕПЕЛЕВУ

"В делах вина и просвещенья,"

 

 

В делах вина и просвещенья,

В делах Амура, мой Орест,

Прощай! Защите провиденья

Я поручаю твой отъезд.

В России, ради Аполлона,

Поэта-друга вспомяни:

Туда с тобою два поклона

Я посылаю — вот они:

Один Москве перводержавной —

Она поэзии мила;

В ней слава Руси благонравной

И прозябала и цвела;

Другой поклон иного рода —

Куда?… Ты можешь угадать,

Кому работала полгода

Моей Камены благодать;

Кем, незлопамятный, доселе

Я восхищаюсь и горжусь;

О ком три раза на неделе

Святому образу молюсь;

Чья победительная сила,

Давно, и в яве и во сне,

Меня мертвила и живила

И воцарилася во мне!

Ты помнишь, друг, ее певали

Мои элегии: она

Мила, как ангел, но едва ли

Так непритворна и скромна.

Ее чело, ее ланиты,

Ее власы, ее уста

И очи — словно у Хариты,

Все хорошо, все красота…

Ей поклонись, скажи два слова

И мне в усладу напиши,

Как поживает, как здорова

Сия звезда моей души?

 

 

ПЕСНЯ

"Из страны, страны далекой,"

 

 

Из страны, страны далекой,

С Волги-матушки широкой,

Ради сладкого труда,

Ради вольности высокой

Собралися мы сюда.

Помним холмы, помним долы,

Наши храмы, наши села,

И в краю, краю чужом

Мы пируем пир веселый

И за родину мы пьем.

 

Благодетельною силой

С нами немцев подружило

Откровенное вино;

Шумно, пламенно и мило

Мы гуляем заодно.

Но с надеждою чудесной

Мы стакан и полновесной

Нашей Руси — будь она

Первым царством в поднебесной,

И счастлива и славна!

 

 

ПЕСНЯ

"Всему человечеству"

 

 

Всему человечеству

Заздравный стакан,

Два полных — отечеству

И славе славян

Свободе божественной,

Лелеющей нас,

Кругом и торжественно

По троице в раз!

 

Поэзии сладостной

И миру наук,

И буйности радостной,

И удали рук,

Труду и безделию,

Любви пировать,

Вину и веселию

Четыре да пять!

 

Очам возмутительным

И персям живым,

Красоткам чувствительным,

Красоткам лихим,

С природою пылкою

С дешевой красой,

Последней бутылкою

И все из одной!

 

Кружится, склоняется

Моя голова,

Но дух возвышается,

Но громки слова!

Восторгами пьяными

Разнежился я.

Стучите стаканами

И пойте, друзья!

 

 

РУЧЕЙ

 

 

Под склоном сетчатых ветвей

Чрез груды камней и корней

Играют, скачут, силы полны,

Твои серебряные волны;

Светло и пышно луч дневной

Скользя на грани водяные

На быстрине твоей живой

Дробится в искры огневые.

 

Лежу — дерев нагорных тень

Мою задумчивую лень

Своей прохладой осеняет;

В вершинах леса, там и там,

По шепотливым их листам

Мгновенный шорох пробегает —

И смолкнет вдруг, и вдруг сильней

Зашевелится мрак ветвей,

И лес пробудится дремучий,

И в чаще ходит шум глухой —

Здесь и тогда, ручей гремучий,

Твой говор слышен волновой!

 

Люблю его; ему внимая,

Я наслаждаюсь — и во мне

Мечта яснеет золотая

О незабвенной стороне…

Бегите дни, как эти воды,

Бегите дни быстрей, быстрей,

Да вновь священный луч свободы

В душе заискрится моей!

 

 

СОМНЕНИЕ

 

 

Когда зовут меня поэтом

Уста ровесницы харит,

И соблазнительным приветом

Она мечты мои живит;

Когда душе моей опасен

Любви могущественный жар —

Я молчалив, я не согласен,

Я берегу небесный дар…

Избранник бога песнопенья,

Надменно чувствуя, кто я,

Означу ль светом вдохновенья

Простую жажду наслажденья,

Безумный навык бытия?

Сей мир поэзии обычной —

Он тесен славе; мир иной,

Свободный, светлый, безграничной,

Как рай, лежит передо мной!

 

 

ТАТАРИНОВУ

 

 

Хвалю тебя, мой спутник новый

На чистом поприще наук!

Славян могущественных внук,

Немецкой вольности в оковы

Ты не отдашь свободных рук.

Не наш удел — ее порывы

И жажда чести мелочной;

Иною жизнию мы живы,

Мы славой славимся иной!

Светлее, выше нам дорога!

Не верь же чуждому уму,

Не призывай чужого бога,

Живи и пей по своему!

 

 

ТРИГОРСКОЕ

(Посвящается П. А. Осиповой)

 

 

В стране, где вольные живали

Сыны воинственных славян,

Где сладким именем граждан

Они друг друга называли;

Куда великая Ганза

Добро возила издалеча,

Пока московская гроза

Не пересиливала веча:

В стране, которую война

Кровопролитно пустошила,

Когда ливонски знамена

Душа геройская водила;

Где побеждающий Стефан

В один могущественный стан

Уже сдвигал толпы густыя,

Да уничтожит псковитян,

Да ниспровергнется Россия!

Но ты, к отечеству любовь,

Ты, чем гордились наши деды,

Ты ополчилась… Кровь за кровь…

И он не праздновал победы!

В стране, где славной старины

Не все следы истреблены,

Где сердцу русскому доныне

Красноречиво говорят:

То стен полуразбитых ряд

И вал на каменной вершине,

То одинокий древний храм

Среди беспажитной поляны,

То благородные курганы

По зеленеющим брегам.

В стране, где Сороть голубая.

Подруга зеркальных озер,

Разнообразно между гор

Свои изгибы расстилая,

Водами ясными поит

Поля, украшенные нивой —

Там, у раздолья, горделиво

Гора трехолмная стоит;

На той горе, среди лощины,

Перед лазоревым прудом,

Белеется веселый дом

И сада темные картины,

Село и пажити кругом.

 

Приют свободного поэта,

Непобежденного судьбой! —

Благоговею пред тобой. —

И дар божественного света,

Краса и радость лучших лет,

Моя надежда и забава,

Моя любовь и честь и слава —

Мои стихи — тебе привет!

 

Как сна отрадные виденья,

Как утро пышное весны,

Волшебны, свежи наслажденья

На верном лоне тишины,

Когда душе, не утомленной

Житейских бременем трудов,

Доступен жертвенник священной

Богинь кастальских берегов;

Когда родимая природа

Ее лелеет и хранит

И ей, роскошная, дарит

Все, чем возвышена свобода.

 

Душе пленительна моей

Такая райская година:

Камены пламенного сына

Она утешила; об ней

Воспоминание живое

И ныне радует меня.

Бывало, в царственном покое,

Великое светило дня,

Во след за раннею денницей,

Шаром восходит огневым,

И небеса, как багряницей,

Окинет заревом своим;

Его лучами заиграют

Озер живые зеркала;

Поля, холмы благоухают;

С них белой скатертью слетают

И сон и утренняя мгла;

Росой перловой и зернистой

Дерев одежда убрана;

Пернатых песнью голосистой

Звучит лесная глубина.

 

Тогда, один, восторга полный,

Горы прибережной с высот,

Я озирал сей неба свод,

Великолепный и безмолвный,

Сии круги и ленты вод,

Сии ликующие нивы,

Где серп мелькал трудолюбивый

По золотистым полосам;

Скирды желтелись, там и там

Жнецы к товарищам взывали,

И на дороге, вдалеке,

С холмов бегущие к реке

Стада пылили и блеяли.

 

Бывало, солнце без лучей

Стоит и рдеет в бездне пара,

Тяжелый воздух полон жара;

Вода чуть движется; над ней

Склонилась томными ветвями

Дерев безжизненная сень;

На поле жатвы, меж скирдами,

Невольная почиет лень,

И кони спутанные бродят,

И псы валяются; молчат

Село и холмы; душен сад,

И птицы песен не заводят…

 

Туда, туда, друзья мои!

На скат горы, на брег зеленой,

Где дремлют Сороти студеной

Гостеприимные струи;

Где под кустарником тенистым

Дугою выдалась она

По глади вогнутого дна,

Песком усыпанной сребристым.

Одежду прочь! Перед челом

Протянем руки удалые

И бух! — блистательным дождем

Взлетают брызги водяные.

Какая сильная волна!

Какая свежесть и прохлада!

Как сладострастна, как нежна

Меня обнявшая Наяда!

Дышу вольнее, светел взор,

В холодной неге оживаю,

И бодр и весел выбегаю

Травы на бархатный ковер.

 

Что восхитительнее, краше

Свободных, дружеских бесед,

Когда за пенистою чашей

С поэтом говорит поэт?

Жрецы высокого искусства!

Пророки воли божества!

Как независимы их чувства

Как полновесны их слова!

Как быстро, мыслью вдохновенной,

Мечты на радужных крылах,

Они летают по вселенной

В былых и будущих веках!

Прекрасно радуясь, играя,

Надежды смелые кипят,

И грудь трепещет молодая,

И гордый вспыхивает взгляд!

 

Певец Руслана и Людмилы!

Была счастливая пора,

Когда так веселы, так милы

Неслися наши вечера

Там на горе под мирным кровом

Старейшин сада вековых,

На дерне свежем и шелковом,

В виду окрестностей живых;

Или в тиши благословенной

Жилища граций, где цветут

Каменами хранимый труд

И ум изящно просвещенной;

В часы, как сладостные там

Дары Эвтерпы нас пленяли,

Как персты легкие мелькали

По очарованным ладам:

С них звуки стройно подымались,

И в трелях чистых и густых

Они свивались, развивались —

И сердце чувствовало их!

 

Вот за далекими горами

Скрывается прекрасный день;

От сеней леса над водами,

Волнообразными рядами

Длиннеет трепетная тень;

В реке сверкает блеск зарницы,

Пустеют холмы, дол и брег;

В село въезжают вереницы

Поля покинувших телег;

Где-где залает пес домовый,

Иль ветерок зашелестит

В листах темнеющей дубровы,

Иль птица робко пролетит,

Иль, воз тяжелый и скрыпучий,

Усталым движимый конем,

Считая бревна колесом,

Переступает мост пловучий;

И вдруг отрывной и глухой

Промчится грохот над рекой,

Уже спокойной и дремучей, —

И вдруг замолкнет… Но вдали,

На крае неба, месяц полный

Со всех сторон заволокли

Большие, облачные волны;

Вон расступились, вон сошлись.

Вон грозно тихие слились

В одну громаду непогоды —

И на лазоревые своды,

Молниеносна и черна,

С востока крадется она.

 

Уже безмолвие лесное

Налетом ветра смущено;

Уже не мирно и темно

Реки течение ночное;

Широко зыблются на нем

Теней раскидистые чащи,

Как парус, в воздухе дрожащий,

Почти упущенный пловцом,

Когда внезапно буря встанет,

Покатит шумные струи,

Рванет крыло его ладьи

И над пучиною растянет.

 

Тьма потопила небеса;

Пустился дождь; гроза волнует,

Взрывает воды и леса,

Гремит и блещет и бушует.

Мгновенья дивные! Когда

С конца в конец, по тучам бурным,

Зубчатой молнии бразда

Огнем рассыплется пурпурным,

Все видно: цепь далеких гор,

И разноцветные картины

Извивов Сороти, озер,

Села, и брега, и долины!

Вдруг тьма угрюмей и черней,

Удары громче громовые,

Шумнее, гуще и быстрей

Дождя потоки проливные.

 

Но завтра, в пышной тишине,

На небо ярко-голубое

Светило явится дневное

Восставить утро золотое

Грозой омытой стороне.

Придут ли дни? Увижу ль снова

Твои холмы, твои поля,

О православная земля

Священных памятников Пскова?

Твои родные красоты

Во имя муз благословляю,

И верным счастьем называю

Все, чем меня ласкала ты!

 

Как сладко узнику младому,

Покинув тьму и груз цепей,

Взглянуть на день, на блеск зыбей,

Пройти по брегу луговому,

Упиться воздухом полей!

Как утешительно поэту

От мира хладной суеты. —

Где многочисленные в Лету

Бегут надежды и мечты,

Где в сердце, музою любимом,

Порой, как пламени струя,

Густым задавленная дымом,

Страстей при шуме нестерпимом,

Слабеют силы бытия, —

В прекрасный мир, в сады природы

Себя свободного укрыть,

И вдруг и гордо позабыть

Свои потерянные годы!

 

 

ВЕЧЕР

 

 

Прохладен воздух был; в стекле спокойных вод

Звездами убранный лазурный неба свод

Светился; темные покровы ночи сонной

Струились по коврам долины благовонной;

Над берегом, в тени раскидистых ветвей,

И трелил, и вздыхал, и щелкал соловей.

Тогда между кустов, как призраки мелькая,

Влюбленный юноша и дева молодая

Бродили вдоль реки; казалося, для них

Сей вечер нежился, так сладостен и тих;

Для них лучами звезд играла вод равнина,

Для них туманами окрестная долина

Скрывалась, — и в тени раскидистых ветвей

И трелил, и вздыхал, и щелкал соловей.

 

 

ВИЛЕНСКОМУ

 

 

Не робко пей, товарищ мой!

Так наши прадеды писали,

В боях, за чашой круговой

Они и немцев побеждали.

Счастлив, кто верует в вино

Сердечно, слепо и надежно!

Как утешительно, как нежно,

Как упоительно оно!

Что краше, слаще наслажденья,

Когда играет голова,

Отважны, пламенны движенья,

Отважны, пламенны слова?

Так ум кипит в гражданской смуте,

Так жажда вольности пылка.

О! paй тому, кто pro virtute [9]

Достоин Вакхова венка!

 

 

ВОСПОМИНАНИЕ

 

 

Я не забуду никогда

Мои студенческие годы,

Раздолье Вакха и свободы

И благодатного труда!

В стране, умеренным блаженной,

Вдали блистательных невежд,

Они питали жар священный

Моих желаний и надежд.

Здесь муза песен полюбила

Мои словесные дела;

Здесь духа творческая сила

Во мне мужала и росла.

И слава ей! Не ласки света,

Не взор любви, не блеск наград,

Какими светского поэта

Князья и жены их дарят;

Мечты летучие живили

Певца чувствительную грудь,

И мне яснел высокий путь

Для поэтических усилий.

 

Но помню я: была пора,

Я обожал уста и очи,

Чего-то ждал с утра до ночи,

О чем-то бредил до утра

И, страсти веруя залетной,

Впервые лаком до похвал,

Я мой талант словоохотной

Чужим причудам посвящал;

Стихов гармония и сила

Пленяла душу красоты;

Казалось мне — она любила

Мои весенние цветы.

Разнообразные надежды

Я расточительно питал,

Я их в мишурные одежды

И по заморски одевал;

Она улыбкой награждала

Благовоспитанный мой бред,

Где громким словом идеала

Знаменовал ее поэт.

Любовь возвышенная! ты ли

Давала жизнь моим стихам,

Когда мечты мои служили

Обыкновенным божествам?

Твоя ли действовала воля,

Тобой ли полон был певец,

Когда с общественного поля

Он набирал себе венец?

 

Теперь не то: я славлю бога!

Она прошла и не придет,

Пора томительных забот,

Моя сердечная тревога;

Как нечто странное, об ней

Хранится в памяти моей

Нравоучительная повесть, —

Она в стихах и не мала;

Но поэтическая совесть

Ее безумством назвала.

И правда, верю, я не кстате

Дары-таланты расточал;

Да впрочем еа tempestate[10]

Я был влюблен — и так не знал,

Что бредил я, когда писал…

И говорю: любви обеты,

Любви надежды и мечты —

Или живые пустоцветы,

Или поддельные цветы!

 

 

ВТОРАЯ ПРИСЯГА

 

 

Когда, печальная от страха,

Моляся господу-отцу,

Россия шапку Мономаха

Давала князю-удальцу,

И, в тишине красноречивой,

Все, кроме женщин и детей,

Клялось хранить благочестиво

Самодержавие царей; —

Тогда, отчизне подражая,

Моя богиня молодая,

Тоской невольною мила,

Беспечна к собственному благу,

Простосердечную присягу

Своей звезде произнесла:

Во мне проснулась жажда неги,

Я стал задумчив, я мечтал,

И нежным именем элегий

Я прозу сердца называл.

Мне было скучно: бог зевоты

Мне заменил и бога сна,

И бога светлого вина,

И духа гордые полеты,

И то, и то. Я был готов

Восстановить моих богов.

 

Что вдохновенье, что свобода,

В часы неволи помнил я;

Но скромность милая моя;

Но заразительная мода

Присягу рабства исполнять,

И лень, — сотрудница поэтов —

Меня успели задержать

В границах низменных предметов, —

И я — неявный либерал —

Моей торжественной присяге

Ни на словах, ни на бумаге,

И вообще не изменял.

 

Когда ж к ушам россиянина

Дошла разительная весть,

Что непонятная судьбина

Не допустила Константина

С седла на царство пересесть;

Когда, немного рассуждая,

Сената русского собор

Царем поставил Николая,

А прежняя присяга — вздор:

Благоговейно подражаю

Престола верному столбу:

Я радостно мою судьбу

Другой Харите поверяю,

В душе чувствительной об ней

Молюсь всевидящему богу —

И на житейскую дорогу

Смотрю гораздо веселей.

 

 

ЭЛЕГИЯ

"Вы не сбылись надежды милой"

 

 

Вы не сбылись надежды милой

Благословенные мечты!

Моя краса, мое светило,

Моя желанная, где ты? —

Давно ль очей твоих лазурных

Я любовался тишиной,

И волны дум крутых и бурных

В душе смирялись молодой?

 

Далеко ты; но терпеливо

Моей покорствую судьбе;

Во мне божественное живо

Воспоминанье о тебе…

Так пробужденье сохраняет

Черты пленительного сна,

Так землю блеском осыпает

Небес красавица, луна.

 

 

ЭПИЛОГ

М. Н. Дириной

 

 

Смотрю умильными глазами

На эти скромные листы,

Где я небрежными стихами

Вам рисовал мои мечты,

Мне драгоценные когда-то.

Когда-то милые, оне

С моей надеждою крылатой

В одной живали стороне.

В те дни — светла, как житель рая,

Сильна, как мысли божества,

Свежа, как роза молодая,

Как песня вольности, жива,

Любовь свободно покоряла

Все силы сердца моего,

И, ей подвластная, его

Восторги муза воспевала.

Они прошли, как сон! И вновь

Ни словом ласковым, ни взором

Не подружит меня со вздором

Моя почтенная любовь.

Ее вы знаете. Едва ли

Опять во мне… Сии листы

Хранят, как выше мы сказали,

Мои давнишние мечты:

Они, я знаю, не достойны,

Воспоминания: порой

Не ясны; дышат суетой,

И многословны, и не стройны.

И говорят о старине,

И часто бредят… не читайте,

Забудьте их — и обо мне

Не по стихам воспоминайте!

 

 

А. И. ГОТОВЦЕВОЙ

 

 

Влюблен я, дева-красота,

В твой разговор живый и страстной,

В твой голос ангельски-прекрасной,

В твои румяные уста!

 

Дай мне тобой налюбоваться,

Твоих наслушаться речей,

Упиться песнию твоей,

Твоим дыханьем надышаться!

 

 

А. М. ЯЗЫКОВУ

"Ты прав, мой брат, давно пора"

 

 

Ты прав, мой брат, давно пора

Проститься мне с ученым краем,

Где мы ленимся да зеваем,

Где веселится немчура!

Я помню, здесь надежда славы

Меня пророком назвала,

Мне буйной младости забавы

Во блеск живой и величавый

Она волшебно облекла;

Здесь мне пленительно светила

Любовь, звезда счастливых дней,

И поэтическая сила

Огнем могущественным била

Из глубины души моей!

И где ж она и все былое?

Теперь, в томительном покое

Текут мои немые дни:

Несносно-тяжки мне они —

Сии подарки жизни шумной,

Летучей, пьяной, удалой,

Высокоумной, полоумной,

Вольнолюбивой и пустой!

Сии широкие досуги,

Где празднословящие други,

Нещадные, как божий гнев,

Кипят и губят, яко пруги,

Трудов возвышенных посев!

Досадно мне! Теперь напрасно

Даюсь чарующим мечтам:

Они кружатся несогласно,

Им недоступен вечный храм

Моей владычицы прекрасной;

Так точно, в зимние часы,

Младой студент, окутан ромом,

Вотще кочует перед домом

Недосягаемой красы!

 

 

" Но-все проходит, все проходит! "

 

 

Но-все проходит, все проходит!

Блажен божественный поэт:

Ему в науку мир сует

Разнообразный колобродит!

Надеюсь, жду: мою главу

Покинет лени сон печальной,

И снова жизнью достохвальной

Для музы песен оживу!

 

 

А. Н. СТЕПАНОВУ

"Прощай надолго, милый мой;"

 

 

Прощай надолго, милый мой;

Да провидением хра