Языческие культы плодородия?

 

Автор газеты «Фортин тайме» Пол Харрис предложил в 1991 году еще одну интересную версию всей этой истории. Он предположил, что речь идет о детях из труппы странствующих актеров, которые потерялись и многие годы скитались то ли в густом зеленом лесу, то ли на заброшенных кремневых шахтах близ селения Фордхем‑СентМартин.

Но что, если они не были хомо сапиенс в прямом смысле этого елова? Тогда почему настолько походили на нас? И если вообще не были людьми, то кем были и откуда прибыли? По мнению других исследователей, Земля святого Мартина могла быть эвфемистическим обозначением Земли Мертвых. Кроме того, в некото‑' рых древних мифах фасоль — единственная еда, которую принимали дети, — является пищей мертвых. Это открывает возможность для совершенно иного истолкования истории о зеленых детях Вулпита. Не могла ли она быть довольно странным вариантом возникшего в средневековой Англии XII века старого мифа о Плутоне иПерсефоне? Не хотели ли хронисты сказать читателю о том, что природа (»плодородная» зеленая девочка) избегает мира смерти, как это делают почки растений весной? Или перед нами нечто большее, чем новая версия классического мифа о возрождающейся природе? Не идет ли речь о некой притче, чьим местом действия Вулпит XII века выбран случайно? Тогда речь идет не о христианской притче, а о новом представлении старого культа плодородия «викка». Может быть, столь же древнего, как легенда ханаанцев о богах Баале и Астарте? И не влиянием ли христианской Церкви объясняется прибавление деталей о Земле святого Мартина и крещении двух героев, введенных для того, чтобы скрыть реальный смысл этого мифа? В древних ритуалах плодородия мужской персонаж играет страдательную роль, в то время как женский персонаж, Королева, выживает и процветает. (В истории с зелеными детьми умирает как раз мальчик, а веселая и счастливая девочка продолжает жить.) Также можно заметить хотя и незначительное, но интересное совпадение этой истории с сюжетом об Обероне и Титании у Шекспира в «Сне в летнюю ночь». Зеленые дети прекрасно подходят на роль жителей Зачарованного Царства Оберона и Титании. Здесь перед нами версия, не лишенная оснований. Так или иначе, Катерин Бригге включила историю о зеленых детях в свою «Энциклопедию фей», точно так же, как и Томас Кейтли — в изложение более древних мифов — «Мифологию фей».

Произведения Шекспира послужили основой и для другой версии истолкования истории о зеленых детях. Когда Тринкуло и Стефан встречают Калибана, странное чудище «Бури», одна из первых мыслей, которая приходит им в голову: взять его с собой в Милан и там выставлять на ярмарке. Они были уверены, что это предприятие сделает их богачами. Виктор Гюго рассказывает о судьбах несчастных детей, которых специально уродовали взрослые для того, чтобы своим жалким видом они вызывали жалость у зрителей. Возможно ли, чтобы зеленые дети тоже были жертвами подобных опытов и их просто выкрасили в зеленый цвет какой‑то травяной смесью? Если зеваки могли платить за удовольствие видеть Калибана, то они точно так же раскошелились бы при виде таинственных детей из страны фей.

Еще одна гипотеза напоминает нам о старой английской трагедии «Дети в лесах». Была ли история о зеленых детях источником для этой трагедии, или имелась еще одна, более древняя и похожая, в которой два голодных ребенка‑раба сбегают с медного рудника и придумывают историю о Земле святого Мартина и овцах своего отца для того, чтобы их не вернули обратно? Места, где разворачиваются обе истории, отстоят не так уж далеко друг от друга. Традиция «Детей в лесах» помещает их в лес Уэйленд, между Уоттоном и Тетфордом в Восточной Англии. Одна версия этой трагедии рассказывает, что дети не были братом и сестрой, а девочка была невестой своего юного спутника. Говорится также, что мальчик происходил из богатой семьи Греев, которые жили в этой области. Мальчика завел в лес его злой дядя, который оставил племянника в чаще умирать с голоду, чтобы завладеть его наследством. Негодяй‑дядя желал вдобавок получить приданое девочки (кроме того, что он ограбил ее малолетнего жениха) и погубил ее тоже. В таком случае следует понимать, что зеленые дети — это беспокойные бродячие призраки тех самых «детей в лесах» (или каких‑то других жертв похожего преступления), которые ищут своего губителя, желая ему отомстить?

 

ЛЮДИ ИЗ ДРУГОГО ИЗМЕРЕНИЯ?

 

Странный цвет кожи и волос детей, их совершенное незнание английского XII века, их смущенней страх при виде крестьян и полный отказ от обычной человеческой еды — все это дало основание для самой странной из всех гипотез: Земля святого Мартина находится на другой планете, или в другом времени, или даже в другом измерении! Не был ли туннель или пещера, по которой дети пришли в наш мир, чем‑то вроде тропинки, соединяющей нас с далеким царством, похожим на Срединную землю Толкина, между прошлым, настоящим и будущим? Тогда — другое измерение? В таком случае необходимы были лишь незначительные генетические изменения для того, чтобы человеческая кожа и волосы приобрели зеленый цвет. Представим себе такое измерение или даже наше будущее на Земле, при котором генная инженерия с успехом внедрила хлорофилл в человеческое тело. Мужчина или женщина тогда могли бы получать питание, то есть энергию, просто из двуокиси углерода и солнечного света, как это происходит с растениями. Такому человекубыло бы достаточно постоять на солнцепеке и зарядиться энергией, вместо того чтобы принимать пищу. Что, если зеленые дети были продуктом генной инженерии именно такого рода, возможной в будущем нашего мира, или других миров, или некой земли, которая существует параллельно нашей, но где развитие происходит в другом измерении? Существовал ли туннель, по которому они шли во времени или в пространстве? В бесконечно загадочной Вселенной все возможно…

Итак, перед нами ряд фактов, которые, хотя и выглядят достаточно странно, все же должны как‑то истолковываться. Представим себе, что в середине XII века на поле у деревни Вулпит в Суффолке крестьяне встречают детей странного облика. Они не говорят по‑английски. Они не знают обычной местной еды. Они утверждают, что прошли через какую‑то пещеру или туннель из странного места, где меньше света, чем на полях Восточной Англии. Мальчик вскоре умирает, но девочка выживает, теряет свой странный цвет, растет, выходит замуж и целиком вписывается в обстановку, ее окружающую.

Закончим кратким перечислением гипотез возникновения зеленых детей:

Это были дети простых бедняков, брошенные родителями, которые окрасились в зеленый цвет, испачкавшись чем‑то в лесу, например мхом; или же прошедших через туннель или пещеру.

Это были юные актеры из труппы, ставившей пьесы на темы древних языческих культов плодородия, которые по тем или иным причинам оказались разлученными со своими коллегами.

Дети явились жертвами каких‑то опытов, в результате которых их кожа приобрела зеленый цвет, — с целью показывать их на ярмарках как диковины, но им удалось сбежать от своих мучителей.

Точно также, как в случае со шведскими подростками, чьи кожа и волосы окрасились от питья зараженной воды, дети приобрели свой цвет вследствие заражения медью, возможно, во время работы на рудниках.

Они происходили из какого‑то другого мира, из другого измерения, из параллельной вселенной или с далекой планеты.

Или же, несмотря на все доверие к словам хронистов, следует допустить, что зеленых детей никогда не было и вся их история — плод богатого воображения какого‑то сказителя Восточной Англии в XII веке.

 

 

Часть третья

БЫЛИ‑НЕБЫЛИ

 

ЛАМПЫ, ГОРЯЩИЕ ВЕЧНО

 

Рассказывает Сергей Первушин  

 

«В апреле 1485 года в Риме, неподалеку от Аппиевой дороги, нашли мавзолей с саркофагом, а в нем юную девушку патрицианского рода… Она оказалась с виду как бы живой — красные губы, нежная кожа, стройная фигура… Когда открыли замурованную гробницу, вошедшие туда люди увидели лампу, которая горела уже полторы тысячи лет. Быть может, бактерицидному действию ее света и обязана сохранность тела давно умершей девушки?» (Эндрю Томас. «Мы не первые…»)

 

 

ЗАГАДКИ УШЕДШИХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

 

В замечательной книге Эндрю Томаса, отрывок из которой здесь приведен, описываются случайно и фрагментарно открываемые нами следы высоких достижений науки и техники давно ушедших цивилизаций. Не исключено, что их передали нашим далеким предкам представители инопланетных цивилизаций, палеоастронавты, «учителя учителей», доставившие примитивным племенам землян первоосновы ремесел и земледелия, архитектуры и законодательства, искусства и техники.

В частности, Эндрю Томас пишет о вероятности использования электричества уже тысячи и тысячи лет назад. Некоторые археологические находки, труды античных авторов, древние саги и легенды дают основания считать, что за этими предположениями стоит некая реальность.

Мы предлагаем коснуться лишь одной проблемы — вечных светильников. В произведениях классиков немало упоминаний о существовании в древности ламп, горевших негасимым светом. К сожалению, наши предки оставили слишком скупые описания таких вечных огней, что не позволяет установить, были ли эти ' светильники электрическими или работали при помощи какой‑то иной, еще неизвестной нам энергии.

У Нумы Помпилия, второго царя Рима (715693 до н. э,), был светильник, сиявший под куполом его храма.

Плутарх пишет про лампу над входом в храм ЮпитераАмона, жрецы которого уверяли, что она горит уже несколько столетий.

Греческий писатель Лукиан (120‑190 н. э.), всегда подробно и правдиво описывавший свои путешествия, в Гелиополисе видел во лбу статуи богини Геры драгоценный камень, который сиял и ночью освещал весь храм.

Прекрасную золотую лампу в храме Минервы, горевшую непрерывно в течение года, описывает Павсаний (II в.).

Описание чудесной лампы оставил нам в одной из своих работ святой Августин (354‑430). Она хранилась в Египте, в храме богини Изиды. Августин сам убедился, что ее не могут погасить ни ветер, ни вода. Неугасимая лампа была и в Антиохии во времена правления Юстиниана (VI в.). Надпись рядом с ней свидетельствовала о том, что она горит уже пятьсот лет.

В раннем средневековье в Англии, близ Бристоля, внутри раскопанной древней гробницы обнаружили лампу, которая горела уже несколько столетий.

Когда в 1401 году близ Рима открыли гробницу Эвандра, сына Далласа, прославленного Вергилием в «Энеиде», оказалось, что погребальную камеру освещает фонарь, горевший более двух тысяч лет.

В книге «Эдипус Египтианус» (Рим, 1652 г.) иезуит Афанасий Кирхер описывает негасимые лампы, обнаруженные в подземельях Мемфиса.

О находке «прекрасной патрицианки» уже сообщалось в ранних номерах вестника «Мир непознанного» (и упоминается в начале этой статьи). В разных трудах постоянно цитировались «Римские хроники», дававшие определенную картину событий.

 

ЮЛИЯ

 

В начале XX века профессор теологии Питтафиоре, изучая по поручению римской курии анналы внутримонастырских дел, наткнулся на любопытную запись об «усопшей римлянке» (заметим, что автор не склонен называть ее Юлией, как этого требует традиция).

В этой записи, относящейся к концу XV века, есть неожиданное сообщение о лампе, вечно горевшей в гробнице, то есть о том, что нас интересует.

Описал происходившее монах‑цистерцианец фра Бенедикто, случайно оказавшийся неподалеку от гробницы. Землекопы пригласили его посмотреть на чудесное открытие — не дьявольское ли это искушение.

Их испуг был вполне понятен — Рим был полон рассказами о людях, спустившихся в катакомбы (или старинные склепы) и не вернувшихся оттуда.

Протиснувшись в узкий пролом, фра Бенедикто очутился в погребальной камере, освещенной коптящим светом факелов. Увидев нетленную красавицу, благочестивый монах перекрестился, осенил крестным знамением усопшую, прошептал слова молитвы.

Нет, на козни нечистого это не похоже, решил он. Никакое наваждение не способно перенести знак креста. Наблюдательный монах обратил внимание еще на один источник света в подземелье. На стене висела металлическая лампа невиданной формы, горевшая неярким голубоватым светом. Таких светильников до этого он не видел.

Выбравшись наружу, монах поспешил к кардиналу Никколози, чтобы сообщить о необычном открытии. А кардинал уже сам направлялся к Виа‑Аппиа (Аппиевой дороге), восседая в роскошных носилках, которые бережно несли слуги. «Пробравшись» сквозь ряды стражников и духовных лиц, монах поведал кардиналу об увиденном. Через короткое время они оказались в саду возле места земляных работ. Землекопы расширяли яму. Городские стражники оттесняли толпу любопытных. Высокого иерарха встретили поклонами. Он счел неудобным для своего сана спускаться в яму и приказал поднять саркофаг наверх.

Когда отверстие расширили и приготовились к подъему при помощи рычагов и веревок, кардинал послал фра Венедикте и двух священников из своей свиты наблюдать внизу за порядком.

В гробнице было тесно, но фра Венедикте оглядел настенные фрески и крышку саркофага в поисках христианских символов. Лампы на стене не было, но в суете подъема каменного гроба было не до вопросов.

Когда саркофаг с трудом извлекли на поверхность, кардинал подошел и посмотрел на чудесно сохранившееся тело. Сотворив крестное знамение, спросил у монаха, не была ли усопшая христианской мученицей? Монах ответил, что христианских символов в гробнице не обнаружил. Было приказано везти чудесную находку в церковь.

Чиновник магистрата, наблюдавший за погрузкой саркофага на повозку, отмахнулся от надоевшего монаха с его «глупыми» вопросами о какой‑то лампе, фра Бенедикто, понимавший важность своего наблюдения, начал опрашивать от имени кардинала землекопов.

Все в один голос уверяли, что ангельская красота покойницы приковала их внимание целиком. Один из них даже сказал, что осмелился коснуться ее щеки и готов поклясться, что это была щека живого человека. Лампа? Нет, никто ее не зажигал. Каждый из них считал, что зажег ее кто‑то другой. Да, она висела слева на стене, там вбит медный крюк. Нет, они не видели, кто взял и унес ее, так как до прихода стражников в гробнице побывала дюжина случайных людей, но всех их можно найти.

К исходу следующего дня все‑таки разыскали людей, спускавшихся йниз. Все вспомнили висевшую на стене горящую лампу — свет ее был слабым, не коптящим и не колеблющимся от движения воздуха. Но никто вразумительно не мог ответить на вопрос, куда она исчезла. Опрос «катакомбных братьев» — шайки грабителей, поджидавших смельчаков, спустившихся в римские подземелья, — также ничего не дал.

На следующий день тысячи жителей Вечного города и окрестностей собрались вокруг церкви, чтобы посмотреть на древнюю римлянку. Фра Бенедикто, полный хлопот и волнений необычного дня, все‑таки осмелился задать кардиналу еретический по сути своей вопрос: может ли его высокопреосвященство поверить, что лампа горела в гробнице со времени погребения?

«Лампа, горевшая много веков? Это тоже похоже на чудо, но довольно с нас одного проявления Промысла Божьего — нетленного тела этой, прости меня, Господь, если я ошибся, язычницы! Запиши, сын мой, о виденном в монастырской летописи и поскорее забудь об этой лам.пе!» Послушный воле кардинала, фра Бенедикто записал эту историю. О дальнейшей судьбе монаха анналы монастыря ничего не сообщают. Видимо, он так и ушел из жизни, не найдя ответа ни на один вопрос — ни о нетленной красавице, ни о загадочной лампе… И лишь спустя четыре века случайный исследователь обнаружил эту запись.

О причинах поистине чудесной сохранности тела прекрасной Юлии выдвинуто много предположений, одно из которых приведено в отрывке из книги Эндрю Томаса в начале данного сообщения. Но лампа?

Мы упомянули некоторые античные источники. В древних Индии и Китае тоже писали о таинственных светильниках, найденных в гробницах или сохранявшихся в «святая святых» храмов. Что это? Отголосок техники ушедших цивилизаций, случайно сохранив‑' шейся или бережно пестуемой жрецами? Именно «вечность» свечения была привлекательна для воздействия на мысли и чувства верующих.

К сожалению, в наше время внутри неразграбленных гробниц такие светильники не встречаются. Возможно, использование современных методов исследования помогло бы раскрыть эту тайну прошлого.

 

СИЛА, «ОЖИВЛЯЮШАЯ» МЕРТВЫХ

 

Рассказывает Сергей Первушин