Экономические институты как механизмы формирования власти

Итак, Достоевский обнаружил существование в обществе паразитических элементов, о которых говорил Тютчев, – людей, которые стремятся к разрушению общества в силу своей природы. Они есть не только в России. В других странах наблюдается то же самое: время от времени у власти появляются люди, которые ставят страны на грань гибели, причем происходит это с таким постоянством, что явно указывает на органическую присущность этих паразитических элементов самым продвинутым обществам и культурам.

Противоречие цивилизации

Наглядный пример – это католическая церковь, вернее, структура, управляющая католиками, то есть папство. В длительной истории католических пап есть множество примеров совсем не святых личностей. Со временем управление со стороны церковников с низкими моральными качествами настолько достало прихожан, что возник протестантизм, в рамках которого централизованное власть пап вообще была упразднена, а властные полномочия переданы самим верующим. В наши времена темные и светлые периоды в католической церкви продолжают чередоваться. В годы Второй мировой войны папы поддержали фашизм. Сейчас фашизма нет, но обнаружились проблемы с педофилией. А ведь католическая церковь – это институт, который берется учить людей нравственности!

То есть, люди с разрушительными установками существуют даже в слоях общества, которые призваны нравственность защищать.

Но признания существования разрушительных природных сил недостаточно для понимания происходящих в обществе событий, важно разобраться в том, как ведут себя люди с различными установками. Достоевский в романе «Преступление и наказание» попытался разобраться и в этом.

Из всех героев романа самую успешную карьеру сделал Лужин. И это не случайно: он целенаправленно стремился к этому. Разумихину достаточно было иметь хороший заработок, Раскольников пытался понять, как получить все и сразу, а Свидригайлов просто жил в свое удовольствие.

Это означает, что люди типа Лужина с точки зрения карьеры в среднем будут успешнее людей других типов. То есть, среди самых богатых людей и в управленческой элите любой страны со временем должны концентрироваться люди типа Лужина (из типов людей по отношению к богатству).

Но это не самые нравственные люди, наряду со стремлением делать карьеру у них имеется изъян – готовность на преступления ради богатства. Данную особенность людей этого типа заметил Томас Джозеф Даннинг – английский профсоюзный деятель и публицист – еще в 1860‑м году, то есть за несколько лет до Достоевского. Вот что он написал: «Капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это ещё не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличности достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10%, и капитал согласен на всякое применение; при 20% он становится оживлённым, при 50% положительно готов сломать себе голову; при 100% он попирает ногами все человеческие законы; при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами».

Томас Джозеф Даннинг приписал эти свойства капиталу, но ведь капитал в человеческом обществе персонифицируется в людях, поэтому его слова касаются людей, причем, только типа Лужина. Человек типа Разумихина не станет попирать ногами человеческие законы, какую бы прибыль ему не посулили. А Раскольников готов на преступления, независимо от того, сколько процентов прибыли ему лично это принесет, но при некоторых условиях.

Если посмотреть, какие типы людей по отношению к социальной адекватности и власти делают карьеру и концентрируются в руководстве, то и тут результат будет неважным.

Так, людям типа доктора Ватсона и Порфирия Петровича власть просто не интересна (за исключением тех, для кого это является предметом увлечения, как поэзия, медицина, наука и т. д.). А попадают во власть, большей частью, люди типа Лебезятникова, которые стремятся туда, так как она позволяет им удовлетворить потребность что‑нибудь разрушить, а также люди типа Левши. Последние сами по себе особенно не стремятся к власти, но они достигают успеха в каких‑то других областях, не имеющих отношения к управлению, поэтому общество, да иногда и они сами, склонны считать, что они могут достичь успеха и в управлении. Чтобы понять, как это происходит, достаточно посмотреть, как легко в законодательные органы России попадают спортсмены и деятели культуры (среди них, оговоримся, есть вполне нормальные государственные деятели).

Так же обстоят дела и среди типов людей по отношению к власти. Наибольшее стремление управлять там проявляют люди, в наименьшей степени для этого подходящие: люди анархического и деспотического типов.

Получается, таким образом, что цивилизации свойственно фундаментальное противоречие: для общества лучше, если руководить им будут люди созидательных социально‑психологических типов, а не разрушительных или промежуточных, но к власти люди созидательных типов, как правило, не стремятся. Поэтому во власти оказываются в большом количестве люди других типов, причем наибольшую активность в борьбе за власть и богатство проявляют люди разрушительных типов. История дает множество примеров тому, что именно из‑за этого – появления у власти крайне безнравственных людей – иногда за периодами процветания в обществе следуют периоды упадка, что создает впечатление об органической присущности обществу каких‑то паразитических элементов, стремящихся его разрушить. Что заметил Федор Тютчев.

И тут возникает довольно очевидный вопрос: если во власть всегда стремиться больше людей разрушительных и промежуточных типов, чем созидательных, как цивилизованное общество вообще выжило? Ответ на это вопрос столь же очевиден: работает естественный отбор, в процессе которого выживают общества, где формируются экономические институты, которые представляют собой специальные механизмы отбора людей в управление по их социально‑психологическим качествам и стимулирования их созидательного поведения.

То есть, когда в каком‑то обществе к власти приходят разрушительные типы личности, оно уходит с исторической арены. Остаются те общества, где в силу наличия каких‑то механизмов (экономических институтов) происходит отбор людей во власть с созидательными качествами, либо же те, где вводятся какие‑то правила, которые заставляют людей с промежуточными и разрушительными типами личности вести себя созидательным образом. Эти механизмы и правила перенимаются другими обществами, что обеспечивает постепенное развитие цивилизации в целом.