Лихорадка вокруг потайной камеры

 

Диксоны работали вместе с Пьяцци Смитом, по крайней мере, с 1871 года. Они предполагали, что в пирамиде должна существовать «потайная» камера. К примеру, 25 ноября 1871 года Джон Диксон, написав Пъяцци Смиту, что его младший брат Уэйнман очень активно работает над своим проектом строительства моста в Египте, сделал весьма таинственное добавление:

 

«Я более, чем раньше, уверен, что существует проход или, возможно, камера, содержащая, как я полагаю, записи, заложенные там в древности – как только я составлю определенный план, то пришлю тебе копию…»

 

Джон Диксон уехал в Египет и, вернувшись 8 апреля 1872 года, написал Смиту еще раз, упомянув, что Уэйнман до сих пор очень занят: «Я удовлетворен тем, что нашел ключ к другому проходу!»

Второго сентября 1872 года, Джон Диксон – Пьяцци Смиту:

 

«Очень рад тому, что все эти наши сверления и царапания внутри пирамиды привели к открытию шахт в погребальной камере царицы – я знаю, что он (Уэйнман) послал вам копию доклада. Надеюсь получить больше с почтой в понедельник и пришлю вам копию его письма, если он переделает этого сам. Думаю, что закрытый вход в них [шахты] довольно сильно расстроит всю теорию (?). У меня есть предложение сверлить восточные стенки обеих камер, как царя, так и царицы, а также использовать дым и пистолеты для того, чтобы определить по виду, звуку или запаху их связь. Возможно также вызвать сотрясение, чтобы из шахты выпал какой‑нибудь предмет, лежащий в проходе, который доставался… „крючком мертвого“…»

 

Пятнадцатого ноября 1872 года Джон Диксон в письме Пьяцци Смиту упоминает о «проходах Диксона»:

 

«Я только что вернулся из спешного визита в Египет – видел новые проходы или каналы в погребальной камере царицы (проходы Диксона) – и принес домой предметы, найденные в одном из них – бронзовый крюк, гранитный шар, который, без сомнения, весит 1 фунт 3 унции – и старую палку длиной в пять дюймов…»

 

IV

ПРОПАВШИЙ ЯЩИК ДЛЯ СИГАР

 

Несколькими днями позднее, 23 ноября 1872 года, от Джона Диксона Пьяцци Смиту пришло сразу два письма. В первом Диксон информировал Смита, что отправил ему все находки:

 

«Эти предметы упакованы в ящик для сигар и отправлены пассажирским поездом. В ящике – каменный шар, бронзовый крюк и деревянная палка, которую я поместил для безопасности в стеклянную трубку… ты можешь их зарисовать, сфотографировать и все, что угодно… но верни без задержки, поскольку увидеть их хотят многие и на следующей неделе „The Graphic“ намеревается поместить рисунки у себя… так что будет большой наплыв народа… Есть ли какой‑нибудь шанс, что Британский музей даст несколько сотен за эти находки? Если так и будет, то использую деньги на исследование [пирамиды]… Я обращусь в музей после того, как они [находки] станут известны…»

 

Во втором письме Диксон обсуждает «гипотезу» Смита о том, что каналы в царской палате могут быть «воздушными шахтами»:

 

«Твое замечание по поводу названия новых каналов может иметь место, но я бы предостерег от чересчур поспешного суждения, что эти каналы – воздушные, по той простой причине, что они были выполнены очень тщательно, но тем не менее не вели в саму погребальную камеру. Такое предположение вряд ли стоит делать, помня о закрывающем вход в нее камне 5 дюймов длиной. Я рассмотривал этот вопрос со всех сторон, и мне ясно как Божий день – они не имели никакого выхода во внешнюю атмосферу. Именно там (в северном проходе) мы нашли эти предметы…»

 

Ящик из под сигар с находками прибыл в Эдинбург к Пьяцци Смиту 26 ноября 1872 года в целости и сохранности. Он занес это в дневник и там же сделал набросок металлического «инструмента». Пьяцци Смит правильно отметил, что «инструмент» был «… слишком маленьким и хрупким, чтобы его использовали в Великой пирамиде…»

Четвертого октября 1993 года я приехал в газетный отдел Британской библиотеки, заказал экземпляры «The Graphic» за декабрь 1872 года и обнаружил в выпуске от 7 декабря 1872 года статью Джона Диксона с текстом на 530 странице и рисунками на 545.

Из этих рисунков и собственных набросков Пьяцци Смита я заключил, что «бронзовый инструмент», или «шлюпочный крюк», был инструментом, который использовали во время ритуала; возможно, связанного с «открытием рта». Крюк этот напоминал раздвоенный язычок змеи. Подобные «похожие на змею» инструменты действительно использовались в церемонии, и некоторые неплохие изображения можно видеть на знаменитом «папирусе Хунифера», который хранится в Британском музее. Находка такого инструмента в северной шахте, которая, как мы знаем, была направлена в приполярную зону небосвода, является дополнительным аргументом к нашей теории о ее предназначении. Профессор З. Заба, египтолог и астроном, уже давно приводил доказательства того факта, что в церемонии «открытия рта» использовался инструмент под названием «Пеш‑ен‑кеф», который выглядел очень похоже на найденный Диксоном «инструмент». Далее Заба утверждал, что «Пеш‑ен‑кеф», установленный на деревянном шесте, использовался для ориентации пирамиды на полярную звезду. Представляется вполне вероятным, что жрецы помещали этот ритуальный инструмент в северную шахту с другой стороны стены погребальной камеры царицы.

 

 

Где эти находки могут быть сейчас? Если не в Британском музее, то где? Я показал рисунки д‑ру Каролю Эндрюс, работающей в отделе египетских древностей Британского музея, но она с уверенностью сказала, что в ее хранилищах таких предметов нет. Она также высказала мнение, что показанные ей предметы – достаточно позднего происхождения и были положены в шахты много позже их появления. Но я напомнил ей, что шахты были закрыты с обоих концов и только в 1872 году их открыли Уэйнман Диксон и доктор Грант. Хорошую сохранность шахт убедительно объяснил Джон Диксон в письме, датированном 2 сентября 1872 года:

 

«Проход герметически закрыт, внутри не было ни пыли, ни копоти – и стенки совершенно чистые, поскольку их делали при дневном свете…»

 

Диксон был, конечно, прав. Находившиеся в закрытом пространстве, эти предметы не подверглись разрушительному атмосферному влиянию. Я поделился с доктором Эндрюс своим мнением, что «инструмент» являлся «Пеш‑ен‑кефом» и использовался для наблюдений за звездами. Доктор Эндрюс благосклонно отнеслась к последнему предположению, но возразила, что ни одно упоминание о «Пеш‑ен‑кефе» не встречается до Восемнадцатой династии. Затем я показал рисунки доктору Эдвардсу, и он также поддержал мою гипотезу о том, что инструмент использовался для наблюдения за звездами, но, в отличие от Эндрюс, сразу согласился с предположением, что инструмент является разновидностью «Пеш‑ен‑кефа». С этим же согласился и Рудольф Гантенбринк.

 

V

«ИГЛА КЛЕОПАТРЫ» И ПАМЯТНИК ВИКТОРИАНСКОЙ ЭПОХИ

 

Далее следовало навести справки в музее Джона Соанеса в юридической корпорации Линкольна. Джон и Уэйнман Диксон, по всей вероятности, были знакомы с его куратором, доктором Буноми. Заведующая архивом музея, миссис Пармер, уверенно заявила, что подобные экспонаты в музей не передавались. Я рассказал ей о том, как Буноми интересовался теориями Пьяцци Смита и с каким восторгом встретил известие о прибытии в Лондон «Иглы Клеопатры». Доктор Буноми скончался в 1876 году, когда шла работа по перевозке обелиска из Александрии. Во время нашей беседы миссис Пармер вспомнила курьезный случай, имевший отношение к доктору Буноми: после его смерти на чердаке музея нашли большой кувшин с мелкими сувенирами.

И тут я внезапно вспомнил об участии Джона Диксона в перевозке «Иглы Клеопатры». И он, и его брат Уэйнман были наняты Эразмусом Уилсоном и Джеймсом Александером для того, чтобы руководить перевозкой обелиска в Лондон. Но только Джон осуществлял руководство на последней стадии этой операции и руководил водружением монолита на набережной Виктории. Повествование обо всем этом предприятии появилось в «Illustrated London News» от 21 сентября 1878 года. Я поехал к монументу, чтобы прочитать памятные надписи; одна, на северной стороне монумента, гласила:

 

«Благодаря патриотическому порыву Эразмуса Уилсона Ф. Р. С. этот обелиск был перевезен из Александрии, заключенный в железный цилиндр. Во время шторма в Бискайском заливе он вывалился за борт, но был поднят и водружен на это место Джоном Диксоном,

С.Е., на 42 году правления королевы Виктории (1878)».

 

Согласно «Illustrated London News» от 21 сентября 1878 года, под передней частью пьедестала было погребено большое количество весьма любопытных находок. Их привез сюда сам Джон Диксон в августе 1878 года в двух кувшинах. Среди разных странных вещей в них были «фотографии двадцати красивых англичанок, ящик с заколками для волос и другие предметы женского обихода… ящик сигар…»

Мог ли Джон Диксон захоронить древние предметы, которые держал в «ящике для сигар», под Лондонским обелиском? Я позвонил историку Роджеру Боудлеру, но он сказал, что вряд ли у них есть какая‑нибудь информация о предметах, захороненных под обелиском. Боудлер порекомендовал мне обратиться в компанию «Метрополитен Боард оф Уоркс», которая осуществляла установку обелиска в 1878 году. Поиски в архивах этой компании ничего не дали. Также ничего не удалось найти и в Национальном регистре архивов.

Я часто думал: неужели эти древние находки – возможно, те самые инструменты, которые использовались для ориентации Великой прирамиды на звезды – лежат под «Иглой Клеопатры» в Лондоне? А может, они находятся на каком‑нибудь темном чердаке или на полке одного из лондонских антикварных магазинов? Похоже, что ответа мы не узнаем никогда.

 

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

 

По‑видимому, Джон Диксон и Пьяцци Смит ошибочно назвали «инструмент», найденный в северной шахте погребальной камеры царицы «бронзовым». Египтологи утверждают, что бронзовый век наступил только в эпоху Среднего царства. Таким образом, исследователи викторианской эпохи ошибочно принимали за бронзу медь. К моему удивлению, 2 ноября 1993 года доктор А. Дж. Спенсер и доктор Эндрюс, ассистенты отдела египетских древностей Британского музея, информировали меня, что два сосуда эпохи Второй династии, которые раньше считались медными, признаны изготовленными из бронзы. Это значило, что описание Диксона и Пьяцци Смита оказалось абсолютно правильным! Бронзовый век начался в Египте гораздо раньше, чем это считалось до сих пор.

 

 

Доктор Спенсер любезно разрешил мне сфотографировать железную пластину, найденную в 1837 году британским инженером Дж. Р. Хиллом, которая была вделана в соединение в южной шахте погребальной камеры царя пирамиды Хеопса. Чтобы извлечь ее, было необходимо «отодвинуть две внешние плиты внешней поверхности пирамиды». Г‑н Хилл и другие представили сертификат, удостоверяющий, что железная пластина относится ко времени строительства пирамиды, а затем направили древний реликт в Британский музей[459].

Размер железной пластины – 26 см на 8,6 см. В 1926 году доктор А. Пукас, директор химического департамента в Отделе египетских древностей, изучил ее и сделал вывод, что железная пластина изготовлена в то время, когда была сооружена пирамида, но когда ему сообщили, что железо – не метеоритное, он изменил свое мнение[460].

Этот вопрос так и оставался непроясненным более пятидесяти лет, до 1989 года, когда два известных специалиста в области металлургии, доктор эль‑Гайер из Суэца с факультета нефти и минералов и доктор М. Р. Джонс из Империал‑Колледжа в Лондоне, произвели совместно химические анализы таинственной железной пластинки и, к раздражению Британского музея, заключили, что «пластина была вделана в Великую пирамиду в то же время, когда та была построена»[461]. Химический анализ также показал таинственные следы золота, и исследователи предположили, что сверху пластина могла быть покрыта этим металлом. Ученые сделали вывод о том, что первоначальные размеры пластины составляли 26 на 26 сантиметров (интересно, что 26 сантиметров составляют ровно половину «царского локтя» – меры измерения, которой пользовались строители пирамид), и, возможно, она использовалась для того, чтобы закрыть южную шахту в нескольких метрах от поверхности. Если принять заключение эль‑Гайера и Джонса – а у нас нет серьезных причин в них сомневаться, – то и железный век тоже начался на много столетий раньше общепринятого у египтологов срока!

10 октября 1993 года я прибыл в Мюнхен, чтобы повидать Рудольфа Гантенбринка. Целью визита было предоставить ему всю информацию по поводу утеряных предметов Диксона; но, помимо всего прочего, меня интересовала видеозапись, сделанная в северной шахте погребальной камеры царицы. Я надеялся увидеть длинный металлический стержень, который предположительно использовал Диксон при исследовании шахты.

И я увидел этот металлический стержень. Он состоял из нескольких секций по 4 метра длиной, соединенных вместе металлическими муфтами. Кросс‑секции были восьмиугольными в сечении с диаметром около 20 миллиметров. Когда робот прошел дальше, мы заметили на двери небольшой предмет. Внезапно наши глаза зафиксировали на нем золотистый отблеск. Рудольф остановил кадр, и мы, изумленные и потрясенные, рассмотрели еще один «инструмент», очень похожий на тот, который нашел Диксон – только казалось, этот сделан из золота. Со все возрастающим напряжением мы смотрели, как робот приближается к таинственному повороту шахты. Здесь, уходя за угол, лежал длинный кусок дерева со сломанным концом, в поперечнике дерево было примерно таким же, как и палка из кедра, найденная в 1872 году. Теперь не оставалось сомнения, что шахты обещают Рудольфу новые интересные находки.

Когда я сообщил об этих ошеломляющих открытиях доктору Эдвардсу в своем письме, он попросил Рудольфа приехать в Лондон и показать видеозапись в Британском музее. Это событие произошло 22 ноября 1993 года в 3 часа дня, после замечательного ленча с Рудольфом, доктором Эдвардсом и профессором Джином Киризелом, который специально для этого приехал из Парижа. Теперь все мы жаждали отыскать утерянные предметы. Я сказал, что хочу поведать эту историю газетам, сообщив в том числе; что древние находки покоятся под «Иглой Клеопатры». Мы тогда и представить не могли, как обернется дело. Шестого декабря 1993 года наша история появилась сразу в нескольких лондонских газетах, среди которых был и «Индепендент».

Восьмого декабря я уехал в Каир для того, чтобы присоединиться к группе Би‑Би‑Си, которая намеревалась снять документальный фильм, основанный на книге «Тайна Ориона». Продюсер Крисе Манн и его ассистент Ромейн Ланкастер с первого дня загрузили нас с Эдрианом работой. Оператор Брэхем Вивере, звукооператор Роджер Лукас, ведущая Эмма Фройд впервые были в Египте. Взволнованные видами, которые им открылись, и темой, которую нам предстояло осветить, члены съемочной группы две недели трудились не покладая рук. И именно в Египте я получил срочный факс от моей жены Мишель: утерянные предметы найдены.

Я немедленно позвонил из Каира доктору Эдвардсу, который сообщил удивительнейшую новость – потеря обнаружилась в запасниках Британского музея. Как выяснилось, доктор Петер Шор, который в 70‑е годы работал в музее, увидел статью в «Индепендент» и вспомнил, что примерно в 1972 году кто‑то принес эти находки в музей. Как позднее выяснилось, этим человеком оказалась миссис Бет Портеус, пра‑правнучка Джона Диксона.

Двадцать третьего декабря мы вернулись в Лондон. Эдриан и я, естественно, со всех ног бросились в Британский музей для того, чтобы увидеть эти памятники старины. Вот они, в коробке из под сигар Джона Диксона. Мы были очень взволнованы при виде единственных предметов, найденных в Великой пирамиде. Я осторожно взял их в руки и подумал, что 4500 лет назад их держал в руках неизвестный жрец‑архитектор, который затем положил эти предметы в северную шахту погребальной камеры царицы. Было странно видеть их здесь, в стерильной чистоте египетского отдела Британского музея, но это, возможно, лучшее для них прибежище.

Теперь мы ждем результаты исследований экспертов, которые предпринимает Британский музей. Из какого материала сделан «инструмент» – из бронзы или меди? Является ли он «Пеш‑ен‑кефом», использовавшимся для церемонии «открытия рта»? Какие еще тайны нам предстоит разгадать?

 

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

 

Приложение 1