Глава первая, в которой описывается разбой средь бела дня

Глеб Булатов

Степь в крови

 

 

Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=438365

«Степь в крови: Роман»: Вече; Москва; 2009

ISBN 978‑5‑9533‑4782‑2

Аннотация

 

Год 1919‑й от Рождества Христова… Смерть хозяйничает на бескрайних просторах южнорусских степей. В кровавой схватке сошлись красные и белые, свои интересы преследует в этой братоубийственной войне таинственный и мрачный Аваддон. Штабс‑капитану Зетлингу и ротмистру Минину предстоит разгадать многие уловки хитроумного врага.

 

Глеб Булатов

Степь в крови

 

Пролог

 

Туча снега и угольной пыли с узловой станции взмыла над калмыцкой степью и внезапно рухнула на затерянный в утренней мгле хутор. Две‑три мазаные хаты и длинный приземистый амбар точно осели под ударом стихии. Человек на крыльце накинул капюшон шинели и пронзительно, по‑степняцки, свистнул. Хутор закружило вьюжной пляской, но на востоке уже зарделись алые лучи, и буря стихала.

В прижатом к земле, прикрытом забралом палисадника оконце горел свет. В комнате были двое. Один, высокий, худой, с желтыми блестящими глазами, сидел в кресле у стола. Против него стоял коренастый мужчина в военной форме без знаков отличия.

– Мы должны подчиниться приказу. Соединение белых фронтов поставит крест на республике. И ты, Аваддон, это понимаешь. Я вижу, ты что‑то задумал, но… но я в твоих играх участвовать не стану, – мужчина в военной форме говорил нервно и сбивчиво.

– Никанор, мы с тобой вместе много лет. Стал бы я лгать тебе? Ты же знаешь – у нас своя игра. И большевики в ней – отыгранная карта. Я удивляюсь тебе.

– И ты, положивший столько сил, чтобы привести их к власти, теперь готов переметнуться к врагам?!

– Воссоединение белых фронтов неизбежно приведет к падению большевиков. Это к лучшему. Они стали слишком самостоятельны, их планы противоречат нашим. Нам не нужна мировая революция и мировая власть Ленина. Мы ждем другого.

– Все это я уже слышал. Отвечай прямо, – мышцы на лице Никанора напряглись, он подался всем телом вперед и навис над Аваддоном, – отвечай! Ты подчинишься приказу или нет?

– Нет, – Аваддон скривил губы и отвернулся.

– В таком случае, – Никанор вынул из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист, развернул его и положил на стол перед Аваддоном, – это приказ Троцкого, передающий мне руководство над твоей группой.

– Вы и это предусмотрели… – Аваддон презрительно усмехнулся.

– Ты сам поставил вопрос ребром. Я этого не хотел…

С улицы донесся топот копыт, конское ржание, чьи‑то голоса, и наконец в дверь постучали.

– Войди, – прохрипел Никанор.

На пороге возник матрос с винтовкой за спиной.

– Он прибыл. Ждет.

– Все, – Никанор повернулся к Аваддону. – Я не допущу соединения фронтов.

В смежной комнате на табурете сидел юноша в тулупе. Оледеневшими руками он держал чашку с бледной маслянистой жидкостью и с наслаждением прикасался к ней лопнувшими на морозе губами.

– Рад тебя видеть, Степан. Я надеюсь, ты с добрыми вестями.

– А как же! – Степан пригладил ус и поставил чашку. – Я с худыми не езжу, Никанор Иванович.

– Ну, не тяни. Выкладывай.

– Корреспонденцию везет генерал Гришин‑Алмазов, с ним пять офицеров сопровождения. Три дня назад они выехали из Новочеркасска и направляются в Петровск, там хотят сесть на корабль и по Каспию добраться до Гурьева. В Гурьеве их будет ждать отряд Колчака, и они станут недосягаемы. Потому, я думаю, лучше всего перехватить их в степи…

– Постой. Это мы уж сами решим. Ты расскажи, что именно они везут.

– Доподлинно неизвестно. Корреспонденция большая, но в ней есть письмо Деникина с планом воссоединения армий Юга и Востока на Волге.

– Что ж, наш полковник славно сработал…

Дверь в хату с шумом распахнулась, и внутрь ворвался ледяной мартовский буран. Туча снежной пыли вновь взмыла над хутором и, провожаемая конским ржанием, устремилась на юг, к Каспию.

 

Часть 1

Граф Гутарев

 

Глеб Булатов

Степь в крови

 

 

Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=438365

«Степь в крови: Роман»: Вече; Москва; 2009

ISBN 978‑5‑9533‑4782‑2

Аннотация

 

Год 1919‑й от Рождества Христова… Смерть хозяйничает на бескрайних просторах южнорусских степей. В кровавой схватке сошлись красные и белые, свои интересы преследует в этой братоубийственной войне таинственный и мрачный Аваддон. Штабс‑капитану Зетлингу и ротмистру Минину предстоит разгадать многие уловки хитроумного врага.

 

Глеб Булатов

Степь в крови

 

Пролог

 

Туча снега и угольной пыли с узловой станции взмыла над калмыцкой степью и внезапно рухнула на затерянный в утренней мгле хутор. Две‑три мазаные хаты и длинный приземистый амбар точно осели под ударом стихии. Человек на крыльце накинул капюшон шинели и пронзительно, по‑степняцки, свистнул. Хутор закружило вьюжной пляской, но на востоке уже зарделись алые лучи, и буря стихала.

В прижатом к земле, прикрытом забралом палисадника оконце горел свет. В комнате были двое. Один, высокий, худой, с желтыми блестящими глазами, сидел в кресле у стола. Против него стоял коренастый мужчина в военной форме без знаков отличия.

– Мы должны подчиниться приказу. Соединение белых фронтов поставит крест на республике. И ты, Аваддон, это понимаешь. Я вижу, ты что‑то задумал, но… но я в твоих играх участвовать не стану, – мужчина в военной форме говорил нервно и сбивчиво.

– Никанор, мы с тобой вместе много лет. Стал бы я лгать тебе? Ты же знаешь – у нас своя игра. И большевики в ней – отыгранная карта. Я удивляюсь тебе.

– И ты, положивший столько сил, чтобы привести их к власти, теперь готов переметнуться к врагам?!

– Воссоединение белых фронтов неизбежно приведет к падению большевиков. Это к лучшему. Они стали слишком самостоятельны, их планы противоречат нашим. Нам не нужна мировая революция и мировая власть Ленина. Мы ждем другого.

– Все это я уже слышал. Отвечай прямо, – мышцы на лице Никанора напряглись, он подался всем телом вперед и навис над Аваддоном, – отвечай! Ты подчинишься приказу или нет?

– Нет, – Аваддон скривил губы и отвернулся.

– В таком случае, – Никанор вынул из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист, развернул его и положил на стол перед Аваддоном, – это приказ Троцкого, передающий мне руководство над твоей группой.

– Вы и это предусмотрели… – Аваддон презрительно усмехнулся.

– Ты сам поставил вопрос ребром. Я этого не хотел…

С улицы донесся топот копыт, конское ржание, чьи‑то голоса, и наконец в дверь постучали.

– Войди, – прохрипел Никанор.

На пороге возник матрос с винтовкой за спиной.

– Он прибыл. Ждет.

– Все, – Никанор повернулся к Аваддону. – Я не допущу соединения фронтов.

В смежной комнате на табурете сидел юноша в тулупе. Оледеневшими руками он держал чашку с бледной маслянистой жидкостью и с наслаждением прикасался к ней лопнувшими на морозе губами.

– Рад тебя видеть, Степан. Я надеюсь, ты с добрыми вестями.

– А как же! – Степан пригладил ус и поставил чашку. – Я с худыми не езжу, Никанор Иванович.

– Ну, не тяни. Выкладывай.

– Корреспонденцию везет генерал Гришин‑Алмазов, с ним пять офицеров сопровождения. Три дня назад они выехали из Новочеркасска и направляются в Петровск, там хотят сесть на корабль и по Каспию добраться до Гурьева. В Гурьеве их будет ждать отряд Колчака, и они станут недосягаемы. Потому, я думаю, лучше всего перехватить их в степи…

– Постой. Это мы уж сами решим. Ты расскажи, что именно они везут.

– Доподлинно неизвестно. Корреспонденция большая, но в ней есть письмо Деникина с планом воссоединения армий Юга и Востока на Волге.

– Что ж, наш полковник славно сработал…

Дверь в хату с шумом распахнулась, и внутрь ворвался ледяной мартовский буран. Туча снежной пыли вновь взмыла над хутором и, провожаемая конским ржанием, устремилась на юг, к Каспию.

 

Часть 1

Граф Гутарев

 

Глава первая, в которой описывается разбой средь бела дня

 

Человек едва брел. Он был гол по пояс и бос. Его ступни были разорваны и источали кровавый след, налитые безумием глаза безнадежно вперились в иссушенную землю. Черные, сбившиеся в клочья волосы покрывали рассеченную сабельным ударом голову.

Солнце близилось к зениту, и измученная ранней жаркой весной калмыцкая степь была безлюдна. Человек, должно быть, шел не первый день. Галифе с лампасами выдавали в нем донского казака, китель и сапоги он снял день назад, когда ему казалось, что спасение близко. Но вовремя заметив красный флаг над хутором, он свернул в сторону и окончательно сбился с пути.

Путник усилием воли поднял голову, но, болезненно сморщившись, подкошенный этим невыносимым движением, упал на колени и так застыл. Внезапно степь обратилась в движение. Первое время путник различал лишь далекий скрежет и гул, но вот ему уже казалось, что на него с грохотом и свистом несется чудовищная лавина. Не найдя сил поднять головы, он съежился и приник к земле. Шум лавины нарастал, достиг апогея, и вдруг все смолкло. Путник открыл глаза. Перед собой он увидел потную лошадиную голову.

 

* * *

 

Солнце село, и в степняцкий хутор пришла прохлада. На небрежно расстеленной кушетке лежал путник. Лоб его покрывала повязка. Он очнулся несколько минут назад и теперь с удивлением осознавал себя живым. Ломота во всем теле и жажда нисколько не огорчали его, но лишь добавляли уверенности в ощущение бытия.

– Очнулся, – над ним склонился казак в войлочной шапке и приказал кому‑то: – Сходи за ротмистром. Он хотел допросить гостя. Авось чего нового скажет.

Дверь захлопнулась, и путник потерял сознание.

 

– Эй, поднимайся. К тебе ротмистр пришел. Еще выспишься. Вставай!

В комнате горели свечи. За низким овальным столом на ковре сидели двое. Первый был широкоплечий есаул с круглым скуластым лицом и лихо закрученным чубом. По правую руку от него, потягивая чай из пиалы, расположилась фигура необыкновенная. На богатырского размаха плечах высилась аристократическая голова с мощным подбородком, бодрыми смеющимися глазами и беспорядочной копной русых волос.

– Буди его. Потом выспится, – богатырь оказался обладателем приятного баритона. – Эй, друг, вставай. Говорить надо.

Путник, превозмогая боль, встал с кушетки и отдал честь.

– Свои?! – по‑видимому, он сам испугался своего голоса и отказался от мысли говорить еще что‑то.

– Садись. В ногах правды нет. Микола, дай ему молока.

Есаул усадил путника на ковер и подал ему чашку с желтым, дымящимся и пахнувшим травой молоком. Путник сделал несколько глотков, вытер губы, оглядел комнату и заговорил:

– Я поручик Глебов. Бежал от большевиков. Иду от Александровска…

– Александровска?! – есаул окинул гостя недоверчивым взглядом. – Это невозможно!

– Сколько ж ты идешь? – вмешался богатырского сложения ротмистр.

– Сколько помню, пять дней. Вчера был шестой. Я набрел на большевистский курень, стал обходить его и сбился с пути.

– То есть семь?

– Выходит, да.

– Что ж, рассказывай, что ты делал в Александровске, как попал к большевикам и зачем идешь на юг, а не в Сибирь. Ты не обессудь – время лихое. Если не объяснишь, расстреляем как большевистского шпиона.

– Все объясню. Но для начала хотел бы знать, кого имею честь благодарить за спасенную жизнь.

– Дельный малый! – богатырь улыбнулся. – Я ротмистр Александр Минин, командир казачьего разъезда Кубанского корпуса генерала Улагая. Документ предъявить?

– Не нужно. Я должен говорить с вами наедине, – серьезно ответил поручик.

– Выйдите, – приказал Минин.

Есаул и казак вышли.

– Что же привело вас в Александровск?

– Наш отряд вышел из Новочеркасска в конце марта. В нем было пять офицеров и генерал Гришин‑Алмазов. Мы шли с корреспонденцией в Омск. Петровска мы достигли с первой оттепелью, но долго не было подходящего судна до Гурьева. Наконец в середине апреля нам удалось подрядить шхуну, но пришлось еще ждать английский миноносец охраны. В последних числах месяца мы отплыли. К вечеру второго дня на горизонте показался берег, и миноносец ушел. Я спустился в каюту генерала…

 

* * *

 

Алмазов сидел на пуфе и читал. Поручик Глебов доложил:

– Господин генерал, на горизонте берег. Англичане ушли.

– Прекрасно. Вечер отдыха, и завтра же отправимся.

– Есть одна сложность. Капитан утверждает, что это не Гурьев, а форт Александровск. Причину же нашего местонахождения здесь он отказывается объяснять.

Генерал исподлобья взглянул на Глебова, отложил бумагу на стол и двинулся к лестнице.

– Пойдем разберемся. Это неожиданная новость.

Капитан шхуны был престранный тип. Он был высок, худ и ехиден. Его желтое лицо издалека могло показаться благородным и одухотворенным, но вблизи собеседника поражали странные, неестественные гримасы, которые выступали на плотно обтянутых тонкой кожей скулах.

– Капитан, в чем дело? Мне доложили, что мы на подходе к Александровску, хотя договаривались относительно Гурьева.

– У нас поломка в машинном отделе, – гнусаво и обидчиво ответил капитан. – Нам нужно зайти в порт.

– И как много времени понадобится для ремонта?

– Должно, два дня, хотя, может, и три.

– Никанор Иванович, – генерал доверительно положил руку на жилистое плечо капитана, – нельзя ли как‑нибудь обойтись? Быть может, мы дотянем до Гурьева? Власть в Александровске часто меняется, и неизвестно, кто там сейчас. Если красные, то дело закончится катастрофой, и не только для нас, но для всей команды. Вы должны это ясно осознавать.

– Власть в Александровске у красных. Мой брат там комендантом.

Алмазов изумленно отшатнулся.

– Генерал, я обещал вас доставить в целости и сохранности. Я свое слово держу. Вам же при заходе в порт нужно будет одеться попроще и носу на берег не казать. Команда у меня надежная – не выдаст, – капитан скорчил очередную гримасу, откашлялся и всем своим видом дал понять, что разговор окончен.

– Но в таком случае зачем вы отпустили английский миноносец? Мы могли бы перейти на его борт…

– А затем, что если вы внимательно взглянете туда, – капитан ткнул пальцем в линию горизонта по правому борту, – то увидите две черных точки – это корабли береговой охраны красных. Еще три идут к нам по левому борту.

– Что это значит? Ловушка?! – генерал отпрянул и беспомощно провел рукой по поясу, но понял, что опрометчиво оставил браунинг в каюте. – Глебов! В ружье! Господа офицеры, это западня.

Маленький отряд из пяти человек встал в круг на палубе и приготовился к отражению нападения.

– Что вы делаете? – капитан откашлялся и плюнул за борт. – Вас может спасти только сдержанность. Что ваши браунинги против их пушек? Делайте, что я говорю, иного выхода у вас нет!

Генерал бросил на капитана презрительный взгляд, горделиво мотнул головой и, обернувшись к офицерам, приказал:

– Спуститесь в каюту и ждите. А вы, мессир! – он обернулся к капитану. – На вас будет наша кровь.

Большевистские миноносцы стремительно приближались. Уже были различимы красные флаги и угрюмые лица матросов на палубах. Четыре сторожевых корабля окружили шхуну, а с одного, подошедшего вплотную, перебросили трап. По нему на палубу шхуны тотчас же сбежало полтора десятка матросов во главе с комиссаром.

Комиссар был одет в военную форму без знаков отличия. Напомаженный, точно столичный франт, он имел вид необыкновенный для этих диких мест.

– Брат! – воскликнул комиссар.

– Брат! – откликнулся капитан.

Они обнялись.

– Я слышал, будто у тебя почтенный груз, – комиссар в упор уставился на Алмазова. – Его высокопревосходительство генерал Гришин‑Алмазов. Собственной персоной! Бывший военный министр Сибирского правительства! Бывший комендант Одессы! Проездом из Новочеркасска в Омск! Прошу заметить, – он отвесил генералу низкий поклон и, не выпрямляясь, продолжил: – С экстренной корреспонденцией!

Матросы с миноносца, окружившие генерала, взорвались дружным хохотом.

– Сдавайте корреспонденцию, генерал!

Алмазов беспомощно оглянулся и вздрогнул, осознав бессилие предотвратить неизбежность. У входа в кубрик, за спиной матросов, стояли офицеры охраны. Алмазов отпрянул в сторону, и в тот же миг прогремел первый залп. Началась беспорядочная пальба. Через минуту все было кончено. Залитая кровью жертв перестрелки палуба стала багряной.

Комиссар стоял против Алмазова и сверлил его налитыми кровью сузившимися глазами.

– Давай корреспонденцию, генерал! А не то мы тебя живо на рею…

Он не договорил. Алмазов порывистым движением оттолкнул стоявшего сбоку матроса и сбежал в кубрик. Он проклинал себя за беспечность и доверие капитану. Единственной его мыслью было уничтожить, любой ценой уничтожить письмо Деникина…

 

* * *

 

– Когда началась стрельба, я стоял чуть поодаль, за рубкой. К несчастью, механизм браунинга заело и мне пришлось стать беспомощным свидетелем гибели товарищей. Выйдя из оцепенения, я прыгнул за борт. В воде я слышал несколько выстрелов за спиной. Но пули меня не задели, и, выждав, я всплыл под кормой одного из миноносцев. Там я скрывался, время от времени набирая воздух, до тех пор, пока флотилия не пошла к Александровску. Я же затемно достиг берега, переночевал у рыбака‑казаха, разжился у него провизией и на следующее же утро тронулся в путь.

– Ясно. Но не все. Что вез ваш отряд Колчаку? Вы обмолвились о некой корреспонденции. Что в ней содержалось?

– Это секретная информация. Об этом знал только генерал Алмазов, царствие ему небесное.

– Значит вы полагаете, что генерал мертв?

– Думаю, да. Ведь иначе б… кто его знает. Во всяком случае, несравненно предпочтительнее умереть, чем оказаться в большевистском плену. Такому, господин ротмистр, не позавидуешь.

– Э, нет, господин почтмейстер, не спешите. Вы не ответили на мой вопрос. А без исчерпывающего ответа наше сотрудничество представляется невероятным. Подозревать вас в измене у меня нет оснований, но как мы вас подобрали в поле, так и отпустим. До ближайших разъездов генерала Улагая верст сто.

Минин встал и направился к выходу.

– Постойте. Вы понимаете, что это тайна, что на карте судьба всего Белого движения?

– Понимаю, – парировал Минин.

– Мы везли Колчаку письмо генерала Деникина с планом на летнюю кампанию. По нему Добровольческая армия и войска верховного правителя должны соединиться на Волге между Царицыном и Саратовом, а затем двинуться на Москву. Этот план согласован с Юденичем, Миллером и союзниками. Подробностей я не знаю, – Глебов беспомощно развел руками и откинулся на спинку кушетки.

– То есть речь шла об объединении усилий всех белых армий и союзных войск?

– Да.

– И этот план в руках большевиков?! Грандиозно! Глебов! – Минин ухватил поручика за ворот и поднял над кушеткой. – Зачем ты выжил?! Кому теперь нужна твоя жизнь?! Почему ты не уничтожил это письмо? Я спрашиваю! – Минин тряхнул поручика в воздухе и бросил на кушетку, отчего несчастный Глебов жалостливо застонал. – Так… так… идти на Александровск бессмысленно… семь дней да три… нет. Поздно.

Размашистым шагом Минин вышел на крыльцо, впустив в душную хату свежесть степной ночи.

– Микола! Казаки! По коням! Идем в Новочеркасск. Иван, возьми с собой двух братов, заночуйте здесь с поручиком, а поутру за нами. Да поживей! И с поручика этого глаз не спускать, да чтоб живым доставили. Головой отвечать будете. Все. По коням!