Одиннадцатая голова. В мертвецкой. «хрустальный дворец»

 

Петербург был объят паникой.

Весть о том, что появилась какая-то страшная шай­ка злодеев, обезглавливающих обывате-лей, момен­тально облетела при-невскую столицу.

Стоустая молва преувеличивала, как это всегда бы­вает, число жертв, и петербуржцы в ужасе кричали:

¾ Не выходите из домов! Сидите дома! По ночам бродят ужасные люди-звери! Они нуждаются в теплой человеческой крови. Отрезав голову, они выбирают из тела всю кровь для каких-то особенных целей.

Высшим начальством моему другу Путилину было вежливо, но категорически поставлено на вид, что он обязан как можно скорее раскрыть эти неслыханные злодеяния. «Вы, Путилин, большой талант. Окажитесь на высоте вашего призвания и на этот раз. Население страшно взволновано. Необходимо успокоить общест­венное мнение». ¾ Я сделаю все, что в моих силах... — скромно, но твердо ответил Путилин.

Осмотр трупов и местностей, где они были найде­ны, не дал никаких положительных и интересных ре­зультатов.

Районы эти были глухими, кишащими отбросами сто­личного населения, а трупы — совершенно голые. Мор­гов тогда у нас не существовало, как не существует и до сих пор. Опознать личности убитых, таким обра­зом, являлось делом далеко не легким.

На ноги было поставлено все: внезапные осмотры всех подозрительных притонов, ночлежек, целая рать опытных сыщиков-агентов дневала и ночевала в раз­ных местах.

Прошло восемь дней. А знаете ли вы, господа, что это были за дни?

Каждый день неукоснительно в сыскное отделение доставлялось по одной свежеотрезанной мертвой го­лове. Как, каким таинственно-чудесным образом ухит­рялись страшные злодеи посылать Путилину «в дар гостинец» эти зловещие презенты, до сих пор осталось нераскрытой тайной.

Теперь Петербург уже не волновался, а прямо за­мер от ужаса. «Последние времена настали! Близко пришест­вие Антихриста! Скоро будет светопреставление!»

Я никогда не видал моего друга Путилина в таком состоянии духа, как в эти проклятые дни! Он не гово­рилни слова, а по своей привычке все что-то чертил ногтем указательного пальца на бумаге.

¾ Ваше превосходительство, одиннадцатая голова прибыла!.. — трясясь от ужаса, доложили ему. Путилин даже бровью не повел.

¾ Стало быть, дело остается за двенадцатой, то есть за моей?

¾ Помилуйте, ваше превосходительство, что вы... храни Господь!

В течение этих страшных восьми дней, что прибы­вали мертвые головы, я сопутствовал великому сыщи­ку во многих его безумно смелых похождениях, иногда с переодеваниями, разумеется.

Особенно любопытными и врезавшимися мне в память являются два: одно — посещение мертвецкой при Н-ской больнице, куда были свезены все обезглавленные трупы и все отрезанные головы, и другое — посещение страшного «Хрустального дворца», о котором я впер­вые получил представление.

Столичное население было широко оповещено, что все желающие могут в течение целого дня являться в покойницкую больницы для опознания трупов.

Я приехал туда с моим гениальным другом утром. Он распорядился, чтобы у входа в мертвецкую были по­ставлены сторожа, которые впускали бы посетителей не более одного человека сразу.

Когда мы первый раз вошли в мертвецкую, я невольно вздрогнул, и чувство неприятного холода про­низало все мое существо.

На что уж, кажется, я по моей профессии доктора должен был бы привыкнуть к всевозможным тяже­лым картинам, а главное — к трупам, однако, тут, по­верите ли, пробрало и меня.

Тяжелый, отвратительный запах мертвечины, вер­нее, смрадное зловоние разлагающихся тел ударяло в лицо. Казалось, этот страшный запах залезает всюду: и в рот, и в нос, и в уши, и в глаза.

¾ Бр-р! — с отвращением вырвалось у великого сыщика. — Не особенно приятное помещение. И если принять еще во внимание, что нам придется пробыть здесь несколько часов, а то и весь день.

¾ Как?! — в ужасе воскликнул я. — Здесь? В этом аду? Но для чего? Что мы будем тут делать?

¾ Смотреть... наблюдать, — невозмутимо ответил он. — Видишь ли, несколько раз в моей практике при­ходилось убеждаться, что какая-то таинственная, не­преодолимая сила влечет убийц поглядеть на свои жертвы. Вспомни хотя бы страшного горбуна, Квази­модо церкви Спаса на Сенной.

¾ Но где же мы будем наблюдать? Откуда?

¾ Для этого мы должны спрятаться, доктор, вот и все.

¾ Но куда же здесь спрятаться?

¾ А вот из этих гробов мы устроим великолепное прикрытие, откуда нам будет все видно и слышно.

Я закурил сигару и стал отчаянно ею дымить. Путилин не отнимал от лица платка, надушенного силь­ными духами. Но разве все это могло заглушить до ужаса резкий трупный запах?

Пока мой друг сооружал нечто вроде высокой бар­рикады из гробов, я с содроганием глядел на покатые столы мертвецкой.

Какое страшное зрелище, какая душу леденящая картина!

Рядом, близко друг к другу, лежало восемь голых трупов без голов. Все это были сильные, здоровые те­ла мужчин, но страшно обезображенные предсмерт­ными страданиями-судорогами. Так, у одного трупа были скорчены руки и ноги чуть не в дугу, у друго­го — пятки были прижаты почти к спине.

Рядом же лежали восемь отрезанных голов.

Эти головы были еще ужаснее трупов! Волосы ше­велились на голове...

Точно головы безумного царя Ииуйи, в которые он играл, как в бирюльки.

У большинства глаза были закрыты, но у некоторых открыты, и в них застыло выражение смертельного ужаса и смертельных мук.

Тусклый, хмурый свет из высокого оконца покойниц­кой падал на эту страшную груду мертвых тел.

¾ Ну, доктор, пора! Пожалуйте сюда! — пригла­сил меня великий сыщик.

Поверите ли, я был рад спрятаться даже за такое мрачное «прикрытие», лишь бы только не видеть этого зрелища.

По условному знаку в мертвецкую стали по одному впус­кать посетителей. Кого тут только не было, в этой пестрой, непрерыв­но тянущейся ленте публики! Это был живой, крайне разнообразный калейдо­скоп столичных типов. Начиная от нищенки и кончая расфранченными барыньками, любительницами, очевидно, сильных ощу­щений; начиная от последних простолюдинов и кончая денди в блестящих цилиндрах.

Они входили и почти все без исключения в ужасе отшатывались назад, особенно в первый момент.

¾ О, Господи! — в страхе шептали-шамкали вет­хие старушки, творя молитвы и крестя себя дрожащей рукой.

Были и такие посетители обоего пола, кото­рые с громким криком страха сию же секунду вылета­ли обратно, даже хорошенько еще ничего не разгля­дев.

С двумя дамами сделалось дурно: с одной — исте­рика, с другой — обморок. Их обеих подхватил и вы­вел сторож.

¾ И чего, дуры, лезут? — недовольно ворчал та­лантливейший сыщик.

Тут, кстати, не могу не упомянуть об одном воде­вильном, курьезном эпизоде, столь мало подходящем к этому страшному и мрачному месту.

В мертвецкую вошел какой-то хмурый, понурый мещанин. Он истово перекрестился и только соб­рался начать лицезрение этой «веселенькой» картины, как вдруг я, наступив на край гробовой крышки, по­терял равновесие и грянулся вместе с ней на пол.

Крик ужаса огласил покойницкую.

Мещанин с перекошенным от ужаса лицом выле­тел, как пуля, крича не своим голосом:

— Спасите!Спасите! Покойники летят, покойники!

Я быстро, еле удерживаясь от хохота, вскочил и пристроился, как и прежде.

¾ Это черт знает что такое, доктор! — начал мой друг шепотом строго распекать меня, хотя я отлично видел, что губы его трясутся от сдерживаемого смеха. — Ты, ба­тенька, не Бобчинский, который в «Ревизоре» влетает в комнату вместе с дверью. Эдак ты мне все дело мо­жешь испортить...

Продолжать шепот было невозможно, так как в это царство ужаса вошла новая посетительница.

Меня несколько удивило то обстоятельство, что, войдя, она не перекрестилась, как делали это все, а без тени страха и какого-либо смущения решитель­но подошла к трупам и головам.

Она стояла к нам вполоборота, так что мне был виден профиль ее лица.

Этот профиль был поразительно красив, как кра­сива была и вся ее роскошная фигура с высокой грудью. Среднего роста, одета она была в щегольской драповый полудипломат, в белом шелковом платке на голове.

Она несколько секунд простояла молча, не сводя взора с трупов и голов, потом вдруг быстрым движе­нием схватила одну из голов и приставила к обезглав­ленному туловищу.

Затем через несколько секунд она так же быстро сдернула мертвую голову и, положив ее на прежнее место, пошла к выходу.

Лишь только успела она перешагнуть порог, как Путилин быстрее молнии выскочил из своей мрачной засады, бросился к двери и закрыл ее на задвижку.

¾ Скорее, доктор, помоги мне расставить гробы на их прежнее место.

Я стал помогать ему.

¾ Ну, а теперь быстро в путь!

Он высоко поднял воротник шубы, так что лицо его не стало видно, и, отдернув задвижку, вышел из покойницкой.

¾ А как же ты врешь, что поодиночке пускают? — напустилась на сторожа вереница посетителей. — Аих вон там трое было.

Путилин быстро шел больничным двором, направ­ляясь к воротам. Я еле поспевал за ним.

Впереди мелькал белый платок.

¾ Чуть-чуть потише, — шепнул мне великий сыщик.

Когда платок скрылся в воротах, мы опять при­бавили шагу и вскоре вышли на тротуар 3-го про­спекта.

Тут на углу больничного здания, на тротуаре, стояла женщина в белом платке рядом с высоким, дюжим парнем в кожаной куртке и высокой бараш­ковой шапке. Они о чем-то оживленно и тихо говорили.

Когдамы поравнялись с ними, женщина присталь­но и долго поглядела на нас.

Потом, быстро подозвав ехавшего извозчика, они уселись в сани и скоро скрылись из наших глаз.

¾ Ну, и мы отправимся восвояси! — спокойно про­говорил Путилин.

В тот же день, под вечер, он приехал ко мне пере­одетый и загримированный под самого отпетого золото­ротца.

Обрядив и меня в ужасные отребья, он протянул серебряный портсигар.

¾ Эту вещь ты будешь продавать в «Хрустальном дворце», если понадобится.

¾ Где? — удивился я.

¾ Увидишь... — лаконично бросил он.

И вскоре действительно я увидел этот «великолепный» дворец.

В одном из флигелей большого дома в Тарасовом переулке, рядом с «Ершами», внизу в подвальном этаже висела крохотная грязная вывеска — «Закусоч­ная».

Когда мы подошли к обледенелым ступеням, веду­щим в это логовище, нам преградил дорогу какой-то негодяй с лицом настоящего каторжника.

¾ А как Богу молитесь? — сиплым голосом про­рычал он, подозрительно впиваясь в нас щелками своих узких, заплывших от пьянства глаз.

¾ По Ермилу-ножичку, по Фомушке-Фоме да по отвертке-куме! — быстро ответил бесстрашный сы­щик.

¾ А-а... — довольным тоном прорычал негодяй. — Много охулили1?

 

 

##1 Выгадать.

 

¾ Кисет с табаком да кошель с пятаком.

Путилин быстро спустился в подвал, я за ним. Когда мы вошли во внутрь этого диковинно­го логовища, я невольно попятился назад: таким от­вратительным зловонием ударило в лицо.

Несмотря на то что тут было очень много народа, холод стоял страшный. Ледяные сосульки висели на грязных окнах, снег искрился в углах этого воровского подвала. Только бесконечно меткий и злой юмор воров и мо­шенников мог придумать для этой страшной дыры та­кое название — «Хрустальный дворец»!

В первой конуре виднелось нечто вроде стойки с какой-то омерзительной снедью.

Во второй «комнате», очень большой, занимающей все пространство подвального помещения, шла целая эпическая комедия из жизни преступного Петербурга. Столов и стульев практически не было. Посереди­не стояла высокая бочка, опрокинутая вверх дном. Около нее стоял седой старик в продранной лисьей шубе с типичным лицом скопца. Вокруг него полукругом теснилась толпа столич­ной сволочи, то и дело разражаясь громовым пьяным хохотом.

¾ Кто еще найдет, что продать? Принимаю все, кроме девичьего целомудрия, как вещи, ровно ничего не стоящей... для меня, по крайней мере, почтенные дамы и кавалеры! — высоким, пискливо-бабьим голо­сом выкликал скопец-скупщик краденого.

¾ Ха-ха-ха! Ах, шут тебя дери! — заливалась сип­лыми голосами воровская братия «Хрустального дворца».

¾ А штаны примешь? — спросил кто-то.

¾ А в чем же к столбу пойдешь, миленький, ког­да кнутом стегать тебя будут? Что же тогда ты спус­тишь?..

Новый взрыв хохота прокатился по подвалу.

Но были и такие, которые с хмурым лицом подхо­дили и бросали на дно бочки серебряные, золотые и иные ценные вещи.

Высохшая рука страшного скопца быстро, цепко, с какой-то особой жадностью хватала вещь.

¾ Две канарейки, миленький...

¾ Обалдел, знать, старый мерин? — злобно свер­кал глазами продающий. — За такую вещь — и две канарейки?

¾ Как хочешь, — апатично отвечал скопец.

Я не спускал глаз с лица моего друга. Я видел, что он словно кого-то высматривает.

Вдруг еле заметная усмешка тронула концы его губ.

Я проследил за его взором и увидел высокого пар­ня в кожаной куртке и барашковой шапке.

«Где я видел этого молодчика? Что-то знако­мое...» — мелькает у меня в голове.

¾ А вы чего же стоите, миленькие? — вдруг повернулся к нам отвратительный старик-скопец. — Имеете что обменять на фальшивые государственные деньги, ибо настоящие-то фабрикуете только вы?

На нас сразу обратили внимание.

Не скажу, чтобы я почувствовал себя особенно приятно. Я знал, что, если заметят наш грим, нам не сдобровать или в лучшем случае придется выдер­жать жаркую схватку.

¾ Ну, ты, сударь-батюшка, Христос из Кипарисо­вого сада, нас не учи, какие у нас деньги. У нас-то деньги кровью достаются, не то что у тебя, обкорналого жеребца!

Глазки скопца засверкали бешенством, но зато эта фраза имела решительный успех среди «отвержен­ных».

¾ Ловко его! Молодчага! Так его, старого пса!..

Путилин швырнул на дно бочки серебряные часы.

¾ Не возьму! — резко взвизгнул скопец.

¾ А... а ежели в таком случае сумочку твою да на шарапа я пущу? Ась?

— О-го-го-го! — загрохотал подвал «Хрусталь­ного дворца».

Трясущимися от злобы руками старик схватил ча­сы и швырнул Путилину пять рублей.

Это была огромная цифра, попросту говоря — взятка. Старый негодяй испугался угрозы переодето­го сыщика и хотел его задобрить.

Когда мы выходили из страшного подвала, около дверей стоял парень в кожаной куртке. Он о чем-то тихо шептался с чернобородым золоторотцем.

¾ Так, стало, сегодня придешь туда?

¾ Приду...

¾ Упомни: «Расста...»

В эту секунду он заметил нас и сразу смолк. На девятый день, после довольно обширной про­гулки, навестив чуть не двенадцать больных, я, уста­лый, сидел перед горящим камином. Мысль о моем друге Путилине неотступно преследовала меня. Я ду­мал об этом таинственном отрезании одиннадцати го­лов. Все трупы вместе с полицейским врачом исследо­вал и я. Меня поразила одна особенность: все один­надцать людей были обезглавлены одним способом: сначала нож втыкался острием в сонную артерию, а затем сильным и ловким движением производился дьявольский «кружный пояс», благодаря которому го­лова отделялась от туловища.

Утомленный этими страшными бессонными ноча­ми и дневной практикой, я, согретый огоньком камина, задремал. Это был не сон, а так, какое-то кошмарное забытье. Рисовались голые трупы, кровь, отрезанные головы.

Громкий звонок вывел меня из состояния этого полубреда, полукошмара. Я вздрогнул и вскочил с кресла. Передо мной стоял мой лакей.

¾ Что такое?

¾ Так что, барин, какая-то компания подъехала на тройке. Важный, но хмельной купчик молодой же­лает вас видеть, — доложил он мне.

¾ Пусть войдет!

Дверь моего кабинета распахнулась. На пороге в роскошной собольей шубе, отороченной бобрами, стоял красавец — молодой купчик. Сзади него во фраке со значками вытянулись два лакея в летних пальто.

¾ Что вам угодно? — направился я к собольей шубе.

Лицо красавца-купчика осветилось веселой улыб­кой.

¾ Помощь нам подать, господин доктор!

¾ Позвольте, господа, в чем дело? Кто из вас бо­лен? Почему вы все трое ввалились в мой кабинет? Там есть приемная.

Какой-то леденящий ужас и страх под влиянием кошмарного забытья охватили меня.

¾ Не узнаешь? — подошел ко мне вплотную куп­чик в собольей шубе.

¾ Позвольте... Кто вы?.. Я вас не знаю...

¾ Будто бы? Неужели ты, Иван Николаевич, не знаешь, что на свете появляются материализованные духи?

Я обомлел.

¾ Кто такой, сударь, вы будете?

Саркастический хохот пронесся по моему кабинету.

¾ Я-то кто? А Ивана Дмитриевича Путилина знаешь?

¾ Как?!! Ты?!!

¾ Я. Собственной своей персоной, дружище! До­вольно заниматься маскарадом. Едем. Ты, конечно, не откажешься присутствовать при том, как будут сни­мать «двенадцатую голову», а именно голову с туло­вища твоего друга?

Затем, переменив шутливый тон на серьезный, он тихо мне проговорил:

¾ Захвати с собой хирургический набор и все во­обще, что требуется для оказания первой помощи. Я боюсь, что дело будет жаркое.

Через несколько секунд мы находились уже в тройке. Пошевни1 были покрыты красным бархатом.

 

 

##1 Широкие крестьянские сани, розвальни.

 

¾ Хорошо загримировался? — смеясь, тихо обра­тился ко мне Путилин.

¾ Чудесно! — искренно вырвалось у меня. — Но, ради Бога, скажи, куда мы едем?

Наступила долгая пауза. Мой друг что-то сосредо­точенно чертил пальцем по заиндевевшим крыльям пошевней-саней.

¾ Прости, ты о чем-то меня спрашивал? — словно пробуждаясь после долгого сна, спросил он меня.

¾ Куда мы едем, Иван Дмитриевич?

¾ Ах, куда мы едем? Довольно далеко... может быть, на тот свет. Предупреждаю тебя, если ты бо­ишься, сойди, пока есть время. Потом при неуспехе поздно будет. Ты веришь в меня?

¾ Верю! — вырвалось восторженно у меня.

¾ Так о чем же ты спрашиваешь?

¾ Неужели ты напал на верный след? — спросил я моего друга.

¾ Тс-с! И уши лошадиные имеют уши! — тихо рассмеялся Путилин.

¾ Но-но-о-о, ми-лы-е-е! — лихо гаркнул ямщик, пристав с облучка.

ЧУТЬ НЕ НА ТОТ СВЕТ

Чем дальше, тем местность, которой мы ехали, ста­новилась все глуше и глуше. Огромный гранитный го­род остался далеко позади нас. Потянулись какие-то пустыри, огороды. Изредка мелькали огоньки маленьких домиков.

¾ Это агенты? — указал я глазами на двух офи­циантов во фраках.

¾ Конечно, — тихо рассмеялся Путилин. — Теперь слушай меня внимательно. Мы едем в кабачок-трактир «Расставанье». Я богатый загулявший куп­чик. Эти агенты — лакеи ресторана Бореля, сопровож­дающие меня как важного клиента их дома. Я не уп­латил по крупному счету. Я кучу. У меня десятки ты­сяч в кармане. Лакеи это знают и хотят поживиться. Ты — шулер.

¾ Благодарю покорно! — расхохотался я.

¾ Тс-с! Ты в этом грязном притоне будешь пред­лагать мне играть. Вынешь карты. Я выну деньги. А потом... а потом ты увидишь, что из этого выйдет. На, держи колоду карт.

¾ Но ведь это безумно смелая игра! — вырвалось у меня.

¾ Другого исхода нет. Ты знаешь меня: я никогда не отступаю ни перед какой опасностью. Я или выиг­раю, или проиграю это дело!

На углу двух дорог, с начала одной из которых виднелся пролесок, стоял двухэтажный деревянный домик, ярко освещенный.

¾ Ну-ну-у, милые, тпр-ру! — дико взвизгнул, ух­нул и гаркнул ямщик.

Сани тихо подкатили к трактиру, над подъездом которого вывеска гласила: Трактир «Расставанье».

Громкий звон бубенчиков и лихой окрик ямщика, очевидно, были услышаны в мрачном притоне, о кото­ром давно уже ходила недобрая слава.

Дверь отворилась, из нее вырвались клубы белого пара.

Я быстро взглянул на Путилина и не узнал его. Моментально все лицо его преобразилось. Пьяная, глупая улыбка расплылась по лицу, и он сильно кач­нулся всем телом в мою сторону.

¾ Ваше сиятельство, купец хороший, приеха­ли! — отстегивая полость троечных саней, громко воз­гласил ямщик.

В ту же минуту «лакеи» бросились высаживать «его сиятельство».

¾ Кто такой будет? — подозрительно поглядывая узкими щелками глаз, прохрипел высокий рыжий трактирщик, типичный целовальник былых времен.

¾ Ха-а-ароший гость! — чмокнул языком ямщик. Один из «официантов» юрко подлетел к рыжему трактирщику.

¾ От «Бореля» мы. Они-с — первеющий миллио­нер. Захмелели малость... ну, и того, по счету забыли уплатить. Мы решили их прокатить, авось очухаются, денежки с лихвой нам заплатят. А только скажите, хозяин, у вас насчет карманного баловства не практи­куется? Потому — деньги ба-а-а-льшие при нем име­ются... В случае чего нам в ответе придется быть.

¾ Не боись, не съедим, — усмехнулся рыжий трактирщик, — и тебе еще с лихвой останется...

¾ Хи-хи-хи!.. Сразу видать образованного чело­века! — восторженно хихикнул «лакей» от «Бореля».

¾ А это кто сним рядышком сидит? — ткнул пер­стом по моему направлению негодяй.

¾ А так, примерно сказать, лизоблюд. Около их увивается. А коли говорить откровенно — так шулер. Он, шут его дери, ловко из семерки туза делает!

Путилин тихо мне шепнул:

¾ Да выводи же меня из саней…

¾ Mon bon! Ардальоша! Да очнись же! — громко начал я, расталкивая Путилина.

¾ А? Что?.. — глупо хлопал он глазами.

¾ Помоги ему! — важно процедил содержатель «Расставанья», подталкивая лакея. Но другой «лакей» уже спешил мне на помощь.

¾ Пшли прочь! — нагло заявил он мне. — Обо­брали купца хорошего на сорок тысяч, а теперь слад­ко поете: «Ардальоша, Ардальоша!» Без вас выса­дим!..

Путилина поволокли из саней. Он, качнувшись несколько раз, вдруг обратился к рыжему трактир­щику:

¾ А... а шампанское есть у тебя, дурак?

¾ Так точно-с, ваше сиятельство, имеется для име­нитых гостей, — поспешно ответил негодяй.

До сих пор, господа, я не могу забыть той страш­ной усмешки, которая искривила лицо этого рыже­го негодяя. Клянусь, это была улыбка самого дья­вола! «Что будет? Что будет? Ведь мы идем на верную смерть!» — пронеслось у меня в голове.