Основные темы её творчества.

Вся поэзия Марины Цветаевой – это безграничный внутренний мир, мир души, творчества, судьбы.

Писала стихи с 6-ти лет по-русски, по-французски, по-немецки.

В 18 лет – «Вечерний альбом».

1. Тема творчества и судьбы поэта.

Своё кредо – утверждение собственной непохожести и самодостаточности. Сборник был замечен В.Брюсовым, Н. Гумилёвым, М.Волошиным.

Позднее скажет: «Поэт слышит только своё, видит только своё, знает только своё». В этих словах – высшая правда поэта: его право на неподкупность лиры, на поэтическую честность.

Поэт, по мысли М. Цветаевой, – «странная особь человеческая»: живёт с обнажённым сердцем и не умеет легко управляться с земным порядком вещей; это личность, наделённая безмерной творческой силой, чаще всего он – эталон настоящего человека.

Внутренняя тема ранней лирики – в стихотворении «Ребёнок, обречённый быть поэтом» – у него своя правда, отделённая от мира взрослых. Основной дар поэта – исключительная способность к любви.

Поэт – «очевидец всех времён в истории»: стихи «А.Блоку», «А.Ахматовой»; цикл «Стихи к Пушкину». Главное для неё – жизнь в собственных стихах:

Чтоб под камнем что-то дрогнуло,

Мне ж – призвание как плеть –

Меж стенания надгробного

Долг повелевает – петь.

Ибо раз голос тебе, поэт,

Дан, остальное – взято.

 

1. Одиночество.

В юности, молодости Марины – тоска по заботе со стороны родных, жажда быть нужной и страдание от ненужности. Лирическая героиня одинока от несбывшейся любви или дружбы, одинока как поэт, противостоящий миру: «Ученик»(1921г).

Не находя себя в реальности, уходила в себя: «Вся моя жизнь – роман с собственной душой».

Этой теме посвящены «Роландов Рог» (1921), «Душа»(1923), «Душа и имя»(1911). Ей неуютно в современности: время её души – безвозвратно ушедшие эпохи. Её душа рвётся к небесному дому: «Хвала времени»(1923), «Новогоднее»(1927): Дай мне руку на весь тот свет,

Здесь мои обе заняты…

Запись в Дневнике: «Я ближе всех к мёртвому…, может быть, потому, что легче всех пойду, (пошла бы) в Туда! в Там! Домой!»

Смерть для неё – не стена, не рубеж: «Нет этой стены: живой – мёртвый, был – есть».

За несколько месяцев до смерти Цветаева в одном из своих стихов воскликнет:

И – гроба нет! Разлуки – нет!

Тема Родины.

Родившись в Москве, Марина Ивановна ощущала себя детищем города.

Цикл: «Стихи о Москве».

1916-1917гг. – её восприятие революции – сложное, противоречивое; «Сегодня ночью я одна в ночи», «Белое солнце и низкие, низкие тучи» (это не плач, но и не злоба):

 

Чем прогневили тебя эти серые хаты, –

Господи! – и для чего стольким простреливать грудь…

Поезд прошёл, и завыли, завыли солдаты,

И запылил, запылил отступающий путь…

На чужбине (1922-1939 – Берлин, Прага, Париж – жизнь в пригороде: в столицах дорого) трагизм тоски по Родине усиливается:

Той России – нету,

Как и той меня.

Символ России для Цветаевой – рябина:

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья,

Я родилась…

Запись в «Дневнике»(1930): «Моя неудача в эмиграции в том, что я не эмигрант, что я по духу – там, оттуда…»

«Тоска по Родине»(1934):

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И всё равно, и всё едино.

Но если по дороге куст

Встаёт, особенно рябина…

 

Она не могла не вернуться, потому что не могла жить вне своего народа, вне русского языка. Она не надеялась найти «домашний уют», но искала дом для сына, дом для стихов, а обрела ироничное неприятие и эвакуацию, беды и гибель:

И это всё, что лестью и мольбой

Я выпросила у счастливых.

И это всё, что я возьму с собой

В край целований молчаливых…

 

Тема любви.

1912год – сборник «Волшебный фонарь»: впервые появляется эта тема.

ЛЮБОВЬ в творчестве Цветаевой многолика; в ней дружба, материнство, снисхождение, презрение, ревность, гордыня; причём любовь у неё изначально обречена на разлуку:

Увозят милых корабли,

Уводит их дорога белая…

И стон стоит вдоль всей земли:

«Мой милый, что тебе я сделала?..»

Цветаева требовала достоинства в любви и достоинства при расставании:

И слёзы ей – вода и кровь –

Вода, – в крови, в слезах умылася!

Не мать, а мачеха – Любовь:

Не ждите ни суда, ни милости!

 

Удивительно отношение Цветаевой к Пушкину: она его любит, ревнует, спорит с ним, как с живым человеком. В ответ на пушкинское:

Тьмы истин нам дороже

Нас возвышающий обман –

она пишет: «Нет низких истин и высоких обманов, есть только низкие обманы и высокие истины».

У Цветаевой женская любящая душа – это не только хрупкая свеча, не только прозрачный ручеёк, созданный для того, чтобы в нём отражался мужчина, но и пожар, перекидывающий огонь с одного дома на другой.

 

Самостоятельная работа:

составить тезисный план по биографии и творчеству поэта

- подготовить сообщение о творчестве М.И.Цветаевой; об основных темах её лирики;

- читать выразительно и уметь дать краткий анализ стихам М.И.Цветаевой

ФУТУРИЗМ

(от латинского futurum - будущее) – одно из основных авангардистских течений в европейском искусстве начала XX века, получившее большее развитие в Италии и России. Идеи футуризма, формировавшиеся, прежде всего в пространственных искусствах (скульптура), нашли выражение в литературе, театре, музыке, кинематографе, а так же искусствоведении или литературоведении.

Первая декларация – «Манифест футуризма» 1909 г.

Основные признаки:

1. Разрыв с традиционной культурой, утверждение эстетики современной урбанистической цивилизации с ее динамикой, безличностью и аморализмом.
2. Стремление передать фиксируемый сознанием «человека толпы» хаотический пульс техничной «интенсивной жизни», мгновенной смены событий-переживаний.
3. Для итальянских футуристов были характерны не только эстетическая агрессия и эпатаж консервативного вкуса, но и вообще культ силы, апологии войны как «гигиены мира», что впоследствии привело некоторых из них в лагерь Муссолини.

 

Русский футуризм возник независимо от итальянского и, как самобытное художественное явление, имел с ним мало общего. История русского футуризма складывалась из сложного взаимодействия и борьбы четырех основных группировок:

а) «Гилея» (кубофутуристы) – В.В. Хлебников, Д.Д. и Н.Д. Бурлюки, В.В. Каменский, Е.Г. Гуро, В.В. Маяковский, А.Е. Крученых, Б.К. Лифшиц;

б) «Ассоциация эгофутуристов» - И. Северянин, И.В. Игнатьев, К.К. Олимов, В.Г. Гнедов;

в) «Мезонин поэзии» - Хрисанф, В.Г. Шершеневич, Р. Ивнев и др.;

г ) «Центрифуга» - С.П. Бобров, Б.Л. Пастернак, Н.Н. Асеев, К.А. Большаков и др.

Самой ранней и наиболее радикальной была «Гилея», участники которой в многочисленных сборниках («Садок судей»-1910; «Пощечина общественному вкусу»-1912; «Дохлая луна»-1913 и др.) и выступлениях, часто с представителями других группировок, преимущественно и определяли «лицо футуризма».

Общая основа движения – стихийное ощущение «неизбежности крушения старья» (Маяковский) и стремление предвосхитить, осознать через искусство грядущий «мировой переворот» и рождение «нового человечества». Художественное творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы, которая через творческую волю человека создает «новый мир», сегодняшний, железный (К.С. Малевич). Отсюда – разрушение условий системы литературных жанров и стилей, возвращение к фольклорно-мифологическим первоначалам, когда язык «был частью природы» (Хлебников). На базе живого разговорного языка футуристы разрабатывали творческий стих, фонетическую рифму, настаивали на неограниченном словотворчестве и «словоновшестве» вплоть до изобретения новых диалектов, экспериментировали с языковой графикой (т.е. вводили в свои произведения художественные эксперименты со шрифтами и др. знаками), предельно расширяя диапазон литературного языка.

Некоторые послереволюционные литературные группировки («Искусство коммуны», дальневосточное «творчество», тифлисский «41 градус», «ЛЕФ» и др.) генетически были связаны с футуризмом, однако собственная его история в России исчерпывается предреволюционным десятилетием.

ВЕЛИМИР ХЛЕБНИКОВ

(1885-1922)

ЗАКЛЯТИЕ СМЕХОМ (1910)

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно.

О, засмейтесь усмеятельно!

О, рассмешищ надсмеятельных – смех усмейных смехачей!

О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!

Смейево, смейево,

Усмей, осмей, смешики, смешики,

Смеюнчики, смеюнчики.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

 

БЛИЗКИМ (1905)

Нет, я не ваш! Мне чужды цели ваши,

Мне странен ваш неокрылённый крик,

Но в шумном круге к вашей общей чаше

И я б, как верный, клятвенно приник!

Где вы – гроза, губящая стихия,

Я – голос ваш, я вашим хмелем пьян,

Зову крушить устои вековые,

Творить простор для будущих семян.

 

Где вы – как Рок, не знающий пощады,

Я – ваш трубач, ваш знаменосец я,

Зову на приступ, с боя брать преграды,

К святой земле, к свободе бытия!

 

Но там, где вы кричите мне: «Не боле!»

Но там, где вы поёте песнь побед,

Я вижу новый бой во имя новой воли!

Ломать – я буду с вами! Строить – нет!

 

СУМЕРКИ (1906)

Горят электричеством луны

На выгнутых, длинных стеблях;

Звенят телеграфные струны

В незримых и нежных руках;

 

Круги циферблатов янтарных

Волшебно зажглись над толпой,

И жаждущих плит тротуарных

Коснулся прохладный покой.

 

Под сенью пленительно-зыбкой

Притих отуманенный сквер,

И вечер целует с улыбкой

В глаза – проходящих гетер.

 

Как звуки тихие клавира-

Далёкие ропоты дня….

О, сумерки! Милостью мира

Опять упоите меня!

 

М.А.ВРУБЕЛЮ (9 января 1906)

От жизни лживой и известной

Тебя мечта твоя влечёт

В простор лазурности небесной

Иль в глубину сапфирных вод.

 

Нам недоступны, нам незримы,

Меж сонмов вопиющих сил

К тебе нисходят серафимы

В сияньи многоцветных крыл.

 

Из теремов страны кристальной,

Покорны сказочной судьбе,

Глядят лукаво и печально

Наяды, верные тебе.

 

И в час на огненном закате,

Меж гор предвечных видел ты,

Как дух величий и проклятий

Упал в провалы с высоты.

 

И там, в торжественной пустыне,

Лишь ты постигнул до конца

Простёртых крыльев блеск павлиний

И скорбь эдемского лица.

 

КУЗНЕЧИК (1908-1909)

Крылышкуя золотописьмом

Тончайших жил,

Кузнечик в кузов пуза уложил

Прибрежных много трав и вер.

«Пинь, пинь, пинь» - тарарахнул зинзивер.

О,лебедиво!

О, озари!

 

*** (1908-1909)

Бобэоби пелись губы,

Вээоми пелись взоры,

Пиээо пелись брови,

Лиэээо – пелся облик,

Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.

Так на холсте каких-то соответствий

Вне протяжения жило лицо.

 

*** (1911)

Слоны бились бивнями так,

Что казались белым камнем

Под рукой художника.

Олени заплетались рогами так,

Что, казалось, их соединял старинный брак

С взаимными увлечениями и взаимной неверностью.

Реки впивались в море так,

Что казалось: рука одного душит шею другого.

*** (1912)

Когда умирают кони – дышат,

Когда умирают травы – сохнут.

Когда умирают солнца – они гаснут,

Когда умирают люди – поют песни.

*** (1915)

Усадьба ночью – чингисхань!

Шумит, синие берёзы.

Заря ночная, заратустрь!

А небо синее, моцарть!

И, сумрак облака, будь Гойя!

Ты ночью, облако, роопсь!

Но смерч улыбок пролетел лишь,

Когтями криков хохоча,

Тогда я видел палача

И озирал ночную, смел, тишь.

И вас я вызвал, смелоликих,

вернул утопленниц из рек.

«Их незабудка громче крика»,-

Ночному парусу изрёк.

Ещё плеснула сутки ось,

Идёт вечерняя громада,

Мне снилась девушка-лосось

В волнах ночного водопада.

Пусть сосны бурей омамаены

И тучи движутся Батыя,

Идут слова, молчаний Каины, -

И эти падают святые.

И тяжкой походкой на каменный бал

С дружиною шёл голубой Газдрубал.

 

*** (12 апреля 1917)

Свобода приходит нагая,

Бросая на сердце цветы,

И мы, с нею в ногу шагая.

Беседуем с небом на ты.

Мы, воины, строго ударим

Рукой по суровым счетам:

 

Да будет народ государем

Всегда, навсегда, здесь и там!

Пусть девы споют у оконца,

Меж песен о древнем походе,

О верноподданном Солнца –

Самодержавном народе.

 

ДАВИД БУРЛЮК

(1882-1967)

 

*** (1913)

Каждый молод, молод, молод,

В животе чертовский голод,

Так идите же за мной,

За моей спиной!

 

Я бросаю гордый клич,

Этот краткий спич!

Будем кушать камни, травы,

Сладость, горечь и отравы,

 

Будем лопать пустоту,

Глубину и высоту,

Птиц, зверей, чудовищ, рыб,

Ветер, глины, соль и зыбь!

 

Каждый молод, молод, молод,

в животе чертовский голод,

всё, что встретим по пути,

может в пищу нам идти.

 

Ушёл и бросил беглый взгляд

Неуловимого значенья,

И смутно скрылся зад

Им зарождённого влеченья,

Проткнулась тощая стезя,

И заколдованные злаки

Лишь рвутся следом, егозя,

Воспоминанья раки.

 

НИКОЛАЙ АСЕЕВ

(1889-1963)

 

ФАНТАСМАГОРИЯ (1913)

Летаргией бульварного вальса

Усыпленные лица подёрнув,

В электрическом небе качался

Повернувшийся солнечный жернов;

Покивали, грустя, манекены

Головами на тайные стражи;

Опрокинулись тучами стены,

Звёзды стали, стеная, в витражи;

Над тоскующей каменной плотью,

Простремглавив земное круженье,

Магистралью на бесповоротье

Облаками гремело забвенье;

Под бичами крепчающей стужи

Коченел бледный знак Фаренгейта,

И безумную песенку ту же

Выводила полночная флейта.

 

Проверь себя!