Поговорив о высшей ценности, Заратустра умолк на минуту, с любовью глядя на учеников.

Когда произнесено нечто значительное, за ним необхо­димо должно последовать молчание. Эта тишина делает сказанное глубже, значительнее, существеннее.

И тут Заратустра умолк на минуту. Мастера - не ора­торы. Они не занимаются специально ораторским искус­ством, они пытаются передать свой опыт ученикам. Поэтому они пользуются словами, а также - тишиной без­молвия. И гораздо чаще истину нужно искать в этих про­межутках, когда они умолкают.

Когда вы услышали важную истину и Мастер умолк, внезапно слова исчезают и ваше сердце наполняется при­сутствием Мастера. В эти мгновения тишины проявляется нечто такое, что никто никогда не мог и не сможет сказать. Такая передача возможна лишь тогда, когда Мастер мол­чит и ученики безмолвны. Там, где сливаются две тишины, вы переживаете высшую ценность; вы переживаете любовь.

И тут Заратустра умолк на минуту, с любовью глядя на учеников. В этой тишине была одна только любовь, излу­чающаяся от Мастера и проникающая в сердца учеников. Ничего не было сказано, но все стало понятно. И он был счастлив и смотрел на учеников с любовью, ибо эта тиши­на не была пустой; ученики смогли принять ее, они стали беременны ею.

Потом продолжил он речь свою и голос его изменился. Как раз перед тем, как умолкнуть, он говорил о высшей ценности и ее качествах. Это было больше философское рассуждение, более вербальное, больше из мира слов - но теперь его голос меняется. Он говорит не с безымянной толпой, он говорит с теми, кто любит его; он говорит с те­ми, кто может молчать вместе с ним, кто может находиться вместе с ним в состоянии медитации.

Теперь в его словах и голосе происходит перемена - они больше не сухи, они становятся более сочными; это не фи­лософия, они становятся поэтичнее. Он не должен ничего доказывать этим ученикам; он дал им само переживание.

Теперь он может говорить с ними без доказательств, без логики. Теперь он свободен, быть даже иррациональным - поскольку все великое в жизни иррационально. И ему не­обычайно приятно.

Возможно, Мастер даже больше нуждается в ученике, чем ученик в Мастере. Ученик бредет в потемках, он пуст, он не обременен. Мастер переполнен; он хочет поделиться и торопится найти тех, кто способен быть принимающим, открытым - кто способен к общению.

Оставайтесь верны земле. Это один из основных прин­ципов Заратустры, он против всех религий. Они говорят: «Оставайтесь верны небесам; оставайтесь верны Богу, ко­торый там, высоко за облаками». Заратустра настаивает: Оставайтесь верны земле, братья мои, со всем могуществом добродетели вашей! - со своей любовью. Любите землю. Сажайте в землю семена любви.

Вопрос для вас не в том, чтобы попасть в некий рай на небесах. Вопрос, наоборот, в том, как превратить эту зем­лю в рай. Для этого есть все возможности. Стоит только пробудить потенциал земли, потенциал живущих на земле людей, и никаких разговоров о каких-то там небесах, рае и Боге не будет. Человек может стать совершенным, самодо­статочным.

Эта земля - наш дом, наша мать; вот почему он назы­вает учеников «братья мои». Ни Кришна, ни Мухаммед, ни Моисей, ни Будда никогда не называли учеников «мои братья». Они были далекими, святыми людьми, а вы были где-то далеко внизу, земные, мирские. Какие могут быть отношения между ними и вами? Уж конечно, не братские.

Ваша дарящая любовь и познание, да послужат они смыс­лу земли! Земля ищет собственный смысл через вас. Вы - наиболее высоко развитая часть земли. Думали ли вы ког­да-нибудь? Ваше тело - земля, ваш мозг - земля, ваше сердце - земля. Вы - высшее цветение, великая метаморфо­за. Кажется, нет никакой связи между землей и вашими глазами, однако ваши глаза есть не что иное, как глаза земли. Это попытка земли видеть. Ваши уши - усилие зем­ли услышать музыку.

Ваша дарящая любовь и познание, да послужат они смыс­лу земли! Так прошу я и заклинаю вас.

Сотни раз уже пытались вырваться и заблуждались дух и добродетель. Да, человек и был их попыткой вырваться! О, сколько невежества и заблуждений стало в нас плотью!

Одно это утверждение: Да, человек был экспериментом, - делает Заратустру одним из величайших ученых в области внутреннего бытия. Человек - не завершенная сущность; человек - это становление. Вы видите деревья - это сущ­ности, они следуют фиксированной программе. Они про­живут определенное количество времени, каждую весну они будут приносить листья и плоды - в них все определе­но. Они только становятся старше, они не растут.

То же самое и животные: они стареют. Только в челове­ке есть отличие: он может стариться, как деревья и живот­ные, или расти - в сознательности, в любви, в благодарности, и может дать земле тот смысл, который она ищет... в поисках смысла она возвысилась до человека.

Но сотни раз уносились прочь, и сбивались с пути и дух и добродетель. И причина того, что эти эксперименты закан­чивались неудачно, в том, что никто не знал: мы - экспе­римент земли. Все религии начали отрекаться от земли, и именно здесь они свернули не в ту сторону. Они были сы­новьями и дочерьми земли, и они начали отрекаться от земли; а ведь именно земля вывела их на этот уровень жиз­ни и сознания. Заратустра хочет, чтобы вы оставались вер­ными земле, чтобы этот эксперимент не мог зайти в тупик.

Не только разум тысячелетий, но и безумие их прояв­ляется в нас. Мы получили в наследство не только разум миллионов прошедших лет. Мы унаследовали также и без­умие тысячелетий.

Все неправильное за миллионы лет тоже перешло к нам в наследство. И нужна большая бдительность, чтобы от­обрать все неверное в традициях, ортодоксиях, религиях прошлого и выявить точку, от которой эти эксперименты сворачивают в неверную сторону. Нельзя слепо следовать этим путям, иначе вы тоже уйдете не туда.

Опасно быть наследником, потому что вы получаете в наследство все что угодно: и рациональность, и безумие; и успех, и неудачи. И сложность в том, что успехи редки, а неудач множество. Нормальность очень редкостна, а без­умие очень обычно. Почти на девяносто девять процентов ваше наследство ненормально. Именно из-за этого наслед­ства человечество остается несчастным, не может освобо­диться от древнего рабства - ведь оно считает, что это - наше наследство, рабство - наше наследство. Цепи стали украшениями, а тюрьмы - нашим домом.