Рафаэль Лоран Бассет (Глава 6)

 

Через несколько дней после шторма, когда Виолетта впервые предупредила Рафаэля о странной энергии в океане, он спустился к берегу вместе с другими Кинжалами. Небольшая толпа собралась возле трупов балир, перешептываясь и что-то бормоча. Несколько детей играют возле тел, подталкивая друг друга прикоснуться к гниющей коже, повизгивая от размеров созданий. Океан продолжает врезаться волнами в тела, тщетно пытаясь утащить их обратно в воду.

 

- Необычно, - говорит Люцента Рафаэлю, когда они спускаются по камням к песчаному берегу. - Но не неслыханно. Бельдайн и раньше видел массовые выбрасывания. Причиной этому может быть что-угодно — потепление или похолодание воды, скудный год для мигрирующих рыб, шторм. Возможно, здесь то же самое. Простое изменение приливов.

 

Рафаэль тянет рукава, пряча в них свои руки и смотрит на детей, бегающих вокруг тел. Простой шторм или смена течения не могут объяснить энергию, которую он чувствовал из океана прошлой ночью, поднявшуюся с кровати Виолетту, удушье, которое он чувствовал. Нет, причина не в природных явлениях. Есть какой-то яд, просачивающийся в мир. Где-то есть трещина, разрыв привычного порядка вещей.

 

Жуткая энергия задерживается, но Рафаэль не может объяснить этого тому, кто не ощущает ее. Его взгляд задерживается на воде. Он не спал, провел всю ночь за письменным столом, рылся в каких-то сохраненных им бумагах с записями, пытался решить эту головоломку.

 

Люцента выглядит так, будто с трудом пытается скрыть боль в ее костях.

 

- Некоторые жители говорят, что подобное происходит даже вдоль побережья Дамаккан. - Она нашла удобное место среди камней и села. -

Видимо, это происходит не только здесь.

 

Рафаэль оставляет Люценту и спускаются к краю воды. Он закатил рукав и погрузил флягу в прибой, позволяя наполниться. Прикосновение к океану заставляет желудок сжаться так же сильно, как это было в ночь шторма.

 

 

Когда фляга наполняется, Рафаэль спешит выйти из воды, стряхивая ядовитые прикосновения океана.

 

- Ты бледен, как бельдийский мальчишка, - вскликивает Мишель, когда Рафаэль доходит до него.

 

Раффаэль сжимает флягу обеими руками и идет обратно к замку.

 

- Я буду у себя в кабинете, - отвечает он.

 

Когда он возвращается в свои покои, он выливает содержимое фляги в чистый стакан, затем ставит его на стол под свет из окна. Он открывает ящики стола и достает несколько драгоценных камней. Эти же самые камни он использовал тестируя других членов Кинжала, на Энцо и Люценте, Мишеле и Джемме. На Виолетте. На Аделине.

 

Рафаэль аккуратно раскладывает камни вокруг воды из океана. Затем он отходит назад и наблюдает за происходящим. Он тянется к камням нитями своей энергии, ища подсказку, уговаривая камни ответить.

 

Сначала ничего не происходит.

 

Затем, медленно, очень медленно несколько камней начинают пылать изнутри, загораются не солнечным светом, а чем-то другим. Рафаэль тянет за нити энергии так же, как он делал это, тестируя новую Элиту, он концентрируется и хмурит брови. Цвета мигают изнутри, то потухают, то сверкают вновь. Воздух искрится.

 

Ночной камень. Янтарь. Лунный камень.

 

Раффаэль смотрии на три светящихся камня. Ночной камень — ангел Страха. Янтарь — ангел Ярости. Лунный камень — святая Моритас.

 

Независимо от местонахождения, Рафаэль чувствует себя в океане. Прикосновение Преисподни, бессмертная энергия богини Смерти и её дочерей. Рафаэль хмурится еще больше, когда идет к столу и вглядывается в воду в стакане. Чистая, сияющая светом, но за ней — призрак смерти во плоти. Неудивительно, что энергия ощущается так неправильно.

 

Подземный мир просачивается в мир живых.

Рафаэль трясет головой. Как такое возможно? Царство богов не соприкасалось с человеческим миром — бессмертию не место в смертном мире. Единственная связь между магией богов и миром живых — лишь драгоценные камни, вялые остатки того, к чему прикасались руки бессмертных богов, когда они создавали мир.

 

И Молодая Элита, добавил сам Рафаэль, его сердцебиение участилось. И наши богоподобные силы.

Даже стоя здесь, отворачиваясь от этой загадки снова и снова, он обнаруживает, что смотрит в сторону камеры Энцо, где задержался призрак его принца, после того, как его вытянули из Преисподни. После того, как вырвали из Подземного мира.

Молодая Элита, вырванная из бессмертного царства и брошенная к смертным.

Глаза Рафаэля округлились. Подарок королевы Мэв, воскрешение Тристана и Энцо... может ли это быть причиной всего этого?

 

Он идет к своим сундукам и вытаскивает несколько книг, раскладывая их в ненадежную кучу на столе. Его дыхание становится редким. Он представляет воскрешение снова и снова — ночь во время шторма на арене Эстенции, появление Аделины под маской Мэв, скрытой под капюшоном мантии, взрыв темной энергии, которую он почувствовал в воде арены, пришедшая откуда-то из потустороннего места. Он думает об уходящем из глаз Энцо свете.

 

Прежде, богиня Смерти наказала целые армии, взяла реванш над принцами и королями, что стали слишком высокомерны перед лицом верной смерти. Но что случиться, если Молодая Элита, смертное тело, обреченное повелевать силами богов, один из самых сильных в Элите, которого Рафаэль когда-либо встречал, был забран из её царства? Сможет ли это разорвать материю между живым и мертвым?

 

Рафаэль читал до поздней ночи. Он игнорировал все стуки в дверь весь день, но сейчас это прекратилось. Вокруг него разложены книги, многочисленные тома мифов и историй, математики и науки. Каждый раз, когда он переворачивает страницу, свеча на столе мерцает, будто собирается погаснуть. Он ищет конкретный миф — единственное время,

 

 

когда бессмертный мир прикоснулся со смертным, единственный миф, о котором он слышал.

 

Наконец, он находит его. Лаэтес. Ангел Радости. Рафаэль замедляется и читает вслух, шепча каждое слово.

 

- Лаэтес, - бормочет он, - ангел Радости, самое драгоценное и любимое дитя богов. Возлюбленное настолько, что он стал таким высокомерным, считая, что лишь он один достоин восхваления. Его брат Денариус, ангел Жадности, вскипел в обиде от этого. Одной ночью Денариус скинул Лаэтеса с небес, обрекая его ходить по миру, как человек, сотню лет. Ангел Радости упал со света небес через тьму ночи в смертный мир. Содрогания от его падения рябью послались через всю землю, но потребовалось больше сотни лет, прежде чем последствия воплотились. В мире появился дисбаланс, яд бессмертия прикоснулся к смертным.

 

Голос Рафаэля утих. Он прочитал это снова. В мире появился дисбаланс.

Яд бессмертия прикоснулся к смертным. Его палец двинулся вниз страницы, быстро скользя к концу истории.

 

-... доколе Лаэтес может смотреть вверх, в небеса, с места, где боги коснулись земли, и ступить туда снова с благословением каждого из богов.

 

Он подумал о кровавой лихорадке, волнах чумы, которые породили Элиту.

Кровавая лихорадка. Раскол между мирами. Эти бедствия стали следствием встречи бессмертного и смертного — последствия падение Лаэтеса. Он подумал о силах Элиты. Об Энцо, возвращенного в смертный мир после посещения царства бессмертных.

 

Как он не увидел этого раньше? Как не увидел эту связь до этого момента?

До того, как яд в океане дал ему подсказку?

 

- Виолетта, - пробормотал Раффаэль, поднимаясь со стула. Она поймет — она первая почувствовала яд в океане. Он накинул верхнюю одежду и поспешил к двери. На ходу он подумал о том, как впервые проверил силы Аделины, как они отреагировали на Преисподню, разбив стекло лампы и разбросав бумаги с его стола.

 

Эта энергия похожа на Аделинину, сказала Виолетта, когда ее ноги коснулись воды в океане.

 

 

Если все, о чем он подумал — правда, им не только придется встретиться с Аделиной снова... они будут нуждаться в её помощи.

 

Когда Рафаэль свернул за угол и вошел в холл, где находилась комната Виолетты, он остановился. Перед дверью уже стояли Люцента и Мишель.

Рафаэль замедлил шаг. Даже с такого расстояния он мог ощутить беспокойство за дверью Виолетты.

 

- Что такое? - спросил Рафаэль.

 

- Мы услышали стоны, - сказала Люсента. - Это звучало не как человеческий плачь... Рафаэль, это был самый ужасный звук, который я слышала.

 

Рафаэль обратил внимание на дверь Виолетты. Теперь он тоже может это слышать, глубокие стоны, заставляющие сердце сжиматься. Он не звучит как Виолетта. Он глянул на Мишеля, который покачал головой.

 

- Не хочу этого видеть, - бормочет он, его голос мягок. Рафаэль распознал страх в его глазах, желание избежать представления, которое он слышал.

 

- Оставайся здесь, - нежно говорит Рафаэль, положив руку на плечо Мишеля. Затем он кивает Люценте и заходит в комнату.

 

Виолетта не спит, или так кажется на первый взгляд. Темные волны ее волос пропитанны потом, пряди прилипли ко лбу, ее руки обнажены и бледны даже на фоне ночной сорочки, ее пальцы отчаянно сжимают ткань постельного белья. Её глаза открыты, Рафаэль замечает, что она не подозревает, что он и Люцента стоят рядом с ней, в ее комнате.

 

Но больше всего их внимание привлекли отметины, покрывающие её руки.

 

Эта девочка, Элита, которая не имела ни одной отметины, теперь отмечена пятнами, растягивающимися по всей коже. Они похожи на синяки, черные, синие и красные, неправильные метки, пересекающие друг друга, тянутся по ее рукам. Они растягиваются вверх к ее шее и исчезают под тканью сорочки. Рафаэль подавляет вздох.

 

- Кажется, она не совсем в сознании, - говорит Люцента. - Вчера она была в порядке — ходила вокруг, разговаривала, улыбалась.

 

 

- Он была уставшей, - ответил он, проводя рукой в воздухе над ее телом, вспоминая, как устало выглядела её улыбка. Нити ее энергии путались, сплетались и расплетались. - Я должен был почувствовать это прошлой ночью.

 

Но даже он никогда бы не догадался, как резко это могло случиться, как Виолетта могла пойти в кровать без всяких меток Элиты, а пронуться утром так, словно она была избита. Были ли это причиной того, что она побывала в ядовитом океане? Все приходит чтобы уйти. Мысли наполняют его голову, даже когда он пытается игнорировать их. Это тот же самый феномен, который опустошает кости Люценты, это же убило Лео, обратив его ядовитую силу против него самого же, и то, что, в конце концов, произойдет с оставшимися нами. Побочный эффект имеет прямую связь с ее силой. Виолета, чьи способности однажды защитили от отметин, как у других, теперь столкнулась с обратным — ее сила злобно повернулась к ней.

 

Рафаэль трясет головой, изучая её энергию. Она умрёт. И это случится раньше, чем с остальными из нас.

Мне нужно сообщить Аделине. Нет другого выбора.

Он выпрямляется и глубоко вздыхает. Когда он говорит, его голос спокоен и не дрожит.

 

– Принесите мне перо и пергамент. Мне нужно послать голубя.

 

Аделина Амутеру (Глава 7)

Они говорят, что она ненавидела всех в целом мире, кроме мальчика с колокольни.

- «Леди Темных Дней», Дантел.

* * *

Только начало дня, но холодная морось осела над городом, принеся с собой туман, приглушающий свет. Серджо удалился в свои покои, пожаловавшись на головокружение и жажду, его губы пересохли. Я иду по улицам города в одиночестве, одетая в белый плащ с капюшоном, прикрывающим мои волосы. Я скрыта за иллюзией невидимости. Дождь бьёт по моему лицу, оставляя крошечные булавочные уколы льда, и я закрываю глаз, наслаждаясь ощущениями.

 

Уже по привычке я посещаю купальню после встреч с Тереном, так я могу смыть пятна его крови с кожи и очистить себя от воспоминаний его внешнего вида. Не смотря на это, взгляд его бледных глаз остаётся в воспоминаниях, даже если я уже давно покинула его камеру. Я направляюсь в сторону дворцовой купальни. Я могла бы добраться до неё по коридорам дворца, - но тут спокойная территория, и я могу побыть наедине со своими мыслями под серым небом.

 

Пара мужчин стоят перед мостом, который ведёт ко входу во дворец, их взгляд остановился на главных воротах. Они о чем-то перешёптываются. Я медленно иду, затем поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них. Один из них высокий и светловолосый, пожалуй, слишком светловолосый для кенетрианца, а другой низкий и темноволосый, с оливковой кожей и слабо выраженным подбородком. Их одежда намокла от мелкого дождя, будто они стояли на улице уже очешь долгое время.

 

О чем они шепчутся? Слова выползают из тени моего сознания, шёлкая когтями. Возможно они шепчутся о тебе. О том, как убить тебя. Даже твой сладкий воришка предостерегает тебя от крыс, которые могут проскользнуть через щели.

Я сворачиваю с пути, ведущего в купальню, и решаю проследить за мужчинами. Когда я пересекаю мост, оставаясь скрытой за моей невидимостью, они заканчивают свой разговор и продолжают свой путь.

Мои знамена Белой Волчицы, новые флаги страны, свисают с окон и балконов, бело-серебистые ткани запятнаны и намокли. Сегодня по улицам ходит только небольшое количество людей, все съёжились под плащами и широкополыми шляпами, поднимая грязь, когда идут. Я подозрительно их оглядываю, даже когда следую за двумя мужчинами.

 

Когда я иду, мир вокруг меня приобретает сверкающий блеск. Мои шёпоты становятся все громче, и лица проходящих людей начинают искажаться, как будто дождь размывает мои видения и смазывает влажными струями их черты. Я моргаю, пытаясь сфокусироваться. Энергия во мне сжимается, и на мгновение я представляю Энцо, тянущего нити связи через весь океан.

Теперь я достигаю двух мужчин и оказываюсь достаточно близко, чтобы отрывки их разговора доносились до меня, и я ускоряю свои шаги, любопытно слушая, что они скажут.

 

-... отправить свои войска обратно в Тамуранию, но...

 

-... трудно? Не думаю, что её будет заботить, если...

 

Они говорят обо мне.

Светловолосый мужчина качает головой, приветствуя одной рукой, когда расстроенно объясняет что-то.

 

-... и это, не так ли? Волчица не может позаботиться о том, меньше ли нам продают гниющих овощей на рынках. Я не могу вспомнить вкус свежего

инжира. А можешь ли ты? Его собеседник кивает:

- Вчера, моя маленькая дочь спросила меня, почему у торговцев фруктами сейчас есть две груды продуктов, но они вручают свежую еду

покупателям-мальфетто, а гнилую еду — нам.

 

Холодная, горькая улыбка кривит мои губы. Конечно, я создала этот закон, чтобы быть уверенной, что немеченые страдают. После того, как закон вступил в силу, я провела время обходя рынки, наслаждаясь тем, как

 

 

немеченые гримасничают над гнилой едой, которую они принесли домой, заставляя себя есть от голода и отчаяния. Сколько лет мы ждали справедливого отношения к себе? Скольких из нас закидывали на улицах почерневшей капустой и мясом, наполненным опарышами? Воспоминания загораются, возвращаясь ко мне, и вместе с этим возвращается запах испорченной еды, которой однажды меня закидали. Клянусь, ваше гнилое оружие возвратится к вам и заполнит ваши рты. Ешьте, пока вам не понравится.

Мужчины продолжают дальше, не замечая, что я слушаю каждое слово. Если я раскрою им себя сейчас, упадут ли они на колени и попросят ли прощения? Я могла бы казнить их прямо здесь, пролить их кровь прямо на этой улице за то, что посмели использовать слово мальфетто. Я позволяю себе потонуть в мыслях, когда мы заворачиваем за угол и подходим к площади Эстенции, где проходят ежегодные скачки Турнира Штормов.

Этим утром площадь пуста, окрашена серым облаками и дождём.

 

- Если я увижу её сейчас, - говорит один из мужчин, стряхивая воду со своего капюшона, - я бы засунул эту гниль обратно в её рот. Дам испробовать ей это самой и посмотреть, стоит ли это того, чтобы есть.

 

Его спутник издает лающий смех. Такие смелые, когда они думают, что никто их не слышит. Я останавливаюсь на площади, но прежде, чем позволяю им уйти по своим делам, я открываю рот и говорю:

 

- Осторожнее. Она всегда наблюдает.

 

Они оба меня слышат. Они останавливаются и оглядываются вокруг себя, их лица полны страха. Они ищут, кто мог сказать это. Я остаюсь невидимой в центре площади и улыбаюсь. Их страх пронизывает, и когда это происходит, я глубоко вдыхаю, смакуя силы их энергии. Я искушаюсь протянуть руку и схватить эти нити. Но вместо этого, я просто наблюдаю, как мужчины бледнеют, как призраки.

 

- Пошли, - шепчет светловолосый, его голос дрожит от ужаса. Он начал дрожать, хотя я сомневаюсь, что это от холода, и в его глазах бусинами появляется намёк на слёзы. Его лицо размывается, как размывается весь мир вокруг меня, и на мгновение, я могу видеть чёрные прожилки на месте, где должны быть глаза, и розовую полоску там, где когда-то был рот. Двое спешат через площадь.

 

 

Я смотрю вокруг, удивлённая моей маленькой игрой. Слухи о том, как Белая Волчица охотится в воздухе, что она может наблюдать прямо в ваших домах и в ваших душах, разнеслись по всему городу. Это оставило постоянное чувство тревоги в энергии города, постоянный затаённый страх, который сохраняет моё чувство сытости. Прекрасно. Я хочу, чтобы немеченые почувствовали это вечное беспокойство от моих правил, чтобы знали, что я всегда наблюдаю за ними. Это сделает любое восстание против меня сложным в организации. И это заставит их понять страх, от которого меченые так долго страдали.

 

Другие люди проходят мимо меня, не замечая моего присутствия. Их лица выглядят как разрушенные картины. Я пытаюсь отмахнуться от размытости, но появляется тупая головная боль и неожиданно я чувствую себя измотанной. Шествует патруль моих инквизиторов в белых плащах, их глаза ищут немеченых людей, которые могли бы нарушать мои новые законы. Их броня похожа на размытые волны в моих глазах. Я кривлюсь, хватаясь за голову, и решаю вернуться во дворец. Дождь пропитал мой плащ, и 'теплая ванна' звучит заманчиво.

 

К тому времени, когда я достигла ступеней, ведущих в купальню, морось превратилась в непрекращающийся дождь. Мои босые ноги издают слабые шлепающие звуки, прикасаясь с мраморным полом, когда я иду внутрь.

Там, я наконец скидываю невидимость. Две девицы проскальзывают за мной, когда я захожу, но я просто хочу погрузиться в теплую воду и пусть мой разум откинется прочь.

 

Когда я подхожу к ванному залу, я слышу пару голосов просачивающихся изнутри. Мои шаги на момент замедляются. В купальне не пусто, как я думала. Я должна бы послать слугу вперёд себя, чтобы он очистил залы. Я достаточно долго сомневаюсь, затем решаю продолжить. Как никак, я королева - я всегда могу приказать уйти тому, кто бы это не был.

 

Бассейн тянется длинным прямоугольником, я стою на его краю, на другой стороне зала. В воздухе висит тёплый туман, и я чувствую запах влажности. На другой конец бассейна проходят голоса, которые я слышала совсем недавно. Я сбрасываю свою влажную одежду и опускаю пальцы в теплую воду, я слышу медленный грохочущий смех, который заставляет меня замереть. Внезапно, я узнаю, кто это - Магиано. Он не говорил, что собирался в купальню.

 

 

Он стоял спиной ко мне, и не трудно было разглядеть его в теплом туманном воздухе. Но это явно он. Его загорелая спина оголена, его мускулы блестят, и его косы затянуты узлом высоко на голове. Он непринужденно склоняется над краем бассейна, и стоящая рядом на камнях фигура - та же самая девица, которую я видела с ним во дворце.

Она опускается на колени, её волосы спадают на одно плечо, она застенчиво улыбается, когда вручает ему бокал глинтвейна.

 

О, говорят шепоты, перемешиваясь. Мы думали, что он был твоей игрушкой.

Снова озлобленность поднимается в моей груди - мои иллюзии ткут изображение передо мной ещё раз. Девушка, больше не одетая, она купается с Магиано, вода блестит на её коже, он тянется к ней, проводя своими руками по изгибам её тела. Иллюзия. Я закрываю глаз, глубоко дышу и считаю в уме, пытаясь заглушить мысли. Это отнимает гораздо больше усилий, чем было раньше. Я чувствую яростное желание выйти из бассейна, бросить одежду обратно, и поспешить в свои покои, оставить их здесь, чтобы они делали все, что захотят. Но я так же остро чувствую желание причинить вред девице. Моя гордость возвращается. Ты королева Кенетры. Никто не должен заставлять тебя уйти. Поэтому я поднимаю подбородок и иду в воду, позволяя теплу окутать моё тело.

 

Слыша то, как я подхожу, девица косится в мою сторону. Затем она замирает, когда узнает меня. Могу сказать, что её взгляд сразу же пробегается по покрытой шрамом стороне моего лица. От неё исходит всплеск страха, и я отталкиваю своё желание напугать её ещё больше, чтобы подразнить своей силой. Вместо этого я просто улыбаюсь. Она вскакивает на ноги и склоняется в поклоне.

 

- Ваше Величество, - приветствует она.

 

При этом, Магиано слегка пододвигается в мою сторону. Он должен был почувствовать мою энергию в тот момент, когда я вошла в зал, я понимаю - он должен был знать, что я была здесь. Но он делает вид, что удивлён.

 

- Ваше Величество, - говорит он, вторя девушке. - Прошу прощения, я не слышал, как вы вошли.

 

 

Я взмахиваю рукой на девицу. Ей не нужно повторять. Она несётся к ближайшей двери, не решаясь попрощаться с Магиано.

 

Магиано смотрит ей вслед, потом поворачивается ко мне. Его взгляд блуждает по моему лицу, переходит к воде, плещущей вокруг моих голых плеч.

- Вы желаете искупаться в одиночку, Ваше Величество? - спрашивает он. Он отодвигается, чтобы выбраться, и поднимается на полпути из бассейна.

Вода стекает по его подтянутому животу.

 

Я никогда не видела Магиано раздетым передо мной. Мои щеки загораются. Я так же замечаю, впервые, его метку полностью открытой. Это тёмно-красное пятно, которое растягивается по всей длине его бока, где священники Солнечных земель долгие годы пытались вырезать его метку, пытаясь свести её. Первый раз, когда я увидела этот старый шрам, это было ночью, когда мы вместе сидели у костра и Виолетта ещё была со мной. Я помню губы Магиано на моих губах, тишину вокруг трескающего огня.

 

- Останься, - отвечаю я. - Я могла бы побыть в какой-нибудь компании. Магиано улыбается, но в его глазах определённая настороженность.

- Просто в какой-то компании? - дразнит он. - Или в моей компании?

 

Я качаю головой, пытаясь сохранить улыбку на лице, когда мы одновременно движемся к краю бассейна.

 

- Ну, - говорю я, - Ты, определённо, лучшая компания, чем Терен.

 

- И как поживает наш любимый сумасшедший?

 

- Он... не восстанавливается, как он привык. Его ссадины на запястьях постоянно кровоточат.

 

Легкомысленное настроение Магиано улетучивается.

 

- Ты уверена?

 

 

- Я сама это видела.

 

Магиано молчит, хотя я знаю, что он думает о том же, что и я. Предсказание Рафаэля для всех нас.

 

- И как ты чувствовала себя в последнее время? - тихо спрашивает меня Магиано. - Твои иллюзии?

 

Шёпоты в моей голове зашептались между собой. Мы не слабость, Аделина. Мы - твоя сила. Ты не должна так сильно нам сопротивляться.

Я отворачиваюсь и концентрируюсь на воде, плещущей вокруг нас.

 

- Я в порядке, - отвечаю я. - Мы отплывем в Тамуранию на несколько недель, и, как всегда, я хочу видеть тебя на моей стороне.

 

- Мы уже вторглись в Тамуранию, - отвечает Магиано. - Уже беспокоишься?

Я едва успел распаковать все вещи.

 

Могу сразу же сказать, что легкомыслие в его голосе нереально.

 

- Ты не взволнован. Я подумала, что великий Магиано будет заинтересован во всем золоте, хранящимся в Солнечных Землях.

 

- Я заинтересован, - говорит он. - И, видимо, так же как и ты. Только я сомневаюсь, любовь моя, потому что прошло не так много времени, когда мы были в Дюморе. Тамуранцы совсем не слабая нация, даже после потери их северных территорий. Это империя с тремя королями и сильным военно-морским флотом. Твои люди достаточно отдохнули для нового вторжения?

 

- Тамурания будет моим драгоценным камнем, - отвечаю я. Затем я хмуро гляжу на него. - Ты все ещё жалеешь Дюмор, за то, что я сделала с ним.

 

Улыбка Магиано, наконец, сходит, и он он одаривает меня серьёзным взглядом.

 

- Я сожалею им за проигрыш их страны. Но я не жалею их, глядя на меченых. Огонь в тебе горит так яро, как это было, когда я впервые

встретил тебя. Ты сделаешь Дюмор лучшим местом.

 

 

- Когда твоё сердце стало таким мягким? - Спрашиваю я его, когда провожу пальцами по воде, создавая рябь. - Когда я впервые встретила тебя, ты был закоренелым вором, который с восторгом забирал чужие вещи.

 

- Я крал у бесполезных дворян и наглых правителей. Пьяниц и дураков.

 

- Ты скучаешь по той жизни?

 

Магиано молчит. Я чувствую его близость, теплоту его кожи, едва касающуюся моей.

 

- У меня есть все, чего бы я хотел, Аделина, - наконец говорит он. - Ты подарила мне чувство мирового богатства, жизни во дворце и жизнь в роскоши. - Он приближается. - Я хочу быть на твоей стороне. Что ещё мне нужно?

 

Но я отняла что-то у него. Он почти говорит об этом, и я слышу это так, будто он сказал об этом вслух. Всем нужна цель, и я забрала её. Что он теперь может сделать, когда получил все? Больше нет азарта от охоты, азарта от погони.

 

Магиано поднимает руку из воды и касается моего подбородка, поднимая его вверх, оставляя за собой капельки воды на моей коже.

 

- Я с нетерпением жду, когда смогу увидеть тебя королевой Солнечных Земель, - говорит он, его взгляд блуждает по моему лицу.

 

Что ты видишь сейчас, Магиано? Мне интересно. Когда он впервые встретил меня, я была девочкой с сестрой, отвергающей друзей, и сильным желанием отомстить Инквизиции. Теперь я управляю Инквизицией. Что ты видишь, когда ты смотришь на меня? Это та же девушка, которую ты когда-то целовал под треск огня?

Постепенно, в его глазах появляется старый озорной блеск. Я дрожу, когда его губы останавливаются напротив моего уха, и я не могу ничего сделатт, думаю о его погруженной в воду половине тела, вспыхивая от осознания того, что я тоже голая ниже плеч.

 

- Я нашёл тайное место, - шепчет он. Его руки находят меня под водой, тянут за запястье. - Пойдём со мной.

 

 

Я не в состоянии подавить смех.

 

- Куда ты меня ведёшь? - говорю я, шуточно ругающимся голосом.

 

- Я попрошу прощения потом, Ваше Величество, - дразнит он в ответ, посылая мне ухмылку, когда тянет нас к дальнему концу бассейна. Здесь вода разделяется на две части, каждая из которых ведёт к более приватным палатам. Одна из палат была закрыта в течении последних нескольких месяцев, когда часть арки рухнула в воду и стала непроходимой. Когда мы достигаем поворота, я думаю, что Магиано приведёт нас в закрытую палату справа. Но он не делает этого. Вместо этого, он ведёт нас на лево, к потонувшей арке. Мы останавливаемся перед ней.

 

- Вот. - Магиано разводит руки в жесте, изображая торжество. - Пируй своим величием.

 

Я морщу нос.

 

- Ты пытаешься произвести на меня впечатление рухнувшей аркой?

 

- Никакого доверия. Вообще никакого. - Возвращается он к себе старому, и это посылает поток радости через моё сердце. - Иди за мной, - бормочет он. Тогда он делает глубокий вдох и ныряет, хватая меня за руку, когда погружается.

 

Сначала я не решаюсь. Есть некоторые вещи, которых я боюсь. Огонь. Смерть. И последний раз я была погружена в воду в канал Меррутаса, когда мои иллюзии впервые предали меня, мне не очень повезло. Когда я сопротивляюсь, Магиано всплывает обратно.

 

- Не бойся, - говорит он с полуулыбкой. - Я с тобой.

 

Его рука сжимает моё запястье, снова игриво меня дергает. И в этот раз, я чувствую себя с ним в безопасности, глубоко вдыхаю и делаю то, что он сказал.

 

Вода тёплая, она ласкает моё лицо, и, когда я иду глубже, мир исчезает в тени света и звук приглушается. Через воду я мельком вижу голое тело Магиано, скользящее к разрушенной арке, как балира. Затем я замечаю,

 

 

что он хочет мне показать. В самом низу, арку с приватными покоями перекрыли не полностью. Ещё есть узкий вход под водой, тот, что выглядит достаточно широким для человека, чтобы проплыть в него.

 

Магиано входит первый. Его движения вызывают тучу пузырьков. Я следую за ним. Свет в воде темнеет, чернеет, и на момент, я чувствую удушливое чувство страха. Что, если я достигла Преисподней? Шёпоты в моей голове возбуждаются. Что, если он ведёт тебя сюда, чтобы утопить?

Тогда я снова чувствую знакомую руку Магиано на моём запястье, тянущую меня вверх. Я всплываю, задыхаясь. Когда я сбрасываю мокрые волосы с лица, я смотрю вверх и вижу, что комната освещается только голубоватым сиянием мха на стенах.

 

Магиано наблюдает за мной. Он поворачивается, показывая туда, где на стенах начали расти растения.

 

-Удивительно, не правда ли, - говорит он, - как быстро жизнь находит место для себя, когда никто вокруг не поддерживает её?

 

Я с удивлением оглядываю слабое свечения мха.

 

- Что это? - Спрашиваю я, протягивая руку к сине-зелеными растениями.

Они ощущаются как бархат, как лучшие меха.

 

- Волшебный мох, - отвечает Магиано, восхищенно наблюдающий за мной.

- Ещё он цветет во влажных пещерах Меррутаса. Как только он находит благоприятные трещины в стенах, где он может вырасти, он

распространяется повсюду. Воля делает свою работу, они фиксируются в арку и вновь открывают эти покои. - Он ухмыляется. - Будем надеятся, что это займет много времени.

 

Я улыбаюсь. Свечение добавляет синий оттенок, обрамляя кожу Магиано, смягчая его черты. Он стряхивает воду. Я приближаюсь к нему, внезапно осмелев.

 

- Полагаю, ты часто сюда приходил, - говорю я, немного поддразнивая. - Приводил своих горничных и почитателей?

 

Магиано морщится при этом. Он качает головой.

 

 

- Вы думаете, что я подстилка для каждой девушки, с которой говорю? - говорит он и пожимает плечами. - Польщен, Ваше Величество. Но вы очень ошибаетесь.

 

- Итак, ты говоришь мне, что приходишь в это секретное место в одиночку?

 

Он кокетливо наклоняет голову.

 

- Что случилось с вором, желающим личного времени тогда и сейчас? - Он подходит ближе. Его дыхание согревает мою кожу, словно туман повис над водой. - Конечно же, вы здесь. Полагаю, я не одинок, в конце концов.

 

Румянец согревает мои щеки, когда я осознаю о своей голой коже и выше, и ниже воды. Моя энергия затихает рядом с ним, и я жду его прикосновения. Он наклоняется так, что его губы становятся рядом с моими, и мы зависаем, застывшие во времени.

 

- Ты все ещё помнишь огонь? Под звёздами? - спрашивает он, внезапно смущаясь, и я впервые чувствую себя невинно за все это долгое время.

 

- Я помню, что мы делали, - отвечаю я с небольшой улыбкой.

 

Смех сходит с его губ. Затем становится серьёзным выражение его лица.

 

- Вы спросили меня, действительно ли я скучаю по своей старой жизни, - шепчет он, его голос хрипит. - Вы знаете, о чем я скучаю больше всего? По той ночи.

 

Моё сердце замирает, ноет во внезапной тоске.

 

- А как насчёт девушки, с которой ты сидел рядом в ту ночь? Ты тоже по ней скучаешь?

 

- Она ещё здесь, - отвечает он. - Вот почему я все ещё остаюсь здесь.

 

Затем он сокращает расстояние между нами, и его губы касаются моих. Вокруг нас нет ничего, кроме шума воды, слабо плещущей по заросшему камню, и слабого свечения мха. Его рука скользит вдоль моей голой спины, обводя изгибы моего позвоночника. Он притягивает меня к себе и мы прижимаемся грудью. Его губы спускается с моих губ к подбородку, и он

 

 

прокладывает по моей шее дорожку поцелуев, спускаясь все ниже и ниже. Я вздыхаю, не желая в этот момент ничего, кроме как остаться с ним здесь навечно. Нити связи с Энцо исчезают в моём сознании, и на мгновение я забываю, что мы связаны всем. Руки Магиано пробегаются по моей спине, не желая отпускать. Моё дыхание становится обрывистым, я чувствую, как почти задыхаюсь. Постепенно, я замечаю, что мы добрались до края бассейна, и он сильнее прижимает меня к камню. Одной рукой он проникает в мои волосы и притягивает к себе. Он снова целует меня в губы, теперь уже более настойчиво, и я нетерпеливо тону в нем. Из горла Магиано вырывается низкий стон. На секунду я представляю, как он зайдет ещё дальше, и моё сердце дико колотится в груди.

 

- Ваше Величество, - задыхаясь, шепчет он. - Вы погубите меня.

 

Затем он притягивает меня к себе так, что каждый дюйм наших тел касается друг друга. Я прижимаюсь к нему, промокшая в роскоши тёплой воды. Я не хочу спрашивать его, о чем он думает.

 

Раздается слабый голос, приглушенно, с другой стороны нашего скрытого пространства. Я игнорирую его, когда Магиано топит меня в новом поцелуе.

Сквозь пелену мыслей, снова слышится голос.

 

- Ваше Величество? Ваше Величество!

 

Вода плещется вокруг нас.

 

- Ваше Величество, - голос все ещё продолжает звать, он приближается. Теперь я узнаю его, как одного из стюардов, которые доставляют мне сообщения. - Вам срочное письмо!

 

- Она не здесь, - ворчит другой голос. - Баня пуста. - Голос вздыхает. - Она, наверно, перерезает глотки дуракам.

 

Слова вытягивают меня из тумана. Я отталкиваюсь от Магиано, когда его глаза открываются. Он тоже поглядывает в сторону рухнувшей арки, затем бросает на меня вопросительный взгляд. Я выпрямляюсь и одариваю его улыбкой, не желая показать, что заявление слуги меня смутило. Вместо этого я вздыхаю и пытаюсь согнать румянец с лица.

 

 

- Вам лучше уйти, - шепчет Магиано, его слова отдаются эхом. Он кивает в сторону рухнувшей арки. - Далеко не для меня прерывать что-то срочное.

 

- Магиано, я... - Я начинаю говорить. Но остальные слова не хотят выходить, и я перестаю пытаться сказать их. Я делаю глубокий вдох, прежде чем ныряю под теплую воду и плыву в главный зал купальни.

 

Я выплываю с громким плеском. Откуда-то слышится удивленный визг. Я вытираю воду с лица и вижу двух посланников, стоящих на краю бассейна, их глаза широко раскрыты, а над ними витает страх.

 

- Да? - хладнокровно говорю я, поднимая брови.

 

Это приводит людей в ступор. Они в унисон отпрыгивают назад и склоняются в поклоне.

 

- Ваше Величество, я... - говорит один из них, его голос дрожит. Это тот, кто говорил обо мне с саркастическим отвращением. - Я-Я-Я...надеюсь у вас была прекрасная ванна. Я-

 

Его слова становятся бессвязной кучей, когда Магиано подходит ко мне сзади, стряхивая воду с волос. Если бы он не был здесь, я могла бы позволить себе наказать этого посланника, говорящего обо мне так небрежно. Шёпоты смешиваются, в восторге от страха, исходящего от мужчин. Но я не избавлюсь от них. В этот раз им повезло.

 

- Вы упомянули срочное письмо, - наконец говорю я, прерывая несвязную речь. - Что это?

 

Второй мужчина, поменьше и потоньше, приближается к воде. Он показывает мне свернутый пергамент. Я пробираюсь к нему и поднимаю руку из воды, чтобы взять его.

 

Малиновая восковая печать для писем отмечена королевским гербом Тамурании. Я ломаю её, разворачивая пергамент...и застываю.

 

Я узнаю этот почерк. Никто не может писать так из<