Я испробовал каждый корень, лист и лекарство, о котором я знаю, но ничего из этого не помогло ни одному из моих пациентов.

Выжили только двое, но оба из них остались с обесцвеченными руками. Вы упомянули о шестилетнем мальчике со шрамом на лице.

Он все-еще жив?

-Письмо от Марино Ди Сегна к Сириано Баглио, 2 Юнон, 1348.

* * *

 

Виолетта. Я едва узнала её.

 

Её некогда мягкая кожа красивого оливкового цвета теперь пепельно- серого цвета с тёмно-фиолетовыми, похожими на синяки, отметинами, которые покрывают руки и ноги. Они протягиваются даже вдоль её шеи. Её глаза полны болезненности, а её тело намного исхудало, посравнению с тем телом, которое я помню. Она взволнованно суетится из-за нас, входящих в её покои. Я задаюсь вопросом, может ли она до сих пор почувствовать наши силы рядом.

 

Раффаэль проходит на её сторону, а затем аккуратно садится на край кровати. Через некоторое время я тоже приближаюсь. Возможно, это не моя сестра, а какая-нибудь другая девушка, которую по-ошибке приняли за неё. У Виолетты нет отметин. Это может быть и не она. Я пододвигаюсь ближе, смотря на её лицо, изучаю его черты. Её волосы влажные, а кожа усеяна капельками пота. Её грудь быстро поднимается и падает, как будто она не может окончательно уловить своё дыхание.

 

Посмотри, что они сделали, шипят шёпоты, и я поворачиваюсь к Рафаэлю.

 

- Вы сделали это с ней, - говорю низким, зловещим голосом.

 

 

Мои цепи издают глухой звук, ударяясь друг о друга. Солдаты, стоящие вдоль стен палаты Виолетты, вытягивают свои арбалеты, направляя свои стрелы на меня.

 

- Эти синяки на её руках и ногах, - я останавливаюсь, снова взглянув на отметины на её шее, - вы её били, не так ли? Ты используешь её против меня.

 

- Ты знаешь, что это ложь, - отвечает Рафаэль.

 

И хотя я не хочу ему верить, я все же вижу правду в его глазах. Я сглатываю, пытаясь отвергнуть мой собственный страх и отвращение от внешнего вида Виолетты.

 

- Как долго Виолетта в таком состоянии? - спрашиваю я.

 

Я надеялась, что Рафаэль не сможет почувствовать изменений в моей энергии, но он склоняет ко мне голову в тонком, привычном жесте, с лёгкой хмуростью на губах.

 

- Когда я написал это письмо, отметины на ней появились ночью прямо после этого.

 

С тех пор прошло едва ли более месяца.

 

- Невозможно изменить всё это быстро.

 

- Наши силы влияют на каждого из нас по-разному, часто противоположно дарованным нам силам, - отвечает Рафаэль, оставаясь раздражающе спокойным. - Способности Виолетты поддержали её иммунитет от кровавой лихорадки, так же, как и сила полета Люценты сделала её легкой и сильной. Теперь всё изменилось. Встреча бессмертного мира с нашим ядовита.

 

Мой взгляд возвращается к Виолетте. Она двигается, как будто чувствует мой взгляд, и когда я смотрю на неё, она поворачивается лицом в мою сторону и ложится на подушку. Её веки подрагивают. Затем она открывает глаза и сосредотачивается на мне. Я изумляюсь от цвета её радужки. Её глаза серые, как будто богатый чёрный цвет, который был раньше, постепенно угасает. Она молчит.

 

 

Я чувствую волну отвращения. Рафаэль не может почувствовать жалости к состоянию Виолетты: его сострадание всегда приходит с ценой, с просьбой. Потому что нам нужна твоя помощь, - говорит он. Потому что он нуждался во мне, когда я была членом общества Кинжал, а потом бросил меня, когда я стала ему не нужна.

 

Так почему я должна помогать лжецу и предателю? После того, через что заставили меня пройти члены этого общества, Раффаэль действительно думает, что я собираюсь бороться за их жизни просто потому что он использует против меня умирающую сестру? Я Белая Волчица, Королева Морских земель, но для Рафаэля я снова просто полезна, и это и заставляет его снова заинтересоваться мной.

 

Один из Кинжала говорит быстрее меня. Это Люцента, она не переставая потирает руки, как будто пытается уменьшить боль.

 

- Это нелепо, - бормочет она. - Белая Волчица не собирается нам помогать, даже ради своей сестры. Даже если она это сделает, она предаст нас, как всегда это делает. Она заинтересована только в себе.

 

Я смотрю на неё, и она смотрит в ответ. Только когда Рафаэль кивает ей в своей обычной манере, она отворачивается, скрестив руки, и ворчит.

Рафаэль поворачивается ко мне.

 

- Ты знаешь миф о Лаэтесе, да? Об Ангеле Радости?

 

- Да.

 

Зал Суда Фортунаты был украшен картинами прекрасного Лаэтеса, падающего с небес. Терен однажды рассказал мне об этом, когда я столкнулась с ним в Инквизиторской Башне и забрала оттуда Виолетту. Ты помнишь историю о том, как Денариус столкнул Лаэтеса с небес,обрекая его бродить по миру, как человек, до того, пока смерть не отправит его обратно к богам? Это заставляет меня подумать о Магиано, что он, возможно, прямо сейчас где-то в подземельях, где я не могу его достичь.

 

- Звёзды и небо движутся в другом темпе, нежели мы, - объясняет он. - Что- то, что происходит с богами не будет восприниматься в нашем мире в течении нескольких поколений. Падение радости в смертном мире

 

 

разорвало барьер между бессмертным и смертным. Это было его падение, ставшее причиной кровавой лихорадки, которая пронеслась по земле. Это и породило Элиту. - Рафаэль вздыхает. - Постоянно меняющееся серебро твоих волос. Мои сапфировые пряди и глаза. Это прикосновения рук богов на нас, их благословление. И это яд, который нас убивает.

 

Призрачные слова Терена возвращаются ко мне с такой силой, что я чувствую, будто снова стою в Башне Инквизиции, глядя в его ледяного цвета глаза. Ты — мерзость. Единственный способ вылечить себя от этой вины - искупить ее спасением других меченых. Мы не должны существовать, Аделина. Нам никогда не было суждено быть в этом мире. И вдруг я понимаю, зачем Рафаэлю нужна моя помощь. Я узнаю об этом прежде, чем он мог бы мне это сказать.

 

- Тебе нужна моя помощь, чтобы закрыть разрыв между нашими мирами.

 

- Всё взаимосвязано, - говорит Рафаэль фразу, которую сказал мне Энцо, когда был жив. - Мы связаны в точке, где упал Лаэтес, где бессмертие встретилось со смертностью. И для того, чтобы исправить то, что пошло не так, мы должны запечатать место, породившее нас, с способностями, которые мы несём. - Мы должны вернуть наши силы. - Мы дети богов, - заканчивает Рафаэль, подтверждая мои опасения. - Только мы можем войти в царство бессмертных и смертных.

 

- А если я откажусь? - отвечаю я.

 

Спокойная натура Рафаэля всегда одинаково успокаивала и нервировала меня. Он опускает глаза.

 

- Если ты откажешься, - отвечает он, - то в течение нескольких лет яд бессмертного мира всё уничтожит.

 

Я оглядываюсь на сестру. Тело Виолетты, изнемогающее под тяжестью её силы. Разрушающиеся кости Люценты. Вечная жажда и истощение Серджо. Не заживающие раны Терена. И я. Мои обострившиеся иллюзии, ночные кошмары, шёпоты в моей голове. Даже сейчас они бормочут, бормочут, бормочут.

 

- Нет, - говорю я. Голоса шипят на тело моей сестры. Ты ничего не должна ей, теперь они рычат, перемешиваются и вылезают из своих пещер.

 

 

Рафаэль наблюдает за мной.

 

- Ты теряешь время, - говорит он. - Она не продержится долго в таком состоянии.

 

Я сердито гляжу на него.

 

- И почему ты думаешь, что меня волнует её смерть?

 

- Ты все ещё любишь её. Я чувствую это в тебе.

 

- Ты всегда думаешь, что всё знаешь.

 

- Что ж? Разве это не так?

 

- Нет.

 

Рафаэль прищуривает глаза.

 

- Тогда зачем ты пришла в Тамуранию, чтобы её найти? Зачем спрашивала о ней? Зачем охотилась за ней по всему миру, будто захватывала новые

земли?

 

Из-за этого шёпоты превращаются в крики. Потому что она не отвернулась от меня!

Я так быстро набрасываю свои иллюзии, что лучники вдоль стен не успевают даже среагировать. Мои силы взмывают сквозь другие волны.

Ножи скручиваются, колют, разрывают ваши сердца под моим контролем. Я даже могу сама чувствовать эту боль, как будто бы она повернула свою голову на меня и ищет моё сердце. Люцента задыхается в агонии, с широко раскрытыми глазами пятясь назад, в то время как Раффаэль бледнея хватается за грудь рукой. Арбалеты падают.

 

- Быстрее! - успевает крикнуть Рафаэль.

 

Что-то тяжёлое бьет меня. Это не стрела, - успеваю подумать я, прежде чем упасть на пол. Весь воздух покидает меня. Я пытаюсь дышать, но в этот миг мои силы мерцают, рассыпаются в моих руках. Кто-то сумел набросить сеть, - понимаю я, пошатываясь. Нет, она упала с потолка:

Рафаэль догадывался, что я могла так среагировать. Грубые руки хватают мои и с болью затягивают их за моей спиной. Я изо всех сил стараюсь снова собраться с силами и нанести удар, но шёпоты растут с такой громкостью, что это дезориентирует и не даёт мне сфокусироваться.

 

Покинь это место и закончи свои завоевания, шепчут мне голоса. Покажи ему, почему он пожалеет, что сделал это с тобой. Виолетта беспокойно ворочается в своей постели, не обращая внимание на наше присутствие и теряясь в своём ночном кошмаре.

 

Я ненавижу тебя. Я отбрасываю мысли на неё, желая ей услышать это. Я думаю о том, как в детстве она съежилась, не в состоянии меня защитить, о том, как она отвернулась от меня, прежде чем покинуть мою сторону, пытаясь отнять то, что принадлежит мне по праву. Я стараюсь задержать эти изображения в голове, когда Рафаэль приказывает тамуранским солдатам забрать меня. Мне стало так хорошо от воспоминаний этих моментов в прошлом году, позволившим укрепить меня - вспоминая о неудачах Виолетты с целью развить мои силы.

 

Но теперь, картинки, которые наполняют мою голову совсем другого типа. Я вижу Виолетту и себя, мы бежим через высокие травы за спиной нашего старого имения, скрываясь от летних дней в тени гигантских деревьев.

Виолетта обхватывает меня руками на лунном этаже, держит меня так, как когда-то я рыдала в руках Энцо. И Виолетта дрожит рядом со мной, свернувшись калачиком, во время грозы. Её руки в моих волосах, вплетающие цветы между прядями. Я не хочу видеть это. Почему я не могу от них избавиться?

Если она умрёт, ты потеряешь себя. На этот раз это не шёпоты... это мой собственный голос. Если ты не пойдешь, ты тоже умрёшь.

Когда солдат с силой поднимает меня на ноги, Рафаэль делает шаг ближе.

 

- Нам никогда не было суждено существовать, Аделина, - говорит он. - И мы больше никогда не будем существовать. Но мы не может взять существование всего мира на себя. - Он встречается с моим взглядом. - Не зависимо от того, как это обидело нас.

 

Тогда он кивает солдату. Я снова пытаюсь нанести удар, на этот раз видя Рафаэля, но что-то ударяет в затылок, и мир становится чёрным.