проблемы взаимодействия в современной

Социокультурной ситуации

Современное состояние культуры тесно увязывают с существованием рыночных отношений. Однако современная ситуация в России с «разрешенным сверху капитализмом» заставляет говорить о нецивилизованном рынке, о рынке без достаточной нравственно-правовой основы.

В то время как еще на заре зарождения рыночных отношений идеолог буржуазного правого государства Локк философски обосновал три нравственных закона рыночных отношений». Первый из них касался запрета на преступления и формулировался достаточно просто: разрешено все, что не запрещено. Второй нравственный закон по Локку – закон доброго имени. Разрабатывая его, Локк опирался на такие этические категории, как добродетель и порок. Предприниматель, согласно этому закону, не может быть нечестным или порочным <…>. Он должен быть джентльменом. Наконец, последний по счету – закон послушания Богу. Он основан на этических категориях добродетели и греха»[23].

Понятно, что нравственные законы рынка по Локку для нас сегодня только несбыточная мечта. Но размышлять о цивилизованном рынке и анализировать его позитивные и негативные последствия необходимо.

Сторонники рыночных отношений неоднократно подчеркивали цивилизирующую роль рынка. Действительно, развитые хозяйственные механизмы создают определенные экономические условия для существования культуры, прежде всего с точки зрения ее материального благополучия (самым известным примером может служить система грантов работникам искусства или научным сотрудникам).

Рынок также обладает способностью устранять «культурный провинциализм». От гастролей столичных театров до развитой системы коммуникаций – все это позволяет человеку «из глубинки» приобщиться к миру «столичной культуры».

Рынок не только предлагает некие новые условия жизни – он формирует свою систему ценностей, навязывая ее, делая ее доминирующей в обществе.

И здесь мы видим основные противоречия современного состояния культуры в условиях рынка:

– открывая возможности для творчества, рынок ограничивает их свойственным ему меркантилизмом, по сути, отрицая неутилитарное мироотношение;

– выдвигая таланты, обращая внимание на яркие творческие индивидуальности, рынок «задает» среднекультурный уровень, заставляя во имя успеха у широких масс зрителей, читателей, слушателей отказываться от духовных глубин, постоянно ставя художника в ситуацию выбора – оставаться духовно независимым или «покупаемым»;

– человек для рыночных отношений важен только в одной его функции – покупателя, следовательно, и главная «забота» состоит в том, чтобы удовлетворить его потребности, что ведет к уравниванию духовных ценностей, их нивелированию.

«Классической» рыночной ситуацией видится судьба фильма великого итальянского кинорежиссера Микеланджело Антониони «За облаками». Тяжелая болезнь поставила режиссера на грань между жизнью и смертью. И вот после четырнадцатилетнего молчания он решает снимать фильм о Любви. Для фильма нужны были деньги. А в способность режиссера работать продюссеры верили с трудом. И тогда другой очень талантливый режиссер – Вим Вендерс становится поручителем перед финансовыми кругами, он гарантирует, что в случае смерти Антониони доснимает фильм и возместит все убытки. Фильм снят. Он получил высший приз Венецианского фестиваля. И когда М. Антониони после показа своей картины вошел в зал – зал приветствовал его стоя.

Но рынку не нужен гениальный фильм, как не нужно вообще ничто сверхталантливое – и практически никакой рекламы о выходе фильма Антониони на наши экраны, а значит, «малый» экран, низкие сборы – и оценка как «несмотрибельного», или «элитарного».

Если рассматривать проблему рынка в свете проблемы о человеке, то мы должны констатировать, что наибольшую остроту приобретает противоречие Художник – «толпа». Сформулированное еще Пушкиным, это противоречие от каждого творчески мыслящего человека требует ответа на вопрос «что является по-настоящему целью творчества – самоотдача и «гибель всерьез» (Б. Пастернак) или работа на потребу публике.

Таким образом, рыночные отношения предлагают культуре ситуацию постоянного выбора между массовым успехом и сохранением «чистоты», некоммерциализированным существованием. Другое дело, что самый выбор предлагается делать в ситуации предельного прессинга и постоянной зависимости от материальных вложений.

Применительно к России, эта ситуация не может не вызывать тревогу. В стране, где долго сохранялась роль государства в регулировании отношений со сферами «культурной деятельности», где культурная жизнь общества зависела от власть предержащих, отказ от поддержки данной области чреват деградацией духовных ориентиров в обществе, размыванием системы ценностей, что мы и наблюдаем сегодня. Следовательно, особое значение приобретают продуманные действия по защите высокой культуры, поддержке того, что называется «наше наследие», иначе есть опасность утраты не только собственно ценностей, но и самого человеческого облика, превращаясь в механическое подобие человека – придатка потребительской корзины.

Таким образом, оценивая современную социокультурную ситуацию в свете проблемы о человеке, мы может сказать, что главный вопрос «о спасении человеческой личности от разложения, о призвании и назначении человека, о разрешении основных вопросов общества и культуры» не решен, а путь к его решению находится в русле проблемы экологии человека и культуры, их сохранения в противовес культу техники, дегуманизации и эгоистическому прагматизму.

 

вопросы для самопроверки

1. Какие социокультурные характеристики постиндустриального общества Вы можете назвать?

2. Чем отличается современное состояние функционирования художественной культуры?

3. Охарактеризуйте существование художественной культуры в условиях рынка.

4.

Практическое задание: Ознакомьтесь с фрагментом работы Н. Я. Данилевского «Россия и Европа»(1869 г.), который посвящен анализу славянского культурно-исторического типа. Какие примеры приводит автор, обосновывая одаренность русского народа в области художественного творчества?

Сообразно этому вся обстановка "Мертвых душ" несравненно выше обстановки Дон Кихота, в котором всего только и есть что два характера - самого ламанчского героя и его наперсника Санхо.

"Старосветские помещики" и "Шинель" Гоголя представляют высшие образцы истинного юмора, которым невольно внушается нам искреннее, глубокое сочувствие к самым мелким, ничтожным, комическим личностям, подмеченными в них чертами истинной человечности.

"Борис Годунов" Пушкина, хотя и не драма в строгом смысле этого слова, а драматизированная по форме эпопея, есть совершеннейшее в своем роде произведение после драматических хроник Шекспира. По красоте формы, совершенству исполнения, художественности воспроизведения действительности с ним не могут равняться ни "Валленштейн", ни "Вильгельм Телль" Шиллера, принадлежащие к этому же разряду поэтических произведений.

Русская литература представляет пример и другого высокого эпического произведения, это "Война и мир" графа Л. Толстого. В нем исторический фон картины не служит только сценою для развития интриги романа, а, напротив того, как в настоящей эпопее, события и выразившиеся в них силы и особенности народного духа составляют главное содержание произведения, содержание, в котором сосредоточен весь его интерес, откуда разливается весь свет, освещающий картину, и с этими событиями, как и в действительной жизни, переплетаются судьбы частных лиц. "Война и мир" есть эпическое воспроизведение борьбы России с Наполеоном. Научные гипотезы автора, рефлективная сторона его произведения, конечно, несколько портят творческую, художественную его сторону, но не столько ошибочностью воззрений или, точнее, преувеличенностью их, сколько своею неуместностью. Недостаток этот далеко не имеет, однако же, того значения, которое приписали ему большинство наших критиков, потому что все эти места легко отпадают, как нечто внешнее, постороннее художественному настроению величавой поэмы. Произведение графа Л. Толстого и колоссальный успех его принадлежат к знаменительнейшим признакам времени, ибо они доказывают, что мы способны еще к эпическому пониманию нашего прошедшего, что оно способно восторгать нас, что мы, в сущности, лучше, чем мы кажемся. Пусть укажут нам на подобное произведение в любой европейской литературе!

…В области других искусств мы можем указать, по крайней мере, на одну картину, которая стоит наряду с высшими произведениями творчества и если не пользуется у нас достойною ее славою, то, естественно, по нашему неумению ценить своего, по привычке все мерить на чужой аршин, по отсутствию в картине эффектности, господствующего в Европе жанра, по глубине ее содержания, потому что главное достоинство ее заключается в том, что мы можем назвать душой произведения. Только истинно самобытные русские люди, как Гоголь и Хомяков, поняли и отдали справедливость "Явлению Христа народу" Иванова. Если так называемая композиция, то есть выражение глубокой идеи посредством образов, составляет одно из главнейших и даже, может быть, главнейшее достоинство художественного произведения, то картина эта есть, в полном смысле этого слова, произведение первоклассное.

Задача художника состояла в изображении того разнообразного впечатления, которое должна была произвести на мир идея христианства при первом своем появлении; впечатления, которое, как в зерне, заключало бы то влияние, которое она произвела при дальнейшем своем развитии удовлетворением высших духовных потребностей и возбуждением против себя страстей и интересов. Одним словом, по замыслу художника картина его должна была служить фронтисписом, увертюрою великого начинавшегося действия. Такая задача должна была воплотить в телесных образах высшие проявления духа без помощи аллегории, без помощи сверхъестественного; и потому художник не имел в своем распоряжении тех средств, которые доставляют атрибуты, усвояемые нашею фантазией надземному миру. На почве и средствами самой строгой действительности должна была быть представлена самая идеальная духовность. Такую трудную задачу едва ли когда-нибудь задавал себе художник. Неудивительно, что на решение ее употреблено столько лет; зато и вышло оно изумительно глубокое и вместе поразительно ясное, так что по картине читаешь мысль художника, как по книге.

Во-первых, надо было выразить, что это есть первое явление Христа на поприще исторической деятельности. Никому еще не известный, Он сам по себе не мог произвести впечатления на неподготовленную массу одним своим появлением; Он еще погружен в самого себя, ибо не перешагнул границы внутренней деятельности, которою подготовлял себя к своему высокому служению. Поэтому и сделал художник из фигуры Спасителя только идеальный центр картины, находящийся вне ее движения. Дабы узнать Его и указать народу, необходим истолкователь, одаренный духом пророчества, предвидения, и в Иоанне Крестителе представлен нам истинный тип сурового и пламенного пророка-пустынника, в духе Илии. По верности и силе выражения нельзя ничего вообразить реальнее и типичнее этой фигуры, составляющей действительный, всем двигающий, повелевающий центр композиции. Если Рафаэлем создан тип Святой Девы, то за Ивановым останется слава создания типа Предтечи. Духом он узнал Спасителя мира в образе медленно и спокойно приближавшегося по горе человека и вдохновенным взором, восторженным движением рук и всего тела передает провиденное и постигнутое духом народу, который не сам по себе, а через него обращается к Христу, к чему-то великому, имеющему исполнить судьбы его; обращается с теми разнообразными побуждениями, ожиданиями и опасениями, которые волновали его. Эти различные восприятия великой идеи, осуществлением которой был Христос, сгруппированы в трех отделах, на которые распадается вся масса лиц картины. За Иоанном, влево от зрителя, соединены ученики его и будущие ученики Христа, которые примут учение Его в духе истины, в его настоящем глубоком смысле. Справа спускается с горы толпа равнодушных и враждебных, привлеченных из Иерусалима распространившеюся молвою о подвигах пустынножителя. Среди этой толпы едут римские всадники, люди из другого мира, до которых все происходившее, по-видимому, вовсе не касалось или касалось как предмет административного, полицейского наблюдения, до которых и влияние этих событий должно было после достигнуть. В средине группа только что вышедшего из воды еврея с молодым сыном, не успевшим еще одеться, олицетворяет мысль, ставшую в среднее отношение к Спасителю, между его истинными последователями и его врагами. Это представители тех, которые будут кричать: "Осанна" - и через несколько дней равнодушно смотреть на крестную смерть; тех, которые ожидали от Мессии политического могущества и всех земных благ. Это грубое, корыстное восприятие Христова учения выражено с необыкновенною ясностью на лице еврея, радующегося грубою, земною радостью. Еще равнодушнее мальчик, сын его; в нем заметно простое, безучастное любопытство, и между тем как занято его внимание, тело как бы содрогается от ощущения свежести только что окончившегося купания. Подобною же животною радостью улыбается и раб, который в глубоком своем унижении еще не в состоянии понять и оценить духовного значения христианства, а только инстинктивно чувствует предстоящее улучшение и своей жалкой участи.

Это распределение фигур на три группы соответствует, следовательно, трем главным видам, под которыми было впоследствии воспринято учение Христово. Однако же оно не составляет чего-либо искусственно придуманного, так сказать, фортеля для уяснения зрителям мысли художника, а вытекает самым естественным образом из содержания сюжета. В самом деле, алкавшие истины должны были прежде всего явиться на призыв к покаянию, исходившему из пустыни; и вот они уже успели принять крещение Иоанново, остались слушать учение его, сделались спутниками пророка. Ближе всего к нему другой Иоанн, который, следуя указанию взора и движения рук Предтечи, устремляется духом к появившемуся на горизонте духовному Солнцу, и тело его невольно следует полету духа. Те, которых влекли к Иоанну не жажда духовная, а земные обетования, должны были явиться на зов после передовых деятелей обновления. Поэтому они только что окрестились, только что вышли из воды в момент, представленный картиною. После всех должны были явиться враждебные силы Иерусалима, чтобы взглянуть, чем это волнуется народ, откуда смятение, и сообразно этому они и представлены только что идущими к Иордану. На лицах написано недоверие, гордое презрение и враждебное чувство к могущему нарушить их влияние и силу.

Такова концепция картины, сосредоточивающей в себе, как в фокусе, весь этот ряд впечатлений и проистекших из них впоследствии событий. О частностях картины - об удивительном ландшафте, о жарком, степном, пыльном воздухе, о свежести, разлитой над Иорданом, о красоте, правильности, жизненности, рельефности фигур - я не стану говорить, как о предметах, не составляющих художественной специальности нашего великого мастера. Я так распространился о картине Иванова потому, что, по моему мнению, в ней яснее, чем где-либо, выразились особенности русского эстетического взгляда.

В скульптуре имеем мы также одно выходящее из ряда художественное произведение - это группа "Преображения" Пименова для Исаакиевского собора, где ее портит, однако же, позолота. Я обращу внимание лишь на удивительную для скульптурных фигур позу Илии и Моисея, представленных летящими. Так как, конечно, они ведь должны же на чем-нибудь держаться, то точку опоры их составляют складки ниспадающей одежды. И здесь придется сделать то же замечание, что и о распределении фигур на три группы в картине Иванова. Летящие фигуры поддерживаются отвисшею одеждою; но если бы этого не требовала техническая необходимость, если бы фигуры могли сами собою держаться на воздухе, то одежда должна бы была все-таки спускаться точно такими же складками по законам тяжести и свойствам материи. Одежда не составляет подставки, а исполняет эту роль как бы случайно, между прочим. Рифма есть, но стих не для рифмы написан; если бы и не требовалось созвучного окончания, то же слово должно бы быть употреблено, как самое меткое, выразительнее всего, прямее и лучше передающее смысл. Я обратил внимание на эту побежденную техническую трудность как на свидетельство того строгого исполнения требований естественности и реальности, которое составляет одну из отличительных черт русского искусства, так же как русской поэзии.

Знатоки музыки видят ту же ясность мысли, художественность и законченность, соединенные с оригинальностью и богатством мелодии, в музыкальных произведениях Глинки.

[1] См. Карсавин Л.П. Философия истории. СПб., 1993. С. 160-161.

[2] См., напр.: Вернадский В.М. Научная жизнь как планетное явление. М., 1991. С. 40.

[3] //Вопросы философии. 1982, №10. С.53.

[4] Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С.289.

[5] Там же.

[6] Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск, 1993. С.69.

[7] Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2. М., 1990. С.361.

[8] Лотман Ю.М. Символ в системе культуры // Символ в системе культуры. Труды по знаковым системам XXI. Тарту, 1987. С.12.

[9] Фромм Э. Человек для себя. Минск, 1992. С.29.

[10] Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т.1. М., 1990. С.767.

[11] См. Бердяев Н.А. Воля к жизни и воля к культуре // На переломе. Философские дискуссии 20-х годов. М., 1990.

 

[12] Там же. С.77.

[13] Немировская Л.З. Культурология. История и теория культуры. М., 1992. С.21.

[14] Там же.

[15] См. Трубецкой Н.С. Европа и человечество. // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995.

[16] См. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. М., 1993. С.33-64.

[17] Гумилев Л.Н. Этносфера. История людей и история природы. М., 1993. С.258.

 

[18] См. Розанов В.В. "Возле "русской идеи"…"// Розанов В.В. Сочинения. М., 1990. С.322-334.

[19] Трубецкой Н.С. "О туранском элементе в русской культуре". // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995. С.160-161.

 

[20] Бердяев Н.А. Духовное состояние современного мира. // В его кн.”Философия творчества, культуры и искусства. М.1994. Т.1 С.499

[21] Это стало создавать угрозу безопасности бизнесу (когда во время “охоты” за информацией “взламывают” компьютер) и вторжения в частную жизнь.

[22] Коноров Ю. Второе “я” опасней первого // Российская газета. 4 января. 1998. С.27.

[23] Коротков Н.З. Сосотояние культуры в диссонансный переходный период //Культура и рынок. Тезисы докладов Международного симпозиума в г.Екатеринбурге 27-30 мая. 1994 г. Часть II. Екатеринбург. 1994. С. 165.