Модель государства Олсона-Макгира.

По мнению сторонников эксплуататорской теории, государство возникает тогда, когда появляется возможность реализации сравнительных преимуществ в осуществлении насилия, т.е. когда какая-нибудь группа людей получает сравнительные преимущества в реализации либо насилия, либо демонстрации того, что угроза насилия с их стороны будет реализована.

Главным в этой теории являются понятия нестационарного и стационарного бандитов:

Нестационарные бандиты - это бандиты-гастролеры, которые приехали в город, обобрали всех горожан и бежали. Гастролерами могут быть грабители любого масштаба. Например, ими могут быть войска, вторгшиеся в сопредельное государство не с целью превратить его в колонию, а с целью просто отнять как можно больше у его жителей и уйти.

Стационарные бандиты – это бандиты оседлые, которые рассчитывают на долгосрочные поборы горожан. В рамках данной модели их, как некую структуру, которая занимается поборами и рассчитывает заниматься ими как можно дольше, мы будем отождествлять с государством.

У нестационарного и стационарного бандитов различная стратегия извлечения дохода.

Бандит–гастролер стремится максимизировать краткосрочный доход относительно территории данной страны и множества людей, которых он грабит. Поэтому он будет инвестировать свои средства, прежде всего, в технологии перераспределения (например, в разработку военных технологий или технологий запугивания). Но у него не будет стимулов к созданию институтов, которые обеспечивали бы хозяйственную деятельность, поскольку такие институты являются благами длительного использования, и свои издержки по их созданию в краткосрочном периоде он оку пить не сможет.

У стационарного бандита, в отличие от бандита-гастролера, логика совсем иная. Он тоже стремится максимизировать свой доход, но уже в долгосрочном периоде. И, более того, как уже говорилось, он сталкивается с дополнительными ограничениями. В частности, если он изымет весь доход, полученный в текущем периоде, ему нечего будет изымать в следующем.

У бандита-гастролера, когда он превращается в стационарного бандита (в правителя), существенным образом меняется система стимулов. Теперь уже в его интересах пресекать возникновение конкуренции как со стороны других стационарных бандитов, так и со стороны бандитов-гастролеров.

У стационарного бандита и бандита-гастролера различны не только структуры доходов, но и структуры расходов. Стационарный бандит вынужден для обеспечения дохода в будущем часть налогов расходовать на поддержание порядка – финансировать и развивать силовые структуры, армию, судебную власть.

Модель государства Финдли-Уилсона.

Является разрастание государственного аппарата вследствие «оппортунистического поведения» государственной бюрократии (в виде «произвола чиновников»), которое приводит к рассеиванию ренты правителя. Здесь при ставке налога, превышающей оптимальное значение (обусловленное «оппортунизмом» чиновников), даже равенство доходов и расходов правителя (полное рассеивание ренты правителя) не обеспечивает максимизации объема производства. В результате имеем перепроизводство «правопорядка».

Модель государства Д. Норта

В своей модели Норт представил государство в виде прави-

теля, цель которого — максимизировать свое богатство или свою

полезность. У этой модели есть три отличительные черты.

1. Государство обменивает ряд услуг, которые можно назвать

«защита и правосудие» на налоги.

2. Государство имеет право взимать налоги и при этом оно

пытается вести себя как дискриминирующий монополист.

3. Монопольная власть правителя, которая проявляется в

его возможности увеличивать налоги и произвольно менять права

собственности, ограничена, поскольку у правителя есть конкурен-

ты, которые могут предоставлять населению тот же набор услуг.

Кто может выступать в качестве конкурента правителя?

а) Прежде всего это соседние государства. Граждане государ-

ства могут эмигрировать в другую страну, неся при этом опреде-

ленные затраты (выход — «exit»). В деспотическом государстве

это могут быть затраты, связанные с пересечением границы, в

том числе и гибель человека. Но и в демократическом государстве

граждане несут весьма значительные издержки в связи с эмигра-

цией. Необходимо отметить, что эти издержки значительно выше,

чем у работников, которые меняют место работы. Эти издержки

вызваны потерей специфических вложений в человеческий капи-

тал (знание родного языка, знание неформальных и юридических

правил своей страны, религия, национальная культура), которые

могут утратить свою ценность при эмиграции, а также специфи-

ческий социальный капитал (семейные, дружеские и деловые

связи, патриотические чувства и т.д.). Поэтому граждане страны

оказываются в большей степени «заперты» в своей родной стране,

чем, например, работники в фирме, и в этой ситуации у правителя

могут усилиться стимулы к оппортунистическому поведению.

б) Далее, это могут быть претенденты на власть внутри стра-

ны. Недовольные граждане могут свергнуть правителя и приве-

сти к власти его соперника, который также может предоставлять

услуги «защита и правосудие». В качестве подобных конкурентов

правителя могут выступать лица или группы, имеющие военную

силу (феодалы) или группы, обладающие ресурсами, необходи-

мыми для обеспечения военной мощи групп, рвущихся к власти.

Конкурентом государства в осуществлении функций специфика-

ции и защиты прав собственности может выступать также органи-

зованная преступность

27. Понятие институциональных изменений. Классификация институциональных изменений. Простейший механизм институциональных изменений.

 

Институциона́льные измене́ния — в большинстве направлений институционализма непрерывный процесс количественно-качественных изменений и преобразований разных политических, правовых, социальных и экономических институтов.

Институциональные изменения происходят в институциональной среде, но проявляются не на уровне изменений правил, а на уровне изменений институтов, функционирующих в данной среде и определяющих данную среду.

ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ - составная часть процесса социально-экономического развития, выражающаяся в развитии и изменении социальных институтов. Институциональные преобразования лежат в основе смены общественно-экономического устройства и могут осуществляться как революционным, так и эволюционным путем. Изменения институтов могут быть связаны со сменой модели экономического развития, экономической стратегии и экономической политики, осуществляемой в рамках одной и той же экономической системы. Вектор институциональных изменений лежит на линии основных социальных институтов: прав собственности, роли государства, его законодательных установлений и норм, налоговой и судебной системы, «правил игры» на рынке, типов хозяйствования и его различных организаций.

Мегатенденцией, определившей развитие системы социальных институтов в последние два десятилетия XX в., являются приватизация и дерегулирование. ООН характеризует приватизацию как «главный экономический феномен 80-х гг. во всем мире». В России на приватизированных предприятиях производится ныне 70% промышленной продукции. Дерегулирование ведет к смещению акцентов в деятельности государственных институтов: сокращаются прямые формы государственного вмешательства в экономику. Основной функцией государства становится создание конкурентной среды, принятие единых правил для всех субъектов рынка, развитие производственной и социальной инфраструктуры. Институциональные изменения состоят также в реструктуризации предприятий, в т. ч. традиционных базовых отраслей промышленности (угольной, сталелитейной, текстильной). Они включают стимулирование малого и среднего бизнеса.

В так называемой неоинституциональной экономической теории институциональные изменения являются одной из основных категорий. Концепция этих изменений развита американским экономистом лауреатом Нобелевской премии Д. Нортом. Он рассматривет институциональные изменения как процесс изменения формальных правил и неформальных отношений (традиций, общепринятых норм поведения, достигнутых соглашений между участниками сделки). Источники институциональных изменений, по словам Норта, надо искать во внешней среде, накоплении опыта и знаний и объединении этих моментов в мысленных (ментальных) конструкциях действующих лиц. Преднамеренные институциональные изменения - результат действий предпринимателей, которые сравнивают трансакционные издержки перестройки институциональной структуры с ее экономическим эффектом.

Эти институциональные преобразования зависят также от взаимодействия групп интересов, выражаемых государством и ветвями его власти. Неформализованная система взглядов и ценностей изменяется спонтанно, с различной скоростью, определяемой их происхождением и характером. Укорененные в традициях элементы общественного сознания (патернализм в России, нормы протестантизма в Западной Европе) изменяются чрезвычайно медленно.

 

Классификация институциональных изменений

Сегодня можно выделить два типа институциональных изменений: эндогенные и экзогенные. Эндогенными можно назвать такие трансформации институциональной структуры экономики, которые осуществляются путем эволюционного изменения существующих правил и норм, составляющих основу институтов.

Экзогенные институциональные изменения являются по своей природе более радикальными и чаще всего проявляются при импорте институтов. Импорт институтов возможен только тогда, когда вектор развития имеющихся “отечественных” институтов совпадает или, по крайней мере, не противоречит требованиям сознательно внедряемых институтов[1]. Экзогенные институциональные изменения осуществляются и в том случае, когда институты конструируются на основании мыслительных конструкций, идеологий и теоретических построений, которые нигде не существовали на практике. Примером этому может служить конструирование нового общества и новой экономики после Октябрьской революции в России 1917 года.[2]

Кроме того, все типы институциональных изменений, которые описаны в экономической литературе, можно сгруппировать так:

Инкрементные институциональные изменения, происходящие за счет закрепления неформальных правил, норм, институтов в относительно малых группах с семейно-родственными связями. Эффективно снижает трансакционные издержки для членов группы.

Эволюция институтов, когда возникающие неформальные практики постепенно закрепляются как общепризнанные в формальных институтах.

Революционные институциональные изменения. Обычно проявялются при экзогенном заимствовании институтов, или их “импорте”

Уровни институциональных изменений

Институциональные преобразования осуществляются на уровнях, которые представлены на схеме 3. Осуществление данных изменений возможно как в отдельной отрасли, так и в экономике региона в целом. Уровни могут быть разделены по следующим основаниям:

По источнику возникновения

Федеральные - инициирование которых осуществляется федеральными властями;

Федерально-региональные - инициируются федеральными и региональными властями совместно;

Региональные - осуществление которых предусмотрено только в данном регионе

По направленности реализации

Отраслевые - действие которых распространяется только на отдельную отрасль экономики страны и/или региона;

Корпоративные - действие которых распространяется на отдельные предприятия в данной отрасли.

7.2.2. Простейшая модель институциональных изменений

Итак, мы говорили о том, что одним из источников институциональных изменений является изменение относительных цен. Но цены меняются постоянно и поэтому возникает вопрос о том, когда изменения относительных цен ведут к институциональным изменениям, а когда их следствием является просто пересмотр контрактов в рамках действующих правил.

Простейшая модель институциональных изменений

Итак, мы говорили о том, что одним из источников институ­циональных изменений является изменение относительных цен. Но цены меняются постоянно и поэтому возникает вопрос о том, когда изменения относительных цен ведут к институциональным изменениям, а когда их следствием является просто пересмотр контрактов в рамках действующих правил.

Для дальнейших рассуждений нам потребуется опреде­ление институционального равновесия, которое дает Д. Норт: «Институциональное равновесие — это такая ситуация, в которой при данном соотношении сил игроков и данном наборе контракт­ных отношений, образующих экономический обмен в обществе, ни один из игроков не считает для себя выгодным тратить ресурсы на реструктуризацию отношений. Заметьте, что такая ситуация не означает, что все игроки довольны существующими правилами и контрактами. Она означает лишь то, что при данных относитель­ных издержках и выигрышах от изменения игры, которую ведут участники контрактных отношений, им невыгодно менять игру» [Норт, 1997б, с. 111—112].

Агентами институциональных изменений являются пред­приниматели (экономические и политические), формирующие организации, которые являются их орудием. Индивиды, конеч­но, могут действовать и в одиночку, но могут и организоваться с определенной целью. Организованные группы способны к более концентрированному действию.

В институциональную структуру встроены стимулы, и они играют решающую роль в том, какие организации будут возни­кать, и какие знания и навыки они будут приобретать. Если ин­ституциональная структура общества поощряет криминальную деятельность, то будут возникать организации, которые исполь­зуют эти возможности максимизации прибыли. Если, наоборот наибольшую выгоду в данных институциональных рамках пред­приниматели могут получить от производственной деятельности, то будут возникать организации, которые станут инвестировать средства в приобретение знаний и навыков в этой сфере.

Поведение организаций, максимизирующих богатство, мо­жет принимать форму выбора в рамках существующих правил и ограничений, или проявлятся в виде попыток изменения самих правил и ограничений. Какое направление выберет организация, зависит от ее восприятия выигрыша. В современной экономике организации затрачивают ресурсы в обоих направлениях.

Рассмотрим теперь простейшую модель институциональных изменений. Относительные цены изменились, и одна из сторон, участвующих в обмене (это может быть обмен как экономический, так и политический) чувствует, что она одна или они обе могут выиграть от изменения контракта. В этом случае будет предпри­нята попытка пересмотра контракта. Однако контракты вписаны в иерархию других правил и изменение условий договора может оказаться невозможным без изменения правил, находящихся на более высоких ступенях иерархии (или без нарушения какого-то неформального правила). В этом случае та сторона, которая хочет улучшить свое положение, может попытаться затратить ресурсы на изменение правил, более высокого уровня. Если же речь идет о неформальном правиле, то изменения в относительных ценах могут привести к их эрозии и замене другой нормой. Если люди начинают игнорировать неформальное правило, и оно переста­ет подкрепляться механизмом принуждения, то со временем оно перестает действовать и заменяется другим институтом.

Рассмотренная модель очень простая, здесь не учитывается большое количество других факторов, например, проблема безбилетника, которая препятствует коллективному действию [Норт, 1997б].

Источником дискретных институциональных изменений служат войны, революции, завоевания и стихийные природные бедствия, которые нарушают непрерывность институционального развития. Дискретные изменения — это радикальные изменения в формальных правилах.

Почему непрерывность институциональных изменений на­рушается и происходят революции? Обычно институциональные изменения происходят в рамках, с которыми согласна каждая из сторон. Кризисная ситуация в обществе может разрешаться с помо­щью перестройки политических институтов, но для этого институ­циональная структура общества должна предоставлять возможно­сти компромиссов между игроками. Если в обществе нет институ­циональных рамок для разрешения конфликтов, если отсутствуют институты, которые выполняли бы роль посредника, тогда агенты институциональных изменений могут сформировать коалиции, ко­торые попытаются разрешить кризис с помощью насилия. В связи с революциями возникает вопрос о том, почему люди участвуют в революции, ведь издержки участия могут быть очень велики (вплоть до гибели), в то время как выигрыши весьма нео­пределенны. Как в этом случае удается преодолеть проблему без­билетника? Стандартная экономическая теория, использующая принцип методологического индивидуализма и считающая, что индивиды действуют только исходя из своей выгоды, сопоставляя выгоды и издержки, ответить на этот вопрос не может. Здесь всту­пает в действие идеология, которая может быть весьма действен­ным способом преодоления проблемы коллективных действий. Чем сильнее идеологические убеждения участников, тем большую цену они готовы заплатить. Однако неоинституциональной теории не удалось пока объяснить идеологию с позиций методологического индивидуализма

 

28.Модель институциональных изменений Д. Норта

Норт выделил следующие основные источники институцио­нальных изменений.

Изменения в относительных ценах приводят к институцио­нальным изменениям, которые восстанавливают экономическую эффективность в экономике или способствуют ее достижению. Изменения в относительных ценах (например, изменения в со­отношении цен факторов производства — цен на землю и труд, труд и капитал, капитал и землю) меняют стимулы экономиче­ских агентов, которые вступают во взаимодействие друг с другом. Новые относительные цены создают новые возможности получе­ния доходов, которые требуют институциональных изменений.

В качестве примера Норт приводит изменение в относитель­ных ценах на землю и труд в XIV и XV веках. В этот период в Европе наблюдается резкое сокращение численности населения в резуль­тате голода, повторяющихся эпидемий чумы и других болезней, войн и революций. Это был период абсолютного сокращения чис­ленности населения, в результате которого произошло изменение относительных цен факторов производства: земли и труда. Если в XIII веке цена труда снизилась относительно цены земли в ре­зультате роста населения, то в XIV и XV веках цена труда возросла относительно цены земли. В результате уменьшилась переговор­ная сила феодалов, а переговорная сила крестьян возросла, что привело к изменениям в правах собственности. Обострившаяся конкуренция между феодалами за рабочую силу привела к тому, что феодалы снижали ренту и облегчали феодальные повинности, поскольку это было наиболее эффективным средством удержать крестьян-арендаторов. Постепенно контракты об аренде зем­ли стали заключаться на более длительный срок и вскоре аренда стала пожизненной, т.е. возник обычай передачи надела по на­следству. Численность населения оставалась низкой на протяже­нии нескольких поколений, и постепенно право наследования земельного надела стало обычным. Земля обрабатывалась теперь свободными арендаторами или батраками, получавшими поден­ную плату [North, Thomas, 1973].

Другой пример, связанный с законом о разработке месторож­дений полезных ископаемых, анализирует в своей статье Лайбкэп [Libecap, 1978]. Когда возросла цена на некоторые полезные ис­копаемые, и появились новые источники получения доходов, ты­сячи искателей золота и серебра отправились на их добычу. Но в те времена существовал институциональный вакуум, т.е. не было юридических правил, которые регулировали бы права собственно­сти в этой сфере. Поэтому существовала общая неопределенность в отношении точных границ участков, способов защиты этих гра­ниц, и издержки защиты прав собственности были неоправданно высоки. Хотя наиболее воинственные индивиды могли выиграть от существующей анархии, но в целом каждый индивид выиграл бы значительно больше от четкого определения прав собственно­сти в этой сфере.

В этой ситуации экономические агенты осознали, что любая система прав собственности лучше, чем полное ее отсутствие. В среде золотоискателей возникли нормы и конвенции, регулирую­щие права собственности. Однако с ростом выгод от данного вида деятельности произошло усиление экономических стимулов к на­рушению существующих конвенций. Стало очевидно, что необхо­дима более совершенная институциональная структура с титулами собственности, которые четко определяли бы права и обязанности собственников. Неформальные конвенции уже не могли предот­ вратить возникновение анархии в этой сфере, и появились уста­новленные государством и защищаемые им права собственности. В этом случае экономическим стимулом для институциональных изменений стал ценовой сигнал (изменение цен на минералы от­носительно цен на другие блага и услуги).

Вторым источником институциональных изменений служат технологические инновации, которые в свою очередь ведут к изме­нению относительных цен. Рассмотрим условный пример институ­циональных изменений в результате появления новых технологи­ческих возможностей. Представим себе, что мы можем отапливать дом не масляным или газовым обогревателем, а с помощью уста­новленного на крыше коллектора солнечных лучей. Чтобы принять решение мы должны сравнить техническую эффективность обогре­вателей и их цены. Для традиционных видов отопления это сделать нетрудно, а техническая эффективность солнечной батареи очень сильно зависит от институциональных соглашений, принятых в обществе, ведь ваш сосед может вырастить на своем участке дерево, которое будет препятствовать попаданию солнечных лучей в ваш коллектор. Т.е. техническая эффективность новой техники зависит от сложившейся институциональной среды.

Институциональное изменение (принятие закона, запреща­ющее вашему соседу создавать препятствия для пользования сол­нечной батареей) станет следствием появления новой технологии. Производители солнечных батарей и те, кто намерен пользовать­ся ими, предпримут определенные действия, которые приведут к институциональным изменениям.

И, наконец, еще один источник институциональных изме­нений — это изменения во вкусах и предпочтениях людей. В качестве примера здесь можно привести серьезное институциональное из­менение, которое само по себе не может быть полностью объяс­нено изменением соотношения цен, и в котором основную роль играли идеи — это движение за отмену рабства в Соединенных Штатах. Ведь во время Гражданской войны в Америке институт рабства еще оставался экономически выгодным.

В обществе меняются представления о том, какие блага вхо­дят в состав полного потребительского набора нации. Рассмотрим следующий пример. В начале XIX века в Англии стали очевидными бесчеловечные последствия промышленной революции и в обще­стве стало расти их неприятие, что привело к принятию законов, изменивших институциональную среду. В 1824 году был принят закон графа Шэфтсбери об угольных шахтах, который запрещал использование женского и детского труда на подземных работах. Фабричный закон 1933 года установил минимальные требования к условиям труда, которые должны были соблюдаться для детей и подростков. Он ограничил «свободу» владельцев фабрик в ин­тересах группы населения, которая не могла сама себя защитить. Затем последовали и другие законы, отражавшие изменившиеся представления людей относительно благосостояния общества.

Из рассмотрения этих примеров видно, что в одних случаях институциональные изменения приводили к повышению эффек­тивности (в этом случае какая-то общественная группа выигрыва­ла, и никто при этом не проигрывал). А в других случаях измене­ния были перераспределительными по своей природе. Выигрыш одной стороны сопровождался потерями для другой группы. Возможен и еще один крайний случай, когда происходит сниже­ние экономической эффективности (в том случае, когда перерас­пределение богатства в результате институционального измене­ния сопровождается поиском ренты).

Перераспределительный вариант институциональных из­менений является, конечно, наиболее распространенным. Практически всегда найдется группа людей, которая утрачивает возможность получать выгоды при существующих правилах, ре­гулирующих обмен в обществе. В обществе очень много инсти­тутов, которые выполняют перераспределительные функции. Теоретически в случае институциональных изменений можно осуществить компенсацию проигравшей стороны. Иногда эта компенсация может иметь существенное значение, чтобы инсти­туциональное изменение не принимало конфликтные, насиль­ственные формы. В качестве характерных примеров можно при­вести отмену рабства в Америке в 1860 году и отмену рабства на Антильских островах, принадлежавших Англии в 1930-х годах. В Англии этот процесс прошел безболезненно, потому что он про­исходил постепенно, и рабовладельцы получили компенсацию за понесенный ущерб. В Америке решение проблемы отмены раб­ства вылилось в гражданскую войну

29.Институциональная динамика: роль прошлого в развитии институтов – два подхода.

Роль прошлого в современном развитии институтов

Какую роль играет прошлое в современном развитии инсти­тутов? Можно выделить два основных подхода к этому вопросу.

1. Сторонники первого считают, что в обществе действует эволюционный механизм, который отбирает наиболее эффектив­ные институты и организации, приносяшие наибольшую пользу обществу.

2. Другие авторы уверены, что выживают не обязательно са­мые эффективные институты и организации. Развитие в прошлом могло пойти по неоптимальному пути.

Круг авторов, которые считают (иногда в неявном виде), что эволюционные процессы в целом ведут в направлении к оптималь­ности и эффективности, достаточно широк. Их иногда называют историческими оптимистами, а этот подход — панглоссианским по имени героя философской повести Вольтера В современной экономической литературе этот подход прояв­ляется в попытке оправдать гипотезу о максимизирующем поведении экономических агентов или гипотезу о рациональном поведении ссыл­кой на естественный отбор. Впервые такая попытка была предприня­та Алчианом в 1950 году в его знаменитой статье «Неопределенность, эволюция и экономическая теория» [Алчиан, 2006].

Статья была написана как ответ на критику предпосылки не­оклассической теории о максимизирующем поведении экономи­ческих агентов. Это направление критики маржиналистской тео­рии возникло в 1930-х годах в Англии и в 1940-х годах в Америке на базе эмпирических исследований поведения предпринимателей, которые показали, что при принятии решений предприниматели не осуществляют расчет и сопоставление предельных величин из­держек и выгод. Зачастую они даже не располагают информацией, необходимой для этих расчетов.

В ответ на эту критику Алчиан заявил, что выживают те фир­мы и индивиды, которые максимизируют прибыль, даже если они и не делают это целенаправленно. Он выдвинул аргумент о есте­ственном отборе, который был призван доказать, что обезличен­ные рыночные силы действуют таким образом, что соблюдаются все теоремы, описывающие поведение фирмы в неоклассической теории, даже если предпосылки о поведении фирмы, направлен­ном на максимизацию прибыли, неверны. В условиях неопреде­ленности, неполной информации и несовершенного знания мак­симизация прибыли не может быть руководством к действию. Заранее, ex ante, мы не можем сказать, какое поведение приведет к наилучшим результатам. Лишь задним числом, ex post можно определить, какие действия принесли наибольшую прибыль.

В теории Алчиана не предполагается, что экономические агенты действуют целенаправленно и сознательно. Индивид мо­жет реагировать на неопределенность, строго придерживаясь при­вычек и обычного поведения, которые ассоциировались с успе­хом в прошлом, он может использовать метод проб и ошибок, или имитировать поведение наиболее удачных фирм. Рынок же от­берет те виды поведения, которые были бы правильными в усло­виях совершенного предвидения. Подобный тип рациональности Уильямсон называет органической (organic rationality). C этим типом рациональности ассоциируются эволюционные теории (Алчиан, Нельсон и Уинтер), а также австрийская школа (Хайек, Менгер, Кирцнер) Фридмен в статье 1953 года пошел еще дальше и заявил, что естественный отбор ведет к оптимизирующему поведению аген­тов и фирм. Естественный отбор у Фридмена — это основание для того чтобы предполагать, что агенты действуют так, как будто они рационально стремятся максимизировать ожидаемый результат, независимо от того, делают они это или нет. «Таким образом, они как будто знают соответствующие функции спроса и издержек, вычисляют предельные издержки и предельный доход от всех до­ступных им видов деятельности и увеличивают масштаб каждого из видов деятельности до такого момента, пока соответствую­щие предельные издержки и предельный доход не сравняются» [Фридман, 1994. с. 34].

У этих авторов, однако, остается неясным сам механизм естественного отбора. Алчиан предполагает, что фирмы имити­руют тех, кому удается максимизировать прибыль. Но остается невыясненным вопрос о том, откуда фирмы знают, какие харак­теристики они должны имитировать. В качестве критики идеи Алчиана Пенроуз высказывает аргумент о том, что в экономике нельзя проводить аналогию с естественным отбором в биологии, поскольку не обнаружен экономический аналог наследственным характеристикам, передаваемым с помощью генов.

Уинтер и Нельсон нашли подобный аналог в рутинах, ко­торым следует фирма. Рутина для них — это общий термин для всех нормальных и предсказуемых образцов поведения фирмы: конкретных технических методов производства товаров и услуг, заказа нового оборудования, политики в области инвестирования и НИОКР, реклама и стратегия деловой активности в отношении диверсификации продукта и заграничных инвестиций. Они на­следуются в том смысле, что у организмов завтрашнего дня мно­гие характеристики те же, что и у породивших их современных организмов. «Рутины являются основным понятием, характери­зующим постоянство поведения в нашей экономической теории: «рутины подобны генам». В первом приближении можно ожи­дать, что фирмы поведут себя в будущем соответственно рутинам, применявшимся ими в прошлом» [Нельсон, Уинтер, 2006, c. 65]. Рутины подвержены отбору: организмы с определенными рути­нами могут функционировать лучше других, и их относительная значимость в отрасли возрастает.

Итак, этот подход основывается на идее о том, что капита­листическая конкуренция действует подобно эволюционному процессу в биологии, отбирая наиболее эффективные институ­циональные формы и способы организации. Эта идея прослежи­вается в работах Йенсена, Уильямсона, Меклинга, Норта и других институционалистов. Так, Норт в работе 1981 года «Structure and Change» утверждает, что конкуренция забо­тится о том, что выживают наиболее эффективные институты, а неэффективные гибнут, а Йенсен, Меклинг и Уильямсон предпо­лагают, что типичная иерархическая капиталистическая фирма — это наиболее эффективная форма потому, что она преобладает в современном мире.

Сторонники второго подхода обращают внимание на те яв­ления, которые противоречат тезису о том, что выживают только наиболее эффективные институциональные структуры и органи­зационные формы. Одно из таких явлений — это зависимость от траектории развития (path dependence).

Если бы институты существовали в мире, где трансакци­онные издержки равны нулю, то предшествующее экономиче­ское развитие не имело бы никакого значения. Изменения в от­носительных ценах или в предпочтениях немедленно влекли бы за собой соответствующую перестройку институтов. Но в реаль­ном мире, где трансакционные издержки не равны нулю, важное значение приобретает сам процесс, в ходе которого возникли со­временные институты, ведь этот процесс ограничивает выбор в будущем. Именно он определяет расходящиеся направления раз­вития общества, политических систем и экономик. «Зависимость от траектории предшествующего развития означает, что история имеет значение. Нельзя понять альтернативы, с которыми мы сталкиваемся сегодня (и определить их содержание в процессе моделирования экономической деятельности), не проследив путь инкрементного развития институтов» [Норт, 1997б, с. 130].

Норт иллюстрирует расходящиеся пути развития на примере двух стран: Англии и Испании. В начале XVI века между Англией и Испанией существовало много общего, и перед ее правителями стояла одна и та же проблема: получение дополнительного источ­ника дохода. Чтобы получить доход правителям приходилось до­говариваться со своими подданными, и в обмен на рост налогов появились новые формы народного представительства.

В ходе революции 1688 года в Англии удалось добиться кон­ституционного ограничения произвола правителя, после чего стали возникать экономические институты, вызвавшие относи­ тельное упрочение прав собственности. Возросшая надежность и устойчивость прав собственности во времени привела к воз­никновению финансовых рынков в Англии, что способствовало экономическому росту страны. Одновременно распространялись и укреплялись идеологические установки, которые сыграли свою роль в институциональных изменениях.

В Испании, напротив, в противостоянии между короной и кортесами верх брала корона, что означало постепенный упадок органа народного представительства. Правителям удавалось соз­давать неэффективные права собственности, которые мешали экономической деятельности, однако, приносили значительный доход короне. Постепенно возник громоздкий и сложный бюро­кратический аппарат.

Институциональная структура метрополий отразилась позд­нее на различных путях развития их колоний. «Контраст между историями Северной и Южной Америки дает, вероятно, наилуч­ший пример того, к каким последствиям приводит различие путей институциональной эволюции» [Норт, 1993].

Первым, кто привлек внимание ученых, занимающихся эко­номической историей, к проблеме зависимости от пути развития, был Поль Дэвид, написавший небольшую статью под названием «Клио и экономическая теория QWERTY». Он попытался объяс­нить, как возник и был закреплен необычный стандарт располо­жения клавиш на пишущей машинке, какой набор случайных об­стоятельств придал устойчивость этому стандарту, вопреки мно­гим более удобным решениям [Дэвид, 2006].

Первые шесть букв на клавиатуре компьютера образуют по­следовательность QWERTY. Первоначально подобная клавиатура использовалась на печатных машинках. Но эта клавиатура не самая удобная. В 1932 году Дворак запатентовал клавиатуру, которая приво­дит к рекордной скорости печатания — так называемая «упрощенная клавиатура Дворака». В 1940-х годах эксперименты, проведенные морским флотом США, показали, что возросшая эффективность ис­пользования этой клавиатуры окупит издержки переобучения груп­пы машинисток в течение десяти дней их работы в течение полного рабочего дня. Дворак умер в 1975 году, а его клавиатура так и осталась непризнанной. Мир упорно отказывался от его изобретения.

Расположение QWERTY на печатной машинке возникло потому, что оно позволяло уменьшить частоту столкновения ли­терных рычагов. В 1880-х годах были изобретены более удачные машинки без литерных рычагов, с цилиндрическими рукавами, и на них стали использовать другое расположение букв. Но в пе­риод 1895-1905 гг. на рынке предлагались в основном машинки QWERTY, которые назывались универсальными. Почему этим машинкам удал<