Дюжина ножей в спину революции» А. Аверченко. Публицистическое и художественное начала. Отношение к революционной эпохе.

Аркадий Тимофеевич Аверченко (1881-1925) - яркий и самобытный русский писатель-юморист, завоевавший еще при жизни титул «короля смеха». На сегодняшний день ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что творчество А. Т. Аверченко занимает особое место в контексте отечественной литературы начала XX века, поскольку новеллистика писателя явила собой новый этап в развитии русской юмористики.

Начало XX века ознаменовалось всплеском сатирической литературы, выразившимся в появлении огромного количества сатирических журналов и листков, где печатались эпиграммы на политических деятелей, фельетоны, сатирические сказки и т.д. Однако вскоре появляется новый журнал сатиры и юмора, который сумел затмить «Осколки», «Будильник», «Шут» и другие издания по причине своей непохожести на всю предыдущую сатирическую традицию. «Сатирикон» был уникален по всем параметрам: великолепно иллюстрированный, журнал сознательно отказался от жесткой, злой сатиры в пользу добродушного юмора. Это было новым словом в русской сатирической литературе и сразу привлекло внимание современников. Аркадий Аверченко стал во главе «Сатирикона» с девятого номера и оставался его руководителем до закрытия журнала. Его веселые рассказы публиковались на первых полосах и неизменно привлекали читательское внимание. Приверженность Аверченко американскому и западноевропейскому юмору с сохранением традиций чеховского смеха стало отличительной чертой не только творческого метода Аверченко, но и самого журнала «Сатирикон». О том, что юмор писателя был качественно новым явлением для русской литературы, свидетельствуют многочисленные воспоминания современников. Так, А. И. Куприн писал: «Беззлобен, чист был его первый смех, и легкие уколы не носили в себе желчного льда. Всего труднее определить характер юмора. Надо сказать, что от гоголевского юмора у нас не осталось наследия, шестидесятые и семидесятые годы передали лишь кривую, презрительную, саркастическую усмешку.»

После революционных событий 1917 года Аверченко навсегда покинул Родину и этим подписал себе приговор: долгие 70 лет его творчество было закрыто для русского советского читателя. Стоит ли говорить, что в советском литературоведении практически не поднимался вопрос о влиянии писателей-белоэмигрантов на литературный процесс начала XX века. Таким образом, имя Аркадия Аверченко длительное время почти не упоминалось в связи с историей развития русской литературы.

Вопрос о жанровом своеобразии новеллистики А. Т. Аверченко остается насущным и по сей день. Общеизвестно, что в русской литературе начала XX века одним из самых распространенных жанров был рассказ. «Поиски новых возможностей жанра, стиля - характерная черта литературного процесса рубежа века и начала XX столетия».¹ А. Т. Аверченко, отдавая предпочтение жанру короткого юмористического рассказа, также был озабочен поиском новых возможностей этого жанра. Творчество А. Т. Аверченко удивительно разнообразно в жанровом отношении, что вызывает определенную трудность при классификации произведений писателя. Сложность представляет и то обстоятельство, что в современной науке нет единого подхода к рассмотрению внутрижанровой типологии рассказов.

Для творчества Аверченко характерно обращение к форме повествования от 1-го лица и форме повествования от лица «всеведающего автора», которые открывают перед писателем-юмористом широкие возможности для иронического осмеяния персонажей и высвечивания неприглядных сторон современной ему жизни. Незаслуженно был обделен исследовательским вниманием особый тип повествования, встречающийся в ряде рассказов А. Т. Аверченко, - сказ. Причины обращения писателя-юмориста к сказу, функции сказовой манеры повествования применительно к аверченковским рассказам, преимущества сказа как типа повествования в юмористическом произведении - вот круг вопросов, звучащих особенно актуально для выявления стилевого своеобразия произведений писателя.

Особый интерес для нас представляет творчество писателя эмигрантского периода. Сборник рассказов «Дюжина ножей в спину революции» явился первым осмысленным откликом писателя на водоворот событий, захлестнувших Россию после 1917 года. «Октябрьский вихрь, вздыбивший и перевернувший до основания Россию, вымел за пределы страны...»', согласно данным историка П. Е. Ковальского, «около миллиона людей», в числе которых оказался и А. Т. Аверченко. Революция глазами аполитичного прежде писателя, представления о дальнейшем развитии жизни в Советской России, обличение политических деятелей, приведших страну к революционному перевороту, а также воспоминания о прежней жизни - вот неполный перечень тем, затронутых Аверченко в небольшом сборнике рассказов. Интересна не только структура сборника, которая, как оказалось, претерпела с течением времени ряд существенных изменений, но и жанровое своеобразие рассказов, входящих в состав «Дюжины ножей...». Традиционное определение «Дюжины ножей...» как сборника политических памфлетов не совсем уместно, поскольку писатель обращается к разнообразным жанрам (лирический рассказ, сатирическая сказка, рассказ-сценка и др.). Жанровое своеобразие рассказов, в свою очередь, накладывает ряд особенностей на поэтику самого сборника. Важное место при анализе рассказов «Дюжины ножей...» уделяется и отношению А. Т. Аверченко к конкретным политическим деятелям современности. Особое внимание акцентируется на взаимоотношениях В. И. Ленина и А. Т. Аверченко. Привлечение окололитературных материалов, неопубликованных (архивных) источников, а также иллюстраций из фельетонного творчества писателя помогает более полно раскрыть аверченковские взгляды тех лет. Особая, важная роль отводится выявлению способов выражения авторской позиции, которая демонстрирует не только политическое кредо Аверченко-эмигранта, но и гражданские взгляды писателя.

«Дюжина ножей в спину революции» вышла в 1921 году в парижском издательстве. Однако в 1920 году в симферопольской газете «Таврический Голос» было опубликовано объявление, в котором желающим приобрести новую книгу Аверченко «Дюжина ножей в спину революции» предлагалось обращаться в издательство «Таврический голос». Таким образом, можно предположить, что сборник составлен еще в первой половине 1920 года иего следует рассматривать при анализе данного периода творчества писателя.В предисловии книги «Дюжина ножей в спину революции» писатель восторженно пишето революции: «Революция – сверкающая прекрасная молния, революция – божественнокрасивое лицо, озаренное гневом рока, революция – ослепительная яркая ракета,взлетевшая радугой среди сырого мрака!...», «рождение революции прекрасно, какпоявление на свет ребенка, его первая бессмысленная улыбка, его первыеневнятные слова, трогательно умилительные, когда они произносятся с трудомлепечущим, неуверенным в себе розовым язычком.»Писателю хочется верить, что вот-вот остановится русский человек, схватитсяза голову, прогоняя пьяный угар. Тяжелым будет похмелье, но все же закончитсянаконец бессмысленное буйство.Революция здесь понимается как «переворот и избавление», «светлое, очищающеепламя», в котором за несколько дней сгорает все уродливое, старое, скверное.Аверченко принимает февральский переворот, гордится, что боролся «противуродливости минувшего царизма». В том же предисловии Аверченко пытаетсяразвести революцию и ее последствия – «хорошую» по определению революциюиспортили «плохие» люди. Еще в Петрограде писатель задумывается над истокамипроисходящего, да и в самом названии сборника, несмотря на попытки«оправдаться» в предисловии, слышны несколько иные ноты. В дальнейшем сатирикперестанет разделять революцию и ее последствия – и именно февральскаяреволюция (не октябрьская) станет рассматриваться как переломный момент.

 

«Ровно десять лет тому назад рабочий Пантелей Грымзин получил от своего

подлого гнусного хозяина кровопийцы поденную плату за девять часов работы –

всего два с полтиной!!!». Так начинается рассказ «Черты из жизни

рабочего Пантелея Грымзина». Это пародийно-ироническая завязка воспроизводит

известную формулу ограбления рабочих капиталом. Но далее следует подробный

перечень покупок, сделанных «беднягой Пантелеем» на упомянутые деньги:

выделив часть их на ремонт сапог, он приобрел «пол фунта ветчины, коробочку

шпрот, булку французскую, пол бутылки водки, бутылку пива и десяток папирос», и все это на суточный заработок! Одновременно с этим включается

«естественный» механизм пролетарской ненависти: Пантелей гневно клеймит

богачей-эксплуататоров, наживающихся на труде бесправного народа. Герой

мечтает о свободе для трудящихся: «То-то мы бы пожили по-человечески!..». С той «безотрадной» картиной перекликается второй сюжет, рисующий

положение рабочего Грымзина после обретения «свободы» в результате победившей

революции: о ветчине и шпротах теперь можно лишь мечтать, а на суточный

заработок «гегемон» приобретает лишь фунт «полубелого» хлеба и бутылку ситро.

В финале рассказа звучит авторская оценка происходящего в России: «Эх,

Пантелей, Пантелей. Здорового ты дурака свалял, братец ты мой!..». В

дальнейшем сбитые с толку пантелеи, приученные к «новым» условиям жизни,

составят слой «полуинтеллигентных» граждан, психология которых станет

объектом изображения другого талантливого сатирика – Михаила Зощенко.

От рассказа к рассказу Аверченко убеждает читателя в том, что в классовой

борьбе не может быть победителей и побежденных: от революции в равной степени

пострадали и представители господствующих классов, и те, ради кого было

раздуто пламя революционного мятежа. Все общество оказалось вовлечено в

разрушительное действо, а огромная страна уподобилась поезду, сошедшему с

рельс.