Первые переживания человека, попавшего в концлагерь.

Первые переживания человека, попавшего в концлагерь.

1) Шок прибытия

2) Бред помилования - когда приговоренный к смерти буквально перед казнью начинает, в полном безумии, верить, что в самый последний момент его помилуют.

3) И со мной происходит то, что можно назвать пиком первой фазы психологических реакций: я подвожу черту под всей своей прежней жизнью.

4) За несколько минут ожидания душа мы остро ощутили свою наготу. Да, теперь у тебя действительно нет ничего, кроме собственного тела. Нет даже волос — нет ничего, кроме нашего в самом прямом смысле голого существования.

5) Черный юмор

6) Любопытство: И в Аушвице у людей на короткое время возникало состояние некой объективизации, отстраненности, мгновения почти холодного любопытства, почти стороннего наблюдения, когда душа как бы отключается и этим пытается защититься, спастись. Нам становилось любопытно, что же будет происходить дальше. Как, например, мы, совершенно голые и мокрые, выйдем отсюда наружу, на холод поздней осени?

7) прав был Достоевский, определив человека как существо, которое ко всему привыкает. Если бы нас спросили, насколько это верно, мы бы ответили: «Да, это так. Человек ко всему привыкает. Но не спрашивайте нас — как».

8) Мысли о самоубийстве: Безвыходность ситуации, ежедневная, ежечасная, ежеминутная угроза гибели — все это приводило почти каждого из нас, пусть даже мельком, ненадолго, к мысли о самоубийстве. Но я, исходя из моих мировоззренческих позиций, о которых еще будет сказано, в первый же вечер, прежде чем заснуть, дал себе слово «не бросаться на проволоку»

9) В аномальной ситуации именно аномальная реакция становится нормальной. И психиатры могли бы подтвердить — чем нормальнее человек, тем естественнее для него аномальная реакция, если он попадает в аномальную ситуацию, — к примеру, будучи помещен в психиатрическую лечебницу. Так и реакция заключенных в концлагере, взятая сама по себе, являет картину ненормального, неестественного душевного состояния, но рассмотренная в связи с ситуацией, она предстает как нормальная, естественная и типичная.

 

«Вторая стадия психологического реагирования» заключенного.

Пережив первоначальный шок, заключенный понемногу погружается во вторую фазу — фазу относительной апатии, когда в его душе что-то отмирает.

1) безграничная тоска по близким и родным, оставшимся дома

2) отвращение ко всему, на что падает его взгляд.

Угасание нормальных чувств: вначале тебе неприятно смотреть на истязание твоих товарищей – ты отводишь взгляд, тебе неприятно, но потом тебе уже все равно – тебя это не трогает. Равнодушно, как-то отрешенно, с тупым безразличием наблюдает он за происходящим. Зачем? Почему? За что его товарища избивают? Брезгливость, страх, сострадание, возмущение — ничего этого заключенный теперь уже не в состоянии испытывать. За несколько недель в лагере он видел столько страдающих, больных, умирающих, мертвых, что такие картины его уже не трогают.

Ты почти не реагируешь на чью-то смерть. Как в примере с лазаретом, когда перед автором умер его товарищ. Труп лежал практически перед ним с раскрытыми глазами, а он продолжал «хлебать», несмотря на то, что каких-то два часа назад они разговаривали друг с другом.

 

3) Апатия, внутреннее отупение, безразличие — эти проявления второй фазы психологических реакций заключенного делали его менее чувствительным к ежедневным, ежечасным побоям. Именно этот род нечувствительности можно считать необходимейшей защитной броней, с помощью которой душа пыталась оградить себя от тяжелого урона.

Душевная боль, возмущение против несправедливости — вот что, несмотря на апатию, мучило больше: автор работал, но остановился, чтобы высморкаться и в этот момент на него взглянул конвоир. Он подумал, что тот отлынивает от работы, за что кинул в заключенного камень.

«Я должен был понять: так привлекают внимание какого-нибудь животного, так домашней скотине напоминают о ее обязанностях — равнодушно, не снисходя до наказания.»

Но больше всего в побоях было болезненно презрение, которым они сопровождались.

4) Апатия – особый механизм психологической защиты.

5) Единственная задача – выжить!

 

 

Психология лагерной охраны.

1) во-первых, среди охранников в лагере были безусловные садисты, в строгом клиническом смысле этого слова.

2) Во-вторых, таких садистов специально отбирали, когда было нужно составить очень жестокую команду: в выгодном положении были люди жестокие, эгоистичные, не жалеющее других.

3) В-третьих, надо заметить, что большую часть лагерной охраны составляли люди, просто отупевшие от тех огромных доз садизма, ежедневными свидетелями которого они оставались годами. Эти закосневшие в своем относительно благополучном существовании люди не были, впрочем, ярыми садистами в своих владениях, но против садизма других они, конечно, не возражали.

4) В-четвертых, не умолчим вот о чем: и среди наших стражей были «саботажники»

Пример: начальник лагеря – эсэсовец - тратил немалые деньги из своего собственного кармана, чтобы приобретать в аптеке ближайшего селения лекарства для заключенных.После освобождения заключенные-евреи спрятали эсэсовца от американских солдат и заявили их командиру, что они выдадут этого человека только при условии, что ни один волос не упадет с его головы. Командир дал им в этом слово офицера, и только тогда ему был представлен этот эсэсовец. Американское командование снова назначило его начальником лагеря, и он организовывал для нас питание и сбор одежды среди населения окрестных деревень.

А староста этого лагеря, заключенный, был более жестоким, чем все эсэсовцы вместе взятые. Он бил заключенных где, когда и сколько мог, в то время как начальник лагеря, насколько мне известно, ни разу не поднял руки на «своих» лагерников.

 

 

Доброго человека можно встретить везде, даже в той группе, которая, безусловно, по справедливости заслуживает общего осуждения. Быть охранником или надсмотрщиком над заключенными и оставаться при этом человеком вопреки всему давлению лагерной жизни было личным и нравственным подвигом

Однажды во время тяжелой работы один из не заключенных протянул автору кусок хлеба, сэкономленный им на завтраки, что растрогало автора до слез.

И в итоге есть две расы людей – порядочные и непорядочные.

Мы изучили человека так, как его, вероятно, не изучило ни одно предшествующее поколение. Так что же такое человек? Это существо, которое всегда решает, кто он. Это существо, которое изобрело газовые камеры. Но это и существо, которое шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах.

 

 

Первые переживания человека, попавшего в концлагерь.

1) Шок прибытия

2) Бред помилования - когда приговоренный к смерти буквально перед казнью начинает, в полном безумии, верить, что в самый последний момент его помилуют.

3) И со мной происходит то, что можно назвать пиком первой фазы психологических реакций: я подвожу черту под всей своей прежней жизнью.

4) За несколько минут ожидания душа мы остро ощутили свою наготу. Да, теперь у тебя действительно нет ничего, кроме собственного тела. Нет даже волос — нет ничего, кроме нашего в самом прямом смысле голого существования.

5) Черный юмор

6) Любопытство: И в Аушвице у людей на короткое время возникало состояние некой объективизации, отстраненности, мгновения почти холодного любопытства, почти стороннего наблюдения, когда душа как бы отключается и этим пытается защититься, спастись. Нам становилось любопытно, что же будет происходить дальше. Как, например, мы, совершенно голые и мокрые, выйдем отсюда наружу, на холод поздней осени?

7) прав был Достоевский, определив человека как существо, которое ко всему привыкает. Если бы нас спросили, насколько это верно, мы бы ответили: «Да, это так. Человек ко всему привыкает. Но не спрашивайте нас — как».

8) Мысли о самоубийстве: Безвыходность ситуации, ежедневная, ежечасная, ежеминутная угроза гибели — все это приводило почти каждого из нас, пусть даже мельком, ненадолго, к мысли о самоубийстве. Но я, исходя из моих мировоззренческих позиций, о которых еще будет сказано, в первый же вечер, прежде чем заснуть, дал себе слово «не бросаться на проволоку»

9) В аномальной ситуации именно аномальная реакция становится нормальной. И психиатры могли бы подтвердить — чем нормальнее человек, тем естественнее для него аномальная реакция, если он попадает в аномальную ситуацию, — к примеру, будучи помещен в психиатрическую лечебницу. Так и реакция заключенных в концлагере, взятая сама по себе, являет картину ненормального, неестественного душевного состояния, но рассмотренная в связи с ситуацией, она предстает как нормальная, естественная и типичная.

 

«Вторая стадия психологического реагирования» заключенного.

Пережив первоначальный шок, заключенный понемногу погружается во вторую фазу — фазу относительной апатии, когда в его душе что-то отмирает.

1) безграничная тоска по близким и родным, оставшимся дома

2) отвращение ко всему, на что падает его взгляд.

Угасание нормальных чувств: вначале тебе неприятно смотреть на истязание твоих товарищей – ты отводишь взгляд, тебе неприятно, но потом тебе уже все равно – тебя это не трогает. Равнодушно, как-то отрешенно, с тупым безразличием наблюдает он за происходящим. Зачем? Почему? За что его товарища избивают? Брезгливость, страх, сострадание, возмущение — ничего этого заключенный теперь уже не в состоянии испытывать. За несколько недель в лагере он видел столько страдающих, больных, умирающих, мертвых, что такие картины его уже не трогают.

Ты почти не реагируешь на чью-то смерть. Как в примере с лазаретом, когда перед автором умер его товарищ. Труп лежал практически перед ним с раскрытыми глазами, а он продолжал «хлебать», несмотря на то, что каких-то два часа назад они разговаривали друг с другом.

 

3) Апатия, внутреннее отупение, безразличие — эти проявления второй фазы психологических реакций заключенного делали его менее чувствительным к ежедневным, ежечасным побоям. Именно этот род нечувствительности можно считать необходимейшей защитной броней, с помощью которой душа пыталась оградить себя от тяжелого урона.

Душевная боль, возмущение против несправедливости — вот что, несмотря на апатию, мучило больше: автор работал, но остановился, чтобы высморкаться и в этот момент на него взглянул конвоир. Он подумал, что тот отлынивает от работы, за что кинул в заключенного камень.

«Я должен был понять: так привлекают внимание какого-нибудь животного, так домашней скотине напоминают о ее обязанностях — равнодушно, не снисходя до наказания.»

Но больше всего в побоях было болезненно презрение, которым они сопровождались.

4) Апатия – особый механизм психологической защиты.

5) Единственная задача – выжить!