Расслоение и социальная мобильность

4.2.1. Англия

Обзор социальных изменений в Англии с пятнадцатого века сле­дует начинать с торговли шерстью. Ещё в средние века в Англии процветала торговля шерстью, главным образом потому, что Англия могла поставлять необработанную шерсть для текстиль­ной промышленности Фландрии. Расцвет торговли шерстью и овцеводства имел прежде всего важные последствия для инфра­структуры Англии: там были проложены дороги, процветали торговые города и даже возникла собственная промышленность по обработке шерсти, в основном кустарного характера. Обо всём этом уже говорилось в предыдущей главе. Наряду с этим — что важно для данной главы — развитие рыночных отношений в ан­глийском обществе имело также значительные социальные по­следствия. В городах торговцы шерстью могли как класс играть важную роль, в шестнадцатом веке их положение еще более ук­репилось, когда развитие домашней промышленности позволи­ло этим торговцам добиться существенного влияния в сельской местности. Однако расцвет торговли шерстью имел важные по­следствия и для дворянства. Овцеводство давало дворянству воз­можность увеличить свои доходы. Землевладение, испокон веков основа политико-юридической и военной власти, становилось теперь прежде всего источником доходов. Земля превращалась в объект капиталовложений, как, например, явствует из растуще-

го числа сделок по купле-продаже земли, заключавшихся в ше­стнадцатом веке.

Огораживание общинных земель в интересах овцеводства, имевшее место в шестнадцатом веке, тоже указывает на то, что земля для английского землевладельца становилась товаром, но не только. По мере того, как роль земельной собственности ме­нялась, исчезала также и уверенность в себе, связанная со ста­рой средневековой системой. Многие крестьяне оказались в за­висимости, не в старом средневековом смысле, а в современном значении этого слова. Высокая арендная плата, система штрафов и захват всё большего количества общинных земель позволили небольшой группе сельских предпринимателей заложить основу своего коммерческого могущества. В эту группу входили в част­ности и крестьяне, которым удалось увеличить источники своих доходов. В положении жертв оказались мелкие крестьяне, кото­рые из-за сокращения своих земельных владений уже не могли поспевать за развитием рыночных отношений и в результате ис­чезновения общинного землевладения теряли возможность обес­печить своё существование традиционным образом. Весь этот процесс подробно описан в предыдущей главе.

Такое развитие протекало не без проблем. В семнадцатом веке дело несколько раз доходило до острых, а иногда и вооруженных конфликтов, пиком которых может считаться Гражданская вой­на (1642-1646). Поводом к Гражданской войне послужил созыв парламента королём Карлом I. Он стремился установить более или менее абсолютистский режим, но финансовые проблемы всё же вынудили его созвать парламент. Большинство членов парла­мента попыталось воспользоваться этой возможностью, чтобы ограничить власть короля, что в конечном итоге им удалось. Граж­данская война привела к установлению власти того класса, ко­торый играл важную роль в торговле, всё более развивавшейся в капиталистическом направлении, и в сельском хозяйстве, и к поражению полуфеодальных элементов. Наряду с этим важную роль в этот период играла и социальная нестабильность среди низших слоев общества, но в отличие от происшедшей позднее Французской революции, эта нестабильность среди низов не привела к социальной революции, которая могла бы представ­лять собой опасность для элиты.

Другим аспектом описываемого развития является относитель­но большая социальная мобильность в Англии в шестнадцатом и в первой половине семнадцатого века. Мы уже указывали, чем была вызвана эта мобильность: это — сравнительно открытые связи между городской элитой и заинтересованным в развитии торговли дворянством. Однако о социальной мобильности в Ан­глии можно сказать и больше и в этом мы в основном будем исходить из трудов английского историка Лоуренса Стоуна (Lawrence Stone).

Выше уже говорилось о социальном расслоении и социаль­ной мобильности в прединдустриальной Европе. В прединдуст-риальный период внутри общества существовало фундаменталь­ное противопоставление «благородных» (gentleman) и «неблаго­родных» (niet-gentleman). Термин «gentleman» употребляется здесь

Табл. 4.2. Ранги и сословия в Англии XVII в.

		сосло- хаР-™ ранг титул обращение g,7e породу
		занятий
в		Герцог,
ы с ДТП		Архиепископ		Ваше преосвя-
f В я О з	2 3 4	Маркиз Граф Виконт	Лорд, Леди	щенство Ваша милость Лорд Милорд	дво- не Р^"0" имеется
Р а т		Барон,		Миледи и т.д.
Я ь		Епископ	_	___
Н н г и		Баронет	Сэр, ~~ Кавале-
С з			рствую-		офицер,
Т ш 1 а		Кавалер	щая дама1	Ваша честь	гос- врач, пода купец,
в я		Эсквайр	Мистер,		др.
о 3		Джентльмен	Миссис2
а
т		Духовное р з Достопо-
ь		лицо ^Jp чтенный
	10 11	Йомен ~1 Хозяин3, ~^ 3 емледелец _J Хозяйка3	Почтен- йоме- земледе-ный3 __ ^ны лец
		Ремесленник	— 1 —
	13 14	Торговец по назв-Мастеровой только по не ремесла '— о.- - имении име- — '.. „ _ Рабочий фамилии ется рабочий Крестьянин не
	1 "	L_ Бедняк _J _)имеется

' — часто вежливо, леди

² — как для замужних, так и для незамужних

³ — не всегда, устаревшее

Источник: П.Ласлетт, Мир, который мы потеряли (Лондон 1968) 38. P.Laslett, The World we have lost (London 1968).

за неимением подходящего слова на других языках. Понятие «дво­рянство» было бы слишком ограниченным: gentleman могли быть и выходцы из торговых и промышленных кругов. Gentleman — это человек, который приобрёл участок земли или вложил в него деньги; человек, которому больше не было надобности зани­маться ручным трудом в те времена, когда почти всё ещё дела­лось вручную. Это противопоставление было весьма значитель­ным. Высокие посты, власть и звания распределялись среди бла­городных. В применении к Нидерландам мы словом «gentleman» могли бы назвать регентов. В этом случае понятие «gentleman» имеет совершенно иное значение, чем то, которое мы вклады­ваем в него сейчас. Такое противопоставление носит фундамен­тальный характер, но оно расплывчато. Чёткие различия можно было бы провести как внутри первой, так и внутри второй груп­пы. В применении к английскому обществу семнадцатого века мы, например, можем выделить следующие группы населения (см. таблицу 4.2).

Приобретая землю, купцы могли проникнуть в группы 6-9. Люди, занимавшие высокие должности в армии или правитель­стве как правило причислялись к дворянству (gentry). В группу 14 входили и нищие. В прединдустриальной Европе с её неравно­мерным распределением богатства и работы существовала боль­шая группа людей, которые из-за болезни, отсутствия соответ­ствующих возможностей или по другим причинам были вынуж­дены жить за счёт нищенства. Нищие были обычным явлением во всей Европе, как в деревнях, так и в городах. Их численность не была постоянной, но во времена кризиса могла доходить до 20 процентов от общей численности народонаселения, хотя обыч­но колебалась около 10 процентов. Следует подчеркнуть, что нищие составляли только часть группы бедняков или, может быть правильнее, «зависимых». Помимо самых бедных в группу не­господ входили категории 10-13. На долю всех этих групп вместе приходилось примерно 90 процентов всего населения. Власть, титулы и почётные должности распределялись группами 1-9.

Более важное значение, чем вопрос о том, какие группы в можно выделить в прединдустриальном обществе, имеет воп­рос, в какой мере было возможным перейти из одной категории в другую. Можно утверждать, как это видно и из раздела о воз­никновении национальных государств, что в Англии существо­вало сравнительно открытое общество, в котором мобильность вверх (и вниз) не была чем-то необычным. В семнадцатом веке в Англии наблюдались две взаимно противоположные тенденции. Численность группы, членов которой мы могли бы назвать «гос­подами», возрастало. Всё больше земель переходило в руки (круп­ных) землевладельцев. Число детей в богатых семьях увеличива­лось. Богатство позволяло иметь таким людям всё больше детей.

Жизненные перспективы у детей в таких семьях тоже были более благоприятными. Благодаря росту торговли, увеличивалось чис­ло богатых людей, и, таким образом, людей, которые могли проникнуть в дворянское сословие. Наконец, были ещё и воль­ные крестьяне, которые могли извлекать выгоду из последних достижений в области сельского хозяйства. Высокие цены на сель­скохозяйственную продукцию, которые шли на пользу господам и некоторым вольным крестьянам, означали, с другой стороны, падение реальных доходов остальной части населения.

Помимо этих важных изменений в вертикальной структуре общества существовала ещё и миграция. В сельскохозяйственный оборот включались всё новые земли, в результате чего люди ухо­дили из густонаселённых районов в районы с меньшей плотнос­тью населения. Кроме того существовал и постоянный отток из деревни в город. Значительная социальная мобильность и мигра­ция в английском обществе, особенно в первую половину сем­надцатого века, стали возможными благодаря различным факто­рам. Уже назывались такие факторы, как развитие торговли и рост цен на сельскохозяйственную продукцию. Очень важным был также и быстрый рост народонаселения. За период с 1500 по 1620 население Англии удвоилось.

Наряду с этим в период между 1500 и 1640 годами увеличи­лись возможности для получения образования и всё больше лю­дей могли поступать на государственную службу. Рост образова­ния распространялся на все слои английского общества. В этот период быстро росло число англичан, умевших читать и писать. После 1640 года высокая степень мобильности стала уменьшать­ся. Демографический рост, правда, не остановился, но стал всё же менее заметным. Цены тоже стали более стабильными. После революционных волнений — Гражданской войны — в середине семнадцатого века возникла потребность в спокойствии. Суще­ствовавшая до 1640 года ситуация с её духом соревнования и равными возможностями для всех для получения образования и продвижения по службе исчезла. Во многих местах возрождался принцип наследования, в том числе и при распределении долж­ностей.

4.2.2. Франция

В период между 1450 и 1750 годами во Франции возникло совер­шенно иное соотношение политических сил. Торговая деятель­ность в сельской местности была развита во Франции значитель­но слабее. Значительная часть земель находилась в руках мелких крестьян. Положение этих крестьян, которые с трудом сводили концы с концами, ещё больше усугублялось тем, что как только у них возникали излишки, они через систему налогообложения

исчезали в закромах короля. От дворянства во Франции тоже нельзя было ожидать новых веяний. В отличие от Англии, где землевладелец получал доход непосредственно от производства, доход французских помещиков состоял из поступлений от арен­ды и (полу)феодальных поборов. Нельзя было ждать стимулов и от городов. Вольная торговля и промышленность были развиты во Франции намного слабее, чем в Англии. Благодаря политике меркантилизма король прочно удерживал в своих руках торгов­лю и промышленность. Такого стимула, каким в позднее средне­вековье в Англии явилась торговля шерстью, во Франции не было.

Опираясь на большие доходы от налогов, французский ко­роль ещё в шестнадцатом веке сумел ограничить могущество дво­рянства. У него были отобраны административное управление, правосудие, налогообложение и военные должности. Гражданс­кая война в Англии (1642-1646) была столкновением между ко­ролём и дворянством, с одной стороны, и городами, представ­ленными в парламенте, с другой. Во Франции в середине сем­надцатого века дворянство всё ещё оставалось в оппозиции ко­ролю. Восстание Фронды (1648-1653) можно рассматривать как последнюю акцию сопротивления королю. Победителем в этой борьбе в конечном счёте оказался абсолютный монарх Людовик XIV, а дворянство превратилось в придворную знать.

Помимо придворной знати во Франции росла и прослойка бюрократии, состоявшая главным образом из представителей буржуазии, которая в меньшей степени, нежели в Англии или в Республике, занималась торговлей и промышленностью. Дворян­ству противостояли чиновники, а не купцы. Но именно чинов­ники в значительной мере зависели от королевского трона. Та­ким образом, во Франции король, как хранитель общественного равновесия, мог обеспечить себе сильные позиции.

Важную роль в укреплении этой позиции играл королевский двор в Версале. Двор с самого начала играл большую роль в уси­лении власти короля. Младшие дворянские отпрыски, которым не полагалось наследства, дворяне, растерявшие в значительной мере своё могущество — все они стекались к королевскому двору. Постоянное присутствие большого числа людей высокого про­исхождения повышало авторитет двора. Во времена Людовика XIV был сделан ещё один шаг в этом направлении. Удивительная пышность и великолепие двора и щедро раздаваемые почётные должности, которые часто были лишены всякого смысла, но хорошо оплачивались, привязывали дворянство ко двору и од­новременно делали его бессильным.

Из-за отсутствия развития независимой торговли во многих регионах страны — за немногим исключением, например, райо­на Бордо с процветающей виноторговлей — большая часть насе­ления Франции оказалась в зависимом или подчинённом поло-

жении. Тем самым растущая власть государства была во Франции на пользу только небольшой группе людей, окружавших короля, тогда как в Англии, где развивались товарно-денежные отноше­ния, наблюдалось гораздо более широкое распространение цен­тральной власти.

Вначале рост абсолютной власти короля протекал не без про­блем. Мы уже называли восстание Фронды. Однако и сельское население, страдавшее как от королевских налогов, так и от при­теснений феодалов, которые стремились выжать из своего зем­левладения максимальные прибыли, проявляло непокорность. Сопротивление исходило и от городов; оно не носило организо­ванного характера, но каждый раз приводило к вспышкам наси­лия, нападениям на сборщиков налогов, беспорядкам и разру­шению дорог. В последние годы правления Людовика XIII и в первые годы правления Людовика XIV во всей Франции было особенно неспокойно, в частности в результате ряда неурожай­ных лет. Росло недовольство и среди местной знати, которая ви­дела для себя угрозу в растущем могуществе интендантов. Это были чиновники, которых назначал Ришелье, но которые под­чинялись непосредственно королю и имели очень широкие юри­дические и финансовые полномочия. Присутствие интендантов вело к тому, что местная знать часто проявляла недостаточную активность в подавлении местных бунтов. После восстания Фронды сопротивление дворянства королю прекратилось. Свидетельством появления большего единообразия во всей Франции может слу­жить, например, тот факт, что в 1670 году для всей Франции была установлена единая процедура рассмотрения уголовных дел.

Картина социального расслоения и социальной мобильности во Франции предстаёт совершенно иной, нежели в Англии. Фран­цузское общество в гораздо большей степени, чем английское представляло собой общество сословий; открытости, которая была характерна для английского общества, здесь не было. На верши­не мы не видим открытых связей между дворянством и буржуа­зией. Дворянство не скрывало своего отвращения к буржуа, ко­торый, занимаясь торговлей и денежными делами, показывал, что принадлежит к другому миру. В нижних слоях общества тоже бросается в глаза его закрытый характер. В Англии было вполне обычным делом, что подмастерья во время своего обучения стран­ствовали по стране, чтобы учиться ремеслу у разных учителей. Во Франции ремесло оставалось семейным предприятием и только в порядке исключения к нему допускали посторонних. Наконец, отсутствие французского варианта огораживания общинных зе­мель привело, как мы знаем, к тому, что во Франции и в сельс­кой местности социальные отношения почти не менялись.

Вышесказанное не означает, что социальной мобильности совсем не было. Появление королевской бюрократии открывало

Бремя французского крестьянина. Рисунок 1789г. Крестьянин несёт на себе духовенство и дворянство. Забыт ещё и король с его сборщиками налогов.

новые возможности сделать карьеру. Француз предпочитал карь­еру чиновника, а не торговца, особенно после того, как короли стали присваивать дворянские титулы за исполнение функций чиновника. Наряду с традиционным званием дворянина, полу­ченным на военной службе (noblesse d'epee) был создан новый

вид дворянства, который можно было получить на гражданской службе (noblesse de robe). Усилению власти короля было способ­ствовал тот факт, что продвижение по социальной лестнице за­висело от королевской милости.

В результате такого развития во Франции возникла полити­ческая и социальная структура, основы которой были заложены при Людовике XIII и получившая свое завершение при Людовике XIV, структура, которая на долгое время обеспечила стране большую степень стабильности, но одновременно несла в себе элементы своей гибели.

Прежде всего важно отметить, что возможности развития тор­говли и промышленности были незначительными и затрудня­лись косностью аграрной структуры. В отличие от Англии во Фран­ции не возникло рынка для промышленных товаров. В частности по этой причине представители третьего сословия видели воз­можности для своего развития в чиновничьей службе.

Во-вторых, французское государство стремилось сохранить традиционную сословную структуру, введя в эту структуру но­вый элемент — королевскую бюрократию, которая стала для нее источником угрозы. Доходы государства, старой аристократии и новой аристократии зависели от продукции крестьянства, и по­этому все они в этом отношении были конкурентами друг для друга. Именно потому, что сельскохозяйственное производство росло слишком медленно, французскому государству пришлось столкнуться с всё возрастающим числом проблем, в первую оче­редь в финансовой области. Войны в особенности истощали фи­нансовые возможности государства. Только после того, как госу­дарство из-за этого стало посягать на финансовые привилегии французской элиты (старой и новой), возник открытый конф­ликт интересов, в котором государство, в конечном итоге, по­терпело поражение, потому что на местном уровне элита зани­мала прочные позиции. Французская революция, а именно её мы имеем в виду, в первую очередь и явилась результатом опи­санного выше разрушительного развития.

Главным здесь является неподвижность аграрной структуры, которая была нужна, чтобы заставить систему функционировать, но которая и стала основной причиной её гибели. Так что Фран­цузская революция явилась не только буржуазной революцией, хотя во время революции именно буржуазия с её новой полити­ческой идеологией в конечном итоги вышла на первый план в качестве «победителя».

4.2.3. Республика Соединённых провинций

Как и в предыдущей главе, в нынешней главе развитие Респуб­лики Соединенных провинций занимает особое место. Выше мы уже констатировали, что повсюду в Европе развитие шло в на-

правлении возникновения сильного национального государства; однако в Голландии этот процесс проходил иначе. Республика представляла собой союз провинций, слабо связанных между собой, в котором важная роль отводилась городам. Как это мож­но объяснить? В Голландии существовали такие же проблемы, что и в других странах шестнадцатого века. Мы видим это на примере восьмидесятилетней войны, в ходе которой на первый план вышли проблемы, столь характерные для шестнадцатого века: обнищание дворянства, которое вызывало у него протест, как свидетельствует восстание гёзов; растущая роль бюргерства, которое требовало для себя отдельного места и восставало про­тив старых порядков; борьба между протестантством и католиче­ством и, конечно, проблема бедности, как это видно на приме­ре голодных бунтов, предшествовавших восьмидесятилетней войне. Почему же результат оказался совсем иным?

Большое значение имела роль государства, которое в данном случае олицетворял Филипп II. Новые государства, о которых мы говорили выше, в ряде случаев несли с собой большие выго­ды для «третьего сословия», такие как покровительство торгов­ле, внутренняя стабильность, единообразие правовых норм и т.д. Однако целью Филиппа II была не коалиция с бюргерством, он хотел поставить государства на службу династическим и особен­но религиозным интересам Испании. Здесь кроется главная при­чина сопротивления нидерландских городов королю.

Ещё одну причину следует искать в относительно слабой по­зиции дворянства, во всяком случае в такой важной провинции как Голландия. В предыдущей главе уже говорилось, что голлан­дское дворянство не имело большого влияния в сельской мест­ности. Во время восстания оно растеряло и значительную часть своего политического могущества. При этом следует учитывать, что могущество дворянства не исчезло совсем. Там, где дворян­ство в Голландии сохранило своё землевладение — а так было во многих регионах — дворянство процветало. Ведь высокие прибы­ли от сельского хозяйства означали в условиях Голландии с её торговым и рациональным духом одновременно и высокую арен­дную плату. Статус дворянства тоже оставался важным факто­ром: несмотря на слабую власть, престиж дворянства был весь­ма высок. При этом обращает на себя внимание закрытость, ко­торую демонстрировала голландская знать: браки с не-аристок-ратами встречались очень редко. Однако при сохранившемся пре­стиже и часто благоприятных обстоятельствах дворянству не уда­лось вернуть себе политическую власть.

Наконец, отметим особое положение бюргерства. Голландией в семнадцатом и восемнадцатом веках правили бюргеры. Тогда как в других странах бюргерство в лучшем случае могло рассчи­тывать на разделение власти с кем-то ещё, в Голландии оно как в местном, так и в общенациональном масштабе играло веду-

щую роль. Важная причина этого заключается в большой числен­ности голландской бюргерства. Большинство населения жило в городах и по сравнению с другими частями Западной Европы численность городского населения была необычайно высокой. Кроме того, городское население занимало и господствующее экономическое положение, особенно когда Амстердам всё боль­ше становился главным оптовым рынком Западной Европы.

Кто же были эти люди, которые взяли власть в свои руки в качестве представителей бюргерства? Конечно, речь здесь идёт не о всём городском населении, а только о небольшой группе людей, которых мы знаем как регентов. Ещё со средних веков большую роль в Голландии играли магистраты. В эти магистраты назначались самые богатые и знатные горожане. Члены магист­рата сохраняли эту должность до конца своей жизни. Однако в каждом городе были свои критерии для назначения знатных людей членами магистрата. Это могли быть купцы-предприниматели (например, занимающиеся текстильным производством), но это могли быть и представители знатных родов, которых принимали в магистрат по традиции. Наряду с этим среди членов голландс­ких магистратов мы часто встречаем и представителей аристок­ратии.

Как уже говорилось, именно городские магистраты и их чле­ны, регенты, сумели во время восстания захватить политичес­кую власть. В то время, как регенты расширяли свою власть в пределах страны, на местном уровне происходило своего рода «смыкание рядов». Так называемое первое поколение регентов первых десятилетий семнадцатого века ещё отличалось извест­ной степенью открытости; при этом они по большей части были облечены властью только в течение непродолжительного време­ни. Однако следовавшие за ними поколения являли собой иную картину: умеренному образу жизни своих родителей они проти­вопоставляли гораздо более светскую жизнь, в этом проявлялись как изменения в религиозных воззрениях, так и определённая «аристократизация» городской элиты. Примером тому является тот факт, что богатые регенты вкладывали деньги в землевладе­ние, хотя у них и оставалось достаточно купеческой смекалки, чтобы не упускать из вида и другие деловые интересы. В семнад­цатом веке сословие регентов постепенно приобрело закрытый характер, хотя и не везде в одинаковой мере. Именно регенты распределяли между собой в местном и национальном масштабе выгодные должности. Хотя часто говорят, что Голландией пра­вило бюргерство, это, собственно, не совсем верно. Строго гово­ря, можно считать, что по мере того, как буржуазной элите, регентам, всё больше удавалось закрепить свою власть, влияние остальной части бюргерства ослабевало. Основой власти реген­тов оставалась их власть в городах, власть, которую им так хоро­шо удавалось удерживать потому, что они сумели закрепиться во

всех частях городского общежития. Поэтому процесс «абсолюти­зации» власти бюргерства сопровождался ростом влияния бюр­герства среди военных, в гильдиях, а также в церкви.

Как и в Англии, в Республике Соединенных провинций на­блюдалось снижение социальной мобильности, особенно в во­семнадцатом веке. До этого времени господствующий класс ре­гентов был открыт для богатых купцов. После 1700 года он стал закрытым. Важные должности становились монополией старой прослойки регентов, новые богачи постепенно занимали обо­собленные позиции, они были сильны экономически, но лише­ны политической власти.

4.2.4. Германия

В рамках этой главы о меняющемся соотношении сил очень трудно характеризовать Германию. Причину этого можно легко понять-это сильная политическая раздробленность Германии в семнад­цатом и восемнадцатом веках. Можно было бы проанализировать развитие Германии на примере различных княжеств и государств, или можно было бы вкратце охарактеризовать некоторые общие тенденции в убеждении, что слишком педантичное изложение было бы неуместно в настоящей работе. Мы выбрали второй подход.

Экономические перемены и социальная напряженность при­вели в Германии к совершенно иным результатам, нежели в других рассматриваемых нами странах. Стремление монархов к расши­рению своего могущества и к централизации успеха не имело. Высшая знать в значительной степени сохраняла свою власть, но, с другой стороны, пыталась в пределах своей территории осуществлять уже упомянутую централизацию, что часто ей уда­валось. Как можно объяснить такой ход развития? Отвечая на этот вопрос, мы вначале оставим без внимания положение в Пруссии и рассмотрим его отдельно.

В Германии в шестнадцатом веке имело место большое число жестоких конфликтов, которые часто приводили к продолжи­тельным войнам. В этих конфликтах опять-таки свою роль играло сочетание уже упоминавшихся ранее факторов: религиозные раз­доры, сопротивление высшей знати расширению власти импе­ратора, снижение доходов мелкого дворянства, поведение крес­тьян с их всё ещё традиционным образом жизни, которые виде­ли угрозу этому образу жизни со стороны продолжающейся ком­мерциализации общества.

Кроме того в Германии было много важных и сильных горо­дов. Понять социально-экономическое развитие Германии мы не можем не принимая во внимание относительно слабую позицию германского императора. Германский император всегда избирал­ся главнейшими правителями, курфюрстами, и это в значитель­ной мере ослабляло его позиции и затрудняло установление силь-

ной династии. По этим же причинам положение германских кур­фюрстов было прочным и многие из них и в позднем средневе­ковье с успехом усилили на свое территории контроль над мел­ким дворянством и приступили к созданию центрального госу­дарственного аппарата.

Крестьянскую войну, бушевавшую в Германии в 1525-1526 годах, следует в первую очередь рассматривать как попытку по­ложить конец расширению власти курфюрстов. Восставшие кре­стьяне, часто под водительством низшего дворянства и духовен­ства, пользуясь иногда также поддержкой городов, угрожали в этот период расширению власти курфюрстов.

Однако в конечном итоге германским курфюрстам удалось отразить эту угрозу. Позднее в шестнадцатом веке религиозные войны велись прежде всего между императором и курфюрстами, боровшимися за свою независимость. Аугсбургский церковный мир (1555) означал закрепление раздробленности Германии как для протестантских, так и для католических курфюрстов перед лицом императора, престиж которого было окончательно подо­рван.

Для высшего германского дворянства, к которому мы долж­ны отнести так называемых «Reichsunmittelbaren», находивших­ся в непосредственном подчинении императору, это означало, что их зависимость от императора впредь сводилась к чистой формальности. Низшее дворянство, не находившееся в непос­редственной зависимости от императора, а зависевшее от мест­ных князей, столкнулось с политической и экономической уг­розой своему существованию. Политической — потому, что со­противление князьям провалилось, а экономической — потому, что доходы от землевладения стали падать. О причинах возник­новения этой ситуации говорилось в предыдущей главе. В ряде случаев уровень жизни этой группы был ниже жизненного уров­ня богатого бюргерства, хотя статус дворянства и был выше. Однако Тридцатилетняя война (1618-1648) принесла с собой новые возможности для некоторой части низшего дворянства. Традиция и статус помогли многим из них пробиться в высшим военным слоям, что вернуло им потерянные было привилегии.

Бесчисленные войны имели весьма неблагоприятное влияние на развитие городов. Многие купцы уезжали, например, в Гол­ландию. От могущества вольных ганзейских городов практически ничего не осталось. Восстановить их экономическую мощь после 1648 года было затруднительно из-за политической раздроблен­ности, из-за которой сохранялись многочисленные пограничные поборы, а в правовых нормах, денежных системах и системах мер и весов был полный разнобой. В частности в силу этого поло­жение гильдий оставалось сравнительно сильным и сам по себе этот факт тоже мешал экономическому обновлению.

4.2.5. Пруссия

Развитие Пруссии проходило по иному. Здесь было возможно развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве, что оказалось невозможным в других частях Германии. Для этого процесса характерно, что крестьяне снова оказались под полу­феодальным гнётом. Это стало возможным потому, что Пруссия, как мы знаем, в ряде отношений отличалась от остальной Гер­мании. Прежде всего здесь было мало сильных городов, другими словами, отсутствовал противовес господству помещиков. Кро­ме того значительная часть прусской территории только недавно была колонизована, в результате чего деревенские общины были недостаточно прочными и не были в состоянии оказать действен­ное сопротивление натиску крупных землевладельцев. Таким об­разом, развитие товарных отношений в прусском земледелии, в котором дефицитным был труд, а не земля, могло легко приве­сти к подчинённому положению крестьян.

Несмотря на сильные позиции крупных землевладельцев, юнкеров, в семнадцатом и восемнадцатом веках также и в Прус­сии происходило укрепление сильного национального государ­ства. Однако власть государства могла быть установлена только после ожесточённой борьбы с юнкерами. В результате этого, ког­да прусское государство приняло окончательную форму, для него характерным был сильный упор на дисциплину и иерархию. В таком государстве юнкера получили возможность посредством службы в армии и в бюрократическом аппарате вернуть себе часть утерянного могущества, но уже подчиняясь императору.

Города

Выше уже неоднократно говорилось о положении городов и преж­де всего городского населения, особенно там, где речь шла о соотношении сил в национальных масштабах. Мы уже знаем, что в средние века города в Западной Европе смогли развиваться весьма самостоятельно. В экономическом отношении они разу­меется зависели от деревни, которая поставляла продовольствие и сырьё для промышленности, но юридически и политически города занимали независимую позицию, хотя имелись и очень значительные различия по сравнению с сельской местностью в культурном и социальном отношениях. В этом смысле города в Западной Европе развивались совершенно в ином направлении, нежели города в других регионах мира, где между городом и де­ревней существовала более тесная интеграция. Истоком значи­тельной автономии европейских городов считается раннее сред­невековье. В обмен на уплату налогов города получали от прави­телей большие вольности. В городах было своё судопроизводство

и своя администрация. Большое значение в этом отношении имело сильная раздробленность политической власти: подвергая горо­да слишком тяжелому налоговому бремени, правитель рисковал тем, что горожане покинут город, чтобы поселиться на террито­рии менее требовательного государя. Возникшая таким образом городская вольность имела большое значение не только потому, что под её воздействием могли возникнуть собственная городс­кая культура и социальная структура, но в ещё большей степени и потому, что в городах купцы видели существенные экономи­ческие гарантии. В городских законах особенно чётко формулиро­вались права собственности, кроме того правитель гарантировал максимально возможную защиту торговли и промышленности и, наконец, в городах существовали твёрдые договорённости относительно размеров налогов. Именно уверенность в отноше­нии собственности и возможность непосредственно получать прибыль от своей экономической деятельности означали огром­ный стимул для развития торговли и промышленности.

Вплоть до шестнадцатого века мы можем называть города убе­жищами посреди аграрного, отчасти ещё феодального общества. Однако постепенно положение менялось. До сих пор мы исходи­ли из того, что положение городов в разных странах было сход­ным и они имели одну и ту же структуру. Такое представление, конечно, неверно и для средних веков, но начиная с шестнад­цатого века эта точка зрения становится просто необоснованной. Мы уже не можем говорить о «городе» вообще, а должны гово­рить о различных разновидностях городов, которые к тому же и развивались каждый по своему.

Прежде всего имелись столицы, такие как Париж и Лондон, для которых был характерным очень быстрый рост населения и значение которых всё больше возрастало по мере роста значения королевского двора и нарождающейся бюрократии.

Во вторых, портовые города превращались в важные и быстро растущие центры. Казалось, что богатство и число жителей этих городов смогут расти бесконечно благодаря быстрому росту меж­дународной и межконтинентальной торговли.

С другой стороны, были и города, приходившие в упадок или в лучшем случае переживавшие застой. Вспомним старые про­мышленные города, которые — одни медленно, другие намного быстрее — начинали ощущать конкуренцию со стороны домаш­ней промышленности в сельской местности. Ярким примером является Лейден, город, который в семнадцатом веке ещё мог выдерживать конкуренцию сельской промышленности, но в во­семнадцатом век! оказался в состоянии глубо